И я ни от кого не слышала, чтобы ты проклинала свою судьбу!
А я ведь и впрямь никогда и никому не жаловалась. Значит, так было Богу угодно…
— Простите, а чем болел ваш муж? — задал профессиональный вопрос доктор Вийон. Господи, чем только он НЕ болел?!
— Да всем, — вздохнула я. — Хроническое несварение желудка в сочетании с невоздержанностью в пище, да что там — просто чудовищное обжорство. Жёлчный пузырь. Печень. Постоянные колики. Частичный паралич ног, ревматизм, вечные простуды, из носу текло постоянно, руки дрожали, глаза плохо видели и гноились. Да, ещё сердце и почки! В молодости он вёл весьма нездоровый образ жизни…
И прикусила язык — вот разболталась некстати, ещё не хватает рассказать этим полузнакомым людям о венских куртизанках, в развлечениях с которыми он погубил здоровье. «Они из него все жизненные силы высосали!» — не раз шептали мне приживалки матери. Впрочем, о куртизанках я узнала намного позже, а о способе, каким те высасывали жизнь из моего супруга, так и до сих пор не имею представления. Ну, впрочем, сейчас немного догадываюсь.
И о ста двадцати колдунах, которые он в моё отсутствие, будучи в гостях, слопал в один присест вместе с фляками, в таком жирном бульоне, которого мне в жизни ещё не приходилось видеть. И, не дожив до рассвета, скончался.
Я ту ночь провела в конюшне — рожала чистокровная кляча. Мы с ветеринаром и Романом всю ночь там провели — жеребеночек родился здоровенький. Но когда я вернулась домой, ко мне прислали гонца со скорбной вестью. За врачом посылали, но тот тоже присутствовал при родах — рожала баронесса Бжезинская, и акушеру пришлось выбирать — спасать две жизни или одну, уж очень трудные роды были у баронессы, не то что у моей клячи.
Задумавшись о страшных превратностях судьбы, что выпали мне на долю, я как-то на время отключилась от общего разговора и подключилась в тот момент, когда Эва с восторгом вспоминала леса моего родного края.
— Ox, какие чудесные чащобы, а до войны, по слухам, и вовсе были непроходимые дебри. Сейчас, говорят, много деревьев вырублено, хотя вроде бы стали следить и за молодняком, и лесничества подключились к новым посадкам. Знаете, доктор, я ведь не представляла, в каком положении оказалась моя подруга, иначе непременно поехала бы к ней в Секерки, чтобы оторвать от ложа этого умирающего старца. Надо же молодой женщине и о себе подумать. Но так случилось, что мы как-то потеряли друг дружку из виду и последние годы не встречались. Теперь тоже встретились случайно, благодаря парижскому нотариусу. Разумеется, в том, что мы растерялись — моя вина. Кася все время находилась в одном месте, а меня носило по миру, то и дело сменяла адреса.
— Вот уж не знаю, следует ли жалеть, что вы не вывезли подругу из её дремучих лесов, — галантно возразил доктор. — Судя по всему, пребывание в лесной глуши оказалось очень полезным для её здоровья и внешнего вида. И я весьма рад, что молодая дама предпочитает умеренность чрезмерности, в том числе, надеюсь, и в еде.
Вспомнились мне опять несчастные колдуны — нет, от обжорства я уж точно не умру! Но неизвестно почему я заговорила не о чревоугодии, а о своей любимой лошадке. Колдуны напомнили, что в ту ночь родилась моя обожаемая Звёздочка.
— А ведь Астра до сих пор является моей самой любимой верховой лошадкой! — похвасталась я.
— Ты занимаешься конным спортом? — почему-то удивилась Эва и сама себя перебила: — Ну как же, помню, у вас всегда были и свои лошади, да и на государственном ипподроме в Служевце ты занималась в конно-спортивной секции. В пять утра не ленилась вставать! Боже, с каким же наслаждением я тобой восхищалась!
Шарль, до сих пор в молчании слушавший наш разговор, рассмеялся.
— Странно как-то ты выразилась, дорогая — «восхищалась с наслаждением»! Может, пояснишь?
— Ну как же, с одной стороны, я гордилась подружкой, которая отлично ездила верхом, а с другой — радовалась, что мне самой не надо для этого вставать в пять утра. Знала, что вот сейчас Каська мчится на беговую дорожку, и, с наслаждением поворачиваясь на другой бок, сладко засыпала.
— В таком случае, ма шер, я отважусь на не совсем тактичное замечание, — улыбаясь заметил Шарль. — Если бы я не знал, что ты не сомневаешься в моих чувствах и знаешь, что я никогда не променяю тебя ни на какую другую женщину, я бы решился заметить — подчёркиваю, это ни в коей мере не критика…
— Что бы ты решился заметить? — не выдержала Эва.
— Что твоя подружка, а вы ведь с ней, насколько я знаю, ровесницы, так вот, твоя подружка выглядит моложе тебя…
И он опять замолк.
— Ну! — мрачно подбодрила мужа Эва. — На сколько?
— Как минимум, года на три! — решился наконец Шарль. — И я уверен — дело здесь в лошадях.
Мы с Эвой переглянулись и расхохотались.
— И ты уверен, что это не свежий лесной воздух? — уточнила Эва.
— Даже если бы я так думал — ни за что бы тебе в этом не признался. Мне вовсе не улыбается подхватить ревматизм, все эти болячки в печёнках-селезёнках и частичный паралич, чтобы ты расцветала и молодела, ухаживая за мной.
— Ну знаешь! Кажется, ты своего добьёшься — я тоже займусь конным спортом! — рассмеялась Эва.
А я сразу почувствовала симпатию к этому незнакомому мне Шарлю. Возможно, он не очень строен и красив, несколько даже неуклюж, но он просто излучает доброту и внимание к людям. Да нет же, у него очень приятное лицо, такое, что не заставляет женское сердце сильнее биться от волнения, но сразу вызывает доверие. Ах, как счастлива Эва, что у неё есть человек, который является для неё опорой и поддержкой. И как любит её!
Что же касается утверждения, будто я выгляжу на три года моложе Эвы, то я не придала этому значения и полностью проигнорировала, сочтя обычным комплиментом. Дело в том, что чем дольше я присматривалась к Эве, тем больше она меня удивляла. Во многом. Я бы, например, ей и двадцати лет не дала. Лицо свежее, кожа прекрасная, движения живые и порывистые, как у молодой девушки, и… Минутку, что это она сказала, что я вставала в пять утра и отправлялась в какую-то конно-спортивную секцию на какой-то ипподром? Как она его назвала? Из головы вылетело. Ах, да, Служевец, слышала я, под Варшавой где-то такая пригородная местность. Но что у меня может быть общего с этим каким-то Служевцем?
И я вдруг вспомнила, что настоящее имя Эвы — Эвелина, и я знала её под этим именем, а тут вдруг привыкла вот к этой Эве, которую в последнее время вижу каждый день, совсем позабыв об Эвелине, которую ведь должна лучше знать! Что за путаница, что за сложности несусветные! Не буду о них думать, а то сразу начинает мутиться в голове и я вовсе перестаю соображать.
Но как не думать, если вспомнилось вдруг важное? Я уже давно чувствовала, что подспудно меня мучило, хотя в общей свистопляске перепутанных понятий и событий мучило многое. Теперь вот отчётливо всплыло: а кто мы с Эвой такие? Кто такие вот в этом новом мире? Ведь обе — аристократки, она урождённая баронесса, а по женской линии правнучка Потоцких, я урождённая графиня и замужем была за графом, вечная ему память, и в моих жилах тоже течёт княжеская кровь. А вот сидим тут на пляже с каким-то простым медиком, болтаем как с равным, а намедни я не погнушалась отобедать в обществе простых клерков, служащих моей акционерной компании. Да и месье Дэсплен, с которым я обращаюсь как с равным и слушаюсь его во всем, кто же он, как не простой стряпчий?
Что же, теперь нет высшего общества, салонов, балов и раутов? Куда подевались социальные барьеры — тьфу! — отделяющие аристократию от простонародья? А прислуга? Прислуга ведь осталась, но она какая-то… ну, словно наравне с нами держится? Что же случилось с этим миром, неужели наступило какое-то ужасающее равенство, когда потомок князя и потомок плебея запросто могут подружиться и даже пожениться? Неужели в этом мире происхождение ничего не значит, в том числе и моё?
И тут с немалым удивлением я отметила, что это меня не возмущает. И вообще не волнует…
Видно, во мне опять отозвались воззрения покойного батюшки, вызывающие в ту пору всеобщее негодование, о том, что гораздо важнее происхождения знания, образование и характер человека. И отец зачастую в качестве негативного примера приводил даже потомков королевского рода. Неужели и в этом отношении я — точная копия своего батюшки?
Должно быть, так.
После таких рассуждений мне совершенно естественным показалось решение отобедать нам всем вместе с моим доктором, который как-то влился в нашу компанию и наверняка принят Эвой и Шарлем в качестве моего поклонника. Признаюсь, мне это было даже приятно.
Вечер я провела с нашей компанией в казино и вышла оттуда, будучи, к своему изумлению, в большом выигрыше. Но гораздо больше выигрыша меня обрадовала возможность на собственном опыте узнать, что такое пресловутый азарт и каким образом наши большие господа проматывали за один вечер свои миллионные состояния. Глупые были эти господа, я вон выиграла, и немало.
Ночью опять почти до утра смотрела телевидение, это получше всяких докладов и исторических трактатов даёт представление о том, что собой представляет современный мир. Не переводя дыхания с ужасом познавала я мир, в котором все перевернулось с ног на голову. Женщины потеряли всякий стыд, теперь не они стали целью адорации мужчины, а сами когтями и зубами дрались за мужчин, зачастую насильно им навязываясь. И средства, которыми они пытаются очаровать мужчин, совсем не те, что в моё время. Теперь не только не скрываются телесные достоинства, но и выставляются на всеобщее обозрение самые отвратительные черты характера, за достоинство выдаются распущенность, абсолютное отсутствие стыда и совести, умение не только накормить, но и прокормить в случае чего своего мужчину и даже содержать его за счёт дамы со всеми удобствами.
И опять я, одна-одинёшенька, потерянная в джунглях этой современной цивилизации, не знала, что и думать и как ко всему этому относиться.
Не могла я Эву обо всем расспрашивать, она сразу заподозрила бы во мне что-то неладное, а Роману… Роман не женщина, его обо всем не расспросишь.
Когда утром мы с Эвой шли на пляж и увидели сцепленных друг с другом наподобие собачьей пары двух молодых особ неизвестно какого пола, я с отвращением отвернулась, а Эва только заметила:
— Да, в своей провинции ты совсем мохом поросла. Ну чего шокируешься?
— Но ведь они…
— Не совокупляются же, хотя совсем немного осталось, и такое, небось, вскоре увидишь. Даже меня раздражает эта всеобщая вседозволенность. Наши бабки при виде вот этой пары на месте бы скончались, а мы ничего — проходим мимо.
— И ты тоже так себя вела?
— Ну не совсем так, немного скромнее, секс напоказ меня никогда не привлекал. А сейчас мне полностью хватает Шарля, больше ничего не прельщает, и вообще мы решили в скором времени завести детей.
Последнее меня не удивило, в конце концов, люди для того и женятся, чтобы у них рождались дети. И я поинтересовалась, почему же они не завели детей раньше, если уже пять лет как женаты. Эва беззаботно пояснила — хотели несколько лет попользоваться свободой и молодостью, а также проверить, крепок ли их брак, выдержит ли испытание временем. Сейчас, оказывается, разводятся чуть ли не все, кто поженился, а когда будут дети — это нежелательно.
О безобразиях с разводами я уже знала из своего телевизора, хотя у меня это никак не укладывалось в голове. Никто не видел в этом особого скандала, даже церковные браки не были препятствием, там тоже давались разводы, а я никак не могла для себя решить — хорошо это или плохо? Конечно, если попадётся такой муж… развестись с ним — милое дело, не придётся всю жизнь коротать с нелюбимым, а с другой стороны — такая лёгкость в столь серьёзных вопросах, бросают хороших мужей, бросают детей, разводятся из-за любого пустяка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
А я ведь и впрямь никогда и никому не жаловалась. Значит, так было Богу угодно…
— Простите, а чем болел ваш муж? — задал профессиональный вопрос доктор Вийон. Господи, чем только он НЕ болел?!
— Да всем, — вздохнула я. — Хроническое несварение желудка в сочетании с невоздержанностью в пище, да что там — просто чудовищное обжорство. Жёлчный пузырь. Печень. Постоянные колики. Частичный паралич ног, ревматизм, вечные простуды, из носу текло постоянно, руки дрожали, глаза плохо видели и гноились. Да, ещё сердце и почки! В молодости он вёл весьма нездоровый образ жизни…
И прикусила язык — вот разболталась некстати, ещё не хватает рассказать этим полузнакомым людям о венских куртизанках, в развлечениях с которыми он погубил здоровье. «Они из него все жизненные силы высосали!» — не раз шептали мне приживалки матери. Впрочем, о куртизанках я узнала намного позже, а о способе, каким те высасывали жизнь из моего супруга, так и до сих пор не имею представления. Ну, впрочем, сейчас немного догадываюсь.
И о ста двадцати колдунах, которые он в моё отсутствие, будучи в гостях, слопал в один присест вместе с фляками, в таком жирном бульоне, которого мне в жизни ещё не приходилось видеть. И, не дожив до рассвета, скончался.
Я ту ночь провела в конюшне — рожала чистокровная кляча. Мы с ветеринаром и Романом всю ночь там провели — жеребеночек родился здоровенький. Но когда я вернулась домой, ко мне прислали гонца со скорбной вестью. За врачом посылали, но тот тоже присутствовал при родах — рожала баронесса Бжезинская, и акушеру пришлось выбирать — спасать две жизни или одну, уж очень трудные роды были у баронессы, не то что у моей клячи.
Задумавшись о страшных превратностях судьбы, что выпали мне на долю, я как-то на время отключилась от общего разговора и подключилась в тот момент, когда Эва с восторгом вспоминала леса моего родного края.
— Ox, какие чудесные чащобы, а до войны, по слухам, и вовсе были непроходимые дебри. Сейчас, говорят, много деревьев вырублено, хотя вроде бы стали следить и за молодняком, и лесничества подключились к новым посадкам. Знаете, доктор, я ведь не представляла, в каком положении оказалась моя подруга, иначе непременно поехала бы к ней в Секерки, чтобы оторвать от ложа этого умирающего старца. Надо же молодой женщине и о себе подумать. Но так случилось, что мы как-то потеряли друг дружку из виду и последние годы не встречались. Теперь тоже встретились случайно, благодаря парижскому нотариусу. Разумеется, в том, что мы растерялись — моя вина. Кася все время находилась в одном месте, а меня носило по миру, то и дело сменяла адреса.
— Вот уж не знаю, следует ли жалеть, что вы не вывезли подругу из её дремучих лесов, — галантно возразил доктор. — Судя по всему, пребывание в лесной глуши оказалось очень полезным для её здоровья и внешнего вида. И я весьма рад, что молодая дама предпочитает умеренность чрезмерности, в том числе, надеюсь, и в еде.
Вспомнились мне опять несчастные колдуны — нет, от обжорства я уж точно не умру! Но неизвестно почему я заговорила не о чревоугодии, а о своей любимой лошадке. Колдуны напомнили, что в ту ночь родилась моя обожаемая Звёздочка.
— А ведь Астра до сих пор является моей самой любимой верховой лошадкой! — похвасталась я.
— Ты занимаешься конным спортом? — почему-то удивилась Эва и сама себя перебила: — Ну как же, помню, у вас всегда были и свои лошади, да и на государственном ипподроме в Служевце ты занималась в конно-спортивной секции. В пять утра не ленилась вставать! Боже, с каким же наслаждением я тобой восхищалась!
Шарль, до сих пор в молчании слушавший наш разговор, рассмеялся.
— Странно как-то ты выразилась, дорогая — «восхищалась с наслаждением»! Может, пояснишь?
— Ну как же, с одной стороны, я гордилась подружкой, которая отлично ездила верхом, а с другой — радовалась, что мне самой не надо для этого вставать в пять утра. Знала, что вот сейчас Каська мчится на беговую дорожку, и, с наслаждением поворачиваясь на другой бок, сладко засыпала.
— В таком случае, ма шер, я отважусь на не совсем тактичное замечание, — улыбаясь заметил Шарль. — Если бы я не знал, что ты не сомневаешься в моих чувствах и знаешь, что я никогда не променяю тебя ни на какую другую женщину, я бы решился заметить — подчёркиваю, это ни в коей мере не критика…
— Что бы ты решился заметить? — не выдержала Эва.
— Что твоя подружка, а вы ведь с ней, насколько я знаю, ровесницы, так вот, твоя подружка выглядит моложе тебя…
И он опять замолк.
— Ну! — мрачно подбодрила мужа Эва. — На сколько?
— Как минимум, года на три! — решился наконец Шарль. — И я уверен — дело здесь в лошадях.
Мы с Эвой переглянулись и расхохотались.
— И ты уверен, что это не свежий лесной воздух? — уточнила Эва.
— Даже если бы я так думал — ни за что бы тебе в этом не признался. Мне вовсе не улыбается подхватить ревматизм, все эти болячки в печёнках-селезёнках и частичный паралич, чтобы ты расцветала и молодела, ухаживая за мной.
— Ну знаешь! Кажется, ты своего добьёшься — я тоже займусь конным спортом! — рассмеялась Эва.
А я сразу почувствовала симпатию к этому незнакомому мне Шарлю. Возможно, он не очень строен и красив, несколько даже неуклюж, но он просто излучает доброту и внимание к людям. Да нет же, у него очень приятное лицо, такое, что не заставляет женское сердце сильнее биться от волнения, но сразу вызывает доверие. Ах, как счастлива Эва, что у неё есть человек, который является для неё опорой и поддержкой. И как любит её!
Что же касается утверждения, будто я выгляжу на три года моложе Эвы, то я не придала этому значения и полностью проигнорировала, сочтя обычным комплиментом. Дело в том, что чем дольше я присматривалась к Эве, тем больше она меня удивляла. Во многом. Я бы, например, ей и двадцати лет не дала. Лицо свежее, кожа прекрасная, движения живые и порывистые, как у молодой девушки, и… Минутку, что это она сказала, что я вставала в пять утра и отправлялась в какую-то конно-спортивную секцию на какой-то ипподром? Как она его назвала? Из головы вылетело. Ах, да, Служевец, слышала я, под Варшавой где-то такая пригородная местность. Но что у меня может быть общего с этим каким-то Служевцем?
И я вдруг вспомнила, что настоящее имя Эвы — Эвелина, и я знала её под этим именем, а тут вдруг привыкла вот к этой Эве, которую в последнее время вижу каждый день, совсем позабыв об Эвелине, которую ведь должна лучше знать! Что за путаница, что за сложности несусветные! Не буду о них думать, а то сразу начинает мутиться в голове и я вовсе перестаю соображать.
Но как не думать, если вспомнилось вдруг важное? Я уже давно чувствовала, что подспудно меня мучило, хотя в общей свистопляске перепутанных понятий и событий мучило многое. Теперь вот отчётливо всплыло: а кто мы с Эвой такие? Кто такие вот в этом новом мире? Ведь обе — аристократки, она урождённая баронесса, а по женской линии правнучка Потоцких, я урождённая графиня и замужем была за графом, вечная ему память, и в моих жилах тоже течёт княжеская кровь. А вот сидим тут на пляже с каким-то простым медиком, болтаем как с равным, а намедни я не погнушалась отобедать в обществе простых клерков, служащих моей акционерной компании. Да и месье Дэсплен, с которым я обращаюсь как с равным и слушаюсь его во всем, кто же он, как не простой стряпчий?
Что же, теперь нет высшего общества, салонов, балов и раутов? Куда подевались социальные барьеры — тьфу! — отделяющие аристократию от простонародья? А прислуга? Прислуга ведь осталась, но она какая-то… ну, словно наравне с нами держится? Что же случилось с этим миром, неужели наступило какое-то ужасающее равенство, когда потомок князя и потомок плебея запросто могут подружиться и даже пожениться? Неужели в этом мире происхождение ничего не значит, в том числе и моё?
И тут с немалым удивлением я отметила, что это меня не возмущает. И вообще не волнует…
Видно, во мне опять отозвались воззрения покойного батюшки, вызывающие в ту пору всеобщее негодование, о том, что гораздо важнее происхождения знания, образование и характер человека. И отец зачастую в качестве негативного примера приводил даже потомков королевского рода. Неужели и в этом отношении я — точная копия своего батюшки?
Должно быть, так.
После таких рассуждений мне совершенно естественным показалось решение отобедать нам всем вместе с моим доктором, который как-то влился в нашу компанию и наверняка принят Эвой и Шарлем в качестве моего поклонника. Признаюсь, мне это было даже приятно.
Вечер я провела с нашей компанией в казино и вышла оттуда, будучи, к своему изумлению, в большом выигрыше. Но гораздо больше выигрыша меня обрадовала возможность на собственном опыте узнать, что такое пресловутый азарт и каким образом наши большие господа проматывали за один вечер свои миллионные состояния. Глупые были эти господа, я вон выиграла, и немало.
Ночью опять почти до утра смотрела телевидение, это получше всяких докладов и исторических трактатов даёт представление о том, что собой представляет современный мир. Не переводя дыхания с ужасом познавала я мир, в котором все перевернулось с ног на голову. Женщины потеряли всякий стыд, теперь не они стали целью адорации мужчины, а сами когтями и зубами дрались за мужчин, зачастую насильно им навязываясь. И средства, которыми они пытаются очаровать мужчин, совсем не те, что в моё время. Теперь не только не скрываются телесные достоинства, но и выставляются на всеобщее обозрение самые отвратительные черты характера, за достоинство выдаются распущенность, абсолютное отсутствие стыда и совести, умение не только накормить, но и прокормить в случае чего своего мужчину и даже содержать его за счёт дамы со всеми удобствами.
И опять я, одна-одинёшенька, потерянная в джунглях этой современной цивилизации, не знала, что и думать и как ко всему этому относиться.
Не могла я Эву обо всем расспрашивать, она сразу заподозрила бы во мне что-то неладное, а Роману… Роман не женщина, его обо всем не расспросишь.
Когда утром мы с Эвой шли на пляж и увидели сцепленных друг с другом наподобие собачьей пары двух молодых особ неизвестно какого пола, я с отвращением отвернулась, а Эва только заметила:
— Да, в своей провинции ты совсем мохом поросла. Ну чего шокируешься?
— Но ведь они…
— Не совокупляются же, хотя совсем немного осталось, и такое, небось, вскоре увидишь. Даже меня раздражает эта всеобщая вседозволенность. Наши бабки при виде вот этой пары на месте бы скончались, а мы ничего — проходим мимо.
— И ты тоже так себя вела?
— Ну не совсем так, немного скромнее, секс напоказ меня никогда не привлекал. А сейчас мне полностью хватает Шарля, больше ничего не прельщает, и вообще мы решили в скором времени завести детей.
Последнее меня не удивило, в конце концов, люди для того и женятся, чтобы у них рождались дети. И я поинтересовалась, почему же они не завели детей раньше, если уже пять лет как женаты. Эва беззаботно пояснила — хотели несколько лет попользоваться свободой и молодостью, а также проверить, крепок ли их брак, выдержит ли испытание временем. Сейчас, оказывается, разводятся чуть ли не все, кто поженился, а когда будут дети — это нежелательно.
О безобразиях с разводами я уже знала из своего телевизора, хотя у меня это никак не укладывалось в голове. Никто не видел в этом особого скандала, даже церковные браки не были препятствием, там тоже давались разводы, а я никак не могла для себя решить — хорошо это или плохо? Конечно, если попадётся такой муж… развестись с ним — милое дело, не придётся всю жизнь коротать с нелюбимым, а с другой стороны — такая лёгкость в столь серьёзных вопросах, бросают хороших мужей, бросают детей, разводятся из-за любого пустяка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61