Из окон
поливают... В общем, прижали нас, пришлось залечь. И поднялись лишь, когда
"Шилка" подавила пулемет в одном из окон дворца.
Сергей КУВЫЛИН, "Гром":
- Была некоторая несогласованность в действиях. Мы еще не успели
отъехать, я еще двери в БМП закрывал, а "Шилка" открыла огонь. Фактор
внезапности оказался потерянным.
Словом, садимся, а в машине людей битком. Все по полной выкладке, в
бронежилетах. Смотрю: бежит полковник Бояринов. Я его немножко знал, когда
в Высшей школе учился. Кричит: "Ребята, ребята, меня забыли! Куда мне
сесть?"
А куда тут сядешь - народу, как селедок в бочке. Но кое-как
разместились, пришлось, правда, на пол, спиной к дверям, сесть.
- Товарищ полковник, - говорю, взяв его руку, - вот здесь кнопка,
рычаг будете открывать, я не дотянусь. "Добро, добро", - отвечает. Едем.
Вдруг слышу какой-то дробный стук. Думаю: двигатель, что ли, застучал?
Оказывается, осколки и пули по броне. И чем дальше едем, тем больше
долбят. Я потом, после боя, фальшборт на своем БМП оглядел - решето! Самое
настоящее решето, дуршлаг, хоть макароны отбрасывай.
Едем, вдруг остановка. Никто не знает: вылезать, не вылезать.
Командир БМП, офицер из "мусульманского батальона", у которого была связь,
кричит: "Сидеть!"
Михаил РОМАНОВ:
- Остановка произошла из-за подбитого афганского автобуса, его
пришлось объезжать. Потом была поражена наша БМП. Десантировались. Залегли
и начали бой.
"Шилки", к сожалению, нам мало помогали. Их огонь накрывал
незначительную часть дворца.
Лежим. Рядом со мной Эвальд Козлов, чуть дальше Саша Репин, Мазаев. Я
выбрал два окна и поочередно поливаю: очередь туда, очередь сюда.
Расстрелял магазин и, как рачительный командир, чтобы сберечь имущество,
бросаю его в открытые двери стоящей рядом БМП. А оттуда дикий крик! Кто-то
из экипажа подумал, что влетела граната. Так что трагическое и комическое
и тут были рядом. Вдруг рев двигателей, машины пошли. Мы попрыгали в них и
стали прорываться ближе к центральному входу, где ребята, двигавшиеся в
голове колонны, уже вели бой.
Штаб Военно-воздушных Сил Анатолий САВЕЛЬЕВ:
- Где-то около 19.30 мы разоружили внутреннюю охрану. Забрали
автоматы, выставили свои посты. Советник предупредил, что у начальника
штаба всегда у стола стоит гранатомет, ну конечно же, есть и личное
оружие. Что касается гранатомета, то он не представлял опасности. Кто
будет стрелять из гранатомета внутри помещения? Ну а пистолет - тут уж
надежда на себя.
В общем, вошли мы в кабинет начальника штаба. Советник говорит: вы
арестованы. Он сдал оружие. Были также разоружены все офицеры, их
арестовали, посадили в комнату, взяли под охрану. Операция прошла без
единого выстрела.
Дворец Дар-уль-аман Валерии ЕМЫШЕВ, "Гром":
- Наша БМП остановилась на углу дворца. Мы выскочили. Перед нами
дворец, освещенный прожекторами. И тут боевые машины опять газуют, задние
двери захлопываются. Сесть не успеваем. Подаю команду:
- Под прикрытием БМП - вперед!
Бежим. Темно, ничего не видно, только пули свистят над головой. Две
передние машины ушли вперед - первая стояла уже у центрального входа,
вторая чуть ближе.
Огляделся. Остались мы вдвоем с Якушевым, Поддубный куда-то исчез. Я
говорю Якушеву: "Надо пробираться к центральному входу".
Над входом во дворец - козырек, колоннада по кругу. Когда вбежали
внутрь, Якушев бросился по лестнице наверх, а я направо, заглянул в
дежурную комнату. Она была пуста. Коридор тоже оказался безлюден.
Вижу, Якушев поднимается по лестнице, оборачивается ко мне и кричит:
- ...Твою мать, что же они делают?
А наши "Шилки" и действительно били по дворцу, по своим. Наверное,
сигнал "отбой" для них не прошел.
Так вот, он крикнул и упал. Как-то медленно упал, словно не торопясь.
Я даже сначала подумал, что он присел или пригнулся. Бросился к нему, и
тут, вдруг удар в руку, автомат на полу, сам свалился. Но помню: сознание
не потерял.
Ребята говорили потом, что афганцы вниз со второго этажа гранатами
нас забросали. Не могу точно сказать. Когда отрывает руку, трудно
запомнить детали.
Словом, я оказался на полу и пополз к выходу. Вижу, у дверей наши
сосредоточиваются. Кто-то оттащил меня, перевязал.
Николай БЕРЛЕВ, "Гром":
- Наша БМП под номером 36. В десанте - Карпухин, Коломеец, Гришин,
Плюснин и я. Остановились перед дворцом, открыли люки. Пули бьются о
броню, как мухи о лобовое стекло, носа не высунуть. Но сидеть в боевой
машине еще хуже: из окон бьют гранатометчики.
Выбегаем - и к дверям. У входа во дворец лежит Валера Емышев: правая
рука оторвана, болтается на жилах.
Рядом вскрикнул Сергей Коломеец: "Дед, мне грудь обожгло". "Тебя
ранило, Серега!" Я его оттащил в уголок у парадной двери.
А гранаты сыплются сверху, как огурцы. И шквальный пулеметный огонь
отовсюду.
Сергей КУВЫЛИН:
- Когда мы выпрыгнули из БМП, грохот стоял страшный. Не понять:
откуда стреляют. Казалось, со всех сторон. Смотрю, Зудин - или, как мы его
звали между собой, "Егорыч" - побежал и залег у какого-то постамента.
Кубообразныйтакой, железобетонный. Я упал напротив. Лежим с Егорычем. А
дворец метрах в двадцати от нас. Как уцелели в эти первые минуты,
представить трудно. Если глядеть с верхних этажей, мы просто идеальные
мишени.
Быстро кончились патроны, Зудин еще один магазин подбросил. Тут,
смотрю, граната падает между нами, рвется - и Егорыч за лицо схватился, а
из-под пальцев кровь течет - густая, как кисель. Он головой ткнулся и
затих. Я кричу: "Егорыч, Егорыч!.." Приподнялся - меня как стеганет по
лицу, осколками, наверное. Один потом вышел из подбородка, маленький, как
патефонная иголка.
Тут я, признаться, растерялся. Кругом никого, сверху стреляют. Лежу
один. Имел бы силы - бетон бы прогрыз и закопался.
Ближняя БМП дернулась и пошла. Прямо на меня. А триплексы разбиты,
она совсем "слепая": в барьер ткнулась и лезет дальше. Я руку поднял,
автоматом машу, кричу: "Свои!" Слышу, чуть сзади Кузнецов тоже кричит: "Ты
что делаешь?" Стрелять по машине - там подумают, чужие, прибавят оборотов
да и раздавят.
Секунды уходят, БМП рулит на меня. А с места не сдвинуться. Чувствую,
если поднимусь - голову потеряю, лежать буду - ноги переедет. Думаю, как
лучше повернуться. Если вдоль по ноге гусеницей - совсем растерзает,
поперек - хоть до колен отрежет.
И тут БМП ударяется корпусом в железобетонный куб. Я автомат в руку и
пытаюсь вскочить, а нога-то под гусеницей. Боюсь поглядеть на собственную
ногу, но когда шевелю, она шевелится. Чудо, нога на месте, адски болит, но
на месте. Ну как после этого не поверишь в судьбу?
Глеб ТОЛСТИКОВ, "Гром":
- Я руководил одной из подгрупп. С нами ехали четверо солдат из
"мусульманского батальона". В машине у меня, кроме обычного вооружения,
были лестницы, сделанные заранее. Дорога, ведущая ко дворцу, с одной
стороны обрамлена высокой бетонной стеной, на нее никак не залезешь,
только с помощью лестниц. Или бежать под огнем. Решили с помощью лестниц
сократить путь: подставить к стене - и наверх. Держать лестницы должны
были солдаты.
Так мы их и проинструктировали: как только открываются двери БМП,
выскакивайте, хватайте лестницы. В жизни получилось подругому. Подъехали,
выпрыгнули, попали под огонь, и солдаты мои, как упали, так и не встают,
будто приморозило их к дороге. И так я и этак с ними, и кричать, и пинками
поднимать. Куда там. Не встали. Короче говоря, теперь уж не помню: сами
лестницы держали или под пулями бежали, но наконец оказались там у
главного входа во дворец...
Михаил РОМАНОВ:
- Когда после всех остановок мы выдвинулись к главному входу и я
выскочил из БМП, поверьте - весь вспотел. Плотность огня невероятная.
Эвальд Козлов рядом со мной стоит, а я его не слышу: такой грохот вокруг.
Он стреляет из пистолета Стечкина, и вдруг кричит мне: "Михалыч! У меня
пистолет сломался". Смотрю, а у него затвор в заднем положении. Расстрелял
всю обойму и не слышит, огонь просто зверский.
Ведь тут не только гвардейцы стреляли, "проснулись" батальоны,
вкопанные в землю танки, стоящие на защите дворца. В общем, творилось
нечто невообразимое. Ау меня из 24 человек 13 раненых. Две минуты боя - и
13 лежат. Что еще можно страшнее придумать для командира? Но страх
страхом, а задачу выполнять надо. Выдвинулись к входу. Здесь стояли
Карпухин, Берлев. Убитых было много, человек шесть афганцев, они падали
сверху и лежали у входа. Здесь же тяжелораненый Емышев. Я говорю:
немедленно его в БМП.
Потом и сам оказался в этой боевой машине, когда меня контузило. Как
раз формировал штурмовую группу и взрывом отбросило от бруствера на борт
БМП. Кровь из ушей, в голове гул, стал на колени, постоял - очухался. Тут
подошел Филимонов, с ним раненый в глаз Швачко.
И на первом этаже гремит бой. Его вели Карпухин, Берлев, Плюснин,
Гришин, Коломеец, Бояринов...
Министерство внутренних дел (Царандой)
Евгений ЧУДЕСНОВ:
- Мы стояли перед зданием Царандоя, до главного входа метров 15-20.
Но с верхних этажей огонь усиливался, летели гранаты, и потому решили не
испытывать судьбу. Прикрывая собой Нура, двинулись к входу, приходилось
отстреливаться из пулемета. Здесь я получил контузию. Из носа и ушей пошла
кровь, на некоторое время потерял ориентацию, а когда очнулся, вижу:
окружающие открывают рот, что-то говорят, но не слышу, что именно.
Хотя разбираться в своем состоянии, признаться, времени не было.
Ворвались в здание, определили Нура в один из кабинетов, дали ему охрану и
бросились помогать нашим ребятам.
А бой переместился уже на верхние этажи. Помню, услышал крик,
страшный такой, душераздирающий. Бегом туда. Оказывается, ранен в ноги
совсем молодой афганец, защитник министерства. Перевязал его, а только что
я бинтовал плечо нашему десантнику, такому же мальчишке. Он все рвался в
бой, пришлось даже прикрикнуть, назвать свое воинское звание, чтобы слегка
охладить пыл.
Дворец Дар-уль-аман
Виктор КАРПУХИН, Герой Советского Союза, "Гром":
- Мы попали под жесточайший обстрел гвардейцев. Заняли позиции и на
огонь ответили огнем. Так началось кровавое столкновение профессионалов.
Должен признаться, у нас не было должной психологической
устойчивости. Да и откуда она? Наверное, воевать можно научиться только на
войне, как бы это жестоко ни звучало. А мы привыкли видеть войну в кино.
"По-киношному" она и воспринималась.
Но все пришлось увидеть наяву. Вот падает твой товарищ, взрывом ему
отрывает руку, ногу, вот ранен сам, а надо действовать, расслабиться
нельзя ни на секунду. Убьют.
В первые минуты боевого соприкосновения было очень тяжело. Охрана
резиденции - сильная, высокообученная, отлично вооруженная. И главное,
почти в четыре раза превышающая нас в живой силе. По всем воинским наукам
силы обороняющихся во столько раз могут быть меньше, но никак не
наступающих. Иначе атака обречена. Выходит, опрокинули мы теорию. Помогли
нам мощный напор и, как ни странно, безысходность. Нас выручить уже никто
не мог, тыла никакого.
Ранены были практически все. Гвардейцы отчаянно защищали дворец, мы
отчаянно рвались вперед.
Сергей КУВЫЛИН:
- Остался я с одним пистолетом. А что с ним делать? Пополз к Зудину.
Он лежит без сознания, но как живой, будто спит. Потрогал его - не
шевелится. "Егорыч, - говорю, - если меня слышишь, вникай:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44