Всего за десять злотых, а ведь билет стоит не меньше пятидесяти!
Мы слушали о бедствиях Тересы и прикидывали - как раз в то время, когда она ехала на грузовике, мы застряли в болоте. Хорошо, что ничего не знали о Тересиных мучениях, иначе бы совсем пали духом.
А намучилась Тереса и в самом деле по-страшному. Услужливый водитель грузовика вез много груза в кузове, который должен был доставить в ряд деревушек по пути. Вот он и сворачивал в каждую, оставлял ящик или два и беззаботно мчался в следующие по рытвинам и ухабам, возможно, даже не замечая их. Пассажирка моталась в кабине, ухватиться было не за что, головой чуть не пробила крышу кабины, так подскакивала на колдобинах и буераках! Тереса не выдержала и, когда шофер притормозил бешено мчащийся грузовик перед очередной деревней, сказала, что выйдет и немного прогуляется, передохнет, пока он будет сдавать свой груз. Шофер охотно поддержал ее решение, тем более что груз предстояло завезти то ли в госсельхоз, то ли на тракторно-машинную станцию, а там может быть инспекция, еще увидят, что он везет неположенного пассажира. "Выйдите здесь и погуляйте, - сказал шофер. - А на обратном пути я вас прихвачу". Он въехал в какие-то ворота и скрылся за строениями. Тереса немного отошла от дороги и уселась в тени деревьев. Кругом царила тишина, людей вообще не было видно, она еще подумала - наверное, все в поле. Вернее было бы сказать - царило спокойствие, потому что тишины как раз и не было. На машинном дворе, куда въехал грузовик, ревел какой-то мотор, заглушая все звуки.
Промчись за спиной стадо буйволов, Тереса бы не услышала. Тем более не расслышала крадущихся шагов, шелеста раздвигаемых ветвей. Не подозревая об опасности, она сидела спокойно, время от времени поглядывая на ворота, за которыми скрылся грузовик. И вскочила на ноги только тогда, когда ей на голову набросили какую-то ткань - мягкую, толстую и косматую. Космы попали в рот, и она даже не могла крикнуть. Скрутили ей ноги и руки...
Мы сидели потрясенные, возмущенные, не в силах вымолвить слова. Лишь Лилька выкрикнула:
- Какой мердяй!
- Как ты выражаешься! - автоматически прореагировала мамуля. - Где поднахваталась таких словечек? Блатные, наверное?
- Не знаю! Мерзавец, подлец, негодяй, подонок!
Тереса всецело согласилась с ее оценкой, остальные были недовольны:
- Не отвлекайся! Остановилась на самом интересном месте!
- Для кого интересное, для меня не очень. Схватили меня и понесли...
- На руках? - удивилась мамуля.
- Нет, в зубах! - разозлилась Тереса. - А я у них из пасти свисала.
- Представляю, как тебе было неудобно! - посочувствовала мамуля.
- Сама повиси - убедиться! - нагрубила Люцина старшей сестре. - Что ты все прерываешь, слова сказать не даешь?
- Совсем никакой жалости! - обиделась на Люцину тетя Ядя. - Тереса, тебя и в самом деле эти изверги тащили в зубах?
Тереса вышла из себя:
- Езус-Мария! Совсем ошалели! Не знаете, как обычно несут связанного человека?
- И ты не вырывалась?
- Вырывалась, конечно, но не очень-то повырываешься связанной! Я чуть не задохнулась, и в рот, и в нос набивались клоки какой-то шерсти. Долго несли меня...
- Не завидую им, пришлось беднягам потрудиться, - бросила в сторону замечание Люцина.
- Уймите ее! - крикнула Тереса. - Милосердная самаритянка, чтоб тебе! Нашла кому сочувствовать - мердяям! Которые убить меня хотели!
- Откуда знаешь, что убить?
- Не короновать же! Да я собственными ушами слышала. Когда несли меня, переговаривались, и один сказал: "Покончить с ней и в ноги!" Я еще не забыла польский.
- Почему тогда не покончили?
- А ты их спроси! Может, по недосмотру...
- Тереса, брось с ней пикироваться, давай говорить серьезно, предложила я. - Сама же ты рассказала - вместо того чтобы раскроить тебе башку... то есть я хотела сказать - вместо того чтобы убить тебя на месте, они завернули в теплую и мягкую ткань и на руках отнесли... Куда отнесли? И ведь отнесли, не прикончили на месте. Что-то не сходится...
- Откуда мне знать куда? Может, место им не понравилось, рядом тот самый госсельхоз или машинно-тракторная станция, вот они и решили оттащить куда подальше.
- И что было потом?
- Несли меня и несли, несли и несли, я уже задыхаться начала, наконец положили на землю. Что-то меня укололо, теперь знаю что. Мне сделали укол. В руку, дура! Не строй глупые рожи! И о чем-то еще переговаривались, шепотом, нервно так шептались, по я ничего не разобрала. Потом меня втащили в машину, а больше я ничего не помню.
- А потом ты босиком вышла из машины в Рачибоже, во дворе авторемонтной мастерской.
Тереса удивилась:
- А ты откуда знаешь? Так оно и было. Наверное, я именно там проснулась, голова тяжелая, ничего не соображаю. Такое ощущение, что вот куда-то приехала, машина остановилась, надо выходить. Ну я и вышла. И действительно босиком. Наверное, туфли свалились, когда меня несли. Спасибо им, подобрали и вместе со мной сунули в машину. Я увидела - вышла босиком, вернулась к машине, а туфли стоят там себе в уголочке на полу.
Хотела я объяснить истинные причины заботы о Тересиных туфлях, да вовремя язык прикусила. Преступники не хотели оставлять у дороги вещественные доказательства, ибо весть о красных туфлях пропавшей женщины разошлась далеко по округе.
- А к реке зачем ты пошла? - спросила Люцина.
- Ноги вымыть. Грязные были ужасно, да еще я влипла во что-то черное и густое. А как я могу обуть туфли на такие грязные ноги? Вот мне и казалось в тот момент - самое главное, вымыть ноги. И я пошла к реке. И только у воды пришла в себя, стало легче. Вымыла ноги, обулась, сполоснула лицо. Никто меня не преследовал, но самочувствие было ужасное. Мутило, голова кружилась, ноги и руки дрожали, по всему телу мурашки бегали. Но голова немного прояснилась. Где я? - думаю, И тут увидела нечто ужасное...
И сейчас еще при одном воспоминании Тереса вздрогнула и замолчала. Мы поспешили ей на помощь, каждая предлагала свою версию.
- Утопленника! - в ужасе вскричала тетя Ядя.
- Лох-Несское чудовище! - предположила Люцина.
- Дохлую рыбу! - содрогнувшись, произнесла мамуля.
- Заткнитесь! - рявкнула на нас Тереса. - Нечто ужасное я увидела на себе!
- Тебя татуировали? - обрадовалась Люцина.
- Ты запаршивела? - встревожилась мамуля.
- Если немедленно не замолчите, я больше ни слова ни скажу! - вне себя заорала Тереса.
Все сразу замолчали, а Тереса, чуть не плача, произнесла:
- Я заметила, что пухну на глазах! На теле выступала какая-то сыпь! Наверняка вкололи мне что-то такое, что вызывает аллергию.
- Надо же! - заломила руки сердобольная тетя Ядя. - Ведь ты же могла умереть!
- Конечно, могла!
- Но поскольку не умерла, говори, что было дальше, - безжалостно потребовала Люцина.
- Ни-че-го! Я хочу сказать - теперь меня ничто больше не волновало, скорее, скорее найти врача! Выскочила я из воды и бросилась в город. На почте узнала, что нахожусь в Рачибоже, там же мне дали телефонную книгу, и в ней я нашла врача. У вас тут что, так положено, раз врач по кожным болезням, то обязательно еще и по венерическим? Ну и страна! В телефонной книге я нашла несколько кожников, но все они были одновременно еще и по венерическим болезням. Ни одного просто кожника! А я пухла уже по-страшному, подумала - все равно меня в этом Рачибоже никто не знает, пойду к кожно-венерическому.
При виде распухшей и запаршивевшей Тересы кожно-венерический врач не стал расспрашивать, кто она и откуда взялась, а немедленно принялся оказывать помощь пациентке. Главная трудность заключалась в том, что неизвестно было, какое именно лекарство вкололи Тересе. Аллергия у людей бывает на разные медикаментозные средства, а лечить можно, лишь зная, чем вызвана аллергия. Вот врач и оставил Тересу у себя на целых три с половиной дня, проверяя на ней результат воздействия то одного, то другого препарата, осторожно подбирая противоядие. Порядочным человеком оказался этот врач, не побоялся трудностей, хотя Тереса и предупредила, что заплатить ей нечем. Дети с бабушкой уехали в деревню, квартира врача была свободна, он с женой, тоже врачом, но терапевтом, приютили Тересу у себя на время лечения и нянчились с ней, как с дитем. Сыпь и отек ликвидировали бесследно, а за время лечения Тереса отоспалась и отдохнула. Она требовала от них адрес, чтобы выслать деньги за лечение, так они смертельно обиделись на нее. Сами дали ей на автобус! Пятьдесят злотых...
- Так почему же ты от этих врачей не позвонила нам в Чешин? допытывались мы.
- Первый день я вообще была не в состоянии что-либо делать, потом, когда сыпь начала понемногу проходить и отек спадать, сделала несколько попыток дозвониться до вас, но не получилось. Лилькин телефон не отвечал днем, а вечером от них звонить нельзя, такая там телефонная станция.
- Так позвонила бы днем мне на работу! - сказала Лилька.
- Номера рабочего телефона я не знала.
- Не огорчайся, - утешила я Тересу, - все равно бы ты не дозвонилась, ведь Лилька в отпуске.
- И в самом деле! - сообразила та.
Тереса продолжала:
- Значит, я не дозвонилась, а потом вылечилась, все прошло бесследно, ну я и поехала сюда. Сейчас чувствую себя не только здоровой, но и отдохнувшей. У этих докторов я жила как у Христа за пазухой, отъелась, отоспалась, никто меня не нервировал, как вот здесь...
Время было позднее, но спать никому не хотелось. Кроме отца. Правда, он заверял, что тоже с интересом слушает рассказ о похождениях Тересы, а сам отодвинулся в тень пальмы и потихоньку дремал, пробуждаясь время от времени.
Не знаю, что больше нас потрясло - Тересины похождения или факт, что после всех этих перипетий она так и не поняла, в какой афере замешана. Что ж, попытаемся разобраться вместе.
Я высыпала на стол фотографии. Хорошо, что Марек забрал только пленку, теперь можно было показать Тересе снимки. Правда, Люцина потребовала предъявить Тересе и подковку, а ее забрал Марек. Пришлось заявить - нельзя, Тереса непременно сотрет отпечатки пальцев злоумышленников. Раз мы с Лилькой обещали Мареку ни словом не упоминать о его подключении к расследованию, надо молчать.
- Ну и как? - тормошила младшую сестру Люцина. - Ты кого-нибудь узнала на снимках? Если, конечно, в состоянии...
- А как же, - не осталась в долгу младшая сестра. - Вот две мои сестры, а вот племянница...
- Я про чужих спрашиваю, дуреха!
- От такой слышу. Вот этот, в желтой рубашке, вроде похож на того хлыща, который возил меня на мотоцикле, но головой не поручусь. Он на фото в темных очках, и в натуре тоже был в темных очках. А садясь за руль мотоцикла, надевал мотоциклетные очки. А вот эта баба в крупные горохи... Жаль, нечеткий снимок. Правда, лицо ее я все равно не видела толком, только издали и в профиль, но прическа вроде ее. Слушайте, да ведь это парик!
Мы кинулись выдирать фото у Тересы из рук.
- Точно, парик! - сказала я. - Номера ты не запомнила?
- Парика?
- Да нет, их машины.
- Помню только, что была буква "В", а на конце две тройки. Только это номер мотоцикла, номера машины не запомнила.
- А почему ты не узнала в мастерской? - спросила меня Лилька.
- Они не обратили на номер внимания. А квитанции не выписывали, за смену масла квитанции не надо. Помнят только, что номер варшавский.
Тут внезапно пробудился отец, встряхнулся и высунул голову из-под пальмы.
- Я одного не понимаю, - сказал он совсем бодрым голосом, словно и не спал. - Как ты могла предъявлять милиции паспорт, если у тебя украли сумку? Где ты его носила? За лифчик прятала?
Тереса непонимающе глядела на отца. Мы все сразу как-то смолкли, наверное, нас озадачил лифчик. Я опомнилась первая и, пока другие не помешали, посмешила ответить отцу:
- Никакой сумки у нее не украли! Тереса, а содержимое сумки ты проверяла? Ничего не пропало?
- Проверяла, а как же! Пропало расписание, то самое, за которое я доллар заплатила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40