Я же тогда к нему даже в гости не пошел… После вас-то.
– Что так?
– Да он опять водяры закупил, а мне смотреть, как он квасит, просто неинтересно. У меня дел куча…
– Ты ведь ему, кажется, должен до сих пор?
– Должен. Но я долги отдаю, это все знают. Мне поэтому все и дают в долг, что за мной не пропадает. Вот сделаю с Ренатой работу, и все – в расчете будем.
– Думаю, да. – сказал Грек. – Значит, ты по-западному хочешь работать?
– Конечно. А я всегда так и работал.
Толик понял, что сейчас наконец начнется разговор, ради которого Грек и пригласил его на обед в клуб «Перспектива» – дорогой, даже очень дорогой клуб. Толик бывал здесь раньше, но только в качестве гостя, приглашенного знакомыми артистами. Шоу-программа в «Перспективе» была одной из самых разнообразных в городе, здесь выступали и рок-группы, и барды, и стриптизерки, и поп-певцы – все, кто имел достаточную популярность и входил в так называемый «первый эшелон», хоть раз да выходили на сцену этого клуба.
Боян бывал здесь еще и потому, что директором «Перспективы» был не кто иной, как Кудрявцев, – правда, отлаженная работа вышколенного административного корпуса позволяла Роману не слишком часто появляться здесь на рабочем месте, тем более что место это было не единственным. Однако Толик никогда не обедал в «Перспективе» вот так – в отдельном кабинете. Это удовольствие могли позволить себе только очень богатые люди, а к этой категории Боян пока не относился. Кудрявцев, конечно, мог здесь отобедать и даже угостить Толика, но он почему-то не любил этот свой клуб. Что-то его здесь явно тяготило, и Роман старался не устраивать в «Перспективе» ни деловых, ни дружеских обедов.
– Работал ты, может быть, и по-западному, но, кажется, не очень успешно. Может быть, попробовать по-русски?
– По-русски?
– Ну, конечно. Да ты и работал, в общем-то, по-русски. Это тебе только кажется, что ты такой космополит. А на самом деле…
Заметив, что Толик даже покраснел от обиды, Грек усмехнулся и продолжил:
– Вот ты с Алжиром суетился в Ленинграде… Тебя же прикрывал комитет. Разве я не прав? Чисто по-русски. Коррупция, мелкие взятки… И прибыль – гроши. Прав я?
Толик отвел взгляд от сверлящих глаз Грека и уставился в тарелку.
– Прав, прав, можешь не отвечать. Так вот, слушай, что я хочу тебе предложить…
После первой личной встречи с Греком Толик, конечно, через своих многочисленных знакомых навел о Георгии Георгиевиче кое-какие справки.
Информации о нем, фактической, достоверной и проверяемой, было крайне мало. Настолько же мало, как, скажем, о Березовском. Слухов – как из короба. Сплетен, анекдотов – на тома. Но ни одного факта почти никто не знал.
Говорили, что Грек очень богатый и очень влиятельный человек и, как любой очень богатый и очень влиятельный, связан с очень крутыми бандитами, с Кремлем, с ФСБ, с тем же Березовским, с чеченцами, с сионистами, с чертом, с дьяволом…
После лавины совершенно неправдоподобных историй Толик уже не мог принимать на веру даже ту информацию, которая вполне могла быть истинной – например, о том, что Греку принадлежат пятьдесят один процент акций «Главного радио» в Москве и несколько радиостанций в Петербурге, что недавно он купил два телевизионных региональных канала.
В том, что его возможности огромны, Толик убедился еще тогда, в дни путча. История с кольцами и печатями в паспортах осталась в его памяти, и он при случае даже рассказывал знакомым, насколько сильна коррупция в России и какие у него, Толика, есть связи. Сейчас эти «связи» из заочных перерастали в личные, и Боян чувствовал легкое беспокойство, понимал, что на него ложится огромная ответственность в буквальном смысле этого слова. То есть теперь за каждое действие, за каждую фразу придется держать ответ перед этим крайне серьезным и могущественным человеком.
По мере того как Толик слушал Грека, беспокойство охватывало его все сильнее. Слишком уж большие дела закручивались, и слишком уж значительную роль должен был играть в этих делах Боян.
Он не боялся наказания. Он боялся не справиться, не потянуть тот груз, который предлагал ему взять на себя Георгий Георгиевич.
– Что приуныл? – спросил Грек, закончив излагать свои планы относительно Бояна.
– Да, честно сказать, страшновато.
– Ничего. Не боги горшки обжигают.
– Да… Но я в этих бумагах… в налогах всяких… можно сказать, мало что понимаю.
– Можно по-другому сказать, – улыбнулся Грек. – Что ты ничего в них не понимаешь. А это тебе и не нужно. Будут специальные люди. Бухгалтеры, администраторы. Не один же ты будешь все это тянуть. Такое просто невозможно.
– Да?… Ну, тогда… А еще вы говорили, с Европой контакты… С Америкой… По дистрибуции… По продажам, то есть…
– Ну конечно. Так ты там всех знаешь. Со старыми знакомыми будешь работать.
– С кем, например?
– В Германии наш партнер – Артем Меттер. Помнишь такого?
– Артем?
– Ну да. Фирма «Арт» никуда не делась. Просто она переместилась в Германию. И, в общем, процветает. Не без нашей помощи, конечно. И мы с ней работаем.
– Артем… Так он же меня…
– Хочешь сказать – кинул? Ничего подобного. Ты просто подошел к работе неперспективно. Не смотрел, иначе говоря, в будущее.
– Да? И что же показало будущее?
– А то, что фирма пережила все дефолты, все кризисы и стоит крепче многих других, чьи имена по-прежнему на слуху, однако на самом деле они уже несколько лет полные банкроты. Существуют чисто номинально. Или работают в долг, а как будут отдавать – неизвестно. Вернее, мне-то известно. Я им в этом, вероятно, помогу. С твоей, Толя, помощью.
– А что же Артем? – нетерпеливо спросил Боян.
– Артем? Да ничего Артем. Живет, работает. И ты с ним будешь состоять в партнерских отношениях. Артем теперь солидный человек. Хоть одеваться стал прилично, а то раньше смотреть было стыдно…
– Георгий Георгиевич…
– Да?
– А вот вы про Америку говорили. Там у нас партнер не Брик, случаем?
– Я понимаю твою иронию, Толя, но она напрасна. Брик умер, царствие ему небесное… Брик был мелкой сошкой. В порту терся. Так, по мелочам… Нет, Толя, там есть другие люди, гораздо более серьезные и ответственные. Ты на этот счет не волнуйся.
– Постараюсь.
– Ну, значит, можешь вступать в должность. Да, собственно, тебя с нее никто и не увольнял.
– Простите, не понял…
– Твоя-то фирма, «Арт-плюс», она же цела и невредима. И ты по-прежнему ее учредитель. А одновременно генеральный директор. Вот эта самая «Арт-плюс» и будет основным предприятием в нашей новой структуре.
– Как? – Толик вытаращил глаза.
– Ты недоволен? – сухо спросил Грек.
– Да нет… Я, скорее, удивлен.
– Чем же?
– Ну, фирму же я продал. А Кудрявцев взял… За долги.
– И что?
– Я думал…
– Фирма цела и невредима. Кудрявцев ею больше заниматься не будет. Он не может… В общем, не его это дело. А ты как был учредителем, так и остался. Все это время мы тебя просто не беспокоили. Знаешь, всякие кризисы, дефолты… такая, поверь мне, возня… В общем, этим твоим «Артом» мы потихоньку занимались сами. Тебе там даже кое-какая зарплата за эти годы накапала… Вот, возьми. – Грек достал из кармана и протянул Толику пачку денег.
– Спасибо…
– Не за что. Потом распишешься в ведомости. И налоги не забудь заплатить в конце года. Офис у тебя будет на Арбате. Вот адрес.
Грек бросил на стол кусочек картона с напечатанным на нем адресом и фамилией Толика. «Генеральный директор», – прочитал Боян.
– Кстати… – Грек снова пристально посмотрел на Толика. – Скажи мне такую вещь… А этот Буров, следователь… Ну, который с тобой работал в Ленинграде… Он как вообще?
– Да я его сто лет не видел. Как перестал с Алжиром картинки рисовать, так и все.
– Его же в Москву перевели. Ты в курсе?
– Что-то такое слышал. По тусовке слухи ходят… А, нет, вот откуда. Когда мы с Артемом Лениным занимались, я его искал, Бурова этого. Вот мне кто-то и сказал, что его в Москву взяли, вроде на повышение. Короче, не нашел я его тогда. А потом он мне уже без надобности был.
– Да-да. Конечно. Скажи, а не знаешь, почему его в Москву перевели? Я слышал, у него неприятности были.
– Нет, я не в курсе, – спокойно ответил Толик. – Только он не похож на человека, у которого бывают неприятности. Он сам кому хочешь может неприятности устроить. Такой скользкий…
– Может быть, может быть… Слушай, а с Кудрявцевым он дела не вел случайно?
– По-моему, нет. Не помню…
– Ну и ладно. Спасибо тебе.
– А все-таки, Георгий Георгиевич, то, что он придумал с «ВВВ»… Я Романа имею в виду…
– Что?
– Помните, на даче у вас обсуждали? Подставить Вавилова на связях с наркоманами. На его артистах. Мне кажется, это хиловато будет.
– Нет, Толя, ты не прав. Это он очень даже неплохо придумал. Он вообще мастер придумывать. Смотря как подставить. Можно так подставить, что Вавилов вовек не очухается. А он молодец, конечно, Кудрявцев-то. Молодец. Голова у него есть, это точно…
Георгий Георгиевич Максудов давно уже все решил и спрашивал у Толика о Бурове просто, что называется, для очистки совести.
Совести он вообще придавал чрезвычайно важное значение и старался следовать своему собственному кодексу чести неукоснительно. Когда, волею судеб, приходилось от него отступать, Максудов всегда пытался загладить свой промах, или слабость, или недосмотр, по которому произошло досадное исключение из правил, и делал то, что он называл «добрыми делами», а проще – давал деньги окружающим его артистам, помогал им по мере возможности, решая их мелкие, смешные и нелепые проблемы. Последние несколько лет досадные случаи участились, благодаря чему большинство известных артистов начали просто боготворить Георгия Георгиевича – подарки и денежные ссуды сыпались на них так часто и обильно, что Максудов в их глазах приобрел совершенно уже неземной образ.
Максудов никогда не считал себя бандитом, не сидел в тюрьме и не водил знакомств среди воров в законе. Из-за этого в его работе часто возникали определенные сложности, но в конце концов сила, которую он набрал, и деньги, которые заработал, придали ему определенный вес в уголовном мире, и Грек занял в нем свое место, на которое, в общем, никто другой особенно и не претендовал.
Именно так – «в общем». То есть, насколько ему было известно, никто не точил зуб на глобальный контроль над отечественным шоу-бизнесом, к чему последние годы стремился Максудов.
А для этого и нужно-то было всего ничего – установить контроль над пятью-шестью крупными продюсерскими центрами. Всех остальных, коих в стране бесчисленное множество, можно даже не брать в расчет. Сами прибегут, когда им понадобится что-то интересное – например, кто-то из артистов, входящих в «первый эшелон».
Максудов, в прошлом инженер-турбиностроитель, имел холодный математический ум и с самого начала перестройки понял, что если создать команду хороших, крепких профессионалов, то можно в буквальном смысле слова свернуть горы.
Как большинство начинающих российских бизнесменов, он пробовал заниматься торговлей и, в целом, небезуспешно, но результат его не удовлетворил. Вспомнив прочитанного в самиздатовском переводе Хаксли, Максудов решил следовать его совету для людей, занимающихся бизнесом: денег зарабатывается тем больше, чем дальше человек находится от непосредственного объекта сделки или от какого-либо предприятия. У Хаксли речь шла о работорговле.
Глядя на то, что творилось в конце восьмидесятых в родном Ленинграде, Максудов находил словам великого диссидента абсолютное подтверждение.
Капитан судна, перевозящего рабов, получает десять гиней. Его наниматель, так сказать, старший администратор предприятия, не выходящий в море и ждущий судно на берегу, – сто. А субсидирующий всю акцию и нанимающий администратора хозяин, который и берега-то этого в жизни не видел, и из Лондона никогда не выезжал, – десятки тысяч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
– Что так?
– Да он опять водяры закупил, а мне смотреть, как он квасит, просто неинтересно. У меня дел куча…
– Ты ведь ему, кажется, должен до сих пор?
– Должен. Но я долги отдаю, это все знают. Мне поэтому все и дают в долг, что за мной не пропадает. Вот сделаю с Ренатой работу, и все – в расчете будем.
– Думаю, да. – сказал Грек. – Значит, ты по-западному хочешь работать?
– Конечно. А я всегда так и работал.
Толик понял, что сейчас наконец начнется разговор, ради которого Грек и пригласил его на обед в клуб «Перспектива» – дорогой, даже очень дорогой клуб. Толик бывал здесь раньше, но только в качестве гостя, приглашенного знакомыми артистами. Шоу-программа в «Перспективе» была одной из самых разнообразных в городе, здесь выступали и рок-группы, и барды, и стриптизерки, и поп-певцы – все, кто имел достаточную популярность и входил в так называемый «первый эшелон», хоть раз да выходили на сцену этого клуба.
Боян бывал здесь еще и потому, что директором «Перспективы» был не кто иной, как Кудрявцев, – правда, отлаженная работа вышколенного административного корпуса позволяла Роману не слишком часто появляться здесь на рабочем месте, тем более что место это было не единственным. Однако Толик никогда не обедал в «Перспективе» вот так – в отдельном кабинете. Это удовольствие могли позволить себе только очень богатые люди, а к этой категории Боян пока не относился. Кудрявцев, конечно, мог здесь отобедать и даже угостить Толика, но он почему-то не любил этот свой клуб. Что-то его здесь явно тяготило, и Роман старался не устраивать в «Перспективе» ни деловых, ни дружеских обедов.
– Работал ты, может быть, и по-западному, но, кажется, не очень успешно. Может быть, попробовать по-русски?
– По-русски?
– Ну, конечно. Да ты и работал, в общем-то, по-русски. Это тебе только кажется, что ты такой космополит. А на самом деле…
Заметив, что Толик даже покраснел от обиды, Грек усмехнулся и продолжил:
– Вот ты с Алжиром суетился в Ленинграде… Тебя же прикрывал комитет. Разве я не прав? Чисто по-русски. Коррупция, мелкие взятки… И прибыль – гроши. Прав я?
Толик отвел взгляд от сверлящих глаз Грека и уставился в тарелку.
– Прав, прав, можешь не отвечать. Так вот, слушай, что я хочу тебе предложить…
После первой личной встречи с Греком Толик, конечно, через своих многочисленных знакомых навел о Георгии Георгиевиче кое-какие справки.
Информации о нем, фактической, достоверной и проверяемой, было крайне мало. Настолько же мало, как, скажем, о Березовском. Слухов – как из короба. Сплетен, анекдотов – на тома. Но ни одного факта почти никто не знал.
Говорили, что Грек очень богатый и очень влиятельный человек и, как любой очень богатый и очень влиятельный, связан с очень крутыми бандитами, с Кремлем, с ФСБ, с тем же Березовским, с чеченцами, с сионистами, с чертом, с дьяволом…
После лавины совершенно неправдоподобных историй Толик уже не мог принимать на веру даже ту информацию, которая вполне могла быть истинной – например, о том, что Греку принадлежат пятьдесят один процент акций «Главного радио» в Москве и несколько радиостанций в Петербурге, что недавно он купил два телевизионных региональных канала.
В том, что его возможности огромны, Толик убедился еще тогда, в дни путча. История с кольцами и печатями в паспортах осталась в его памяти, и он при случае даже рассказывал знакомым, насколько сильна коррупция в России и какие у него, Толика, есть связи. Сейчас эти «связи» из заочных перерастали в личные, и Боян чувствовал легкое беспокойство, понимал, что на него ложится огромная ответственность в буквальном смысле этого слова. То есть теперь за каждое действие, за каждую фразу придется держать ответ перед этим крайне серьезным и могущественным человеком.
По мере того как Толик слушал Грека, беспокойство охватывало его все сильнее. Слишком уж большие дела закручивались, и слишком уж значительную роль должен был играть в этих делах Боян.
Он не боялся наказания. Он боялся не справиться, не потянуть тот груз, который предлагал ему взять на себя Георгий Георгиевич.
– Что приуныл? – спросил Грек, закончив излагать свои планы относительно Бояна.
– Да, честно сказать, страшновато.
– Ничего. Не боги горшки обжигают.
– Да… Но я в этих бумагах… в налогах всяких… можно сказать, мало что понимаю.
– Можно по-другому сказать, – улыбнулся Грек. – Что ты ничего в них не понимаешь. А это тебе и не нужно. Будут специальные люди. Бухгалтеры, администраторы. Не один же ты будешь все это тянуть. Такое просто невозможно.
– Да?… Ну, тогда… А еще вы говорили, с Европой контакты… С Америкой… По дистрибуции… По продажам, то есть…
– Ну конечно. Так ты там всех знаешь. Со старыми знакомыми будешь работать.
– С кем, например?
– В Германии наш партнер – Артем Меттер. Помнишь такого?
– Артем?
– Ну да. Фирма «Арт» никуда не делась. Просто она переместилась в Германию. И, в общем, процветает. Не без нашей помощи, конечно. И мы с ней работаем.
– Артем… Так он же меня…
– Хочешь сказать – кинул? Ничего подобного. Ты просто подошел к работе неперспективно. Не смотрел, иначе говоря, в будущее.
– Да? И что же показало будущее?
– А то, что фирма пережила все дефолты, все кризисы и стоит крепче многих других, чьи имена по-прежнему на слуху, однако на самом деле они уже несколько лет полные банкроты. Существуют чисто номинально. Или работают в долг, а как будут отдавать – неизвестно. Вернее, мне-то известно. Я им в этом, вероятно, помогу. С твоей, Толя, помощью.
– А что же Артем? – нетерпеливо спросил Боян.
– Артем? Да ничего Артем. Живет, работает. И ты с ним будешь состоять в партнерских отношениях. Артем теперь солидный человек. Хоть одеваться стал прилично, а то раньше смотреть было стыдно…
– Георгий Георгиевич…
– Да?
– А вот вы про Америку говорили. Там у нас партнер не Брик, случаем?
– Я понимаю твою иронию, Толя, но она напрасна. Брик умер, царствие ему небесное… Брик был мелкой сошкой. В порту терся. Так, по мелочам… Нет, Толя, там есть другие люди, гораздо более серьезные и ответственные. Ты на этот счет не волнуйся.
– Постараюсь.
– Ну, значит, можешь вступать в должность. Да, собственно, тебя с нее никто и не увольнял.
– Простите, не понял…
– Твоя-то фирма, «Арт-плюс», она же цела и невредима. И ты по-прежнему ее учредитель. А одновременно генеральный директор. Вот эта самая «Арт-плюс» и будет основным предприятием в нашей новой структуре.
– Как? – Толик вытаращил глаза.
– Ты недоволен? – сухо спросил Грек.
– Да нет… Я, скорее, удивлен.
– Чем же?
– Ну, фирму же я продал. А Кудрявцев взял… За долги.
– И что?
– Я думал…
– Фирма цела и невредима. Кудрявцев ею больше заниматься не будет. Он не может… В общем, не его это дело. А ты как был учредителем, так и остался. Все это время мы тебя просто не беспокоили. Знаешь, всякие кризисы, дефолты… такая, поверь мне, возня… В общем, этим твоим «Артом» мы потихоньку занимались сами. Тебе там даже кое-какая зарплата за эти годы накапала… Вот, возьми. – Грек достал из кармана и протянул Толику пачку денег.
– Спасибо…
– Не за что. Потом распишешься в ведомости. И налоги не забудь заплатить в конце года. Офис у тебя будет на Арбате. Вот адрес.
Грек бросил на стол кусочек картона с напечатанным на нем адресом и фамилией Толика. «Генеральный директор», – прочитал Боян.
– Кстати… – Грек снова пристально посмотрел на Толика. – Скажи мне такую вещь… А этот Буров, следователь… Ну, который с тобой работал в Ленинграде… Он как вообще?
– Да я его сто лет не видел. Как перестал с Алжиром картинки рисовать, так и все.
– Его же в Москву перевели. Ты в курсе?
– Что-то такое слышал. По тусовке слухи ходят… А, нет, вот откуда. Когда мы с Артемом Лениным занимались, я его искал, Бурова этого. Вот мне кто-то и сказал, что его в Москву взяли, вроде на повышение. Короче, не нашел я его тогда. А потом он мне уже без надобности был.
– Да-да. Конечно. Скажи, а не знаешь, почему его в Москву перевели? Я слышал, у него неприятности были.
– Нет, я не в курсе, – спокойно ответил Толик. – Только он не похож на человека, у которого бывают неприятности. Он сам кому хочешь может неприятности устроить. Такой скользкий…
– Может быть, может быть… Слушай, а с Кудрявцевым он дела не вел случайно?
– По-моему, нет. Не помню…
– Ну и ладно. Спасибо тебе.
– А все-таки, Георгий Георгиевич, то, что он придумал с «ВВВ»… Я Романа имею в виду…
– Что?
– Помните, на даче у вас обсуждали? Подставить Вавилова на связях с наркоманами. На его артистах. Мне кажется, это хиловато будет.
– Нет, Толя, ты не прав. Это он очень даже неплохо придумал. Он вообще мастер придумывать. Смотря как подставить. Можно так подставить, что Вавилов вовек не очухается. А он молодец, конечно, Кудрявцев-то. Молодец. Голова у него есть, это точно…
Георгий Георгиевич Максудов давно уже все решил и спрашивал у Толика о Бурове просто, что называется, для очистки совести.
Совести он вообще придавал чрезвычайно важное значение и старался следовать своему собственному кодексу чести неукоснительно. Когда, волею судеб, приходилось от него отступать, Максудов всегда пытался загладить свой промах, или слабость, или недосмотр, по которому произошло досадное исключение из правил, и делал то, что он называл «добрыми делами», а проще – давал деньги окружающим его артистам, помогал им по мере возможности, решая их мелкие, смешные и нелепые проблемы. Последние несколько лет досадные случаи участились, благодаря чему большинство известных артистов начали просто боготворить Георгия Георгиевича – подарки и денежные ссуды сыпались на них так часто и обильно, что Максудов в их глазах приобрел совершенно уже неземной образ.
Максудов никогда не считал себя бандитом, не сидел в тюрьме и не водил знакомств среди воров в законе. Из-за этого в его работе часто возникали определенные сложности, но в конце концов сила, которую он набрал, и деньги, которые заработал, придали ему определенный вес в уголовном мире, и Грек занял в нем свое место, на которое, в общем, никто другой особенно и не претендовал.
Именно так – «в общем». То есть, насколько ему было известно, никто не точил зуб на глобальный контроль над отечественным шоу-бизнесом, к чему последние годы стремился Максудов.
А для этого и нужно-то было всего ничего – установить контроль над пятью-шестью крупными продюсерскими центрами. Всех остальных, коих в стране бесчисленное множество, можно даже не брать в расчет. Сами прибегут, когда им понадобится что-то интересное – например, кто-то из артистов, входящих в «первый эшелон».
Максудов, в прошлом инженер-турбиностроитель, имел холодный математический ум и с самого начала перестройки понял, что если создать команду хороших, крепких профессионалов, то можно в буквальном смысле слова свернуть горы.
Как большинство начинающих российских бизнесменов, он пробовал заниматься торговлей и, в целом, небезуспешно, но результат его не удовлетворил. Вспомнив прочитанного в самиздатовском переводе Хаксли, Максудов решил следовать его совету для людей, занимающихся бизнесом: денег зарабатывается тем больше, чем дальше человек находится от непосредственного объекта сделки или от какого-либо предприятия. У Хаксли речь шла о работорговле.
Глядя на то, что творилось в конце восьмидесятых в родном Ленинграде, Максудов находил словам великого диссидента абсолютное подтверждение.
Капитан судна, перевозящего рабов, получает десять гиней. Его наниматель, так сказать, старший администратор предприятия, не выходящий в море и ждущий судно на берегу, – сто. А субсидирующий всю акцию и нанимающий администратора хозяин, который и берега-то этого в жизни не видел, и из Лондона никогда не выезжал, – десятки тысяч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64