Я стояла на своем:
- Но глаза остались те же! А глаза у Эдиты, согласись, были редкого цвета - ультрамариновые, как нарисованные на фарфоре. И заметьте, я видела ее точно под тем же утлом зрения, как и в памятной сцене - снизу. Тогда в силу возраста, а теперь из-за того, что сидела на земле. И тогда, и сегодня смотрела на нее снизу вверх. И сразу вспомнила!
Мамулю мучило совсем другое.
- Интересно, где я тогда была? - раздраженно допытывалась она. Наверняка не было меня дома, иначе бы девчонка на всю жизнь запомнила и порку!
Люцина не упустила удобного случая подколоть сестру:
- Где была, где была! Наверняка на свидание умчалась, вечно ведь с ухажерами бегала, а ребенка подбрасывала нам, как сироту несчастную!
- А теперь слушай внимательно, узнаешь, каким я была несчастным ребенком, - сказала я Лильке. - Интересно, как у меня еще на этой почве комплексы не появились! Эй, хватит шуметь! Вернемся к Эдите! А ну, расскажите, что с ней происходило после того достопамятного происшествия? После войны я о ней вроде ничего не слышала.
Три сестры вдруг замолчали. Тереса переглянулась с тетей Ядей, причем так многозначительно, что остальные выжидающе уставились на них.
- Доробек! - прошептала тетя Ядя. - Это случайно не Доробек был?
- Нет, - подумав, ответила Тереса. - Его фамилия была Войдарский. Я хорошо помню. Но он ее бросил, и она вышла замуж за другого.
- Вот именно, - еще тише шепнула тетя Ядя. - За Доробека...
И они опять уставились друг на дружку. Разговор велся за ужином, и теперь вот над накрытым столом явственно повеяло тайной. Тайна окутала и жареную куру, и творог с укропом. Тайна давних лет, их далекой молодости, романтическая тайна! Тереса с тетей Ядей были всегда подругами, близкими подругами, их дружба уходила в далекое прошлое. Сколько я себя помню, они всегда были вместе. И делились друг с другом секретами, о которых никто в семье и понятия не имел. И вот теперь эти древние, можно сказать, исторические секреты вдруг выползают на свет божий под воздействием непонятных, таинственных событий наших дней...
- Да чего уж там, - примирительно бросила Люцина, - выкладывайте все как есть. Нечего строить такие таинственные мины! Было - прошло, теперь уже можно и нам сказать. Да и мы и сами кое-что знаем. Ведь эта ваша Эдита была... ну, такая...
- Гулящая! - подсказала я. Господи, сколько же можно тянуть?!
- А ты откуда знаешь? - набросилась на меня Тереса.
Я удивилась - словечко бросила наобум, только бы заставить их разговориться и, выходит, попала! Хотя, не совсем наобум, что-то, наверное, сохранилось в детской памяти, о чем прямо не говорили, вечно намеками. И теперь, когда все они так жмутся...
- Если не гулящая - так и скажите - святая Цецилия, но говорите же хоть что-нибудь!
Тетя Ядя неуверенно произнесла:
- Не знаю, не знаю... Ведь Эдита и в самом деле вышла замуж, хотя это уже произошло позже, в войну, и все мне кажется - за этого самого Доробека...
- Соображайте! - рассердилась я. - Младшему Доробеку девятнадцать лет, старшему в два раза больше, значит, тридцать восемь, значит, родился он... минутку... да, родился в 1937 году. Так сколько же лет этой Эдите? И что, когда я ее огрела по заднице, она уже связалась с Доробеком? Сами видите не сходится. А ну рассказывайте! Ни за что не поверю, что Эдита вышла в войну замуж за мальчишку, которому... минутку... было от двух до восьми лет!
Тереса сидела молча, угрюмо опустив голову. Тетя Ядя бросала на подругу робкие взгляды, не зная, на что решиться. Мамуля тоже молчала. Люцина пожала плечами:
- Не понимаю я вас! Неужели и теперь, через сорок лет, вы еще собираетесь скрывать от нас, что этот самый Доробек был внебрачным ребенком? Скажите, какие страшные секреты! Да кому сейчас какое дело до этого? К тому же мне сдается - не Доробек это был, никакого Доробека тогда она не знала.
- Ну, наконец-то кто-то решился произнести это вслух! - с облегчением проговорила тетя Ядя. - Ты права, это был не Доробек, я вспомнила. Доробек признал ребенка своим, а вышла она за этого... ну как его... опять вылетело из головы!
- За Войдарского! - с раздражением бросила Тереса. - И не вышла, а просто связалась. Вы не представляете, сколько мне тогда сил стоило скрыть это ото всех! Нет, нет, и представить себе не можете! Вот эта змея подколодная, - Тереса кивнула в сторону своей средней сестры, - о чем-то догадывалась, пронюхала уж и не знаю как, мамуля, моя мамуля, тоже о чем-то догадывалась. А было нам с Эдитой всего по семнадцати... Не ошибаюсь? Да, семнадцать лет нам было! Ну а потом вышла за Доробека и ему приписала ребенка!
Мамуля упрекнула младшую сестру:
- Неужели ты ничего этого не вспомнила, когда Марек спрашивал нас, не знаем ли мы такую фамилию - Доробек?
- Фамилия не вспомнилась. А все происшедшее с Эдитой я, конечно, помнила.
- Выходит, это наш Доробек - старший? - уточнила я, ибо все эти поколения путались в голове. - А Доробек младший, если я правильно понимаю, приходится ей внуком?
- Да, приходится, - рассеянно бросила Тереса, утонув в воспоминаниях. - Какая сложная штука жизнь! Я ведь была влюблена в того самого Войдарского, смертельно влюблена! А он связался с Эдитой, сделал ей ребенка, а потом бросил и принялся ухлестывать за моей сестрой!
- За кем именно? - заинтересовалась мамуля.
- Не за мной же! - ехидно заметила Люцина.
Мамуля страшно удивилась:
- Неужели за мной? Что вы говорите! Первый раз слышу. Вот теперь действительно смутно припоминаю, вроде и в самом деле был какой-то парень, из-за которого на меня дулись и Тереса, и Эдита. Выходит, из-за Войдарского? Почему же я его совсем не помню?
- А потому что за тобой тогда ухлестывал тот придурочный граф, что потом застрелился на могиле своего прадеда! - с удовольствием выдала семейную тайну Люцина. - Ты была занята графом, на других не обращала внимания.
- Все ты врешь! - разгневалась мамуля. - Вовсе не на могиле, а просто на кладбище...
Я почувствовала, как мы стремительно удаляемся от панны Эдиты.
- Стоп! О мамулиных поклонниках поговорим в другой раз, сейчас давайте закончим с Эдитой. Если у нее был внебрачный Доробек, то есть, пардон, внебрачный Войдарский, которого она потом подбросила законному Доробеку, это ее личное дело. У незамужней девушки родился ребенок - большое дело! Зачем же сразу обзывать ее гулящей? Даже до войны таких еще не называли гулящими.
- Это было уже после войны, - поправила меня тетя Ядя.
- Тем более. Да и вообще все выглядит благопристойно: грешная дева не задушила плод любви, вышла замуж официально, ее муж официально же признал ребенка своим. Ох, не все вы мне сказали...
Старшее поколение не торопилось с ответом. Прошло немало времени, долгие минуты тягостного молчания, пока Тереса не произнесла:
- У нее был не один такой Войдарский, можно сказать, целые стаи Войдарских...
- И от всех них у нее рождались внебрачные дети?
- Ну что привязалась? Не хочется вспоминать об этом...
Тетя Ядя снова бросила на подругу быстрый взгляд и многозначительно кашлянула. Ох, наверняка не все секреты молодости выложили, было там что-то еще. Может, то самое, что поможет разгадать наш секрет?
Старшее поколение упорно молчало. Отозвалось младшее в лице Лильки:
- Все это прекрасно. Но разговор ведется о каких-то Доробеках и Войдарских. А подозрительная баба, если мне память не изменяет, носит фамилию Уолтерс. И приехала она из Канады. Разъясните, пожалуйста.
- Вот именно, - сказала Люцина, с подозрением глядя на меня. - Не ошиблась ли ты? Это и в самом деле та самая Эдита?
И все завертелось сначала. Я принялась доказывать, что не ошиблась, что историческую сцену запомнила на всю жизнь, что таких глаз больше на свете не встретишь, что имя совпадает. А главное, глаза - как у куклы, большие, фарфоровые. Люцина сомневалась, что маленький ребенок в состоянии так все хорошо запомнить, мамуля добивалась разъяснения относительно стай прочих Войдарских, тетя Ядя явно порывалась что-то сказать, но не решалась.
Лилька потеряла терпение и потребовала от Тересы хорошенько вспомнить всех своих канадских знакомых. Тереса постаралась сосредоточиться, но у нее плохо получалось, и она заявила, что постарается вспомнить утром на свежую голову, а сейчас уже ночь и она устала.
Тут только мы спохватились. И в самом деле, глубокая ночь, а отца до сих пор нет! Эдита моментально вылетела из головы.
- Куда он отправился удить? - вскричала мамуля. - Надеюсь, не далеко?
- Не очень далеко! - неуверенно ответила Лилька. - Но если прозевал последний поезд или автобус, то сейчас возвращается пешком.
- А мог и остаться на рыбалке на ночь, - успокоила я мамулю. - Он часто говорил - на рассвете рыба лучше всего клюет, может, решил поудить на рассвете.
- Только бы с ним ничего не случилось! - вскричала тетя Ядя.
Отец располагал неограниченными возможностями. Кроме уже упомянутых опоздал на поезд и решил остаться до утра, он мог еще попытаться переплыть Ользу. Тогда его задержали бы наши пограничники. Мог переплыть Ользу, тогда его задержали бы чешские пограничники. Мог заблудиться. Мог утонуть. Мог вообще забыть о том, что пора возвращаться домой. Да мало ли чего еще он мог?
- Наверняка идет пешком, к утру доберется, - подвела итог Люцина, на что мамуля отозвалась зловеще:
- Пусть только вернется...
К утру отец не вернулся. Вот, в нашей семье теряется уже второй человек. Может, это заразное? Завтрак прошел в нервной обстановке. Мы вяло жевали и продолжали строить всевозможные предположения, как вдруг кто-то позвонил в дверь. Я открыла и никого не увидела. Взглянув под ноги, я обнаружила под дверью голубой конверт и одновременно услышала, как кто-то сбегает вниз по лестнице. Сбежав вслед за неизвестным, я выскочила из подъезда, но никого не увидела, как ни осматривалась во все стороны. Пришлось вернуться наверх.
В голубом конверте оказалось письмо, изготовленное по всем правилам криминального искусства - вырезанные из газет отдельные буквы и целые слова, наклеенные на кусок бумаги.
Письмо гласило:
"Пана Яна не выпустим до тех пор, пока Тереса не отвяжется. Через три дня начнем его морить голодом! Если обратитесь в милицию, сразу ликвидируем - утонет на рыбалке. Тереса должна немедленно уехать".
Подписи никакой не было. С ужасом взирали мы на страшное послание, еще не до конца осознав весь его смысл. О таком до сих пор приходилось только читать в детективах, и вот теперь мы столкнулись с ним в действительности.
- Чья-то глупая шутка, - неуверенно проговорила Лилька, а Люцина неуверенно предложила:
- Тереса, может, отвяжешься?
- И ты тоже? - вскинулась Тереса. - От чего отвязаться, Езус-Мария?!
- Не знаю, но вот здесь пишут...
- Значит, Янека таки похитили? - с ужасом осознала Лилька. - Как у меня язык не отсох, когда я такое предположила! Может, накаркала.
До мамули с тетей Ядей дошло. Люцине пришлось приводить их в чувство. Тереса была свободна и могла наброситься на меня:
- Неужели твой Марек ничего не может сделать! Для чего тогда приезжал, нас расспрашивал? Пусть немедленно займется поисками твоего отца! Ничего не понимаю из этого дурацкого письма. Почему я должна уехать через три дня?
- Не волнуйся, - успокаивала я тетку. - Через три дня они только начнут морить отца голодом, а без пищи человек может выдержать и сорок дней, я читала. Главное - не сообщать в милицию, а мы и не собирались этого делать. Интересно, где они отца отловили? И куда спрятали? Лилька, ты не знаешь, нет ли здесь поблизости какого заброшенного бункера или, на худой конец, сарая, коровника или еще чего в этом роде? Не возят же его всю дорогу в своем "пежо"!
Лилька так разволновалась, что у нее тряслись руки и язык заплетался.
- Бункерей и сараюх тут навалом! То есть я хотела сказать - бункерюх и разных таких... В общем, полно. Постой, надо подумать, где он мог ловить рыбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40