Небось тоже горазды на многое…
В приливе ещё большего вдохновения я здраво рассудила, что любой радиоинженер, доведись ему прочитать мои мысли и гениальные выводы, живот надорвал бы со смеху. Ладно, пускай надрывает, мне не жалко, лишь бы посоветовал что-нибудь путное, специалист сразу зрит в корень.
Посмотреть на часы мне даже в голову не пришло. С пылу с жару я набрала номер одного из приятелей.
— Как дела? — выпалила я и сразу перешла к сути. — Мне надо проконсультироваться с тобой по профессиональным делам.
— Твоим или моим?
— Твоим, разумеется. В своих я, смею надеяться, кое-что смыслю.
— Боюсь, ничего толкового ты от меня не услышишь. Я в такую пору не совсем в форме…
— Ты что, спал? — забеспокоилась я, только сейчас вспомнив о времени.
— Нет, просто минуту назад вернулся с работы. Чертовски, понимаешь, устал.
— Постараюсь сократить свой допрос до минимума. Скажи мне одно: для чего, помимо прямого назначения, можно использовать все ваше оборудование?
— Не понял. Какое оборудование?
— Ну то, у которого на одном конце микрофон, на другом — радио, а посередине масса всяких сложных штуковин.
— Как это — для чего?
— Для каких целей, кроме непосредственного назначения?
В трубке растерянно помолчали.
— Нельзя ли объяснить попроще, чего тебе надо? А то я не возьму в толк.
— Хорошо, объясню на примере. Если ты у меня спросишь, для чего можно использовать цементный раствор, я тебе отвечу так: можно заткнуть им кому-нибудь рот, можно нарезать его на тарелке ломтиками — на определённой стадии затвердевания, причём я даже знаю, через сколько часов такая стадия наступит. Я знаю очень много. И наверняка ты о своей радиоаппаратуре не меньше.
— Ах, вот в чем дело… Тогда, конечно, могу тебя просветить. Можно, например, скинуть её кому-нибудь на голову, килограмма два в ней уж точно будет, можно натянуть всякие провода и сушить на них пелёнки. Проводов там хватает.
— Что ты мелешь, опомнись! На головы можно бросать и горшки с цветами! Меня интересуют специфические возможности такой машинерии.
— Можешь по радио от души кому-нибудь насолить…
Наконец я не выдержала. Вопреки первоначальным намерениям рассказала о таинственных звонках — в общих словах и самый необходимый минимум. Афёра и без того была непонятной, а в моем сокращении стала невразумительной до абсурда.
— ..что бы ты на моем месте им сказал?..
— Послал бы куда подальше, тем более в три часа ночи.
— Ты, конечно, послал бы. Прошу тебя, посоветуй, что им для затравки разговора подкинуть, чтобы и себя не выдать, и их разговорить…
— Хорошо, дам тебе безотказный совет. Неси всякую чушь. Например: игрек, игрек, пять. А дробь ноль двадцать.
— Не валяй дурака, говори серьёзно…
— В такое-то время?
— Сейчас я смилуюсь и отпущу тебя спать, но сначала выдай мне совет.
— Точно отпустишь?
— Клянусь!
В трубке какое-то время раздумывали.
Сейчас или никогда, шестое чувство подсказало мне, что от усталости он стал податлив как воск и я вот-вот услышу от него то, что надо.
Я ждала в напряжении.
— Так вот, — отозвался он, сдаваясь. — Тут недавно брали во временное пользование мои усилители…
— Твои уникальные усилители? Те самые, каких нигде больше нет? Кто?!
— Ведомство, о котором по телефону не распространяются…
— То, что заказывало вам измерения?
— Родственное. Скажу тебе лишь одно: во всей Польше имеется один-единственный человек, который владеет интересующей тебя информацией.
Дальше можно было не говорить. Я уже и сама знала, какой человек мне нужен. И как я не сообразила в ту самую минуту, когда услышала идиотские, бессмысленные слова, каких в польском языке и в помине нет? Хотя какая разница, я знала этого человека настолько, чтобы не строить себе иллюзий: ничегошеньки он мне не скажет.
Положив трубку, я почувствовала, что вся вибрирую, как конь на старте.
* * *
Внутренний голос настоятельно советовал мне расписаться в книге приходов и уходов и немедленно улизнуть с работы. Пришлось ему подчиниться. В отчаянной решимости двинулась я к тому дому, по ступенькам которого безнаказанно разгуливал объект моих кровожадных поползновений. Изучив список жильцов, я обнаружила в нем трех разнофамильных Янушей, взошла на третий этаж и стала ревизовать квартиры. Не церемонясь и даже не удосужившись придумать правдоподобный повод для своих изысканий на местности, я бормотала ради приличия первое пришедшее в голову объяснение — о портнихе, адрес которой мне указали не правильно, после чего, бегло оглядев хозяина через порог, на продолжении визига не настаивала. Подозрительные мины меня не смущали. Прочесав таким манером весь дом снизу доверху и тупо постояв перед заколоченным чердаком, я вернулась несолоно хлебавши на работу. Результат оказался нулевой — ни положительный, ни отрицательный, — учитывая тот факт, что в нескольких квартирах мне не открыли.
Владевшая мною ярость мыслительному процессу не способствовала. Я сидела за столом и перебирала планы один глупее другого, к счастью все невыполнимые.
Зазвонил телефон, и Януш молча протянул мне трубку.
— Это ты? — нервно прокричала мне в ухо любимая подруга. — Слушай, он только что вошёл в мужской туалет на Варецкой!
Сенсационная новость подействовала на меня как шпора на резвого скакуна. Я взвилась с места, порываясь к немедленным действиям.
— Давно вошёл?
— Пять минут назад! Я все смотрела на часы и чуть от злости не лопнула, коммутатор не отвечал.
— Откуда ты звонишь?
— Верх сшит безобразно, — вдруг ни с того ни с сего заявила она мне в ответ, чем на какое-то мгновение совершенно меня деморализовала. Что это с ней, неужто сбрендила, нашла же время!
— Приди в себя, ну хоть ненадолго! Какой верх? Ты где?
— Да нет, переделать нельзя.
Сначала у меня пронеслось в голове, что ничего не остаётся, как устроиться на стрёме у первого попавшегося на Варецкой туалета, потом — что какое-то божество, заведующее телефонами, ко мне немилостиво, а потом я наконец сообразила!
— Постой, я догадалась! Не можешь говорить?
— Вот-вот, шевели мозгами!
— Зачем? А, понятно, попробую угадать. Кто-то слушает?
— Верно. Так сказать, притча во языцех.
— Что?! Он?.. Тот самый, стоит рядом?!
— Ага.
— Силы небесные! Нет, я не переживу!.. В каком ты месте, черт тебя подери! Жди, я мигом. Туалет на Варецкой… Далеко ты не отошла, где там телефоны?.. Раз он слышит, будка отпадает, в магазине автоматов нету… В Институте международных дел?!
— Точно.
— А что он там делает?
— Ждёт… Ждёт, когда я принесу подкладку…
— Какую подкладку, не морочь голову! Чего он ждёт? Или кого?
— Меня, из-за меня.
— Из-за тебя… Собирается звонить? Автомат в холле?
— Вот именно.
— Тогда слушай! Я бросаю трубку, а ты болтай дальше, неси всякий вздор, задержи его! Бегу!
Я выскочила из бюро в чем была и уже через десять минут столкнулась в дверях Института международных дел с Янкой.
— Ну? Где он?
— Ехала бы дольше! С тем же успехом можно на четвереньках добраться, задом наперёд!
— Идиотка! Трудно было задержать?
— Как? Стать грудью в дверях и крикнуть:
"Только через мой труп!”?
— Как угодно! Подставить ногу, грохнуться в обморок! Иначе я не опознаю его личность до скончания века!
— И незачем, я и так уверена, что это он. Успокойся, не такая уж я тупица. Болтала-болтала, потом испугалась, что он потеряет терпение и уйдёт, — у мужиков ведь от бабьего трёпа быстро уши вянут. Дай, думаю, уступлю ему место и намотаю на ус, о чем он будет говорить…
— И о чем он говорил?
— Да ни о чем особенном. Спросил: “Ну и как?” Потом сказал: “Плохо дело”. Потом послушал и сказал: “Тогда жду известий” — и положил трубку.
Я смотрела на ужасно довольную собой Янку и боролась с желанием немедленно её удушить. Вольно же столько лет не замечать, что вожусь с недоразвитой кретинкой!
— Преклоняюсь перед твоей мудростью, — ядовито процедила я. — Сенсационные, бесценные сведения! Курица безмозглая.
— Ничего ты не понимаешь, я гений! Подсмотрела, какие цифры он набирал, и только одну проглядела, остальные даже записаны. Вот номер…
В мгновение ока я отказалась от всех поклепов, возведённых мною на умнейшую, гениальную, любимую мою подругу. Я схватила клочок бумаги как величайшую драгоценность и уставилась в него, не веря своему счастью. Уж если и теперь не разыщу его, с таким-то подспорьем, значит, зря только, бездарь, небо копчу!
— Так все же семь или восемь? — возбуждённо спросила я.
— Точно не скажу, может, и шесть. Ах, какой у него голос!
— Ты заметила? А что он делал дальше?
— Пошёл на стоянку, сел в старый “форд” и укатил, перед самым твоим появлением. Картинно так развернулся…
— Номер не разглядела?
— Откуда? Слишком далеко. А бежать за ним побоялась, и без того он зверски косился, небось хотел меня растерзать.
— Ничего странного, ты ему кажешься подозрительной.
— Скорее недоразвитой. Ещё бы, столько трепалась про свою обновку, такое разрисовала уродство, что, будь это правда, не надела бы ни за какие деньги. Куда теперь?
— Не знаю. Продрогла я как собака. День выдался холодный, а я в спешке выскочила без пальто. Зубы уже отбивали дробь, мешая сосредоточиться. Впрочем, после такого успеха не грех и паузу сделать, разойтись по своим рабочим местам на заслуженный отдых.
И работа, и отдых оказались по возвращении несбыточной утопией. Сосредоточиться на проекте фундамента мне не удалось, рассудок изнемогал от избытка тайн и повелевал думать совсем о другом, причём на две темы сразу.** Вернувшись домой, я немедленно засела за телефон. По здравом рассуждении начала со справочного бюро, хотя сперва ухватилась было за телефонный справочник, наладясь проштудировать его от корки до корки. Видно, привычка уже брала своё.
Два из трех возможных телефонов были закрыты, что и следовало ожидать. Зато третий номер поверг меня в изумление. Третий принадлежал человеку, о котором я знала, что он доводится близким приятелем бывшей моей жертвы!
Я даже не успела озадачиться новым зигзагом событий, как позвонила Янка.
— Слушай, я со сна пропустила тогда твой рассказ мимо ушей, а теперь все думаю. Зачем нужны эти идиотские слова.., как, говоришь, они называются?
— Логатомы. Не морочь мне голову, я тут такую странную штуку открыла…
— Может, случайность? — неуверенно предположила Янка, выслушав отчёт о моем открытии.
— Не слишком ли много случайностей? Отчего-то они вокруг меня прямо кишмя кишат. Чует моё сердце, неспроста…
Мы попытались перевести язык чутья на язык разума, но последнего у обеих оказалось маловато. После бесплодных усилий Янка вернулась к беспокоившей её теме.
— Будь человеком, объясни на милость, почему они не пользуются нормальными словами?
— Потому что речь идёт о проверке слышимости, ясно? Знакомые слова слушатель может не расслышать, а просто угадать, сам того не осознавая. Если тебе говорят “водопад”, ты так и так знаешь, что на конце “д”, а не “т”, а какое слово ты на самом деле услышала, установить невозможно. А если скажут “вейник”, фига два догадаешься. Как услышишь, так и запишешь…
— А если выговаривают невразумительно? Тогда вообще ничего не поймёшь.
— Все предусмотрено, текст внятно зачитывается диктором с безупречной дикцией… Диктор с безупречной дикцией!.. Я буквально онемела. Великий боже! ЧТО это значит?! Я ведь знаю, могу поклясться, надо только собраться с мыслями… Приятель бывшей моей жертвы?..
Диктор с безупречной дикцией… В голове у меня все смешалось. Ясно одно: завеса с тайны вот-вот упадёт. Меня водили за нос? Месть бывшей жертвы? Который из них звонил из института? Как бы все-таки свести концы с концами… Ну, соображай…
— Хватит болтать, — решительно заявила я, — и без тебя голова пухнет. Надо к делу переходить, не то совсем свихнусь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27