На этот раз у меня не было ни малейшего желания так поступать. Мысль о том, чтобы спуститься одной в отель Стратоса, была примерно настолько же привлекательной, как прогулка голой в снежный шторм. «Когда ваши друзья приедут?» – спросил Марк.
«В понедельник».
Он снова заколебался. «Прости, но я в самом деле думаю… Я бы не стал ждать до понедельника».
Я улыбнулась. «В этом я с тобой солидарна. И кроме того, определенно не хочу быть поблизости, когда пол­иция начнет расследование. Поэтому мы найдем хоро­шую причину для отъезда, как только наступит завтра. Чем скорее я увижу яркие огни Ираглиона, тем счаст­ливее я буду!»
«Это очень разумно. – Он выглядел чрезвычайно успо­коенным. – Сможешь придумать хорошую причину?»
«Очень легко. Не беспокойся, придумаем что-нибудь, что не потревожит твоих птичек. Они будут так доволь­ны избавиться от нас, если все принять во внимание, что и вопросов задавать не будут».
«Истинная правда. Можете связаться с лодкой, кото­рая собиралась вас подобрать?»
«Нет, но она сначала зайдет в Ираглион пополнить запасы и дать возможность компании навестить Кносос и Фестос. Вызовем машину, поедем в отель „Астир“ и подождем их. – Я засмеялась. – И любая опасность, которая там нам встретится – ерунда!»
«Хорошо, – сказал Марк. – „Астир“? Если я буду знать, где вы… свяжусь с тобой, как только смогу».
Мы начали уже во время разговора медленно возвра­щаться вниз по склону к церкви. «Что вы будете делать, когда уедете? – спросила я. – Отправитесь в Ираглион или прямо в Афины?»
«Я бы хотел добраться сразу в Афины в Британское представительство и начать расследование в Лондоне, но еще не знаю. Лэмбис, сколько нам идти до Афин?»
«При такой погоде от двенадцати до пятнадцати ча­сов».
«Довольно хорошо. Вот это и сделаем. Посольство, надо полагать, придет на помощь с развевающимися флагами, когда услышит, что один из их драгоценных барашков является свидетелем колоссального преступ­ления».
«Скорее всего, они придут в ярость», – сказала я уныло.
«Что и приводит меня к последнему пункту». Мы дошли до церкви и остановились у двери.
«Да?»
«Я говорил прежде, что не хочу уезжать отсюда сегод­ня вечером, не узнав, что у тебя все в порядке».
«Знаю. Но как узнаешь? Как только я уйду отсюда, остается принять это за аксиому».
«Не принимаю ничего на веру, что касается твоей безопасности».
Как ни странно, его ответственность за мою безопас­ность не рассердила меня ни чуточки. Все, что я чувст­вовала, был предательский жар где-то в груди. Я пробежала рукой по колонне, потерла свежее отверстие от пули. «Не знаю как».
«А я знаю. Слушайте план. Лэмбис сейчас идет с Никола до полей. Колин и я ждем Лэмбиса в церкви. Я… я отдохну. Затем мы втроем спустимся к каяку и немедленно отчалим. Скоро наступят сумерки, поэтому мы двинемся вдоль берега далеко в море, пока не достиг­нем западной части Агиос Георгиос. После наступления темноты мы подойдем поближе и немного побудем у берега. Море как стекло, и похоже, таким и останется по воле Божией. Лэмбис, знаешь что-нибудь о побережье западнее деревни?»
«Только немного. Оно похоже на эту местность, ма­ленькие заливы у подножья скал, как и здесь. Возле деревни есть мелкие бухточки, песчаные».
«Где-нибудь можно поставить каяк, если понадобит­ся?»
Лэмбис нахмурился, раздумывая. «Не знаю. Я заме­тил бухту немного к западу…»
Я сказала: «Думаю, что есть. Есть бухта, которую дети называют бухтой Дельфинов, за вторым мысом от деревни. Там скалы уходят прямо в глубокие воды. Я видела их издали. Это что-то вроде низкой гряды, вы­ступающей, как дамба. Там глубоко, дети говорили, что с этих скал можно нырять».
Лэмбис кивнул. «Думаю, это та бухта, которую я видел. За вторым мысом на запад от деревни? Да, я заметил это место, когда мы плыли мимо».
«Сможешь поставить туда лодку, если понадобит­ся?» – спросил Марк.
«Могу зажечь фонари, как только между нами и отелем будет мыс?»
«Конечно».
Лэмбис кивнул. «Тогда при такой погоде будет очень легко. Все в порядке».
«Хорошо. – Марк повернулся ко мне. – Ну, а как насчет этого? Если, когда ты вернешься туда сегодня вечером, хоть что-то будет не в порядке, возникнет небольшое подозрение, любая опасность… Ну, понима­ешь… Другими словами, если почувствуешь, что вам следует выбираться оттуда, и быстро, не дожидаясь утра, мы ждем у входа в залив Дельфинов до, как бы сказать, до двух утра. Нет, до половины третьего. Это даст вам время. У вас есть электрический фонарь? Хорошо. Ну, любое время между полночью и половиной третьего утра, мы будем наблюдать. Договоримся о сиг­нале… скажем, две длинные вспышки, затем две корот­кие, затем полминуты пауза и повторение. Мы ответим. Подойдет?»
Я улыбнулась ему. «Мыльная опера».
«Это да. Можешь придумать что-либо лучше?»
«Нет».
«А если залив будет полон рыбаков?» – спросил Ко­лин.
«Не будет, – сказала я. – Там есть ловушки, и их к тому времени убирают. Нет, этот план прекрасен. Я уже с нетерпением жду».
«Человек, о человек, это страшно». – В Колине бур­лил дух детского приключенческого рассказа.
Марк засмеялся. «Это довольно глупо, правда, но это самое лучшее, что можно сделать, если не заходить в Агиос Георгиос и не распугивать всех птиц на много миль вокруг».
«В любом случае, этого не понадобится, – сказала я. – Это только фантазия, подходящая к пиратскому настроению. А теперь я ухожу. Кто-нибудь идет, Колин?»
Мальчик осматривал склон горы через бинокль Джо­зефа. «Никого».
«Тогда ухожу. Дай Бог, чтобы я попала в отель к обеду, на большее я не способна. А какое оправдание я смогу дать за пребывание вне отеля до такого позднего времени? Нет, не беспокойтесь, просто скажу, что ос­матривала церковь… Стратос сам предложил совершить эту прогулку, поэтому будет доволен. Когда врешь, нет ничего лучше правды».
«Ты говорила, – сказал Колин сверху, – что предпо­лагается, что ты собираешь цветы».
«О Боже, да! Ну, схвачу одну или две охапки по дороге вниз».
«Ну, тогда это для начала… и это… и это… – Колин уже наугад надергал множество сорняков на камнях выше его. – И я уверен, что этот цветок так редок…» Он потянулся, чтобы сорвать растущие одиноко цветы в высокой вертикальной трещине.
«На Фрэнсис произведет очень большое впечатление такое количество цветов, – сухо сказал Марк. – И на Стратоса тоже, если дойдет до этого».
«А почему бы и нет? Все они, возможно, редки в Англии».
«Включая одуванчик? Не забывай, Стратос там жил двадцать лет, а Тони англичанин».
«Ну, лондонцы… – Колин сполз, ничуть не смущен­ный. – Они знают не лучше вас. Можно сказать, что это критская разновидность, растущая только здесь на вы­соте двух тысяч футов. И посмотрите на этот пурпурный цветок, к черту, клянусь, они такого не видели. Вот, Никола… – и он бросил в меня букет экзотических сорняков. – И не забывай, что этот одуванчик называ­ется волосатый Лэнгли, и это чрезвычайно редкое рас­тение».
«Ну, я не видела ничего лучше. Большое спасибо, я уверена, они Фрэнсис понравятся».
«Я позвоню в „Астир“, – сказал Марк. – И дам знать, как идут дела. Затем, надеюсь, мы встретимся в Афинах?»
«Если предварительно не соберемся сегодня вечером в заливе Дельфинов, – сказала я жизнерадостно. – Ну а пока до свидания. До встречи в Афинах. Будь добр, Колин, заботься о Марке. И перестань беспокоиться обо мне. Со мной все будет в порядке».
«Знаменитые последние слова», – весело сказал Ко­лин.
«Заткнись, дурак», – сказал Марк, уже сердито.

Глава 17
But having donewhate'ershe coulddevise,
And emptiedall herMagazine of lies
Thetimeapproach'd…
Dryden: The fable of iphis and lanthe
Лэмбис оставил меня у ручья, и очень хоро­шо. У святилища ждал Тони. Сидел на камнях среди цве­тов вербены и курил. «Привет, дорогая. Приятно провели день?»
«Прекрасно, спасибо. Полагаю, моя кузина сдалась и вернулась к чаю?»
«Да. Она вполне счастлива и спокойна, но я пытался заставить себя пойти и поискать вас. Это не те склоны, где можно лениво бродить одной».
«Думаю, нет. – Я села рядом с ним. – Но я остава­лась все время на тропе, и если поднимаешься высоко, видишь море. Я никак не могла потеряться».
«Вы могли вывихнуть ногу. Сигарету? Нет? Тогда нам пришлось бы провести всю ночь в поисках. Беда!»
Я засмеялась. «Надо полагать. Но нельзя прожить всю жизнь, ожидая худшего, а я так хотела посмотреть церковь».
«О, вот где вы были?»
«Да. Мой датский друг рассказывал о ней, и мистер Алексиакис сказал, что ее легко найти, если придерживаться тропинки, поэтому я и пошла. Это далеко, но поход того стоит, правда?»
Тони выдохнул кольцо дыма и изящно наклонил голову, наблюдая, как оно расширяется, расплывается и уменьшается в солнечном свете. «Что касается меня, дорогая, то не знаю, никогда не был дальше этого места. Горы совсем не моя стихия, вовсе нет».
«Нет? Это также и не стихия Фрэнсис. То есть была, но однажды она вывихнула ногу и немного хромала, поэтому сейчас много не ходит». И я сказала чистую правду.
«Да, именно так она говорила. А эти цветы для нее?»
"Да. – Я позволила себе с сомнением посмотреть на цветы в руке. Лэмбис и я добавили, что могли, по дороге, но даже доверчивый взгляд едва ли назвал бы это коллекцией, способной восхитить ботаника. Я наме­ревалась отбросить явно неподходящие экземпляры, прежде чем доберусь до отеля. А так оставалось только надеяться, что Тони не заметил, что большинство жем­чужин моей коллекции растут на деревенской улице. «Не знаю, захочет ли она что-то из этого. – Я с надеж­дой посмотрела на него. – Вы понимаете что-нибудь в цветах?»
«Могу отличить розу от лилии и орхидею от них обеих».
«О, ну, я сама не разбираюсь в цветах. Только принес­ла то, что видела. Птицы меня больше интересуют, но Фрэнсис говорит, что и в них я не очень… – Я повер­нула букет. – Возможно, эти цветы встречаются не реже, чем грязь, большинство из них».
«Ну, для начала, это одуванчик. Правда, дорогая».
«Отхаркивающая трава, совершенно другая вещь. Разновидность волосатого Лэнгли, который растет толь­ко на высоте двух тысяч футов. Я же знаю этот цветок. Фрэнсис говорила, где его искать».
«О? Ну, кажется, вы не зря потратили день. Видели кого-либо наверху?»
«Ни души. – Я улыбнулась. – Вы сказали, что мы выбрали правильное место, если желаем мира и тиши­ны. Я не встретила ни признака живой души, если не считать птиц. При этом даже их представляли только серая ворона, две пустельги и стая щеглов возле перехо­да через ручей».
Оказалось, Тони не имел в виду птиц. Он встал. «Ну, отдохнули? Пойдемте вниз?»
«Боже мой, вы поднялись сюда только для того, чтобы встре­тить меня?»
«Хотел погулять. Лимонные деревья хорошо пахнут, да?»
Мы пошли из лимонной рощи вдоль края поля рядом с мельницей. Дверь наглухо закрыта, с замочной сква­жины не свисает ключ. Я отвела взгляд, лихорадочно размышляя. Действительно ли Тони поднялся, чтобы встретить меня, разузнать, где я была и что видела? Или он шел к мельнице? Знал ли он, что Колина там уже нет? Если так, подозревал ли он Софию, или предполо­жил, что Джозеф отвел мальчика в горы и убил? Вполне возможно, что София сама ему доверилась. Он был против дальнейших убийств. Я украдкой взглянула на него. Ничто в его лице или поведении не говорило, что он думает о чем-нибудь более серьезном, чем помет мулов на тропинке. Конечно, нет и намека, что он играет со мной в словесные шахматы. А если играет, пока каждый из нас пошел, как захотел. И если удаст­ся, я не позволю ему сделать больше ни хода. Быстро я предприняла отвлекающий маневр. Я указала на падуб: «Посмотрите, сойка. Разве это не очаровательные суще­ства! Дома они такие застенчивые, что их с трудом можно рассмотреть».
«Вот это? – Он едва взглянул на нее и сделал следу­ющий ход проходной пешкой: – Разве вы не думаете, что эти ветряные мельницы очаровательны?»
«Они великолепны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38