А то мне петь пора.
— Пой, ласточка, пой! — разрешил Никольский.
…У ресторана «Центральный» Сергей свернул за угол и у входа в ресторан остановился. На другой стороне переулка находилось открытое кафе. За одним из столиков серьезная дама с потугой на респектабельность чинно пила кофе из маленькой чашки. За соседним столиком вольно расположились два здоровых парня, без удовольствия пивших «кока-колу».
— Как успехи, Люся? — спросил Никольский, усаживаясь напротив дамы.
— Ого! Здравствуйте! Уголовный розыск гуляет?! — вроде даже обрадовалась Люся.
— Отошли своих. Поговорить надо. — Сергей не поддался на ее тон. Держался жестко, холодно. Не любезничать с бандершей пришел сюда майор…
Парни за соседним столиком оторвались от банок и, как по команде, посмотрели на Люсю.
— Погуляйте, мальчики, — ласково скомандовала она и, проводив их взглядом, спросила: — Случилось что, господин начальник?
— Случится, — заверил ее Никольский голосом, не обещавшим ничего хорошего. — Ты Кузьмину телок поставляешь?
— И что? — Люська независимо повела плечами.
— Я тебе девочку привезу, а ты ее вместе со своими мочалками Кузьмину на следующий субботник отправишь. — Сергей говорил тоном приказа.
— Не пойдет по-вашему, шеф, — покачала головой женщина.
— Почему же? — прищурился Никольский.
— Костя — беспредельщик, он и фейс расписать может, — Люська неловко пыталась развязностью замаскировать страх.
— Боишься его? — усмехнулся майор.
— Боюсь, — призналась «мамка».
— Тогда внимательно выслушай меня, Галина Остаповна Приходько. — Теперь в голосе Сергея звучала неприкрытая угроза. — Насколько я помню, ты прописана в заграничном городе Мариуполе, а живешь в кинематографическом доме на улице Усиевича города Москвы. Так вот, мы сейчас поедем к тебе, и там мои ребята в момент найдут и патроны, и наркотики, и краденые вещи. Ты не Костю, а меня должна бояться.
— Не по понятиям живете, Сергей Васильевич, — попробовала возмутиться Люська, суматошно обдумывая, как поступить.
— А у меня свои понятия, — отрезал Никольский. — Я тебя предупредил. Выбирай.
Галина Остаповна Приходько старалась держать марку. Но недолго у нее это получалось. С застенчивой девичьей улыбкой, с кокетливостью проститутки прожженная «дама полусвета» пробормотала:
— Ну, как откажешь такому обходительному кавалеру…
Никольский встал и сказал на прощание:
— Ариведерчи, Галина Остаповна!
Ночь, глухая ночь накрыла Москву. Улицы обезлюдели, и только на бульварной скамейке сидел одинокий, хорошо одетый господин. Вольно сидел, слишком вольно и для нынешних времен чересчур беззаботно. Досиделся: из тьмы явились трое.
— Мужик, закурить не найдется? — спросил один из гопников.
— Не найдется. Не курю, — ответил господин. Звали господина Алексей Тарасов, и он имел основание не бояться ночной Москвы.
— Тогда выложишь сотню баксов. — Второй гопник протянул к Тарасову огромную ладонь.
— Их заработать надо, — спокойно ответил Алексей.
— А мы отнимаем. Гони деньги и часы, — прогнусавил третий.
— Может не надо, а? — как бы засомневался Тарасов. Затем извлек из-за пояса пистолет и передернул затвор.
— Ты что, ты что, мужик? — заверещал главный из гопников, и троица кинулась бежать, на ходу чуть не сбив с ног могучего мужчину. Тот посмотрел им вслед и рассмеялся.
— Нехорошо молодых людей пугать, господин Тарасов, — сказал он, подойдя к Алексею.
— Молодых разбойников, — поправил Тарасов. — Зачем звал, Авила?
— Новость есть, Леша, — невесело хмыкнул бандит. — Китаец послезавтра прилетает.
— Он же еще десять дней должен на Ямайке загорать! — едва не закричал Тарасов, разом забыв о своей крутости и респектабельности.
— Как видно, заскучал… — скривился Авила.
— А он просечь насчет фээсбешника не мог? — спросил Алексей встревоженно.
— От кого? — пожал плечами бандит.
— Меня этот хренов исполнитель беспокоит, Колян.
— Пусть он тебя уже не беспокоит, — Авила поморщился. — Коляна уже нет — утоп, несчастный. Сейчас, может, к Коломне подплывает…
— Сурово ты с ним… — Алексей даже поежился.
— Деваться было некуда. — Бандит опять пожал плечами. — А на тебе — Костя Кузьмин. Смотри, чтобы он не прокололся.
— За него я спокоен. Но следить буду. — Тарасов встал. — Разбежались, Авила.
—
Никольского принимал бывший сослуживец, а ныне директор охранного агентства «Меркурий» Иван Баранец. Принимал он Сергея в кабинете, обшитом драгоценным светлым деревом, сидя за обширным сверкающим столом, под портретом, изображавшим его самого в форме милицейского подполковника. А Никольский полулежал в удобнейшем финском кожаном кресле.
— Ну, допустим, дам я тебе это все, — рассуждал директор агентства. — А ты знаешь, сколько стоит прокат аппаратуры?
— Не знаю и знать не хочу, — беспечно отозвался Никольский.
— Это как же? — удивился Баранец.
— А вот так, — Никольский развел руками. — Денег у нас нет и в обозримом будущем не предвидится.
— У кого, у вас? В ментуре или у тебя лично? — уточнил Иван.
— В ментуре и у меня лично! — отчеканил Сергей.
— Ментуре ничем помочь не могу, — отрезал Баранец. — А ты, Сережа, по жизни можешь красиво подняться.
— Куда и на сколько? — осведомился Никольский.
— Тонны на три баксов. Иди ко мне начальником оперативного отдела, — предложил Иван.
— А что же не в замы? — улыбнулся Сергей.
— Должность зама уже сговорена… — Иван напустил на себя некоторую таинственность.
— С нашим Беляковым, что ли? — рассмеялся Никольский.
— Просек фишку! — восхитился Баранец. — Поэтому я тебя и зову.
Теперь пришло время Сергею возмутиться:
— Да каких ты еще бабок от нас хочешь?! Мы для тебя такой кадр вырастили! Мы тебе — зама, а ты нам аппаратуру. По рукам?
— Знал бы, что ты меня так опустишь, в бега бы рванул! — не без восхищения воскликнул Иван.
— Ванечка, я тебя уговорил? — ласково поинтересовался Никольский.
Баранец слегка развернулся на вертящемся кресле, посмотрел на свое изображение в милицейской форме и сказал грустно:
— По капле выдавливаю из себя мента, но никак не выдавлю. Пейте мою кровь, рвите мое нежное тело!
Никольский быстренько поднялся.
— Так я аппаратуру забираю?
— Только с техником! Вам, косоруким, ноу-хау доверить не могу! — окончательно сдался Баранец.
— Ох, какой ты молодец, Ваня! — восхитился Никольский уже с порога. — И правильно, что вместо Дзержинского свой портрет повесил. Куда ему до тебя!
В своем кабинете Никольский проводил внеочередной начальственный разгон. Отдел в полном составе виновато слушал:
— И что же у вас в сейфах? Кастеты, выкидухи, газовые пистолеты! Вы что, пацаны? Вместе с делами вперемешку всякие «плейбои» валяются. А на стенах что? Голые бабы, Шварценеггеры, Ван Даммы. Беляков подал рапорт об уходе. Значит, жди проверки. Хорошо, если из округа, а то и из главка…
Открылась дверь, в кабинет вошел Котов и перебил Никольского.
— Здорово, сыщики! — затем обернулся к Сергею. — Не помешал?
— Помешал, — ответил тот. — Но я уже заканчиваю. Все ясно? Тогда действуйте. Через полчаса проверю. Все свободны.
Сыщики удалились. Котов устроился напротив Никольского и спросил:
— Знаешь, зачем я к тебе пришел?
— Конечно, знаю. Выпить! — немедленно отреагировал Сергей.
— Угадал. А по какому поводу? — прищурился Котов.
— Сейчас выясним. — Никольский прошел к двери, закрыл ее на ключ и направился к холодильнику.
Вскоре на письменном столе уже стояли бутылка «Смирновской», тарелка с салом, тарелка с нарезанной черняшкой, стаканы. Никольский разлил. Выпили. Помолчали.
— Я из МУРа ухожу, Сережа, — сказал Котов.
— Уходишь или уходят? — насторожился Никольский.
— Ухожу… — вздохнул Котов. — Плачу, но ухожу. Квартиру мне обещали. Мы ведь до сих пор втроем в однокомнатной маемся.
— Где же теперь квартиры дают? — поинтересовался Сергей.
— У вас, — не очень внятно пояснил Слава.
«У нас? — подумал Никольский. — Где это у нас? Неужели?..»
— Не понял я тебя что-то, Слав. Растолкуй убогому, — попросил Сергей.
Котов помялся немного, а затем рубанул с милицейской прямотой:
— Я вместо Белякова, Сережа!
«Значит, все я правильно понял, — мысленно похвалил себя Никольский. — Ну что ж… Это лучше, чем если бы прислали какого-нибудь „варяга“. Котов, по крайней мере, опер грамотный». А вслух сказал:
— Не знаю, Слава, радоваться за тебя или сочувствовать.
— Да я и сам не знаю, — махнул рукой Котов. — Наливай!
Они чокнулись.
…Никольский совершал обещанный обход. Ребята сориентировались быстро. В комнате Шевелева и Лепилова на стене вместо голой бабы была пришпилена кнопками репродукция серовского портрета артистки императорских театров Марии Ермоловой. Во второй вместо Ван Дамма — перовское «Чаепитие в Мытищах», в третьей — васнецовская «Аленушка».
Здесь уж Никольский сдержаться не мог, попытался догадаться:
— Вешняков, а у Климова что? «Три богатыря», наверное?
— Так точно! — радостно ответил Вешняков.
— Раритетную подшивку «Огонька» раскурочили, варвары!
Лебеди торжественно плавали по Патриаршим, Анюта откровенно любовалась ими, а Сергей исподтишка любовался самой девушкой. Хороша была зеленоглазка, чего уж там…
— Аркашка очень орал? — для порядка поинтересовался Никольский.
— Адам Андреевич не орет, он темпераментно огорчается, — поправила Анюта, но, подумав, сама себя опровергла. — Хотя, если по-честному, орал, конечно.
— А ведь мы с ним договорились, — укорил Сергей отсутствующего приятеля. — Все такой же Аркаша, не может без фейерверка.
— Он не вообще орал, а из-за меня, — пояснила девушка. — Во-первых, потому, что, как ему показалось, я бездарно изображала охрипшую. А во-вторых, в этом спектакле зритель ходит на меня.
— Ходит на меня?.. — Никольский бросил хитрый косой взгляд на Анюту. — Если не в переносном значении… то не совсем понятно.
— Вы язва, — констатировала Анюта, — а я зато — замечательная артистка.
— Не буду спорить, — поспешил согласиться Никольский.
Не поверила ему Анюта и высокомерно продолжила:
— И это я сегодня докажу.
— Буду только рад, — ответил Сергей сдержанно.
Сам он не спешил предсказывать успех сегодняшнего мероприятия: боялся сглазить. Ибо роль предстояла Анюте, может, и не столь уж трудная, но крайне опасная. Смертельно опасная…
— Мне переодеться надо и подгримироваться слегка, — сказала Анюта. — Где это можно сделать?
…В отделение проникли через черный ход. По лестнице поднялись на цыпочках. Никольский ключом открыл дверь своего кабинета.
Анюта критически оглядела помещение, кинула туго набитый пластиковый пакет на милицейский стол и требовательно спросила:
— А зеркало где?
Никольский порылся в ящике стола и достал складное зеркало (для бритья в кабинете в экстренных случаях).
— Не богато, — констатировала Анюта. — А теперь исчезните минут на десять.
Никольский ушел. Анюта села на его место, поставила перед собой зеркало, оценивающе рассмотрела свое изображение.
…Помаявшись в коридорах, Никольский посмотрел на свои наручные часы и негромко, вежливо постучал в дверь своего кабинета.
— Заходи! — разрешили ему из-за двери.
Никольский вошел.
Его встретило «небесное создание» в почти ничего не прикрывавшей мини-юбчонке, переливавшейся дешевым блеском, в черной трикотажной кофточке с вырезом до пупа и в замшевых сапогах чуть ли не до юбчонки. А между юбчонкой и сапогами вились немыслимые узоры малиновых колготок. И над всем этим пестрело яркой боевой раскраской личико юной дешевой проститутки.
— Как насчет познакомиться? — осведомился Никольский.
— Та ж, вы старый! — отмахнулась девушка, умело копируя украинский говор.
Никольский без слов протянул ей дешевого шика сумочку, в которую и положить-то особо ничего нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
— Пой, ласточка, пой! — разрешил Никольский.
…У ресторана «Центральный» Сергей свернул за угол и у входа в ресторан остановился. На другой стороне переулка находилось открытое кафе. За одним из столиков серьезная дама с потугой на респектабельность чинно пила кофе из маленькой чашки. За соседним столиком вольно расположились два здоровых парня, без удовольствия пивших «кока-колу».
— Как успехи, Люся? — спросил Никольский, усаживаясь напротив дамы.
— Ого! Здравствуйте! Уголовный розыск гуляет?! — вроде даже обрадовалась Люся.
— Отошли своих. Поговорить надо. — Сергей не поддался на ее тон. Держался жестко, холодно. Не любезничать с бандершей пришел сюда майор…
Парни за соседним столиком оторвались от банок и, как по команде, посмотрели на Люсю.
— Погуляйте, мальчики, — ласково скомандовала она и, проводив их взглядом, спросила: — Случилось что, господин начальник?
— Случится, — заверил ее Никольский голосом, не обещавшим ничего хорошего. — Ты Кузьмину телок поставляешь?
— И что? — Люська независимо повела плечами.
— Я тебе девочку привезу, а ты ее вместе со своими мочалками Кузьмину на следующий субботник отправишь. — Сергей говорил тоном приказа.
— Не пойдет по-вашему, шеф, — покачала головой женщина.
— Почему же? — прищурился Никольский.
— Костя — беспредельщик, он и фейс расписать может, — Люська неловко пыталась развязностью замаскировать страх.
— Боишься его? — усмехнулся майор.
— Боюсь, — призналась «мамка».
— Тогда внимательно выслушай меня, Галина Остаповна Приходько. — Теперь в голосе Сергея звучала неприкрытая угроза. — Насколько я помню, ты прописана в заграничном городе Мариуполе, а живешь в кинематографическом доме на улице Усиевича города Москвы. Так вот, мы сейчас поедем к тебе, и там мои ребята в момент найдут и патроны, и наркотики, и краденые вещи. Ты не Костю, а меня должна бояться.
— Не по понятиям живете, Сергей Васильевич, — попробовала возмутиться Люська, суматошно обдумывая, как поступить.
— А у меня свои понятия, — отрезал Никольский. — Я тебя предупредил. Выбирай.
Галина Остаповна Приходько старалась держать марку. Но недолго у нее это получалось. С застенчивой девичьей улыбкой, с кокетливостью проститутки прожженная «дама полусвета» пробормотала:
— Ну, как откажешь такому обходительному кавалеру…
Никольский встал и сказал на прощание:
— Ариведерчи, Галина Остаповна!
Ночь, глухая ночь накрыла Москву. Улицы обезлюдели, и только на бульварной скамейке сидел одинокий, хорошо одетый господин. Вольно сидел, слишком вольно и для нынешних времен чересчур беззаботно. Досиделся: из тьмы явились трое.
— Мужик, закурить не найдется? — спросил один из гопников.
— Не найдется. Не курю, — ответил господин. Звали господина Алексей Тарасов, и он имел основание не бояться ночной Москвы.
— Тогда выложишь сотню баксов. — Второй гопник протянул к Тарасову огромную ладонь.
— Их заработать надо, — спокойно ответил Алексей.
— А мы отнимаем. Гони деньги и часы, — прогнусавил третий.
— Может не надо, а? — как бы засомневался Тарасов. Затем извлек из-за пояса пистолет и передернул затвор.
— Ты что, ты что, мужик? — заверещал главный из гопников, и троица кинулась бежать, на ходу чуть не сбив с ног могучего мужчину. Тот посмотрел им вслед и рассмеялся.
— Нехорошо молодых людей пугать, господин Тарасов, — сказал он, подойдя к Алексею.
— Молодых разбойников, — поправил Тарасов. — Зачем звал, Авила?
— Новость есть, Леша, — невесело хмыкнул бандит. — Китаец послезавтра прилетает.
— Он же еще десять дней должен на Ямайке загорать! — едва не закричал Тарасов, разом забыв о своей крутости и респектабельности.
— Как видно, заскучал… — скривился Авила.
— А он просечь насчет фээсбешника не мог? — спросил Алексей встревоженно.
— От кого? — пожал плечами бандит.
— Меня этот хренов исполнитель беспокоит, Колян.
— Пусть он тебя уже не беспокоит, — Авила поморщился. — Коляна уже нет — утоп, несчастный. Сейчас, может, к Коломне подплывает…
— Сурово ты с ним… — Алексей даже поежился.
— Деваться было некуда. — Бандит опять пожал плечами. — А на тебе — Костя Кузьмин. Смотри, чтобы он не прокололся.
— За него я спокоен. Но следить буду. — Тарасов встал. — Разбежались, Авила.
—
Никольского принимал бывший сослуживец, а ныне директор охранного агентства «Меркурий» Иван Баранец. Принимал он Сергея в кабинете, обшитом драгоценным светлым деревом, сидя за обширным сверкающим столом, под портретом, изображавшим его самого в форме милицейского подполковника. А Никольский полулежал в удобнейшем финском кожаном кресле.
— Ну, допустим, дам я тебе это все, — рассуждал директор агентства. — А ты знаешь, сколько стоит прокат аппаратуры?
— Не знаю и знать не хочу, — беспечно отозвался Никольский.
— Это как же? — удивился Баранец.
— А вот так, — Никольский развел руками. — Денег у нас нет и в обозримом будущем не предвидится.
— У кого, у вас? В ментуре или у тебя лично? — уточнил Иван.
— В ментуре и у меня лично! — отчеканил Сергей.
— Ментуре ничем помочь не могу, — отрезал Баранец. — А ты, Сережа, по жизни можешь красиво подняться.
— Куда и на сколько? — осведомился Никольский.
— Тонны на три баксов. Иди ко мне начальником оперативного отдела, — предложил Иван.
— А что же не в замы? — улыбнулся Сергей.
— Должность зама уже сговорена… — Иван напустил на себя некоторую таинственность.
— С нашим Беляковым, что ли? — рассмеялся Никольский.
— Просек фишку! — восхитился Баранец. — Поэтому я тебя и зову.
Теперь пришло время Сергею возмутиться:
— Да каких ты еще бабок от нас хочешь?! Мы для тебя такой кадр вырастили! Мы тебе — зама, а ты нам аппаратуру. По рукам?
— Знал бы, что ты меня так опустишь, в бега бы рванул! — не без восхищения воскликнул Иван.
— Ванечка, я тебя уговорил? — ласково поинтересовался Никольский.
Баранец слегка развернулся на вертящемся кресле, посмотрел на свое изображение в милицейской форме и сказал грустно:
— По капле выдавливаю из себя мента, но никак не выдавлю. Пейте мою кровь, рвите мое нежное тело!
Никольский быстренько поднялся.
— Так я аппаратуру забираю?
— Только с техником! Вам, косоруким, ноу-хау доверить не могу! — окончательно сдался Баранец.
— Ох, какой ты молодец, Ваня! — восхитился Никольский уже с порога. — И правильно, что вместо Дзержинского свой портрет повесил. Куда ему до тебя!
В своем кабинете Никольский проводил внеочередной начальственный разгон. Отдел в полном составе виновато слушал:
— И что же у вас в сейфах? Кастеты, выкидухи, газовые пистолеты! Вы что, пацаны? Вместе с делами вперемешку всякие «плейбои» валяются. А на стенах что? Голые бабы, Шварценеггеры, Ван Даммы. Беляков подал рапорт об уходе. Значит, жди проверки. Хорошо, если из округа, а то и из главка…
Открылась дверь, в кабинет вошел Котов и перебил Никольского.
— Здорово, сыщики! — затем обернулся к Сергею. — Не помешал?
— Помешал, — ответил тот. — Но я уже заканчиваю. Все ясно? Тогда действуйте. Через полчаса проверю. Все свободны.
Сыщики удалились. Котов устроился напротив Никольского и спросил:
— Знаешь, зачем я к тебе пришел?
— Конечно, знаю. Выпить! — немедленно отреагировал Сергей.
— Угадал. А по какому поводу? — прищурился Котов.
— Сейчас выясним. — Никольский прошел к двери, закрыл ее на ключ и направился к холодильнику.
Вскоре на письменном столе уже стояли бутылка «Смирновской», тарелка с салом, тарелка с нарезанной черняшкой, стаканы. Никольский разлил. Выпили. Помолчали.
— Я из МУРа ухожу, Сережа, — сказал Котов.
— Уходишь или уходят? — насторожился Никольский.
— Ухожу… — вздохнул Котов. — Плачу, но ухожу. Квартиру мне обещали. Мы ведь до сих пор втроем в однокомнатной маемся.
— Где же теперь квартиры дают? — поинтересовался Сергей.
— У вас, — не очень внятно пояснил Слава.
«У нас? — подумал Никольский. — Где это у нас? Неужели?..»
— Не понял я тебя что-то, Слав. Растолкуй убогому, — попросил Сергей.
Котов помялся немного, а затем рубанул с милицейской прямотой:
— Я вместо Белякова, Сережа!
«Значит, все я правильно понял, — мысленно похвалил себя Никольский. — Ну что ж… Это лучше, чем если бы прислали какого-нибудь „варяга“. Котов, по крайней мере, опер грамотный». А вслух сказал:
— Не знаю, Слава, радоваться за тебя или сочувствовать.
— Да я и сам не знаю, — махнул рукой Котов. — Наливай!
Они чокнулись.
…Никольский совершал обещанный обход. Ребята сориентировались быстро. В комнате Шевелева и Лепилова на стене вместо голой бабы была пришпилена кнопками репродукция серовского портрета артистки императорских театров Марии Ермоловой. Во второй вместо Ван Дамма — перовское «Чаепитие в Мытищах», в третьей — васнецовская «Аленушка».
Здесь уж Никольский сдержаться не мог, попытался догадаться:
— Вешняков, а у Климова что? «Три богатыря», наверное?
— Так точно! — радостно ответил Вешняков.
— Раритетную подшивку «Огонька» раскурочили, варвары!
Лебеди торжественно плавали по Патриаршим, Анюта откровенно любовалась ими, а Сергей исподтишка любовался самой девушкой. Хороша была зеленоглазка, чего уж там…
— Аркашка очень орал? — для порядка поинтересовался Никольский.
— Адам Андреевич не орет, он темпераментно огорчается, — поправила Анюта, но, подумав, сама себя опровергла. — Хотя, если по-честному, орал, конечно.
— А ведь мы с ним договорились, — укорил Сергей отсутствующего приятеля. — Все такой же Аркаша, не может без фейерверка.
— Он не вообще орал, а из-за меня, — пояснила девушка. — Во-первых, потому, что, как ему показалось, я бездарно изображала охрипшую. А во-вторых, в этом спектакле зритель ходит на меня.
— Ходит на меня?.. — Никольский бросил хитрый косой взгляд на Анюту. — Если не в переносном значении… то не совсем понятно.
— Вы язва, — констатировала Анюта, — а я зато — замечательная артистка.
— Не буду спорить, — поспешил согласиться Никольский.
Не поверила ему Анюта и высокомерно продолжила:
— И это я сегодня докажу.
— Буду только рад, — ответил Сергей сдержанно.
Сам он не спешил предсказывать успех сегодняшнего мероприятия: боялся сглазить. Ибо роль предстояла Анюте, может, и не столь уж трудная, но крайне опасная. Смертельно опасная…
— Мне переодеться надо и подгримироваться слегка, — сказала Анюта. — Где это можно сделать?
…В отделение проникли через черный ход. По лестнице поднялись на цыпочках. Никольский ключом открыл дверь своего кабинета.
Анюта критически оглядела помещение, кинула туго набитый пластиковый пакет на милицейский стол и требовательно спросила:
— А зеркало где?
Никольский порылся в ящике стола и достал складное зеркало (для бритья в кабинете в экстренных случаях).
— Не богато, — констатировала Анюта. — А теперь исчезните минут на десять.
Никольский ушел. Анюта села на его место, поставила перед собой зеркало, оценивающе рассмотрела свое изображение.
…Помаявшись в коридорах, Никольский посмотрел на свои наручные часы и негромко, вежливо постучал в дверь своего кабинета.
— Заходи! — разрешили ему из-за двери.
Никольский вошел.
Его встретило «небесное создание» в почти ничего не прикрывавшей мини-юбчонке, переливавшейся дешевым блеском, в черной трикотажной кофточке с вырезом до пупа и в замшевых сапогах чуть ли не до юбчонки. А между юбчонкой и сапогами вились немыслимые узоры малиновых колготок. И над всем этим пестрело яркой боевой раскраской личико юной дешевой проститутки.
— Как насчет познакомиться? — осведомился Никольский.
— Та ж, вы старый! — отмахнулась девушка, умело копируя украинский говор.
Никольский без слов протянул ей дешевого шика сумочку, в которую и положить-то особо ничего нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48