Больше, чем десять тысяч баксов в час.
"Если МИР так и будет повышать ставки, – подумала она, – то я смогу провести старость в объятиях роскоши.
Как бы эти объятия не оказались для меня единственными".
– Ха-ха, – кисло хихикнула она и тронулась с места, не читая записки.
Глава 30
"Моя красавица!
Завтра вечером, Мэйр-Хэйтс, 901, гала-представление.
Тем временем не чувствуй себя одиноко. У тебя есть я. Сегодня я тебя навещу.
Но не дожидайся.
С любовью к моей прелестной, кипятком писающей шлюшке, МИР".
Кипятком писающей шлюшке.
Зачем надо было так грубо?
– Он не был бы МИРом, – сказала она себе, – если бы не был таким грубым и гадким негодяем.
Часть его шарма.
Вот именно.
Первый раз она прочла записку сразу по возвращении домой, как раз перед тем, как спрятать деньги. Теперь, сидя в пижаме на краю кровати, она перечитывала ее вновь.
– Не только грубый, – подумала она, – но и самодовольный. Словно под впечатлением, что я жду не дождусь его появления.
– У меня для тебя секрет, МИР, – произнесла вслух она. – Мне наплевать, появишься ты или нет. Знаешь, что я имею в виду? Все равно я никогда не смогу тебя увидеть, так что какая разница?
«Может, на этот раз, – подумала она, – мне действительно следует попытаться не заснуть до его прихода?»
Не получится. Он как Санта-Клаус – не придет, пока ты не уснешь.
Почему бы не попробовать еще раз оставить ему послание?
Сердце стало биться чаще.
«Не следует делать из этого привычку», – подумала она.
Скинув кофту, Джейн подошла к туалетному столику, где оставила фломастер, и приблизилась к зеркалу. На участке слегка загоревшей кожи между грудями и поясом пижамных штанов она написала:
Разбуди меня. Покажись. Пожалуйста.
Утром на спине Джейн обнаружила:
Прекрасно развлекся. Как плохо, Что ты проспала все это.
– Вот как, – пробормотала она. – И что же ты понимаешь под этим прекрасным развлечением, МИР? Упражнения в чистописании? Если бы было что-нибудь посерьезнее, – успокаивала она себя, – я бы не проспала.
Не будь так уверена. Могло быть намного больше этого.
"Ну что в этом необычайного? – подумала она. – Он может делать все, что вздумается, – и, вероятно, именно это и делал. Остановить его невозможно.
Да я и не пыталась.
Даже наоборот, если на то пошло".
Задрав вверх голову, она сказала в потолок:
– Лучшее, что бы ты мог сделать, МИР, это разбудить меня в следующий раз.
МИР, разумеется, ничего не ответил.
Спустив штаны, Джейн стала себя внимательно оглядывать. Письмена на спине, похоже, были единственными свидетельствами визита МИРа.
Поставив вариться кофе, Джейн отправилась в душ смывать надписи. Как обычно, они оттирались с трудом. Покончив с этим, она надела купальник и с чашечкой кофе и книгой вышла во двор, чтобы понежиться в лучах утреннего солнца.
Выпив кофе, Джейн вынесла из дому гантели и начала делать с ними упражнения на одеяле до полного изнеможения, вспотев и запыхавшись в конце концов.
Вернувшись в дом, она еще раз приняла душ. Под конец полностью закрутила горячую воду и стояла под ледяными струями, сжавшись и сцепив зубы. Но задерживаться в душе не стала – времени оставалось мало и не хотелось опаздывать на работу.
Схватив полотенце, она мокрой выбежала из ванной комнаты, вытираясь на ходу. В спальню она вошла почти сухой.
Натягивая трусики, Джейн решила надеть джинсовые кюлоты и блузон с короткими рукавами – костюм, который она обычно носила на работе, – и после библиотеки пойти сразу же по адресу на Мэйр-Хэйтс.
– Наверное, это дом, – решила она.
МИР написал о «гала-представлении». Это может означать, что там будет вечеринка.
Ага, вечеринка на двоих, как прошлой ночью.
С другой стороны, можно допустить, что на этот раз он действительно имел в виду именно вечеринку.
Слово «Хэйтс» в названии улицы придавало словосочетанию налет какой-то элегантности. Что, если это где-то в фешенебельном районе города и ей доведется присутствовать на настоящем светском рауте?
Крайне маловероятно.
С такой же легкостью там может оказаться грязная старая развалина вроде того мерзкого дома у кладбища.
Да и вообще там может быть все, что угодно.
– Так что надо быть готовой ко всему, – напомнила она себе.
За десять минут Джейн оделась, причесалась и собралась. Из дома она вышла, держа по бумажному пакету в каждой руке. В одном были сложены синие джинсы, замшевая рубашка и пара кроссовок. В другом пара голубых туфелек и аккуратно свернутое вечернее платье, которое этот сукин сын Кен купил ей, чтобы она надела на бал в загородном доме его родителей.
Две недели назад она бы в него просто не влезла.
Но прежде чем положить его в пакет, Джейн быстро его накинула и убедилась, что оно прекрасно на ней сидит.
В зеркале у нее был потрясающий вид.
Теперь просто не верилось, что когда-то она действительно наряжалась в такой туалет – элегантный, но ужасно обтягивающий и откровенный. Разумеется, по настоянию Кена.
Он вечно на чем-нибудь настаивал.
Джейн помнила, какие тогда приводила доводы против:
– Я не могу это надеть. Боже, как ты не понимаешь, все будут на меня пялиться.
На что Кен ответил:
– А я и хочу, чтобы они пялились. Хочу, чтобы они слюной истекли. Что мне от тебя проку, если тебя даже нельзя показать?
"И я собираюсь взять это с собой сегодня? – колебалась она. – А почему бы и нет, черт возьми? Мне оно очень к лицу. К тому же это мое единственное вечернее платье. И, судя по всему, другого шанса его надеть может и не представиться.
Поскольку руки у нее были заняты, висевшая на плече сумочка била ее по бедру, когда она шла к машине. От фонаря, ножа, пистолета и пачки патронов она значительно потяжелела.
Положив оба пакета в багажник, Джейн поехала на работу.
* * *
– Чудно, – пробормотала Джейн, притормаживая возле указателя.
Тупик?
Последний адрес, который ей удалось разглядеть и который остался где-то позади, был на седьмой сотне. А теперь ни с того ни с сего Мэйр-Хэйтс решила поиграть с ней в прятки?
Что, черт возьми, случилось с номером 901?
Впрочем, дорога вроде еще продолжалась, и, может, все же удастся отыскать № 901 прежде, чем она исчезнет.
Нет, не везет так не везет.
После поворота налево фары высветили завал. Джейн подъехала ближе, все еще надеясь на то, что это была лишь преграда, которую можно объехать.
Но за завалом, похоже, был обрыв.
Потянувшись было к лежавшей на пассажирском сиденье карте, Джейн передумала. Потому что не было никакой необходимости туда смотреть. Какое это имело значение, если дорога и продолжалась где-нибудь? Номер 901 должен был находиться в этом секторе.
Должно быть, она просто проехала мимо.
На Мэйр-Хэйтс не было видно никаких домов. По всей вероятности, они прятались на поросших лесом склонах холма и обнаружить их можно было, лишь свернув на те ужасные едва приметные аллеи. Подобных боковых ответвлений было немало – если это они. Узкие, мощеные, но темные, вдоль которых росли густые кусты и деревья. Часто, похоже, даже не обозначенные. Ни почтовых ящиков, ни адреса. Ни малейшего намека на то, куда они могут завести.
– Одно из них, – предположила она, – должно вести к дому 901. Вероятно, я проехала мимо. Замечательно.
Развернувшись перед завалом, Джейн медленно поехала в обратном направлении.
По тем малочисленным адресам, которые удалось найти по пути назад, удалось, по крайней мере, определить, что нечетные номера были справа. Дом, который был нужен, похоже, находился на самой вершине холма – в самом конце одной из этих мерзких подъездных аллей.
Но которой?
Проверить все. Вылезай из машины и смотри.
На третий раз в кустах обнаружился деревянный почтовый ящик. На боковой поверхности был вырезан номер – 901 – и имя – С. Эзверг.
– Есть! – воскликнула она и осветила фонариком аллею.
Бетонное полотно потрескалось и в некоторых местах разрушилось, а из трещин пробивалась трава. Кусты обступали дорогу с обеих сторон настолько плотно, что она напоминала очень узкий туннель – причем круто поднимавшийся вверх. Где-то там вдали, где луч фонаря тонул во мраке ночи, аллея изгибалась и терялась из виду.
– Какой ужас, – пробормотала Джейн.
Никуда не денешься, придется въезжать по ней. После этого можно будет смело ходить с завязанными глазами по рельсам американских горок.
Возвращаясь к машине, Джейн почувствовала, что немного перетрусила.
«Ехать туда глупо, – внушал внутренний голос. – Даже если не обращать внимания на всю эту жуть, дорога-то однополосная. Что, если по пути столкнешься с другой машиной?»
«Не собираюсь сама лезть в ловушку. Ни за что».
С. Эзверг мог оказаться исключительно порядочным человеком – как Клэй. Но могло быть и иначе. Судя по особому пристрастию МИРа к игре слов, сама фамилия хозяина могла иметь существенное значение.
Вернувшись к машине, Джейн села за руль и, отъехав на приличное расстояние от въезда на аллею, съехала подальше на обочину.
Теперь, когда предстояло карабкаться по крутой дороге, она поняла, что надевать вечернее платье не придется. Подумала было надеть джинсы и замшевую рубашку. Надежная одежда, но плотная и тяжелая. К тому же в ней будет жарко. Намного удобнее будет остаться в кюлотах и легком блузоне.
Но кто знает, что там наверху? – подумала она. Поэтому, лучше запариться в джинсах и рубашке, чем оказаться в скверном месте с голыми руками и ногами.
Джейн подбежала к багажнику. Дорога была пустынна, и вокруг ни одного дома. Насколько она могла доверять своим органам чувств, поблизости никого не было. Так что Джейн разделась там же возле багажника и быстро влезла в джинсы, кроссовки и замшевую рубашку.
Затем захлопнула крышку багажника.
Остановившись у водительской дверцы, она достала из сумочки все, что могло понадобиться. Ключи и нож сунула в передний левый карман джинсов. Пистолет отправился в правый. Распечатав пачку патронов, Джейн высыпала их на ладонь, затем вывалила в правый передний карман рубашки, а пачку убрала в сумочку. Фонарь засунула под левую руку.
После этого задвинула сумочку под водительское сиденье, опустила кнопку замка и захлопнула дверь.
И направилась к подъездной аллее.
С первых же шагов Джейн почувствовала, как оттянувшийся под весом патронов карман болтался из стороны в сторону под грудью.
Желание взять запасные патроны удивило ее саму, потому что она вовсе не собиралась этого делать. Еще днем у нее возникла такая мысль, но что-то отвлекло, и она не пришла ни к какому решению.
А заставил ее подумать об этом в первую очередь намек МИРа на «гала-представление».
Ни на какую вечеринку он меня не посылает.
Днем в библиотеке ей вспомнилась строчка из стихотворения: «Подумать только, это гала-представление». И потом фраза весь день крутилась в голове. Невозможно было от нее избавиться.
Первая строка стихотворения «Червь-победитель» Эдгара По.
Оно было ей хорошо знакомо. Еще в выпускном классе школы она заучила его наизусть на самодеятельный концерт по случаю кануна Дня всех святых. Даже сейчас она могла прочитать его на память – что частенько и делала: обычно поздно ночью, как правило, подвыпивши, и всегда к возмущению своих друзей. О Боже, как слова сползали и скатывались с ее языка! «Он извиииваееется! Извииивааается в предсмертной агонии! Лицедеи становятся его пищей!»
Какой таинственный мрачно-натуралистический стих.
Но это было совсем не то, о чем хотелось думать, когда собираешься посетить поздно ночью незнакомый дом.
Хищные зубы впились в холодную плоть.
Прелестная вещица.
Все это пришло в голову и прочно засело там благодаря упоминанию о «гала-представлении». И, как следствие, мысли о дополнительных мерах предосторожности.
Может, прихватить еще несколько пуль?
К тому же, если учесть, что обитатель дома 901 по Мэйр-Хэйтс был некто по имени Эзверг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58