Но я влюбилась в нашего учителя естествознания и здесь у меня все шло замечательно. Еще я ходила в драмкружок. У нас там не хватало мальчиков, и когда мы ставили «Отелло», я играла Яго. Почему ты смеешься?
– Гм… Да так. А как к тебе относились одноклассники?
– Я бы сказала, что мальчишкам я нравилась, а девчонкам не особенно. У меня хватало кавалеров. Мальчишки за глаза называли меня – шалава. Они думали, я об этом не знаю, но я знала. Мои братья всякий раз лезли в драку, едва заслышав это.
– А что они имели в виду под «шалавой»?
– Милый, ты откуда родом?
– Я родился и вырос в Нью-Йорке. А что?
– Иногда мне кажется, что ты свалился с другой планеты, таких пустяков не знаешь. Если хочешь знать, они называли меня шалавой, потому что думали, будто я всегда готова… лечь с кем-нибудь.
– В самом деле?
– Конечно.
– Господи, помилуй! Элен, кто был вашим первым… вашим первым…
– Моим первым парнем? Эдди Чейз. Это произошло на лесопилке. Боже, я потом вытряхивала пыль из ушей недели две.
– Сколько тебе тогда было лет?
– Мне было тринадцать, а Эдди четырнадцать.
Кончики его пальцев осторожно дотронулись до ее бедра и замерли. Она повернулась к нему и поцеловала его в белое холодное плечо.
Потом откинулась на спину и стала смотреть, как ночь входит в комнату.
– Знаешь, дорогой, – сказала она сонно, – сегодня замечательный день, и я хотела бы сделать тебе подарок. У меня есть замечательный маленький попугай. Уверена, ты его полюбишь. Я сама его люблю, но я редко бываю дома и мало забочусь о нем.
– О, Элен, я не могу.
– Я даже принесу тебе клетку.
– А попугай говорит?
– Он знает несколько простых, но очень многозначительных фраз. Он очень сообразительный. Я уверена, ты многому сможешь его научить.
– Спасибо, Элен, но я не думаю…
Он замолчал.
– Джоу? – позвала она.
Он молчал.
На мгновение ее охватил страх, и она вспомнила, как он рассказывал о своем слабом сердце. Но приложив ухо к его груди, она услышала размеренные удары. Она склонилась к его губам и почувствовала запах вина, шампанского, коньяка и чеснока. Она улыбнулась.
– Спокойной ночи, дорогой, – сказала она вслух и поцеловала его в лысину.
Потом встала и оделась. Ему она написала записку, в которой поблагодарила за замечательный день и оставила свои служебные и домашние телефоны и адреса.
Она вытащила крошечную розочку из петлицы его пиджака и задумчиво жевала ее, спускаясь по лестнице.
4
Элен Майли вошла в офис «Свансон энд Фелтзиг, Паблик Релейшенз» в девять часов двадцать четыре минуты утром в понедельник. Сьюзи Керрэр сидела на секретарском месте, шумно всхлипывая в скомканный платок.
– Что случилось, детка? – встревоженно спросила Элен. – Опять залетела?
Сьюзи всхлипнула.
Чуть приподняв миниюбку, Элен присела на край стола Сьюзи.
– Ладно, – сказала она. – Перестань плакать. Это не конец света.
Сьюзи продолжала всхлипывать.
– Прежде всего пойти к доктору и удостоверься, – посоветовала Элен. – Затем я дам тебе адрес одного замечательного человека в Бруклине. Он дает пенициллин и даже приглашает потом на осмотр. Как у твоего парня с деньгами?
– Он портовый служащий, – убитым голосом ответила Сьюзи.
Элен мрачно кивнула. «Вот где собака зарыта» – подумала она.
– Ну, тогда я позабочусь о деньгах.
– Спасибо, Элен, – с благодарностью сказала Сьюзи.
– Лоеб и Леопольд уже звонили?
– Мистер Свансон будет в одиннадцать. Он хочет разок посмотреть с тобой расписание деловых ланчей на этот месяц. Мистер Фелтзиг сказал, что у него встреча с клиентом и он вернется не раньше двух или двух тридцати.
– Хорошо, – кивнула Элен. – Были какие-нибудь звонки по нашему объявлению?
– Пока только три. Я сказала им зайти в десять, десять пятнадцать и десять тридцать.
– Это хорошо, детка. Я спущусь вниз выпить кофе. И не волнуйся насчет этого. Я сделала больше абортов, чем ты перманентов. Поверь мне, это не больнее, чем укол. До встречи.
В «Сэм-Эл Ланченет» было полно народу. Единственные свободные места за стойкой оставались прямо напротив повара, яростно колдующего над шипящим грилем. Элен скользнула на высокий стул и положила свою сумочку из крокодильей кожи на соседний. Секунду спустя рядом оказалась Пегги Палмер. Она переложила сумочку, забралась на стул и улыбнулась Элен.
– Горячая булочка! – проревел рядом повар. – Забирайте!
– Привет, дорогая, – сказала Пегги, улыбаясь, отчего на щеках у нее заиграли ямочки. – Как уик-энд?
– Да, есть что вспомнить, – ответила Элен. – А твой? Ты наконец сделала это с Верблюдом?
Пегги закатила глаза.
– У меня начались месячные. Представь себе. Субботний вечер, и я наконец решилась…
– Какая досада, – сочувственно произнесла Элен. – После всех твоих волнений. И что?
– Он-то ничего… – хмыкнула Пегги. – Я спросила его, что я по его мнению из себя представляю.
– И что он?
– Он сказал, что считает и меня, и себя нормальными взрослыми людьми с нормальными желаниями и нормальным взглядом на вещи. Ты уже заказала?
– Нормальный? – насмешливо фыркнула Элен. – Это он-то, мистер Длинный Нос, нормальный? Ну смех. Мне только кофе. Не понимаю, как ты вообще его терпишь?
– Ох, Элен, он не так уж плох. Он принес мне букет фиалок. Я думаю, я возьму кофе и гренки. Не правда ли, это мило?
– Гренки и два кофе! – выкрикнул повар.
– А что ты делала? – спросила Пегги. – Боб звонил?
– Боб? Я не видела его уже несколько недель. Разве я тебе не говорила, что между нами все кончено? Вчера я встретила одного старичка, который годится в ровесники богу. Его зовут Джоу Родс. Я думала, он окажется грязным стариканом, но он был мил, очень мил. Мы замечательно пообедали в итальянском ресторане на Семьдесят второй улице. Выпили море вина. Это было восхитительно. Он носит носки на подвязках.
– Ты шутишь?
– Нет, клянусь. А в пятницу вечером мне позвонил Чарльз!
– Чарльз?
– Жареный ржаной хлебец! – вопил повар.
– Да, Чарли Леффертс. У меня болела голова, я уже разделась и собиралась спать, но я подумала: «Какого черта!»
– Вы ходили куда-нибудь?
– Нет, – улыбнувшись ответила Элен, – не совсем.
Пегги фыркнула:
– Он опять обслюнявил тебе все пальцы на ногах?
Элен изобразила изумление:
– Боже, неужели я тебе об этом рассказывала? Передай мне пожалуйста сливки, дорогая. Разумеется, он ничтожество. Говорю тебе, у него в голове нет ни одной извилины, но когда дело доходит до постели, ему нет равных. Просто потрясающе. Я бы познакомила тебя с ним, но не хочу, чтобы ты разочаровалась в своем Верблюде.
– Не думаю, что Верблюд будет когда-нибудь сосать мне пальцы, – печально сказала Пегги. – Будь добра сахар. Он очень консервативен.
– Для меня это не новость. Слушай, Пег, ты уверена, что ведешь себя с ним правильно? Может быть, стоит его… ну, вроде как подразнить?
– Апельсиновый сок! – надрывался повар. – Сандвич с сыром!
– Если бы я знала, – обеспокоенно сказала Пегги. – Если я все-таки решусь, он может сделать это со мной, а потом бросит. А если я не решусь, он может разозлиться и все равно меня бросит. Что мне делать, Элен?
– Это слишком важный вопрос, чтобы доверять его решение кому-то другому. Но я думаю, ты права. Ты должна рискнуть. Представь себе, ты выйдешь замуж, а потом обнаружишь, что он слизняк в постели… Что будешь делать тогда? Я думаю лучше, если ты решишься на это сейчас и все узнаешь.
– Я не знаю, – с сомнением проговорила Пегги. – Я бы не хотела его терять. Боже, через месяц мне будет тридцать четыре. А сколько тебе?
– Тридцать два, – ответила Элен.
Некоторое время обе женщины молча пили кофе.
– Омлет и гренки! – завопил повар.
– Как насчет ланча? – спросила Пегги.
– Не могу, дорогая. Предстоит трудный месяц – представляем два новых изделия. Мне наконец удалось убедить начальство временно взять еще одного человека на этот месяц. Мы дали объявление в «Таймс», и Сьюзи Керрэр сказала мне, что уже звонили трое и они придут сегодня утром на интервью. Бог мой, мне действительно нужна помощь со всеми этими специальными выпусками и почтовыми отправлениями. В пятницу у нас торжественный деловой завтрак в «Биксби».
– В «Биксби»? Этой забегаловке?
– Наш Старик договорился с управляющим и тот дает хорошую скидку, – объяснила Элен. – К тому же, выпивка там на уровне, хотя еда паршивая. А все репортеры и издатели так надираются к тому времени, когда садятся за стол, что уже не соображают, что едят.
– Бог мой, – с завистью сказала Пегги, – сколько мужчин…
– Ни малейшего шанса, – отрицательно покачала головой Элен. – Может быть, на одну ночь, но ничего серьезного. Они все женаты или пьяницы, или и то, и другое. К тому же этот прием в «Биксби» посвящен новому электронному бройлеру, так что там будет много издательниц женских журналов. Знаешь, такие суки в больших шляпах…
– Все равно, – не могла успокоиться Пегги. – Боже, столько мужчин… Тогда как я никого не встречаю. Ты знаешь, что у меня за контора. Пятьдесят девок и мистер Нассбаум. Может, мне поменять работу? Знаешь, устроиться куда-нибудь, где есть подходящие мужчины.
– Подходящие? – переспросила Элен. – Ты имеешь в виду живые? Почему бы и нет, милая. Ты можешь получать сто пятьдесят где угодно. Я бы тоже поменяла работу, но где я смогу получать больше ста восьмидесяти?
– Ветчина и булочка с яйцом! – провозгласил повар.
– Ты заправляешь там всей конторой, – сказала Пегги.
– Это точно, – гордо признала Элен. – Но что дальше? Через несколько лет я буду получать две сотни – может быть. И это все. Это практически потолок для женщины.
– Это нечестно, – сказала Пегги.
– А что честно? – пожала плечами Элен. – Ты просто должна работать и держать хвост трубой. Да, боже мой, я чуть не забыла тебе сказать: Сьюзи Керрэр забеременела.
– О, боже, она уверена?
– Оладьи и сосиски! – верещал повар.
– У нее опять задержка, – кивнула Элен. – Это скорее всего наверняка.
– Что она собирается делать?
– А что ей остается? Конечно, идти на аборт. Какой-то ничтожный портовый клерк… Он ей в подметки не годится.
– Но на что-то же он сгодился! – фыркнув, сказала Пегги.
– Это ты хорошо сказала, – усмехнулась Элен. – Вот, что. Разреши мне заплатить по чеку. Ты платила в четверг.
– Но ты давала чаевые, – сказала Пегги.
– А ты платила за такси, – напомнила Элен. – Да черт с ним, давай я заплачу. Ты платишь за следующий. Ты что собираешься делать с Верблюдом, Пег?
– Я знаю, чего бы мне хотелось, но в моем положении выбирать не приходится. Честно говоря, душка, я так давно не занималась сексом, что каждый раз при мысли об этом меня в дрожь бросает.
– Я прекрасно тебя понимаю, – с сочувствием сказала Элен. – Если бы не Чарльз, который позванивает мне время от времени, я бы на стены лезла. Он мне очень подходит. Знаешь, у меня болели плечо и шея? Боль прошла.
– Ты говоришь так, будто он доктор, – рассмеялась Пегги.
– Ага, – промурлыкала Элен. – Доктор Чарльз и его инъекции.
– Яйцо-паштет на гренке! – выкрикнул повар.
– Позвони мне вечером, Пег, – сказала Элен. – Поговорим о Верблюде. Я думаю, тебе следует все тщательно взвесить. Он такой кретин.
– Я знаю, – вздохнула Пегги. – А что ты собираешься делать?
– Да, – Элен сказала с удивлением в голосе. – Что м ы собираемся делать ?
– Два бифштекса! – сказал повар.
5
Первый претендент уже ждал, когда Элен вернулась в офис. Это был, как она заметила, толстощекий юнец со светлыми бачками, спускавшимися к нижней челюсти. «Принстон, выпуск шестьдесят девятого», – подумала она, кивнула Сьюзи и прошла к себе в кабинет.
Эта была маленькая, тесная комната со стенами отделанными пробковым деревом. К ним кнопками были прикреплены пресс-релизы, графики, вырезки из газет и журналов, фотографии, деловые письма, адреса, лоскуток твидовой ткани, фотография Джона Ф.Кеннеди и белая открытка, в центре которой крупным шрифтом было напечатано одно слово:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– Гм… Да так. А как к тебе относились одноклассники?
– Я бы сказала, что мальчишкам я нравилась, а девчонкам не особенно. У меня хватало кавалеров. Мальчишки за глаза называли меня – шалава. Они думали, я об этом не знаю, но я знала. Мои братья всякий раз лезли в драку, едва заслышав это.
– А что они имели в виду под «шалавой»?
– Милый, ты откуда родом?
– Я родился и вырос в Нью-Йорке. А что?
– Иногда мне кажется, что ты свалился с другой планеты, таких пустяков не знаешь. Если хочешь знать, они называли меня шалавой, потому что думали, будто я всегда готова… лечь с кем-нибудь.
– В самом деле?
– Конечно.
– Господи, помилуй! Элен, кто был вашим первым… вашим первым…
– Моим первым парнем? Эдди Чейз. Это произошло на лесопилке. Боже, я потом вытряхивала пыль из ушей недели две.
– Сколько тебе тогда было лет?
– Мне было тринадцать, а Эдди четырнадцать.
Кончики его пальцев осторожно дотронулись до ее бедра и замерли. Она повернулась к нему и поцеловала его в белое холодное плечо.
Потом откинулась на спину и стала смотреть, как ночь входит в комнату.
– Знаешь, дорогой, – сказала она сонно, – сегодня замечательный день, и я хотела бы сделать тебе подарок. У меня есть замечательный маленький попугай. Уверена, ты его полюбишь. Я сама его люблю, но я редко бываю дома и мало забочусь о нем.
– О, Элен, я не могу.
– Я даже принесу тебе клетку.
– А попугай говорит?
– Он знает несколько простых, но очень многозначительных фраз. Он очень сообразительный. Я уверена, ты многому сможешь его научить.
– Спасибо, Элен, но я не думаю…
Он замолчал.
– Джоу? – позвала она.
Он молчал.
На мгновение ее охватил страх, и она вспомнила, как он рассказывал о своем слабом сердце. Но приложив ухо к его груди, она услышала размеренные удары. Она склонилась к его губам и почувствовала запах вина, шампанского, коньяка и чеснока. Она улыбнулась.
– Спокойной ночи, дорогой, – сказала она вслух и поцеловала его в лысину.
Потом встала и оделась. Ему она написала записку, в которой поблагодарила за замечательный день и оставила свои служебные и домашние телефоны и адреса.
Она вытащила крошечную розочку из петлицы его пиджака и задумчиво жевала ее, спускаясь по лестнице.
4
Элен Майли вошла в офис «Свансон энд Фелтзиг, Паблик Релейшенз» в девять часов двадцать четыре минуты утром в понедельник. Сьюзи Керрэр сидела на секретарском месте, шумно всхлипывая в скомканный платок.
– Что случилось, детка? – встревоженно спросила Элен. – Опять залетела?
Сьюзи всхлипнула.
Чуть приподняв миниюбку, Элен присела на край стола Сьюзи.
– Ладно, – сказала она. – Перестань плакать. Это не конец света.
Сьюзи продолжала всхлипывать.
– Прежде всего пойти к доктору и удостоверься, – посоветовала Элен. – Затем я дам тебе адрес одного замечательного человека в Бруклине. Он дает пенициллин и даже приглашает потом на осмотр. Как у твоего парня с деньгами?
– Он портовый служащий, – убитым голосом ответила Сьюзи.
Элен мрачно кивнула. «Вот где собака зарыта» – подумала она.
– Ну, тогда я позабочусь о деньгах.
– Спасибо, Элен, – с благодарностью сказала Сьюзи.
– Лоеб и Леопольд уже звонили?
– Мистер Свансон будет в одиннадцать. Он хочет разок посмотреть с тобой расписание деловых ланчей на этот месяц. Мистер Фелтзиг сказал, что у него встреча с клиентом и он вернется не раньше двух или двух тридцати.
– Хорошо, – кивнула Элен. – Были какие-нибудь звонки по нашему объявлению?
– Пока только три. Я сказала им зайти в десять, десять пятнадцать и десять тридцать.
– Это хорошо, детка. Я спущусь вниз выпить кофе. И не волнуйся насчет этого. Я сделала больше абортов, чем ты перманентов. Поверь мне, это не больнее, чем укол. До встречи.
В «Сэм-Эл Ланченет» было полно народу. Единственные свободные места за стойкой оставались прямо напротив повара, яростно колдующего над шипящим грилем. Элен скользнула на высокий стул и положила свою сумочку из крокодильей кожи на соседний. Секунду спустя рядом оказалась Пегги Палмер. Она переложила сумочку, забралась на стул и улыбнулась Элен.
– Горячая булочка! – проревел рядом повар. – Забирайте!
– Привет, дорогая, – сказала Пегги, улыбаясь, отчего на щеках у нее заиграли ямочки. – Как уик-энд?
– Да, есть что вспомнить, – ответила Элен. – А твой? Ты наконец сделала это с Верблюдом?
Пегги закатила глаза.
– У меня начались месячные. Представь себе. Субботний вечер, и я наконец решилась…
– Какая досада, – сочувственно произнесла Элен. – После всех твоих волнений. И что?
– Он-то ничего… – хмыкнула Пегги. – Я спросила его, что я по его мнению из себя представляю.
– И что он?
– Он сказал, что считает и меня, и себя нормальными взрослыми людьми с нормальными желаниями и нормальным взглядом на вещи. Ты уже заказала?
– Нормальный? – насмешливо фыркнула Элен. – Это он-то, мистер Длинный Нос, нормальный? Ну смех. Мне только кофе. Не понимаю, как ты вообще его терпишь?
– Ох, Элен, он не так уж плох. Он принес мне букет фиалок. Я думаю, я возьму кофе и гренки. Не правда ли, это мило?
– Гренки и два кофе! – выкрикнул повар.
– А что ты делала? – спросила Пегги. – Боб звонил?
– Боб? Я не видела его уже несколько недель. Разве я тебе не говорила, что между нами все кончено? Вчера я встретила одного старичка, который годится в ровесники богу. Его зовут Джоу Родс. Я думала, он окажется грязным стариканом, но он был мил, очень мил. Мы замечательно пообедали в итальянском ресторане на Семьдесят второй улице. Выпили море вина. Это было восхитительно. Он носит носки на подвязках.
– Ты шутишь?
– Нет, клянусь. А в пятницу вечером мне позвонил Чарльз!
– Чарльз?
– Жареный ржаной хлебец! – вопил повар.
– Да, Чарли Леффертс. У меня болела голова, я уже разделась и собиралась спать, но я подумала: «Какого черта!»
– Вы ходили куда-нибудь?
– Нет, – улыбнувшись ответила Элен, – не совсем.
Пегги фыркнула:
– Он опять обслюнявил тебе все пальцы на ногах?
Элен изобразила изумление:
– Боже, неужели я тебе об этом рассказывала? Передай мне пожалуйста сливки, дорогая. Разумеется, он ничтожество. Говорю тебе, у него в голове нет ни одной извилины, но когда дело доходит до постели, ему нет равных. Просто потрясающе. Я бы познакомила тебя с ним, но не хочу, чтобы ты разочаровалась в своем Верблюде.
– Не думаю, что Верблюд будет когда-нибудь сосать мне пальцы, – печально сказала Пегги. – Будь добра сахар. Он очень консервативен.
– Для меня это не новость. Слушай, Пег, ты уверена, что ведешь себя с ним правильно? Может быть, стоит его… ну, вроде как подразнить?
– Апельсиновый сок! – надрывался повар. – Сандвич с сыром!
– Если бы я знала, – обеспокоенно сказала Пегги. – Если я все-таки решусь, он может сделать это со мной, а потом бросит. А если я не решусь, он может разозлиться и все равно меня бросит. Что мне делать, Элен?
– Это слишком важный вопрос, чтобы доверять его решение кому-то другому. Но я думаю, ты права. Ты должна рискнуть. Представь себе, ты выйдешь замуж, а потом обнаружишь, что он слизняк в постели… Что будешь делать тогда? Я думаю лучше, если ты решишься на это сейчас и все узнаешь.
– Я не знаю, – с сомнением проговорила Пегги. – Я бы не хотела его терять. Боже, через месяц мне будет тридцать четыре. А сколько тебе?
– Тридцать два, – ответила Элен.
Некоторое время обе женщины молча пили кофе.
– Омлет и гренки! – завопил повар.
– Как насчет ланча? – спросила Пегги.
– Не могу, дорогая. Предстоит трудный месяц – представляем два новых изделия. Мне наконец удалось убедить начальство временно взять еще одного человека на этот месяц. Мы дали объявление в «Таймс», и Сьюзи Керрэр сказала мне, что уже звонили трое и они придут сегодня утром на интервью. Бог мой, мне действительно нужна помощь со всеми этими специальными выпусками и почтовыми отправлениями. В пятницу у нас торжественный деловой завтрак в «Биксби».
– В «Биксби»? Этой забегаловке?
– Наш Старик договорился с управляющим и тот дает хорошую скидку, – объяснила Элен. – К тому же, выпивка там на уровне, хотя еда паршивая. А все репортеры и издатели так надираются к тому времени, когда садятся за стол, что уже не соображают, что едят.
– Бог мой, – с завистью сказала Пегги, – сколько мужчин…
– Ни малейшего шанса, – отрицательно покачала головой Элен. – Может быть, на одну ночь, но ничего серьезного. Они все женаты или пьяницы, или и то, и другое. К тому же этот прием в «Биксби» посвящен новому электронному бройлеру, так что там будет много издательниц женских журналов. Знаешь, такие суки в больших шляпах…
– Все равно, – не могла успокоиться Пегги. – Боже, столько мужчин… Тогда как я никого не встречаю. Ты знаешь, что у меня за контора. Пятьдесят девок и мистер Нассбаум. Может, мне поменять работу? Знаешь, устроиться куда-нибудь, где есть подходящие мужчины.
– Подходящие? – переспросила Элен. – Ты имеешь в виду живые? Почему бы и нет, милая. Ты можешь получать сто пятьдесят где угодно. Я бы тоже поменяла работу, но где я смогу получать больше ста восьмидесяти?
– Ветчина и булочка с яйцом! – провозгласил повар.
– Ты заправляешь там всей конторой, – сказала Пегги.
– Это точно, – гордо признала Элен. – Но что дальше? Через несколько лет я буду получать две сотни – может быть. И это все. Это практически потолок для женщины.
– Это нечестно, – сказала Пегги.
– А что честно? – пожала плечами Элен. – Ты просто должна работать и держать хвост трубой. Да, боже мой, я чуть не забыла тебе сказать: Сьюзи Керрэр забеременела.
– О, боже, она уверена?
– Оладьи и сосиски! – верещал повар.
– У нее опять задержка, – кивнула Элен. – Это скорее всего наверняка.
– Что она собирается делать?
– А что ей остается? Конечно, идти на аборт. Какой-то ничтожный портовый клерк… Он ей в подметки не годится.
– Но на что-то же он сгодился! – фыркнув, сказала Пегги.
– Это ты хорошо сказала, – усмехнулась Элен. – Вот, что. Разреши мне заплатить по чеку. Ты платила в четверг.
– Но ты давала чаевые, – сказала Пегги.
– А ты платила за такси, – напомнила Элен. – Да черт с ним, давай я заплачу. Ты платишь за следующий. Ты что собираешься делать с Верблюдом, Пег?
– Я знаю, чего бы мне хотелось, но в моем положении выбирать не приходится. Честно говоря, душка, я так давно не занималась сексом, что каждый раз при мысли об этом меня в дрожь бросает.
– Я прекрасно тебя понимаю, – с сочувствием сказала Элен. – Если бы не Чарльз, который позванивает мне время от времени, я бы на стены лезла. Он мне очень подходит. Знаешь, у меня болели плечо и шея? Боль прошла.
– Ты говоришь так, будто он доктор, – рассмеялась Пегги.
– Ага, – промурлыкала Элен. – Доктор Чарльз и его инъекции.
– Яйцо-паштет на гренке! – выкрикнул повар.
– Позвони мне вечером, Пег, – сказала Элен. – Поговорим о Верблюде. Я думаю, тебе следует все тщательно взвесить. Он такой кретин.
– Я знаю, – вздохнула Пегги. – А что ты собираешься делать?
– Да, – Элен сказала с удивлением в голосе. – Что м ы собираемся делать ?
– Два бифштекса! – сказал повар.
5
Первый претендент уже ждал, когда Элен вернулась в офис. Это был, как она заметила, толстощекий юнец со светлыми бачками, спускавшимися к нижней челюсти. «Принстон, выпуск шестьдесят девятого», – подумала она, кивнула Сьюзи и прошла к себе в кабинет.
Эта была маленькая, тесная комната со стенами отделанными пробковым деревом. К ним кнопками были прикреплены пресс-релизы, графики, вырезки из газет и журналов, фотографии, деловые письма, адреса, лоскуток твидовой ткани, фотография Джона Ф.Кеннеди и белая открытка, в центре которой крупным шрифтом было напечатано одно слово:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38