– Парочка идиотов, – пробормотал он.
– Рассказать о себе? – Спросил Фэй. – Ну… и с чего начать?
«Не так уж и плохо на самом деле», – думала она, глядя на него. Я заставлю его сбросить фунтов тридцать, поклялась она, и отучу пользоваться фруктовым одеколоном. И каждый раз, когда он щелкнет пальцами, чтобы позвать официанта, я буду бить его по руке.
– Я исследователь, – говорил он. – Не писатель. Просто исследователь. Синдикат называется «Америньюс». Я собираю факты и передаю их одному из наших штатных авторов, а он пишет очерк, который мы потом передаем нашим клиентам здесь и за рубежом. Компания небольшая, но у нас есть свои отделения в Лондоне и Риме. Сейчас мы готовим статью о кухонной утвари будущего – знаешь, об этих микроволновых печах и бытовой электронике. Поэтому-то я и оказался на вашем приеме.
– Ты знаешь, – спросила она, – что когда ты говоришь, кончик носа у тебя дергается то вверх, то вниз?
Они заказали дыню, за которой последовали крабы с салатом и маленькая бутылка белого вина. Фэй потянулся за своей сигаретой и обнаружил, что она скатилась с края пепельницы и теперь дымится, прожигая скатерть.
– О, дьявол, – нахмурился он. – Не знаю, что сегодня со мной такое.
– Ничего… – вздохнул официант, закрывая дыру очередной салфеткой.
«У него хорошие глаза», – решила она. Большие, карие, жалобные. Глаза кокер-спаниеля.
– Эй, парень… – начала она.
– Что? – спросил он.
Но в этот момент кусочек дыни соскользнул с его ложки и исчез у него между ног.
– Ч-ч-ч… – сказал он, ощупывая стул под собой и посмотрел на нее.
– Не обращай внимания, – махнула она рукой.
– Так вот, – продолжал он, обгладывая крабью клешню. – До этого я был служащим авиакомпании, продавал по телефону подписку на журналы и рекламировал ванные принадлежности.
– Да, просто перекати-поле, – сказала она, осушив рюмку одним глотком.
– Перекати-поле. Да.
– Ну а чем ты на самом-то деле хочешь заниматься?
Он отломил кусочек французского хлеба, намазал маслом, уронил на пол (разумеется, маслом вниз) и уставился на него. Официант тоже уставился на упавший бутерброд.
– Ну… – меланхолично сказал Фэй. – Я просто не знаю. Чем-нибудь.
Она откинулась на спинку стула и взяла сигарету. Он зажег спичку и поднес ее к сигарете, а потом прикурил свою, но другим концом. Фильтр начал дымиться.
– Я нервничаю, – признался он.
– Ни за что бы не подумала, – уверила она его.
– Я работал в одном агентстве новостей. Не там, где работаю сейчас. Я готовил «заполнители». Знаешь, что это такое? Заметки в одну-две строчки. Газетчики так их называют. Они используются для заполнения пустых мест. Знаешь, что-нибудь вроде: «Африканский крокодил, обычно очень свирепый зверь, становится совершенно беспомощным, если перевернуть его на спину». Или: «Каждый год на Британских островах в среднем рождается три ребенка с рудиментарными хвостами».
Она заказала маленькую рюмку коньяка, вспомнив тут же о Джоу Родсе. Фэй заказал «Гэллианос» с долькой лимона. Он попытался выдавить сок в бокал, но долька спружинила, выскользнув из его пальцев, пролетела над плечом Элен и упала на соседний столик. Официант застонал.
– Ну вот, – продолжал он свой рассказ, – я проводил каждое утро в библиотеке, выискивая материал в энциклопедиях и научных книгах. После ланча я возвращался в офис и записывал их. Я должен был представлять редактору двадцать пять «заполнителей» в день. Сначала было довольно занятно. Я узнал много интересного о жизни коал и о том, сколько стоят минералы, содержащиеся в теле человека, если их продать.
– Ну и сколько же я стою?
– Около трех долларов. Однажды утром я был с похмелья и не пошел в библиотеку. После ланча я пришел в офис и написал двадцать пять «заполнителей». Я их придумал. Они звучали вполне убедительно. «Каждое четырнадцатое яйцо содержит двойной желток. Лемур известен ненасытной любовью к луку-порею. Впервые при изготовлении женского корсета китовый ус использовался в Уолтхэме, штат Массачусетс, в 1816 году». И тому подобное. Я их просто придумывал.
– И что произошло?
– Ничего не произошло. Редактор прочитал и одобрил их, были заготовлены матрицы и разосланы по всем нашим клиентам. Газеты их напечатали. Никто не жаловался. Я приходил в офис после ланча и сочинял двадцать пять «заполнителей». Моя фантазия становилась все разнузданнее и разнузданнее.
– И никто тебя не засек?
– Никто. Однажды я написал: «Ученые изумлены полным отсутствием „атлетовой ноги“ note 10 на островах Самоа». В агентство пришло письмо от доктора, писавшего книгу о кожных заболеваниях. Он интересовался источником информации, и редактор передал мне это письмо с пометкой: «Сообщи ему свой источник».
– Что ты сделал?
– Я напился. Решил, что это конец. А потом подумал: «Какого черта!» И написал этому доктору, что эта информация взята из книги «Самоанский доктор» Дж.С.Уиттена, издание 1937 года. Больше писем мне не приходило. Примерно год спустя мне попалась книга, которую написал этот специалист по кожным болезням. В разделе о грибковых инфекциях было сказано: «Ученые изумлены полным отсутствием „атлетовой ноги“ в Самоа». В сноске была указана книга Дж.С.Уиттена «Самоанский доктор». Так я вошел в историю.
– С ума сойти. Вот ты наверное смеялся.
– Поначалу. Но затем это меня встревожило. Мои выдумки попадали в печать с такой легкостью, что я начал сомневаться во всем, что читаю. Что происходило на самом деле, а что придумано таким же как я любителем подольше поспать? Поэтому я ушел с этой работы и устроился в рыболовный журнал.
– Ты рыбак?
– Слава богу нет. Все, что я делал – это редактировал статьи и читал корректуру. Один из наших авторов жил во Флориде и писал заметки о щуках, форелях, окунях и других рыбах. Он присылал потрясающие фотографии. Его статью всегда открывала фотография выскакивающей из воды, сверкающей на солнце рыбы. Однажды я обмолвился редактору о том, какие это замечательные фотографии. Редактор рассмеялся. Он сказал, что автор покупал чучело рыбы у таксидермиста. Затем приятель автора надевал акваланг и забирался в воду на глубину шесть-семь футов. Он брал с собой чучело рыбы. Затем, стоя на дне, он подкидывал чучело рыбы вверх и в тот момент, когда она выскакивала из воды, автор ее фотографировал.
– Великолепно.
– Элен, почему я тебе все это рассказываю?
– Меня тоже интересует этот вопрос, милый.
Его лицо помрачнело, он опустил глаза.
– О, – сказал он, – я понимаю… это просто на меня так подействовало. Я имею в виду фальшивые «заполнители», которые я сочинял, и фальшивых рыб, выпрыгивающих из воды. Я стал задумываться о том, что фальшиво, а что настоящее. Это очень сильно меня беспокоило. И беспокоит до сих пор.
Она коснулась пальцами его руки. На этот раз он не отстранился.
– Я настоящая, – сказала она.
– О, боже, конечно. – Он улыбнулся. – Ты самая всамделишная из всех, кого я знал в своей жизни. Но я?
Если и был ответ на этот вопрос, она его не знала.
– Я хочу сказать, – поправился он, – чувствую ли я по-настоящему? По-настоящему ли я общаюсь с другими? Или нет? Счет, пожалуйста.
Он внимательно просмотрел поданный ему счет.
– Здесь на доллар больше, – сказал он официанту. – Вы ошиблись.
Официант взял бумагу обратно и пересчитал еще раз.
– Все правильно, – возразил, скрипнув зубами, официант и отдал счет.
– Элен, пересчитай пожалуйста.
Она пересчитала.
– Все правильно, Юк.
– Ну, раз ты так говоришь…
Он казался расстроенным, уязвленным.
Они вышли на залитую солнечным светом улицу. Мостовая была еще мокрой от дождя, но небо было таким голубым, словно его только что выстирали, отжали и повесили сушиться.
– Мы с тобой еще увидимся? – спросила она.
Но он задумался и не слышал ее. Она была вынуждена повторить свой вопрос. Он казался изумленным.
– Ты этого хочешь?
– Конечно.
– Ох, – сказал он. – Ну… на следующей неделе. Как насчет среды?
– Отлично, Юк.
– Мы пообедаем вместе. Я тебе позвоню.
– Хорошо. Спасибо за ланч.
– Я слишком много болтал, – сказал он, склонив голову. – Я вел себя как кретин.
– Ты не кретин.
– Я не кретин, правда. Думаю, я просто немного нервничал. Ты первая женщина, с которой я встречаюсь за… за последнее время. Я забыл, как себя вести.
– Ты вел себя прекрасно.
– Я исправлюсь. – Он улыбнулся, расправил плечи и выпрямил спину. Она услышала тихий хруст.
Она поцеловала его в щеку, он весь сжался. Они попрощались. Он надел коричневый котелок, который был ему явно мал, и пошел в свою сторону. Она понаблюдала за тем, как он бредет по людной мостовой в своей смешной шляпе, чуть пошатываясь, беспомощный и ненастоящий.
– Ладно, – сказала она, оглядев свой кабинет, – давайте за дело.
Гарри Теннант уже успел придвинуть чертежный столик к ее рабочему столу и разложить аккуратные пачки бюллетеней, расчетов, фотографий и биографий исполнительных директоров компании и ученых, разработавших данную рекламную продукцию – новый дезодорант для кошек.
Буклеты для прессы необходимо было подготовить к намеченной на понедельник конференции и ланчу. Элен, Сьюзи и Гарри образовали собой подобие небольшой сборочной линии. Они засовывали разложенный на столах материал в большие оранжевые конверты, украшенные изображением котенка, обнюхивающего свой хвост.
Они работали споро, почти не разговаривая между собой, и стопка готовых конвертов быстро росла. В половине шестого было решено сделать перерыв, и Сьюзи заказала по телефону в китайском ресторане порции креветок с жареным рисом, цыплят «чау-мейн» note 11, свинину в кисло-сладком соусе и фисташковое мороженое. А также двойной «Роб Рой» для Элен, два виски с содовой для Гарри и бутылочку тоника для себя.
Они съели все, включая десерт и напитки. Элен сходила в кабинет мистера Свансона и принесла из бара бутылку виски. Они разбавили виски содовой из холодильника и пили этот коктейль из бумажных стаканчиков.
Сьюзи Керрэр ушла в начале седьмого. Элен и Гарри работали еще час, делая перерывы только для того, чтобы смешать себе коктейли. И наконец все было закончено: внушительные стопки готовых конвертов высились на полу.
– Хорошо поработали, – сказала Элен удовлетворенно. – В понедельник закажем такси, чтобы отвезти их.
– Я могу взять машину, – предложил Гарри Теннант. – И могу съездить туда в понедельник утром. Так будет лучше. Может быть нам не повезет с такси.
– Значит, ты сможешь? Замечательно, Гарри. Это очень поможет делу. Боже, я просто валюсь с ног.
Она откинулась в своем вращающемся кресле. Гарри Теннант подошел к ней сзади и начал массировать ей мышцы шеи. Его длинные, ловкие пальцы гладили, щипали и мяли ее плоть.
– О-о-о… – бормотала она в экстазе, качаясь в кресле словно резиновая кукла. – Сколько ты берешь в час?
Усталость и ломоту как рукой сняло. Затем он внезапно остановился, отошел в другой конец кабинета, прикурил сигарету и встал у открытого окна.
– Пора бы домой, – его голос звучал приглушенно. – Мы все закончили.
Они выключили свет и закрыли входную дверь. В нерешительности остановились на тротуаре. Что-то мешало им расстаться….
– Я иду домой пешком, – объявила наконец она чуть громче, чем следовало бы. – Это недалеко… Пятьдесят первая рядом со Второй авеню. Проводишь меня?
– Да, конечно.
Они неторопливо зашагали по улице. Прохладный ночной воздух был бодрящим и нежным, словно поцелуй. Люди оглядывались на них.
– Не давай волю своему комплексу гетто, – посоветовала она. – У тебя рост сколько? Шесть футов семь дюймов. Мой – пять футов три. Они наверно думают, что мы из цирка.
Он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз:
– Точно.
Он даже положил ей руку на плечо, чтобы предупредить ее, когда из-за поворота вдруг вывернул автомобиль. Весь оставшийся путь они шли молча и не касаясь друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38