— Позвольте узнать, от чьего имени приглашение?
Мужчина вынул и молча показал удостоверение. Я молча же кивнула, вернулась к себе, собрала вещички и на пороге обернулась. Трое моих коллег как ни в чем не бывало трудились за своими досками. Я обвела их тоскливым взглядом и попросила:
— Бросьте на меня прощальный взгляд, господа…
Все трое как по команде вскинули головы и выжидательно на меня уставились.
— Ну? В чем дело? — буркнул Януш.
— Чего-нибудь новенькое задумали? — загорелся Витольд.
Весе ничего не спросил, только жадно пожирал меня глазами.
— Вам выпала честь видеть меня в последний раз, — жалобно протянула я. — Если что, не забудьте: курю я “Пяст”, от лука у меня изжога. Лучше лимоны… Будьте счастливы, всяческих вам жизненных благ и успехов!
Я вышла не оборачиваясь, но могу поклясться, что хоть один из троих да покрутил пальцем у виска…
В кабинете, куда меня препроводили, я увидела ещё одного симпатичного, жаждущего общения мужчину, который без долгих церемоний потребовал от меня исчерпывающих объяснений…** Я умолкла и уныло уставилась на сидевшего за письменным столом человека. А тот не спешил оборвать затянувшуюся паузу — глубоко задумавшись, смотрел куда-то вдаль. Потом очнулся и перевёл взгляд на меня.
— Это все?
— Все, как на духу. Могу, конечно, и подробней, но тогда уже про то, что я вкушала в эти дни на завтрак, обед и ужин, сколько раз у меня спускались на чулках петли, каких марок были машины у леваков, которые подбрасывали меня на работу, ну и о других, столь же существенных подробностях. Но это ведь не по вашей части?
— Нет, — согласился мужчина с еле заметной усмешкой. — Не по моей. Вы все очень толково рассказали, хотелось бы только ещё раз услышать фамилии, которые вы упоминали.
— И не надейтесь, — решительно отрезала я. — Ни одной фамилии не называла и не назову, люди поделились со мной кое-какими сведениями по простоте душевной, а то и просто обмолвились. Мучайте хоть средневековыми пытками, ни одного имени вам не вырвать! Лучше сгнию в казематах!
— Поймите меня правильно. Вашим информаторам ничего не грозит, но должны же мы проверить их связи, знакомства, должны знать род их занятий, поведение, наконец образ мыслей…
— Фиг вам, извините за выражение. С маслом. Хватит того, что я сама знаю и этих людей, и образ их мыслей, вполне, скажу я вам, лояльный. Не затрудняйте себя, ничего не выйдет.
Мужчина посмотрел на меня со странным выражением лица.
— И вы никогда не ошибаетесь в лояльности ваших знакомых?
— Ник… — заикнулась было я и осеклась. Попал, что называется, в самую больную точку!
— Вот видите! Чужая душа потёмки, да и знакомая, бывает, тоже. Подумайте, сколь трагическими последствиями может обернуться неоправданное доверие.
— Это точно, — жёлчно подтвердила я. — Особенно опасно доверяться мне. Мой визави посерьёзнел.
— Даю вам слово чести, что никто из этих людей не ощутит на себе даже тени подозрения — если, конечно, он не причастен к антигосударственной деятельности. Меня интересует только это. Больше ничего — ни разглашение служебных тайн, ни проявленное легкомыслие, мы занимаемся исключительно известной вам афёрой.
Я заколебалась. Звучит убедительно, да и как не верить слову чести? Видно, пагубная наивность — мой всегдашний удел.
— Хорошо, — уныло согласилась я. — Договорились. Ваше счастье, что мой таинственный незнакомец так подло водил меня со своей лояльностью за нос, а то бы я молчала как могила, уж будьте покойны.
С тяжёлым сердцем я продекламировала ему целые фрагменты из телефонного справочника, а потом спросила:
— Вам это что-нибудь говорит?
— Гм… Полагаю, вам уже не терпится домой. Можете быть свободны.
— Да вы что! Святая простота! Думаете, я уйду отсюда, не получив никаких объяснений? Не дождётесь, разве что ногами вперёд!
— Позвольте, каких объяснений вы от меня ждёте? — спросил он, уже откровенно ухмыляясь.
— Мне надо знать все об этом человеке! Кто он, как зовут, где живёт, мало того, я хочу его видеть!
— Вы требуете от меня невозможного. С афёрой ещё не покончено, главный герой на свободе, и разглашать его имя мы не вправе. Тем более вам, сами же признаетесь, что человек вы непредсказуемый. Допустим, я его назову, можете вы поручиться, что не допустите опрометчивых действий?
Я задумалась. Нет, поручиться я не могла. Поручиться наоборот — это пожалуйста, какой-нибудь финт выкинется непроизвольно, сам собой.
— Единственное, что в моей власти, так это назвать участников из числа верных людей, трудившихся во благо родной державы. Включая и главного спеца. Да вы их фамилии уже слышали.
— Кое-какие… Зачем мне их фамилии?
— Очень симпатичные люди. Когда все будет позади, сможете с ними познакомиться.
— Вот ещё. Не чувствую интереса.
— Иногда бывает полезно переключить свой интерес на другой объект… Клин клином! Я прямо так и взвилась.
— Как вас следует понимать? Предлагаете свои услуги? — с медоточивым ехидством поинтересовалась я. — Не в обиду будь сказано, вы не в моем вкусе…
— Упаси бог, и в мыслях не было, я женат!.. Не сердитесь, я имел в виду кого-нибудь из этих ребят. Тут полно холостяков, вполне достойных вашего внимания. Их можно отметить крестиками.
Я бросила мрачный взгляд на список.
— Где-то мне эта фамилия попадалась, — рассеянно пробурчала я. — Этот, что ли, у них главный спец? А может, ошибаюсь. Ну и шуточки у вас, в таком солидном заведении — и так негуманно развлекаетесь за счёт пытаемых. Когда прикажете ждать остальной информации?
— Как только ваш сердечный друг окажется за решёткой. Я вам позвоню… — И, помолчав, как бы про себя добавил:
— Если ещё понадобится…
— Не могу избавиться от впечатления, что вы меня здорово дурачите, — высказала я на прощание своё недовольство. — Ума не приложу, чему бы это приписать. Наверно, обыкновенному садизму. Всего вам хорошего. Если не сдержите слова, встречаться со мной не советую.
— Думаю, о сохранении нашего разговора в тайне напоминать незачем?
— Незачем. Буду молчать пуще могилы. Честь труду…
* * *
Я вернулась домой только по той причине, что больше возвращаться было некуда, ноги сами меня привели, хотя я белого света перед собой не видела. Не видела, потому что смотрела правде в глаза: я проиграла, проиграла бесподобную, потрясающую игру.
О гениальное чутьё любимой моей подруги! Клянусь больше никогда не пренебрегать судом её внутреннего голоса!..
Изо дня в день, каждую минуту я твердила себе, что должна быть довольна финалом.
Чертовски довольна! Прямо на седьмом небе от счастья!
Я раскрыла великую тайну, устроила грандиозную, даже по моим масштабам, заварушку, человека, которого я ненавижу, ожидает расплата… Чего ещё желать?
Пустые хлопоты. На дне моего глупейшего сердца тихо, но чувствительно шевелилась непонятная ноющая тоска.
Не полегчало и от знакомого голоса в трубке:
— Иоанна? Здравствуй, это Януш…
— Как поживаешь? — спросила я, как ни странно, не обнаружив в душе бурной радости.
— Хотел узнать, как у тебя с самочувствием. Последний раз ты, по-моему, была не в своей тарелке.
Не в своей тарелке!.. Господи, вот именно что не в своей! Выражение, точно соответствующее моему состоянию во время той кошмарной сцены в отеле…
Не полегчало и при встрече, — я снова сидела против него за ресторанным столиком и глядела в голубые глаза, а они лучезарно улыбались мне с загорелого лица. Не легче было и оттого, что женщина с малоинтеллигентным голосом больше ничем о себе не напоминала.
Я кружилась в чудесном вальсе-бостоне, и его неизменная ко мне симпатия казалась не такой уж платонической…
А на дне моего глупейшего сердца продолжала тихо шевелиться глупейшая тоска…** Не видя другого спасения от депрессии, я взялась за стирку. Чтобы ещё больше себя измотать, полоскала не в машине, а в ванной, и действительно добилась желанного результата, поскольку уже отвыкла от домашних обязанностей, взваливая их на приходящую прислугу. Насухо протерев стиральную машину, развесив мокрое тряпьё в кухне, я с комфортом устроилась на диване, собираясь с чистой совестью отдаться безделью. Закурила сигарету и откинулась на подушки.
Лампа отбрасывала мягкий свет, радио наигрывало так сентиментально, что прямо душу выворачивало. Стирка, похоже, не помогла. Физически измотала, а душу оставила в неприкосновенности.
Зазвонил телефон. Я с унылым безразличием потянулась к трубке. Звонки меня теперь не колышут.
— Слушаю…
— Добрый вечер…
Я молчала, с головы до пят завибрировав от густых, бархатных звуков знакомого голоса.
— Добрый вечер, — наконец ошеломлённо прохрипела я.
— Ну и как?
Я окончательно обалдела. Это он, он спрашивает у меня: “Ну и как?”! Не знает, что я знаю, или делает вид, что не знает? Что за притча?! Что такое?
На меня вдруг нахлынули сомнения.
— Наверно, подобный вопрос должен исходить от меня? — осторожно заметила я.
— Почему же? Я спрашиваю, как насчёт встречи. За мной ведь должок. Пришла пора объясниться.
— Боюсь, объяснять теперь почти нечего, — вздохнула я с сожалением. — Но если хочешь, пожалуйста. Давай пообъясняемся.
— Ты не против, если я приеду, скажем, через полчаса?
Меня охватили дурные предчувствия. Он знает, что живу я одна, время позднее, моё легкомыслие ему тоже хорошо известно. Значит, решил отправить меня на тот свет. На кой черт ему ещё приезжать?
На моё легкомыслие можно ставить беспроигрышно. Я была бы не я, если бы немедленно и с восторгом не включилась в игру с огнём. Меня уже забирал азарт.
— Буду рада, — любезно откликнулась я. — Тем более что уже проклёвывается традиция — у меня как раз постирушка развешена. Жду…
Через полчаса в дверь позвонили. Я открыла и впустила его в прихожую.
— Понятно, зачем ты пришёл, — обречённо вздохнула я. — В принципе ничего не имею против. Погибнуть от руки такого незаурядного мужчины… Большая честь! Предпочитаю, правда, быть убитой в комнате.
— Как тебе угодно…
Я провела его в комнату и включила верхний свет.
— Позволь все-таки перед смертью как следует тебя рассмотреть. Чтобы на том свете в очередной раз не обознаться… Присядь для удобства, при таком росте да в стоячем положении осмотр затруднителен.
Он без возражений уселся в кресло, посматривая на меня со своей лёгкой, такой знакомой и такой обаятельной усмешкой. На нем был серый пиджак с кожаным воротничком, белая рубаха и очень красивый галстук. Чего лукавить, вид неотразимый!.. Хотя по-прежнему не мой тип… Покорясь судьбе, я подумала, что о смерти в таких романтических обстоятельствах можно только мечтать…
— Ну и как? — спросил он. — Разглядела? Тогда выключи, пожалуйста, свой юпитер, мы не на съёмке.
Я исполнила его просьбу и пристроилась в кресле напротив. Неординарная ситуация напрочь запечатала мне уста.
— А ты намного красивей, чем я думал, — сказал он с улыбкой. — Хорошо, что раньше не разглядел.
— Это почему же?
— Наверняка выкинул бы очередную глупость, попытавшись увидеться ещё раз. Тебе в такой статуарной позе удобно?
— Имею право встретить смерть в достойной позе, — гневно вскинулась я. — А пока могу предложить чаю.
— Не откажусь.
Заваривая чай, я лихорадочно соображала, нет ли в доме какой-нибудь отравы с отсроченным действием. Он меня укокошит, а потом и сам рухнет бездыханным рядом с моим трупом.
Нет, не получится, не пускать же в ход пятновыводитель…
Я поставила на стол чай, пепельницу, сигареты и уселась на диван. Откинулась на подушки и устремила на него проницательный взор.
— Это ты читал логатомы? — непроизвольно вырвался у меня вопрос.
— Я главным образом. Что ещё прояснить?
— Если уж прояснять, то в порядке хронологии. Зачем ты меня науськал на невинного человека?
— Видишь ли, он мне пару раз попадался на глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27