— Не волнуйтесь, прежде чем отправить туда, — он с гордостью похлопал по белым дверям, — мы предоставим вам несколько часов, чтобы помедитировать и очистить разум. Так мы решаем самые насущные проблемы с посторонними. Жаль, что проблема с Бергманами возникла слишком рано.
Он открыл двери. Внутри оказалась такая пустая комната, что грязь на полу — не то копоть, не то сажа — выглядела нелепой. Но что значит «проблема с Бергманами возникла слишком рано»?
— Микроволновая камера, — объяснил Соланж. — Она испаряет всю жидкость, и в конце концов человек превращается в горстку пыли. Это ваш приятель, Бен Стерн.
Забыв и про нацеленные на него «ингрэмы», и про транквилизатор, который тянул к земле, и про то, что двигаться приходилось как будто в воде, Фрэнк бросился на Соланжа.
— Ублюдок паршивый!
Соланж легко увернулся и нанес удар. Потом еще и еще. Фрэнк, почти прикованный к земле, не успевал даже закрыться. Наконец от удара в живот он повалился на спину. Охранники снова усадили его на стул.
Соланж фыркал от смеха в неподдельном восторге. Вскоре он успокоился и потряс головой:
— От такой дозы даже бык свалится, а он на меня набросился! Очень, очень впечатляет.
— Зачем... вы... это... делаете? — спросила Энни, как паралитик, выговаривая каждое слово по отдельности.
— Я же сказал! — нетерпеливо дернул головой Соланж. — Это практически безотходное решение проблемы.
— Нет! — поморщилась Энни. — Зачем вам «испанка»? Хлебная ржавчина?
— Потому что я первый всадник, — недоуменно объяснил он. — Вам надо слушать внимательнее.
— Что за чушь? — спросил Фрэнк.
— Откровение Иоанна Богослова, — с сожалением посмотрел на него Соланж и начал говорить другим голосом, голосом проповедника: — И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырех животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри. И я взглянул, и вот конь белый и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он как победоносный и чтобы победить.
У охранников загорелись глаза.
— Бог послал меня, победоносного, чтобы победить, да, победить безудержный род, неистовый, без надзора, уничтожающий рай на земле.
Фрэнк повернулся к охранникам:
— И вы верите в такую чушь? Ты самый чокнутый кретин, которого я видел! — Это уже Соланжу. И не выдержал, расхохотался. Иначе бы заплакал.
Соланж посмотрел на него такими глазами, что Фрэнк понял: его убьют прямо сейчас. Но когда Соланж шагнул вперед, у него в кармане загудел мобильный телефон. От неуместного звука Фрэнк вздрогнул.
— Да? — нетерпеливо сказал Соланж в трубку. — Что случилось?
Слушал он, наверное, целую минуту. Было видно, как с каждой секундой он терял интерес и к Фрэнку, и к Энни, так что Фрэнка внезапно посетило странное чувство — заброшенности.
Наконец, нахмурившись, Соланж сунул телефон обратно в карман и, не оглядываясь, двинулся к двери.
— Идемте.
— А с ними что?
— Пусть тут сидят, — пожал плечами Соланж.
Снаружи задвинулись засовы — сначала один, потом второй.
Из-за гравия на полу расколоть толстую стеклянную вазу оказалось не так-то просто, гораздо сложнее, чем потом перерезать веревки осколками. Но выйти не удалось — как выяснили пленники, единственный выход из комнаты отпирался только снаружи.
Оставалось обняться и ждать. Фрэнк пообещал Энни, что убьет первого, кто переступит порог. На их стороне внезапность. Если повезет, отнимут у охранника пистолет. Надежда небольшая, но ни о чем другом думать не стоило. I Потом они уснули, прямо на полу, прижавшись друг к другу.
Энни снился Стерн, она всхлипывала. Фрэнку снился Карлос.
Они все еще спали, когда вдалеке раздался грохот. Стены несколько раз содрогнулись — лампы на потолке замигали, а дверь загромыхала. Фрэнку показалось, что это тоже сон. Или галлюцинация. Но Энни тоже проснулась от шума. Вдруг взорвались лаборатории?
Но вот шум прекратился, и они снова задремали.
Их разбудило громогласное «ОТОЙДИТЕ ОТ ДВЕРИ!»
Внутрь ворвались солдаты в бронежилетах, с надписью «ФБР» на спинах, в противогазах и касках. Они не сразу поняли, что Фрэнк и Энни пленники, а не спрятавшиеся последователи «Храма».
На объяснения ушло немало времени. Когда наконец появился Нил Глисон, он тоже не выказал никакой радости.
Его глаза были налиты кровью, как у человека, который не спал несколько суток.
— Вижу, до вас дошел мой пакет, — сказал Фрэнк.
— Их предупредили, — хмуро произнес Глисон. — Наверняка у них свой человек в полиции Лейк-Плэсида, больше о рейде никто не знал...
— Кто-то смог уйти?
— Соланж. И его группа по особым поручениям.
Глава 29
Фрэнк сидел в главном зале особняка и дожидался, пока Энни проснется — ей дали снотворное. Хотелось работать, но на чем? Кто он, в конце концов, Виктор Гюго? Как работать без компьютера или печатной машинки? Будь хоть телефон, статью можно было бы надиктовать. Телефон в зале был отключен, а в коридор не пускали. За дверью сидел солдат с «узи» и следил, чтобы без разрешения Глисона никто не входил и не выходил.
— Я тут вас защищаю, — буркнул он, когда понял, что просто так Фрэнк не отвяжется. — Ясно?
— Нет, — ответил Дейли. — Ни хрена мне не ясно. И не нужна мне никакая защита. Мне нужен ноутбук.
Ноутбука ему, разумеется, не дали. Глисон не хотел публикации статьи, тем более пока Соланж на свободе. Фрэнку оставалось мерить зал шагами и смотреть в окна.
Там развернулась зловещая сюрреалистическая картина — Босх, наверное, назвал бы ее «Поверженный рай». На лугу медленно крутил лопастями вертолет, вокруг сновали солдаты в противогазах. По лабораториям расхаживали морские пехотинцы в защитных костюмах — точь-в-точь реклама «Интел», агенты ФБР грузили компьютеры и картотеки в большой армейский грузовик. В остальном, казалось, штаб был заброшен — сектантов согнали в общежитие дожидаться допроса.
Глазеть надоело, и Фрэнк уселся за рабочий стол Соланжа с девятнадцатидюймовым монитором, провода от которого тянулись под стол, в никуда.
Потому что системного блока не было.
Жаль, вот бы порыться в его файлах. Вдруг завалялось что-то еще? Блокнот, дискетка, календарик с пометками...
Фрэнк принялся открывать ящики стола — пусто. Пара ручек, несколько карандашей, скрепок, чистый блокнот, пачка бумаги для лазерного принтера. Карта Нью-Йорка, ножницы, коробочка кнопок.
Он развернул карту. Ничего, никаких пометок. Просто карта. Вздохнув, Фрэнк откинулся на спинку и закрыл глаза.
Потом внезапно подпрыгнул, сбросил карту со стола, схватил бумагу и начал писать. В конце концов, чем он хуже Виктора Гюго?
Минут пятнадцать спустя он посмотрел на написанное — варианты первого абзаца. Нет, все-таки Виктор Гюго — это недосягаемо. Скомкав лист, Фрэнк бросил его в корзину для бумаг.
Стоп. Корзина.
Неужели в ФБР работают такие идиоты? Разве они могли забыть про корзину для бумаг?
Очевидно, да.
Фрэнк вытряхнул ее содержимое прямо на стол. Распечатка «еженедельной статистики заболеваемости и смертности» за прошлую неделю. Записки с надписями вроде «Позвонить Никки — втор, интерв.» и «Взять у Белинды список новичков». Бутылка из-под минералки, пакетик из-под лакричных тянучек и клочки разорванной фотографии.
На фотографии был маленький дом. Вернее, строительная времянка. Или что-то очень на нее похожее. Ничем не примечательный район — такой, наверное, можно найти в тысяче крупных городов. Тем более трудно понять, при чем тут Соланж.
Он все еще гадал над фотографией, когда появился агент ФБР с большим пакетом куриных сандвичей и банок «маунтин-дью».
— Если вы дадите показания, то дело двинется.
— То есть мы сможем уйти?
— Решать Нилу, — развел руками агент, — но, полагаю, без показаний не обойдется.
Фрэнк разбудил Энни — день уже клонился к закату, — и они рассказали все, что знали. Или почти все. Когда Фрэнк упомянул организацию «Сорен», агент внезапно убрал ручку, вздохнул и заявил, что сейчас вернется.
Они прождали еще два часа. Наконец появилась грузная, роскошно одетая женщина с элегантным кейсом.
— Жанин Вассерман, — проскрипела она, пожав Фрэнку и Энни руки. — Я следователь ФБР.
— Очень рады за вас, — ответил Фрэнк, — но мы ждали Глисона. Мы хотим убраться отсюда.
— Скоро мы все отсюда уедем. Расскажите-ка мне про t корейцев. — Она с улыбкой уселась на обитый зеленой кожей мягкий стул. — Можете быть уверены, ваша информация послужит благому делу.
Энни с Фрэнком переглянулись. Наконец Фрэнк сказал:
— Мы знаем не так уж много. Кажется, северные корейцы финансировали Соланжа.
— Откуда такие сведения?
— Из таможенного отчета о том, как деньги корейцев переправляли через Японию...
— Да? — перебила Вассерман. — Интересно. У вас есть этот отчет?
— Нет.
— То есть у вас его нет? — нахмурилась она.
— У нас его нет, — подтвердила Энни.
— Но вы его видели?
Фрэнк покачал головой.
— Тогда откуда у вас эти сведения? — дернула бровью Вассерман. — Не понимаю.
— Нам рассказали.
— Понятно, земля слухом полнится.
— Да.
— Что ж, иногда слухи оборачиваются правдой. Это зависит от источника. Кто вам рассказал?
— Боюсь, наш источник уже мертв, — покачал головой Фрэнк. — Некий Бенджамин Стерн. Соланж убил его.
— Ясно, — вздохнула Вассерман. — И все равно не понимаю. Зачем корейцам финансировать Соланжа? У них и без того мало денег.
— Вам нужно мое мнение?
— Хм.
— По-моему, у них схожие интересы.
— Какие? — нахмурилась Вассерман. — Что у них может быть общего?
— Вы хотите услышать ответ? — вмешалась Энни, когда Фрэнк задумался. — Или вы хотите выяснить, как много мы знаем?
— О! Хороший вопрос!
— У вас есть удостоверение? — снова спросила Энни.
— Нет, — ответила Вассерман с легким сожалением, — боюсь, что нет.
Фрэнк раздраженно фыркнул.
— Послушайте, — сказала она, — давайте договоримся. Если вы хотите сегодня отсюда выбраться, то лучше отвечайте на вопросы.
— Если мы хотим выбраться? — переспросил Фрэнк. — Да кто вы такая?! И что это значит, мы арестованы?
— Нет, — ответила Вассерман, осторожно подбирая слова. — Насколько я понимаю, вы не совсем арестованы. Точнее назвать это «превентивным задержанием».
— "Превентивным задержанием"?! — воскликнула Энни.
— И что это значит? — спросил Фрэнк.
— В стране объявлено чрезвычайное положение, — ответила Вассерман, оправляя складки на юбке. — Сегодня, в три семнадцать утра.
— А нас-то почему задержали? — возмущенно воскликнул Фрэнк.
— Спросите у Нила. Он здесь главный.
— Мы же ничего плохого не сделали! — со слезами на глазах проговорила Энни.
— Нил, разумеется, все уладит. Все-таки у нас мало времени, и я буду вам очень обязана, если мы вернемся к теме, хорошо?
Энни вздохнула.
— Вы упомянули схожие интересы.
— Да, — кивнул Фрэнк. — Вот что я думаю: и корейцам, и Соланжу на руку, если США развалятся.
— Допустим.
— Соланж в силах этому поспособствовать, к тому же он ненормальный!
— Ну и что? — удивилась Вассерман.
— Все они ненормальные. Что бы ни случилось, что бы они ни сделали, это происходит без повода. Слово «культ» лишает любое событие политического значения.
— Почему?
— Потому что культ — сборище психов-одиночек, — ответил Фрэнк. — Так считают люди. А раз они психи, то их поведение нерационально. И у их действий не бывает причин. Значит, расследовать их действия бессмысленно.
Вассерман кивнула и задумалась.
— Допустим, вы правы. Но зачем Северной Корее убивать как минимум половину населения другой страны?
— Потому что из-за этого развалится государство. Нам останется только хоронить мертвых. Или сжигать. Если и не развалится, то государству будет уже не до войны где-нибудь в Азии.
— Какой войны?
— Например, войны Северной и Южной Кореи.
— И об этом вы собираетесь написать?
— Не знаю, — почесал подбородок Фрэнк, — возможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41