Мы пробрались сквозь яркие кустики ледя­ных маргариток и нашли грубую тропинку вдоль низ­ких, сухих скал, которые граничили с вытоптанным каменистым полем. Дальше по твердому песку мы мог­ли идти рядом. Я сказала: «Есть кое-что, о чем я хочу поговорить».
«О пребывании прошлой ночью в Хании?»
«Остроумно, не так ли? Да, более или менее».
«Вот почему ты засмеялась, когда я сказала, что твои увлечения когда-нибудь ввергнут тебя в неприятно­сти? – Так как я молчала, она лукаво взглянула в мою сторону. – Я не судья, но, кажется, Хания – довольно странное место, чтобы дурно себя вести».
«Вчера ночью я даже и не была в Хании! И я не… – взорвалась я и вдруг хихикнула. – В действительно­сти, я действительно провела ночь с мужчиной, а теперь случайно подумала об этом. Забыла».
Фрэнсис спокойно сказала: «Кажется, он произвел на тебя сильное впечатление. Ну, продолжай».
«О, Фрэнсис, дорогая, как я тебя люблю! Нет, это не грязная любовная неразбериха… разве я?.. Это… я по­пала в беду… это не моя беда, а кого-то еще, и я хотела сказать тебе и спросить, есть ли что-нибудь в мире, что бы я могла сделать».
«Если это не твоя беда, нужно ли тебе что-нибудь делать?»
«Да».
«Сердце, как теплая замазка, – сказала покорно Фрэнсис, – да к тому же и соответствующие мозги. Хорошо, как его зовут?»
«А откуда ты знаешь, что это лицо мужского пола?»
«Всегда так. Кроме того, я допускаю, это тот мужчи­на, с которым ты провела ночь».
«О. Да».
«Кто он?»
«Гражданский инженер. Его зовут Марк Лэнгли».
«А…»
«Это совсем не „а“… По существу, – очень отчетливо сказала я, – я питаю к нему отвращение».
«О Боже, – сказала Фрэнсис. – Я знала, что когда-нибудь это случится. Нет, не смотри так свирепо. Я дразнюсь. Ну, продолжай. Ты провела ночь с инжене­ром, который вызывает у тебя отвращение, по имени Марк. Это поразительное начало. Рассказывай все».
Ее совет, когда я наконец обо всем рассказала, был предельно кратким: «Он сказал уйти и не появляться, и у него есть Лэмбис, чтобы за ним смотреть. Они кажутся способной на многое парой, и сейчас твой Марк, воз­можно, уже очень хорошо себя чувствует. Они оба вер­нулись в лодку, можешь быть уверена, и у них все под контролем. Я бы не вмешивалась».
«Д-д-да. Полагаю».
«Кроме того, что ты можешь сделать?»
«Ну, очевидно, могу рассказать ему, что обнаружила. Я имею в виду, что я абсолютно уверена, что это Тони, Стратос Алексиакис и София».
«Вполне возможно. Согласимся, что твой Марк по­мнит точно, что видел и слышал, и что на месте убийст­ва действительно был англичанин вместе с мужчиной в одежде критянина, еще один грек и женщина… – Она минуту помолчала. – Да, раз ты допускаешь, что заме­шан Тони, другие неизбежно тоже замешаны. Это замк­нутый круг. Тони, Стратос, София, Джозеф и незнако­мец, либо англичанин, либо грек, которого определенно знал Тони и с которым разговаривал».
Я остановилась и смотрела на нее, разинув рот. «Он? Но как? Он там не был. Там был только грек и критянин, и…»
«Дорогая, – нежно сказала она, – ты так увлеклась точкой зрения Марка, что забыла, как все началось».
«А как все началось?»
«Был убитый», – сказала она.
Молчание нарушал только шорох гальки на берегу моря. Я нагнулась, подняла плоский голыш и запустила по поверхности воды. Он сразу пошел ко дну. Я выпрямилась и отряхнула руки. «Я глупа», – сказала я по­корно.
«Ты была в самой гуще событий, дорогая, и напугана. Мне же, подключившись на половине, легко спокойно разобраться. Отчетливо все вижу. Кроме того, я не замешана тут с моими чувствами».
«А кто сказал, что я?»
«А разве нет?»
Я все еще смотрела на то место, где мой голыш ударился о воду. «Фрэнсис, Колину Лэнгли только пят­надцать».
Она нежно сказала: «Дорогая, вот в этом вся суть. Вот почему я советую держаться в стороне, пока точно не узнаешь, что с ним случилось. Иначе ты, возможно, только навредишь. Послушай, не думаешь ли ты, что лучше сейчас вернуться? Солнце почти село, и прогулка становится ужасно неудобной». Чистая правда. Пока я рассказывала мою историю, мы прошли вокруг залива до подножия больших скал на дальнем конце. То, что издали казалось полосой гальки, оказалось узкой от­мелью из больших валунов, нагроможденных ветром и морем. Над ними, между самыми верхними валунами и скалой, пробегала узкая тропинка, крутая и неудобная. Она огибала мыс, затем круто ныряла вниз к полукруг­лому берегу маленького песчаного залива. «Здесь все выглядит очень мило, – сказала Фрэнсис. – Интерес­но, это твой залив Дельфинов?»
«Думаю, он дальше, здесь у края очень мелко, а Георгий говорил, что вдоль скал можно добраться до глубокой воды и нырять. Посмотри, это, должно быть, за следующим мысом, по-моему, видно нагромождение камней. Солнце за ними садится, и они выглядят как тени».
Мы молча постояли несколько минут, прикрывая гла­за от мерцания алмазного моря. Затем Фрэнсис отверну­лась. «Пойдем, ты устала. Судя по твоему виду, перед обедом тебе надо выпить что-нибудь покрепче».
«Это идея». Но голос мой звучал печально, даже я сама это заметила. Я повернулась и пошла за Фрэнсис обратно к отелю.
«Не подумай, что я не понимаю твоих чувств. – Ее тон был сухим и забавно успокаивающим. – Предлагаю держаться в стороне от Марка не только потому, что хочу оградить тебя от беды. Могу объяснить причины. Если ты пойдешь бродить здесь и искать его, тебя, возможно, увидят, последуют за тобой и тому подобное, и ты можешь привести их к нему. Или, если ты дашь повод подозревать, то можешь, и это важно, напугать их, а они убьют Колина… это если он еще жив».
«О, Боже, полагаю, ты права. Я… не подумала как следует. – Приложила руку к голове. – Если бы ты только видела Софию. Вот что меня действительно на­пугало… когда Джозеф не пришел домой. Если бы ты видела ее лицо».
Я была очень непоследовательна, но она поняла меня. «Ты думаешь, что она не волнуется о том, что он там в горах сломает шею, но волнуется о том, что он может там делать?»
«Да. И есть только две вещи, которые он может делать».
Она не волновалась. «Ты имеешь в виду, что если Джозеф – это убийца в одежде критянина, а я готова сама спорить на эту тему, он либо все еще охотится в горах за Марком, чтобы убить его, либо где-нибудь охраняет Колина?»
«И она напугана. Если он с Колином, она это знает, и боится того, что он может сделать… Ну, вот в чем дело». Мой голос жалко возвысился. Фрэнсис не ответила, и несколько минут мы тащились молча. Солнце уже село, мягко нырнув в море, и тень скал упала на нас. Ветер стих. На другой стороне залива в отеле зажегся свет. Он казался очень далеким. Наконец я сказала: «Ты права, конечно. Марк велел держаться в стороне, и именно это он и имел в виду. Если только я действительно найду Колина…»
«В этом все и дело. Вот почему он не пойдет к властям, он тебе говорил об этом. Если бы задали вопрос, или Марк и Лэмбис пришли сюда открыто, или кто-ни­будь сделал так, что были бы выдвинуты обвинения, я бы не дала и двух пенсов за шанс мальчика выжить и быть свидетелем. Он заложник».
«Вижу. В конце концов, Марк сам говорил. Хорошо, я… я останусь на месте, Фрэнсис, не беспокойся. Но все равно…»
«Ну?»
«Ничто не может помешать мне искать его, так? Если я буду ужасно осторожна? Я… я просто не могу выбро­сить его из головы, ты не понимаешь?»
«Понимаю, любовь моя. Продолжай. Ты не могла бы прекратить поиск, даже если бы и хотела. Это не то, что можно быстро забыть, как потерю карандаша. Все, что ты можешь сделать ради собственного покоя – это до­пустить, что он все еще жив, и не закрывать глаз. А для начала, если он жив, его надо кормить».
«Конечно! И к тому же он не очень далеко. Если не спускать глаз с Софии… Готова спорить, что именно она его кормит… хотя, полагаю, это может быть и Тони».
Она улыбнулась. «Я ставлю на Софию. Кто бы это ни делал, он должен вставать на рассвете, чтобы его не видели, и я просто не представляю, как маленький Лорд Фаунтлерой прыгает в росе».
«Ну а я собираюсь, причем завтра. Пойду рано утром купаться и буду смотреть в оба».
«Давай, – сказала Фрэнсис. – Посмотри, там кто-то есть. Это отправляется маленькая лодка, да? А мужчина в ней – это Стратос Алексиакис?»
Мужчина, неясная фигура в сгущающейся темноте, ссутулился в маленькой лодке у скал возле отеля. От­толкнулся от берега, занялся чем-то на корме, и скоро зарокотал мотор. Лодка направилась к нам, держась к берегу. «Похоже на то, – сказала я. – Интересно, куда он собрался?»
Мы остановились понаблюдать. Он крепко стоял на носу, и когда мы подошли поближе, то увидели, что к рулю приделан длинный рычаг. Так мужчина мог пра­вить, вглядываясь через борт в воду. На носу лодки были огромные фонари, но их еще не зажгли. Лодка поравнялась с нами, и мужчина нас увидел. Стратос. Улыбнулся и помахал рукой, а затем двинулся к корме. Машина замедлила ход, и казалось, что лодка просто дрейфует. Я смогла разобрать белые буквы на корме: «Психея». Его голос весело прозвучал над водой: «При­вет! Не желаете в лодку?»
«В другой раз! – Мы заулыбались и помахали рука­ми, пытаясь изобразить сердечно-вежливый отказ. – Тем не менее спасибо! Удачной рыбалки!»
Он поднял руку, снова нагнулся к мотору, и «Психея» удалилась по длинной, красивой кривой к верхушке мыса. Поднятые ею волны плескались о берег возле нас, мелкая галька шипела и скрежетала.
«Хм-м, – сказала Фрэнсис, – очень компанейский».
«Я его раньше спрашивала о рыбной ловле с фонаря­ми».
«Ну, тем не менее, в этом кое-что есть. Открытие без слез. Колин не в том направлении, иначе Стратос вряд ли приветствовал бы посетителей. – Она повернулась, а затем быстро спросила: – Что случилось?»
Я стояла тихо, как манекен, закрыв рот рукой. «Фрэнсис! „Эрос“!»
«Что?»
«У него большая лодка стоит в заливе. Вот там он и есть!»
Минуту она молчала, рассматривая меня нахмурен­ным взглядом, который я не совсем могла понять. Затем кивнула. «Да, это можно проверить. Если разрешат подойти к „Эросу“, можем быть уверены, что лодка ни при чем. Если нет, думаю, следует прямо завтра идти искать Марка. Этим двоим будет легче легкого привести свой каяк, когда стемнеет, к борту „Эроса“ и обыскать его. Они все выяснят моментально. Мы сможем как-ни­будь удержать Стратоса и компанию в отеле – поджечь отель или что-то подобное».
Я засмеялась, затем с любопытством посмотрела на нее. «Знаешь, я верю, что ты серьезно».
«Если это единственный способ, – сказала твердо Фрэнсис, – то почему бы и нет? Мальчик напуган и обижен компанией разбойников, и более того, возмож­но, все это время верит, что его брат мертв. О да, если маленький поджог поможет, ничуть не возражаю про­тив того, чтобы сжечь отель мистера Алексиакиса вме­сте с ним. Тем временем мы можем посмотреть на „Эрос“. Прямо сегодня вечером и пойдем, хотя бы толь­ко для того, чтобы успокоить твою душу».
«Мы?»
«А почему бы и нет? Это будет выглядеть намного есте­ственнее. Посмотри, это Тони ожидает нас на террасе?»
«Да».
«Тогда, ради Бога, давай начнем выглядеть естествен­но немедленно. Предполагается, что я ботаник, а ты представила мне обстановку, от которой растерялся бы Линней. А теперь, не будешь ли ты так любезна остановиться на минутку и страстно посмотреть вот на это растение… Нет, балда, вот на это, на скале!»
«Оно редкое?»
«Дорогая, оно растет на каждой стенке южной Анг­лии, как лепное украшение, но можешь поспорить на свои ботинки, что Тони об этом не знает! Давай, собери немного или этих мезембриантемумов, или что тебе там в голову взбредет. Показывай энтузиазм!»
«Ледяные маргаритки? – Я покорно нагнулась. Тони ждал под тамарисками не более чем в пяти ярдах. – Слушай, – сказала я, протягивая цветы Фрэнсис. – Они закрылись. Правда, они похожи на маленькие пла­стмассовые зонтики?»
«Боже мой, – сказала благоговейно Фрэнсис, – и только подумать, что я когда-то хотела сделать из тебя натуралиста!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38