Облако нападало на них снова и снова, окутывая их тьмой. Но их объединенная мощь превосходила его силу.
Борьба прокатилась по внутреннему миру Ричарда – вечная битва между свободной волей и рабством. На внешних границах их единого существа Тэг все же был изгнан, и выбор снова принадлежал Ричарду. И тогда он отсек их соединение – так неожиданно, что Морган попросту вывалилась из его головы.
ДЖЕЙМС
Пронзительный крик ярости прорезал ночь. Джеймс вскочил на ноги, едва проснувшись.
Это не мог быть человек. Голосовые связки человека уж точно не могли исторгнуть подобный звук.
Во тьме он содрогнулся. Дом был тих и недвижен, лишь иногда потрескивали угольки в догорающем очаге. Запах дыма пропитал воздух, а угли освещали полутемное помещение. Он различал силуэты деревянной мебели, составляющей обстановку его нынешнего дома.
Ничто не двинулось во тьме, поглотившей последние нотки этого отчаянного крика. Лили по-прежнему спала, ее дыхание было почти неразличимо. Она не шевельнулась, когда он накрыл ее одеялом. В отсветах огня лицо ее казалось хрупким. Его идеальные очертания были окружены ореолом прекрасных черных волос.
Как она изумительно прекрасна!
Даже близость не смогла умерить его очарованность этой поразительной женщиной. Джеймс Стиплтон никогда не мог провести более сорока восьми часов в одной комнате с женщиной, как бы великолепна она ни была. А как давно он здесь? Неделю? Две? Время больше не имело никакого значения.
Он закрыл глаза и отдался во власть чувства, которое сам не мог определить. С тех пор как он нашел Лили, его существование целиком поделилось на секс и глубокий сон, требовавшийся на восстановление сил после ее неукротимых запросов. Если бы тогда, в баре, кто-то сказал ему, что его ждет подобное, Джеймс поставил бы ему выпивку и произнес бы тост за его здоровье. Но теперь об этом стоило хорошенько подумать.
Джеймс ощущал себя совершенно потерянным.
Энергетика Лили подавляла его. Один лишь взгляд в ее зеленые глаза – и все его жизненные приоритеты, все устремления превращались в ничто. Полная зависимость от нее тревожила его чрезвычайно.
А еда стала отдаленным воспоминанием.
Он всегда был тощим как жердь, но о его аппетите слагали легенды, он и пары часов не мог прожить, не поглодав чего-нибудь. Казалось, они ели вместе то карри несколько месяцев назад, но голода он не чувствовал; он чувствовал только пустоту.
К тому же Лили дала ему странное указание никогда не выходить без нее на улицу. Он, конечно, спросил ее, почему так, но она не ответила, предпочтя вместо этого удовлетворить свое ненасытное либидо, что в тот момент его совершенно устраивало. Больше Джеймс ее об этом не спрашивал, но и наружу не выходил.
Лили была не из тех женщин, просьбы которых можно игнорировать.
Он пожал плечами и стал изучать отражение своего обнаженного тела в темном оконном стекле. Оно было более худым, чем обычно. Все волосы с его тела исчезли, без них он выглядел гладким и костлявым. Видимо, Лили побрила его. Почему он не помнил, как она это делала?
По его телу плясали отсветы пламени, разбрасывая тени, подчеркивавшие его угловатый силуэт. Только его мужской орган выглядел здоровым. Он был темно-розовым, почти красным. Было видно, как он съеживается под воздействием холода. Джеймс снова пожал плечами: учитывая, насколько ударно этому богатству пришлось поработать, немудрено, что оно выглядит натруженным.
Ночь сквозь стекло смотрелась гостеприимно. Он прислонился к оконной раме, уставившись на лунную дорожку, сверкающую на снегу меж темных деревьев. Невредно бы немного подумать. Джеймсу казалось, что он проспал несколько дней подряд. Он поразмыслил, не разбудить ли ему Лили, но решил не делать этого.
И тут ему явилось видение.
На опушке материализовалась фигура, как будто выступившая из никому не заметной складки темной ночи. Пару мгновений спустя фигуру окружил золотистый свет, казавшийся еще ярче на фоне черных деревьев. Видение соткалось в облик темнокожего мужчины. Он помахал Джеймсу и направился к коттеджу.
Там никого не должно было быть. Так сказала Лили.
Джеймс бросился к двери, чтобы предупредить незнакомца, когда его настигла вибрация. Сверкающие волны неведомых сил впечатали его в стену коттеджа. За его стенами неведомое существо невероятной силы грохотало, словно землетрясение. Тонкие созвучия пробегали сквозь тело Джеймса, но они были так сложны, что он сумел постичь только начальные структуры. Сила и форма водили друг с другом хороводы, создавая вихри из мириад сочетаний. Джеймс пал на колени; эта сущность превосходила все когда-либо им виденное.
Создались новые формы. Они струились от деревьев за хижиной. Они были странными... Были скорее отсутствием формы, чем ее присутствием. Джеймс попытался сосредоточиться на них, вобрать в себя их сущность. Они скользили в воздухе, как змеи, излучая форму, но не силу, почти как если бы были воплощенной пустотой.
Их сутью был голод. Неистовый и неутолимый.
Джеймс перестал сосредоточиваться на непонятных формах и открыл глаза. Человек стоял неподвижно метрах в шести от дома. Вокруг него все сверкало, как под лучами солнца, казалось, он чего-то ждет. Легчайший шорох движения отвлек внимание Джеймса от незнакомца. Ленты, словно вырезанные из ночной тьмы, вились среди деревьев. Он насчитал минимум дюжину, когда они устремились к человеку на улице как сгущающийся вихрь тьмы.
Какое-то время картина не менялась: твари окутали человека темными лентами. После этого удар грома прокатился по ночному небу, и следом засияла вспышка света. Свившаяся кольцами тьма занялась пламенем, в огне ее хватка слабела, пока не осталось ничего, кроме концентрических колец тлеющего пепла на земле. Лили застонала во сне, но не проснулась.
Незнакомец повернулся к застывшему в окне Джеймсу и поманил его пальцем.
Джеймс отодвинул засов, даже не поняв, что делает. Лили недвижно лежала на постели. На пороге он застыл, вспомнив ее предупреждение.
– Теперь можешь выйти, – сказал темнокожий мужчина глубоким баритоном. – Больше они никого не потревожат.
Голос почему-то был ему знаком. По каким-то причинам он напомнил ему о когтях и быстром полете над волнами.
Джеймс ступил в ночь, и, хотя он был совершенно голый, холод его не тронул. Он пошел по снегу к сияющей фигуре, надеясь, что это всего лишь одно из его безумных сновидений.
– Боюсь, что нет, – сказал незнакомец. – Ты совершенно точно не спишь – впервые за долгое время.
Незнакомец был чуть ли не на голову ниже Джеймса, кожа его была очень темной. Завитки коротко стриженных волос обрамляли широкое лицо, которое выдавало добрый и веселый нрав, несмотря на серьезное выражение. Тысяча вопросов вертелась на языке у Джеймса, только успевай выбирать.
– Джеймс, – сказал мужчина тоном, соединяющим понимание и нетерпение, – у нас нет времени на игру в вопросы и ответы, договорились? Так что ты просто слушай, что я тебе скажу, и делай, как велено. Как думаешь, ты с этим справишься?
Джеймс кивнул, опасаясь, что голос ему не повинуется.
– Вот и молодец. Еще два момента. – Незнакомец поднял два темных пальца. – Во-первых, эта женщина не для тебя. – Он указал на темный коттедж. – Лучше уходи, пока цел, дружище. Понял?
Джеймс снова кивнул, не зная, что обо всем этом думать.
– Во-вторых, боюсь, что ты нездоров. Настолько нездоров, что на самом деле можешь помереть, и поверь мне, многие люди сильно расстроятся, если это случится, поэтому умирать не советую. Это ясно?
– Что со мной не так? – Голос Джеймса был хриплым после долгого молчания.
– Давай просто скажем, что ты запачкался и теперь тебя надо почистить. В конце концов, отчистить можно что угодно. – Он подмигнул Джеймсу, как будто говорил о совершенно понятных вещах. – А теперь дуй отсюда со всех ног. Когда она проснется, чтобы и духу твоего тут не было.
Человек повернулся и ушел точно так же, как появился.
– Погоди! Кто ты, прах тебя побери? – спросил Джеймс удаляющуюся фигуру.
Человек ухмыльнулся через плечо:
– Можешь называть меня Рид, потому что этим я и занимаюсь.
Рид шагнул в сторону, в никуда – и исчез. Я точно спятил, подумал Джеймс. Либо спятил, либо до сих пор сплю.
Он глянул вниз на снег в поисках следов, подтверждающих, что Рид и в самом деле был здесь. Вместо этого он вдруг осознал, что стоит на куче пепла. Страх снова объял его, и он отпрыгнул на нетронутый снег.
Что за чертовщина тут творится? Он содрогнулся, но не от холода.
Джеймс посмотрел на мрачный коттедж, потом на тропку, что вела назад, в цивилизацию. Бес с ними, с вещами, надо сваливать отсюда.
ГОРДОН
Ему никогда не забыть этих последних минут, не забыть до конца дней.
Человек, когда-то бывший Ричардом, держал Морган над головой, сила у него была невероятная. Он собирался швырнуть добычу в разбитое кухонное окно, не думая выйти через дверь, как все они ожидали.
Эрик бросился к ней в последней отчаянной попытке помешать неотвратимому, но Гордону было ясно, что ему не успеть добежать. Плечи Ричарда напряглись – он готовился вышвырнуть Морган наружу. Потом, в последний миг, они оба застыли – и открылся третий глаз Морган.
– Стой! – прокричал Гордон так властно, как только смог. Эрик едва успел затормозить.
– Что происходит? – Он так и не отводил глаз от двоих у окна.
– Она добралась до него посредством таинства Элох Ве-Даат, – ответил Гордон. – Сейчас вмешиваться нельзя, иначе они оба могут умереть.
Едва он договорил, как Ричард зашатался и уронил Морган на плиточный пол. Она упала со всего маху, но тут же перевернулась, чтобы видеть его.
Ричард нетвердо стоял, держась за скамью, и его лицо обретало знакомые черты. По измученному лицу бежали слезы, и он пытался что-то сказать. Что именно, невозможно было разобрать. Гордон, правда, догадывался, что говорил он: «Простите. Я не хотел».
Ричард схватил осколок стекла со скамьи и крепко его сжал в трясущейся руке. Он сказал что-то Морган тихим голосом, который невозможно было расслышать, и вонзил осколок себе в горло. – Нет!
Вопль Морган прорезал тишину, когда стекло разрезало горло Ричарда. Кровь полилась по его широкой груди. Он упал на колени с жутким булькающим хрипом. Она вцепилась в Ричарда, рыдая, но он уже не мог бороться за жизнь. Он осел на пол, глаза его остекленели.
Много позже, благодаря своей фотографической памяти, Гордон припомнит едва различимое темное облако, вылетевшее из окна в ночь. Но теперь его внимание было привлечено только к Морган, которая, вся залитая кровью Ричарда, рыдала на его плече.
Эрик снова направился к Морган, на этот раз медленно, когда нечеловеческий вопль ярости разорвал тишину ночи. Он раздался вне дома, вырвав их из общего состояния шока и скорби.
Вопль угас, но его сменили зловещие звуки движения по всему дому. Гордон почуял невероятное давление, навалившееся на древнюю защиту, сокрытую в земле вокруг фермерского дома. Давным-давно ее создали члены ордена, и эти магические укрепления должны были вспыхнуть, если лазутчик от сил Суровости подойдет к ним слишком близко. Тагирирон, теперь потерявший контроль над Ричардом, пытался прорваться сквозь них.
Гордон оценил ситуацию. Поррик стоял у входа в прихожую, огромными от ужаса глазами глядя на тело Ричарда. Эрик с застывшим лицом утешал Морган; она недвижно лежала поперек тела Ричарда, и вокруг них уже натекла лужа крови. Эшвина, Элиз и Марджи нигде не было видно.
– Поррик!
Ирландец моргнул, но не ответил, не в силах отвести взгляд от расползающейся лужи крови. Гордон щелкнул пальцами и снова позвал Поррика по имени. Затравленный взгляд ирландца нехотя встретился с глазами Гордона.
– Иди и заведи генератор. Первым делом они отключат электричество. Нам нужно переключиться на независимый источник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60