— Надвигается сильный шторм. Капитан говорит, если не отплыть через пару часов, придется еще дня три тут сидеть.
— Отплываем? — переспросил Киклайтер. — Но...
— С этим к капитану, — отрезал океанолог. Насладившись произведенным эффектом, он объявил: — Двадцать минут на сборы — и на улицу! К гостинице подъедет автобус.
Физик Марк уже запихивал оборудование в огромную синюю сумку.
— А как же Фрэнк Дейли? — не выдержала Энни.
— Кто это такой? — переспросил Марк.
— Наш репортер, — объяснил Киклайтер.
— Мы же договорились! — воскликнула Энни. — Господи, ведь ему сюда через полмира лететь!
Марк выпрямился и с жизнерадостной улыбкой забросил сумку на плечо.
— Кто не успел, тот опоздал.
— Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь, — буркнул Киклайтер. — Он нам нужен, как больной зуб.
Марк понимающе хмыкнул и вышел, а Энни задумалась. Есть ли предел иронии судьбы? Еще вчера утром пришлось смириться с мыслью, что от репортера не отвертеться. Теперь же, когда он прилетит в Мурманск, «Рекс мунди» будет уже в открытом море.
Полчаса спустя Энни стояла у ворот гостиницы, ожидая автобус. В теплом недвижном воздухе висела непонятная угроза, не способствовавшая хорошему настроению.
Попытки дозвониться до Дейли или хотя бы оставить ему сообщение, чтобы тот не приезжал, ни к чему не привели. Дозвониться куда-либо из России — дело непростое.
Температура поднялась до минус пяти градусов, пошел снег, и влажный ветер с моря закружил белые хлопья в дикой пляске.
Автобус благополучно привез ученых в порт, и Энни с трудом заставила себя подняться на хлипкий трап. Толстые веревки, служившие поручнями, обледенели. Когда она посмотрела вниз (дурочка!), то увидела лишь высокие черные волны. Энни замерла от испуга, но Киклайтер схватил ее за локоть и дотащил до палубы.
Там, в безопасности, они остановились, оперлись о борт и некоторое время задумчиво смотрели на пластиковые бутылки, бившиеся в волнах у бетонной дамбы.
— Мы на краю света, — внезапно сказал Киклайтер, мотнув головой в сторону города. — Так его назвали аборигены.
Энни вежливо кивнула, хотя все-таки решилась переспросить:
— Кого «его»?
— Мурманск. Это значит «край света». — Внезапно Киклайтер нахмурил брови и поправился: — Или «конец света». Я точно не помню.
— Вообще-то разные вещи, — заметила Энни.
Киклайтер медленно поднял руку, как будто прощаясь с кем-то на берегу.
— Ну вот, — сказал он в такт своим мыслям. — Бон вояж.
Глава 5
Архангельск, 23 марта 1998 года
Фрэнк Дейли был уже на полпути из Москвы в Мурманск, когда «Ил-86» задрожал мелкой дрожью. Фрэнк поднял глаза от экрана ноутбука и посмотрел в иллюминатор. Вокруг было облако, почти не пропускавшее света, даже крыло растворилось в тумане.
Дрожь постепенно усилилась, превратившись сначала в мерную вибрацию, а затем и в тряску. Фрэнк засунул компьютер в сумку, запихнул ее под сиденье и судорожно вцепился в подлокотники. «Это я виноват, мы сейчас упадем, обязательно упадем, потому что я играл в „DOOM“, вместо того чтобы готовить материал, а бог ветра не жалует лодырей».
Вот только...
Он не верил ни в каких богов. Разве что в крайних случаях. Например, когда в десяти километрах над землей попадаешь в ураган.
Самолет внезапно накренился. «Нечего играть в „DOOM“ в самолете! И чем я только думал?!» Дейли постучал по креслу — сначала три раза, потом еще три. Он давно забыл, откуда взялась эта привычка, но от черных кошек она до сих пор исправно помогала. И от разбитых зеркал тоже.
И от авиакатастроф.
Своего рода молитва, один из последних отголосков католического воспитания.
Его сосед, солидный усатый мужчина, ойкнул в ужасе, на удивление по-женски, и закрыл лицо руками. Небо почернело, а над головой замигали зловещие красные надписи: «Не курить! Пристегните ремни! Готовьтесь к смерти!» Где-то со звоном опрокинулся столик с напитками, кто-то закричал. Самолет начало бешено швырять из стороны в сторону.
Так продолжалось долгих десять минут. Воздух в пассажирском отсеке густо пропитался запахом рвоты. По проходу катились бутылки, на головы сыпались сумки и чемоданы из открывшихся ящиков, повсюду слышались возгласы боли и ругательства.
Наконец самолет выровнялся и повернул на восток. Многие рыдали, где-то сзади мужской голос нестерпимо громко повторял молитву на незнакомом языке. От запаха спирта и рвотных масс кружилась голова. Стюардессы деловито наводили порядок: осматривали пострадавших, успокаивали остальных и распихивали по местам вывалившийся багаж.
Полчаса спустя, когда самолет шлепнулся на посадочную полосу, пару раз подпрыгнул и наконец остановился, раздались вымученные аплодисменты. За иллюминатором валил снег. Вдалеке виднелось табло, испещренное русскими буквами.
— Где мы? — произнес Дейли, ни к кому не обращаясь.
Ответ донесся спереди, из прохода. Побагровевший австралиец крикнул ему, заглушая вопли разоравшегося младенца:
— В Архангельске, приятель! В Архангельске, чтоб ему пусто было!
Целый час Дейли провел, выясняя, когда следующий рейс на Мурманск, пока не убедился, что этого никто не знает. Оператор Аэрофлота десять минут наводила какие-то справки, только чтобы сообщить, что все рейсы отменены.
— По погодным условиям, — поделилась она потрясающей новостью.
— И как же мне добраться до Мурманска? — поинтересовался Дейли. — Мне очень нужно туда попасть.
Она пожала плечами и записала ему телефоны турагентств «Интуриста» и «Спутника», где «предложат билеты на железную дорогу».
У единственного телефона-автомата выстроились пять человек. Дейли отправился ловить такси. К немалому его удивлению, оно нашлось почти сразу: черная «Волга» с помятым крылом. Печка обдувала колени почему-то прохладным воздухом.
— По-английски говоришь?
— Да, — ответил шофер, посмотрев на него в зеркальце заднего вида. — Я все говорю.
— До Мурманска далеко?
— Примерно пятьсот, — пожал плечами шофер.
— Пятьсот чего, миль?
— Долларов. Рублей. Километров. Не важно. Туда не попадешь.
— Но мне нужно туда попасть!
— Значит, попадешь, — хохотнул шофер. — Только не сегодня.
— Но я...
Шофер расплылся в улыбке и подмигнул в зеркало:
— Добро пожаловать в Архангельск. Архангельск — ворота Северного полюса.
К половине пятого вечера они добрались до центра города, где находился офис агентства «Спутник». Было уже темно. Впрочем, неудивительно: судя по путеводителю, который Дейли принялся листать от скуки, от Архангельска до Полярного круга всего тридцать миль.
Сначала у него еще оставалась слабая надежда. Барышня из агентства бросала в его сторону ободряющие взгляды, набирая один за другим телефонные номера. На секунду она вроде бы встрепенулась, и в отработанной профессиональной улыбке даже возник намек на теплоту.
Затем ее лицо нахмурилось, и улыбка исчезла. Девушка огорченно прищелкнула языком и положила трубку.
— Железная дорога перекрыта и на Мурманск, и на Москву. Знаете, у нас...
— Знаю. Ураган.
— Да. Очень сильный снег. Извините, вам придется переждать здесь день или два.
Дейли застонал, но делать было нечего.
— Вы хотя бы номер в отеле можете забронировать?
— Нет, только билеты.
Вероятно, вид у Дейли стал совсем убитым. Так или иначе, девица сжалилась. Ее взгляд скользнул по дорогим ботинкам и пуховику и остановился на облезлом уродливом ранце цвета хаки с пластиковыми застежками, которые тщетно делали вид, что они из кожи.
— Переживаете из-за Чечни? — махнула она в сторону символа мира, криво нацарапанного шариковой ручкой на клапане ранца.
— Да, — чуть подумав, ответил Дейли. — Наверное.
— Обратитесь в «Эксельсиор», — снисходительно улыбнулась девушка. — Неплохой, и прямо за углом. Вам понравится.
«Эксельсиор» ему действительно понравился, но там не было мест. Дейли уселся в фойе и снова открыл вездесущий путеводитель «Россия — Беларусь — Украина». Его авторы писали просто и ясно: в Архангельске две разновидности отелей: «дешево и сердито» и «дорого и безвкусно». Расходы Дейли оплачивались из фонда, поэтому выбор казался несложным.
Однако, как выяснилось, в отелях категории «ДБ» (как их тут же окрестил Дейли) хронически не хватало номеров. Их заняли нефтяные и алмазные дельцы, торговцы и жулики всех мастей и пород — Архангельск был отправной точкой для всех, кто намеревался принять участие в «развитии» Крайнего Севера. Дейли обошел три «приличных» отеля, волоча по снегу чемодан, наконец сунул портье в «Пушкине» пятерку и попросил найти номер где угодно.
Ждать пришлось почти час, зато в конце концов он зажал в кулаке заветную бумажку: «Гостиница „Ломоносовская“, улица Тимме, дом 5».
На просьбу вызвать такси привратник устало махнул рукой, затряс головой и на ломаном английском объяснил, что в такую погоду лучше на автобусе, который останавливается как раз напротив. Там, под жалким навесиком, пара промерзших личностей сиротливо притопывала в мигающем свете неразбитого фонаря. Дейли принялся было настаивать на такси, но привратник бросил на него такой оскорбленный взгляд, что дело тут же решилось.
Дейли двинулся к остановке. Отец бы им гордился. Он вечно повторял, что в жизни ничего не добьешься, если не умеешь держать себя в узде. «Запомни, Фрэнки, своего ирландца надо держать в ежовых рукавицах. Посмотри на меня. — Тут он бил себя кулаком в грудь. — Всю жизнь гну спину на идиотов, а почему? Потому что мне неймется. Потому что мой хитрожопый рот не держится на запоре. Потому что до меня так и не дошло: происходящее не мое собачье дело. Знаешь, сын, хорошие игроки всегда чувствуют, когда пора менять фишки и сваливать». Дейли тряхнул головой, избавляясь от чересчур навязчивых воспоминаний.
Между тем мороз все крепчал. Больше всего страдали руки, ноги и лицо. Топать по снегу было незачем — не помогало. Когда автобус все же прибыл, Дейли ворвался в него, едва распахнулись двери. Водитель посмотрел на бумажку, сунутую ему под самый нос, и показал на часах пол-оборота: полчаса до гостиницы.
Дейли нашел место поближе к печке. Автобус гремел как будто вот-вот развалится, окон все равно что не было — так намертво они заиндевели, а Дейли никак не мог выкинуть из головы невесть откуда взявшуюся песенку: «Карты можно сдать и снять, сдать и снять, а еще смешать и...»
И что? Наконец вспомнилось: убежать. Да, всегда можно убежать. Вечно этот конец забывается.
Когда Дейли добрался до «Ломоносовской», ветер, казалось, дул отовсюду, а в городе отключили электричество. Вернее, почти отключили. В подвале гостиницы гудел генератор. Мерцало несколько лампочек и свечей, все коридоры были заполнены желтоватым, пропахшим парафином сумраком. Света едва хватало, чтобы не врезаться в стену.
Дейли настороженно огляделся. В углу красила ногти желтушная проститутка в красном обтягивающем одеянии, на красном же диване. Неподалеку углубился в комикс пожилой японский бизнесмен, подальше — трое молодых людей в кожаных пиджаках тихо переругивались над бутылкой водки.
Дейли заполнил все необходимые бумажки и заплатил в долларах. Пока русский портье мусолил банкноты, репортер вчитывался в написанное от руки объявление:
НУЖНЫ ДЕНЬГИ? ПРОДАЙТЕ ВАШИ ВЕЩИ В НАШЕМ МАГАЗИНЕ НА ВТОРОМ ЭТАЖЕ. ЧЕСТНЫЕ ЦЕНЫ!
Азы русской клептократии: все, что не привинчено болтами, либо уже украли, либо продается. В Москве ему дважды за полчаса предлагали продать солнечные очки, а парнишка на мопеде чуть не сорвал с руки часы. Владельцы автомобилей снимали «дворники» и брали с собой в ресторан — клали их на стол, как дополнительные приборы. За два дня в столице Дейли понял, что ради ноутбука его могут пырнуть ножом, и поменял дорогой кожаный чехол на облезлый детский ранец. Теперь ноутбук прятался в старом уродце, в котором, без сомнения, много лет носили мелки, ручки и бутерброды с арахисовым маслом (или что там русские дети едят вместо арахисового масла — свеклу, наверное).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Отплываем? — переспросил Киклайтер. — Но...
— С этим к капитану, — отрезал океанолог. Насладившись произведенным эффектом, он объявил: — Двадцать минут на сборы — и на улицу! К гостинице подъедет автобус.
Физик Марк уже запихивал оборудование в огромную синюю сумку.
— А как же Фрэнк Дейли? — не выдержала Энни.
— Кто это такой? — переспросил Марк.
— Наш репортер, — объяснил Киклайтер.
— Мы же договорились! — воскликнула Энни. — Господи, ведь ему сюда через полмира лететь!
Марк выпрямился и с жизнерадостной улыбкой забросил сумку на плечо.
— Кто не успел, тот опоздал.
— Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь, — буркнул Киклайтер. — Он нам нужен, как больной зуб.
Марк понимающе хмыкнул и вышел, а Энни задумалась. Есть ли предел иронии судьбы? Еще вчера утром пришлось смириться с мыслью, что от репортера не отвертеться. Теперь же, когда он прилетит в Мурманск, «Рекс мунди» будет уже в открытом море.
Полчаса спустя Энни стояла у ворот гостиницы, ожидая автобус. В теплом недвижном воздухе висела непонятная угроза, не способствовавшая хорошему настроению.
Попытки дозвониться до Дейли или хотя бы оставить ему сообщение, чтобы тот не приезжал, ни к чему не привели. Дозвониться куда-либо из России — дело непростое.
Температура поднялась до минус пяти градусов, пошел снег, и влажный ветер с моря закружил белые хлопья в дикой пляске.
Автобус благополучно привез ученых в порт, и Энни с трудом заставила себя подняться на хлипкий трап. Толстые веревки, служившие поручнями, обледенели. Когда она посмотрела вниз (дурочка!), то увидела лишь высокие черные волны. Энни замерла от испуга, но Киклайтер схватил ее за локоть и дотащил до палубы.
Там, в безопасности, они остановились, оперлись о борт и некоторое время задумчиво смотрели на пластиковые бутылки, бившиеся в волнах у бетонной дамбы.
— Мы на краю света, — внезапно сказал Киклайтер, мотнув головой в сторону города. — Так его назвали аборигены.
Энни вежливо кивнула, хотя все-таки решилась переспросить:
— Кого «его»?
— Мурманск. Это значит «край света». — Внезапно Киклайтер нахмурил брови и поправился: — Или «конец света». Я точно не помню.
— Вообще-то разные вещи, — заметила Энни.
Киклайтер медленно поднял руку, как будто прощаясь с кем-то на берегу.
— Ну вот, — сказал он в такт своим мыслям. — Бон вояж.
Глава 5
Архангельск, 23 марта 1998 года
Фрэнк Дейли был уже на полпути из Москвы в Мурманск, когда «Ил-86» задрожал мелкой дрожью. Фрэнк поднял глаза от экрана ноутбука и посмотрел в иллюминатор. Вокруг было облако, почти не пропускавшее света, даже крыло растворилось в тумане.
Дрожь постепенно усилилась, превратившись сначала в мерную вибрацию, а затем и в тряску. Фрэнк засунул компьютер в сумку, запихнул ее под сиденье и судорожно вцепился в подлокотники. «Это я виноват, мы сейчас упадем, обязательно упадем, потому что я играл в „DOOM“, вместо того чтобы готовить материал, а бог ветра не жалует лодырей».
Вот только...
Он не верил ни в каких богов. Разве что в крайних случаях. Например, когда в десяти километрах над землей попадаешь в ураган.
Самолет внезапно накренился. «Нечего играть в „DOOM“ в самолете! И чем я только думал?!» Дейли постучал по креслу — сначала три раза, потом еще три. Он давно забыл, откуда взялась эта привычка, но от черных кошек она до сих пор исправно помогала. И от разбитых зеркал тоже.
И от авиакатастроф.
Своего рода молитва, один из последних отголосков католического воспитания.
Его сосед, солидный усатый мужчина, ойкнул в ужасе, на удивление по-женски, и закрыл лицо руками. Небо почернело, а над головой замигали зловещие красные надписи: «Не курить! Пристегните ремни! Готовьтесь к смерти!» Где-то со звоном опрокинулся столик с напитками, кто-то закричал. Самолет начало бешено швырять из стороны в сторону.
Так продолжалось долгих десять минут. Воздух в пассажирском отсеке густо пропитался запахом рвоты. По проходу катились бутылки, на головы сыпались сумки и чемоданы из открывшихся ящиков, повсюду слышались возгласы боли и ругательства.
Наконец самолет выровнялся и повернул на восток. Многие рыдали, где-то сзади мужской голос нестерпимо громко повторял молитву на незнакомом языке. От запаха спирта и рвотных масс кружилась голова. Стюардессы деловито наводили порядок: осматривали пострадавших, успокаивали остальных и распихивали по местам вывалившийся багаж.
Полчаса спустя, когда самолет шлепнулся на посадочную полосу, пару раз подпрыгнул и наконец остановился, раздались вымученные аплодисменты. За иллюминатором валил снег. Вдалеке виднелось табло, испещренное русскими буквами.
— Где мы? — произнес Дейли, ни к кому не обращаясь.
Ответ донесся спереди, из прохода. Побагровевший австралиец крикнул ему, заглушая вопли разоравшегося младенца:
— В Архангельске, приятель! В Архангельске, чтоб ему пусто было!
Целый час Дейли провел, выясняя, когда следующий рейс на Мурманск, пока не убедился, что этого никто не знает. Оператор Аэрофлота десять минут наводила какие-то справки, только чтобы сообщить, что все рейсы отменены.
— По погодным условиям, — поделилась она потрясающей новостью.
— И как же мне добраться до Мурманска? — поинтересовался Дейли. — Мне очень нужно туда попасть.
Она пожала плечами и записала ему телефоны турагентств «Интуриста» и «Спутника», где «предложат билеты на железную дорогу».
У единственного телефона-автомата выстроились пять человек. Дейли отправился ловить такси. К немалому его удивлению, оно нашлось почти сразу: черная «Волга» с помятым крылом. Печка обдувала колени почему-то прохладным воздухом.
— По-английски говоришь?
— Да, — ответил шофер, посмотрев на него в зеркальце заднего вида. — Я все говорю.
— До Мурманска далеко?
— Примерно пятьсот, — пожал плечами шофер.
— Пятьсот чего, миль?
— Долларов. Рублей. Километров. Не важно. Туда не попадешь.
— Но мне нужно туда попасть!
— Значит, попадешь, — хохотнул шофер. — Только не сегодня.
— Но я...
Шофер расплылся в улыбке и подмигнул в зеркало:
— Добро пожаловать в Архангельск. Архангельск — ворота Северного полюса.
К половине пятого вечера они добрались до центра города, где находился офис агентства «Спутник». Было уже темно. Впрочем, неудивительно: судя по путеводителю, который Дейли принялся листать от скуки, от Архангельска до Полярного круга всего тридцать миль.
Сначала у него еще оставалась слабая надежда. Барышня из агентства бросала в его сторону ободряющие взгляды, набирая один за другим телефонные номера. На секунду она вроде бы встрепенулась, и в отработанной профессиональной улыбке даже возник намек на теплоту.
Затем ее лицо нахмурилось, и улыбка исчезла. Девушка огорченно прищелкнула языком и положила трубку.
— Железная дорога перекрыта и на Мурманск, и на Москву. Знаете, у нас...
— Знаю. Ураган.
— Да. Очень сильный снег. Извините, вам придется переждать здесь день или два.
Дейли застонал, но делать было нечего.
— Вы хотя бы номер в отеле можете забронировать?
— Нет, только билеты.
Вероятно, вид у Дейли стал совсем убитым. Так или иначе, девица сжалилась. Ее взгляд скользнул по дорогим ботинкам и пуховику и остановился на облезлом уродливом ранце цвета хаки с пластиковыми застежками, которые тщетно делали вид, что они из кожи.
— Переживаете из-за Чечни? — махнула она в сторону символа мира, криво нацарапанного шариковой ручкой на клапане ранца.
— Да, — чуть подумав, ответил Дейли. — Наверное.
— Обратитесь в «Эксельсиор», — снисходительно улыбнулась девушка. — Неплохой, и прямо за углом. Вам понравится.
«Эксельсиор» ему действительно понравился, но там не было мест. Дейли уселся в фойе и снова открыл вездесущий путеводитель «Россия — Беларусь — Украина». Его авторы писали просто и ясно: в Архангельске две разновидности отелей: «дешево и сердито» и «дорого и безвкусно». Расходы Дейли оплачивались из фонда, поэтому выбор казался несложным.
Однако, как выяснилось, в отелях категории «ДБ» (как их тут же окрестил Дейли) хронически не хватало номеров. Их заняли нефтяные и алмазные дельцы, торговцы и жулики всех мастей и пород — Архангельск был отправной точкой для всех, кто намеревался принять участие в «развитии» Крайнего Севера. Дейли обошел три «приличных» отеля, волоча по снегу чемодан, наконец сунул портье в «Пушкине» пятерку и попросил найти номер где угодно.
Ждать пришлось почти час, зато в конце концов он зажал в кулаке заветную бумажку: «Гостиница „Ломоносовская“, улица Тимме, дом 5».
На просьбу вызвать такси привратник устало махнул рукой, затряс головой и на ломаном английском объяснил, что в такую погоду лучше на автобусе, который останавливается как раз напротив. Там, под жалким навесиком, пара промерзших личностей сиротливо притопывала в мигающем свете неразбитого фонаря. Дейли принялся было настаивать на такси, но привратник бросил на него такой оскорбленный взгляд, что дело тут же решилось.
Дейли двинулся к остановке. Отец бы им гордился. Он вечно повторял, что в жизни ничего не добьешься, если не умеешь держать себя в узде. «Запомни, Фрэнки, своего ирландца надо держать в ежовых рукавицах. Посмотри на меня. — Тут он бил себя кулаком в грудь. — Всю жизнь гну спину на идиотов, а почему? Потому что мне неймется. Потому что мой хитрожопый рот не держится на запоре. Потому что до меня так и не дошло: происходящее не мое собачье дело. Знаешь, сын, хорошие игроки всегда чувствуют, когда пора менять фишки и сваливать». Дейли тряхнул головой, избавляясь от чересчур навязчивых воспоминаний.
Между тем мороз все крепчал. Больше всего страдали руки, ноги и лицо. Топать по снегу было незачем — не помогало. Когда автобус все же прибыл, Дейли ворвался в него, едва распахнулись двери. Водитель посмотрел на бумажку, сунутую ему под самый нос, и показал на часах пол-оборота: полчаса до гостиницы.
Дейли нашел место поближе к печке. Автобус гремел как будто вот-вот развалится, окон все равно что не было — так намертво они заиндевели, а Дейли никак не мог выкинуть из головы невесть откуда взявшуюся песенку: «Карты можно сдать и снять, сдать и снять, а еще смешать и...»
И что? Наконец вспомнилось: убежать. Да, всегда можно убежать. Вечно этот конец забывается.
Когда Дейли добрался до «Ломоносовской», ветер, казалось, дул отовсюду, а в городе отключили электричество. Вернее, почти отключили. В подвале гостиницы гудел генератор. Мерцало несколько лампочек и свечей, все коридоры были заполнены желтоватым, пропахшим парафином сумраком. Света едва хватало, чтобы не врезаться в стену.
Дейли настороженно огляделся. В углу красила ногти желтушная проститутка в красном обтягивающем одеянии, на красном же диване. Неподалеку углубился в комикс пожилой японский бизнесмен, подальше — трое молодых людей в кожаных пиджаках тихо переругивались над бутылкой водки.
Дейли заполнил все необходимые бумажки и заплатил в долларах. Пока русский портье мусолил банкноты, репортер вчитывался в написанное от руки объявление:
НУЖНЫ ДЕНЬГИ? ПРОДАЙТЕ ВАШИ ВЕЩИ В НАШЕМ МАГАЗИНЕ НА ВТОРОМ ЭТАЖЕ. ЧЕСТНЫЕ ЦЕНЫ!
Азы русской клептократии: все, что не привинчено болтами, либо уже украли, либо продается. В Москве ему дважды за полчаса предлагали продать солнечные очки, а парнишка на мопеде чуть не сорвал с руки часы. Владельцы автомобилей снимали «дворники» и брали с собой в ресторан — клали их на стол, как дополнительные приборы. За два дня в столице Дейли понял, что ради ноутбука его могут пырнуть ножом, и поменял дорогой кожаный чехол на облезлый детский ранец. Теперь ноутбук прятался в старом уродце, в котором, без сомнения, много лет носили мелки, ручки и бутерброды с арахисовым маслом (или что там русские дети едят вместо арахисового масла — свеклу, наверное).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41