- И всегда буду любить. Что еще я могу сказать?
Она вздохнула.
- Ты уверен, что не можешь рассказать?
- Уверен. - Действительно, я был в этом уверен. - Не сейчас.
Она опять надолго замолчала, но наконец произнесла:
- Хорошо.
Хотелось бы мне описать ураган испытанных мной при этом чувств. Я на самом деле не знал, насколько это для нее важно, но чувствовал, что это была, возможно, самая трудная уступка, какую ей пришлось сделать в жизни.
- Спасибо, - сказал я.
Я налил нам вина, она передала мне сыра с печеньем, и мы с минуту молча ели. Мне хотелось дать ей время прийти в себя. Наконец она вновь заговорила:
- Я уже много лет нахожусь на перепутье, Ричард. Я понимала, что мне придется избавиться от всех романтических мечтаний, полностью посвятить себя работе. Мужчина, которого я всегда ждала, так и не думал появляться. - Она поставила бокал и взглянула на меня. - И тут возник ты. Внезапно. Таинственно.
Она взглянула на свои руки.
- Чего я боюсь больше всего, так это позволить той самой таинственной силе завладеть мной. Каждую секунду она мне угрожает. Даже и сейчас твоя внешность и манера себя вести настолько меня завораживают, что я опасаюсь, что никогда тебя не узнаю до конца и не отгадаю, кто ты на самом деле. Вот почему меня терзает твоя таинственность. Я уважаю твои желания и верю, что ты думаешь о моем благополучии. И все же…
Она обреченно махнула рукой.
- Как у нас все сложится? С какого момента мы начнем по-настоящему друг друга узнавать? Словно я случайно обнаружила в тебе осуществление своей самой потаенной фантазии - и благодаря тебе обрели плоть мои самые тайные мечты. Я заинтригована и очарована - но не могу прожить жизнь только с этими эмоциями. Я не хочу быть леди Шалотт, видя любовь только как отражение в зеркале. Я хочу увидеть тебя, я хочу тебя узнать. Точно так же, как хочу, чтобы ты разглядел и узнал меня - полностью и без иллюзий. Не знаю, так ли это. Я не уверена, что ты не смотришь на меня сквозь ту же дымку восхищения, сквозь которую смотрю на тебя я. Мы реальные люди, Ричард. У нас реальные жизни, и мы должны решать свои жизненные проблемы, если собираемся объединить наши судьбы.
Меня успокоило сознание того, что она думает почти так же, как я, несмотря на некоторое смущение при выражении своих мыслей. В тот момент, опасаясь, что она заподозрит, будто я ей поддакиваю, мне не захотелось ей этого говорить, поэтому я сказал лишь:
- Согласен с тобой.
- К примеру, - продолжала она, - если говорить о моей карьере, ты ведь не попросишь меня бросить работу, верно?
- Бросить работу? - Я с удивлением смотрел на нее. - Может быть, я и помешался от любви, Элиза, но не совсем сошел с ума. Лишить мир того, что ты можешь дать? Боже правый, я о таком и не мечтаю. Ты великолепна на сцене.
Ее облегчение казалось неполным.
- А не станешь ли ты ожидать от меня появления на сцене исключительно в твоих пьесах?
Я не удержался от смеха.
- Элиза, - с мягким упреком произнес я. Это было забавно, но, вероятно, в выражении моего лица или интонации она почувствовала какое-то неодобрение, потому что казалась сбитой с толку. - Неужели ты все это время считала, что за каждым моим словом скрываются потаенные амбиции тщеславного драматурга?
На ее лице моментально отразилась печаль. Она быстро протянула руку через столик, и я сжал ее.
- О, любимый, прости меня! - воскликнула она.
Я улыбнулся ей.
- Мне не за что тебя прощать. Есть вещи, о которых нам следует поговорить. Ничего нельзя утаивать. Честно признаюсь, что в данный момент не знаю, как буду зарабатывать на жизнь, но можешь быть уверена, что не пьесами, в которых ты должна будешь играть. Может быть, я не напишу ничего. Или буду вместо пьес писать романы. Я умею писать - достаточно хорошо.
- А я и не сомневаюсь, что умеешь, - сказала она. - Только…
- Что такое? - спросил я, видя, что она замолчала.
Она медленно сжала мои пальцы.
- Чем бы ты ни занимался, - сказала она, - и откуда бы ни пришел, теперь, когда ты здесь, - она с тревогой взглянула на меня, - пожалуйста, не покидай меня.
* * *
Воздух был почти неподвижным, когда мы шли по берегу. Я обнимал ее за талию.
- Вот я объясняю тебе, что мы должны быть реалистами, - сказала она. - А сама продолжаю цепляться за фантастичность всей этой истории. Наверное, я ужасно непостоянна, да, Ричард?
- Нет, - успокоил я. - Конечно нет. В наших отношениях есть нечто фантастическое. Я тоже это чувствую.
Она со вздохом прильнула ко мне.
- Надеюсь, я никогда не проснусь, - мечтательно произнесла она.
Я улыбнулся.
- Мы не проснемся.
- Я действительно мечтала о тебе, - призналась она. - Во сне и наяву. Я говорила себе, что это лишь исполнение какого-то внутреннего стремления, но не переставала грезить. Я говорила себе, что это реакция на пророчество той индианки, потом на предсказание Мэри. Даже за последние несколько дней, когда я сознательно тебя ждала, надеясь увидеть каждый раз во время прогулки по берегу, я говорила себе, что это всего лишь фантазии. Но не смогла заставить себя в это поверить.
- Я рад, что не смогла.
- О, Ричард! - воскликнула она во внезапном порыве. - Что за тайна свела нас вместе? Я хочу это знать и все же не хочу. Правда, сама удивляюсь своей прихоти узнать эту тайну. Зачем мне знать? Что может быть важнее, чем быть с тобой? Разве может что-то иметь значение, помимо моей любви к тебе, твоей любви ко мне?
Ее слова окончательно избавили меня от сомнений.
- Ничего помимо этого действительно не имеет значения, Элиза. Все остальное может подождать.
- Да, - пылко произнесла она. - Да, пусть подождет.
Остановившись, мы повернулись друг к другу, обнялись и поцеловались, и ничто во всем мире не имело значения.
Но вот наш поцелуй прервался.
- Нет, - сказала она вдруг с притворной строгостью. - Если мне предстоит стать миссис Ричард Кольер, я настаиваю на том, чтобы ты знал, на какой ужасной особе собираешься жениться.
- Рассказывай. - Я старался говорить так же строго, как она. - О, говори еще, прекрасный ангел.
Я нахмурился, но, когда она ущипнула меня за руку, рассмеялся.
- Вам лучше сохранять серьезность, молодой человек, - поддразнивая меня, сказала Элиза, и в то же время я почувствовал, что говорит она искренне. - Держу пари, ты думаешь, что будешь прекрасно проводить время.
- А разве нет?
- Нет. - Она зловеще указала на меня. - Ты станешь мужем ненормальной перфекционистки, которая доведет тебя до ручки. - Она старалась подавить шаловливую улыбку, грозившую испортить все дело. - Представляешь ли ты, дорогой мой, что, если будет свадьба, я составлю ее подробный проект? Проект! Как архитектор проектирует здание, так я в уме разработаю каждую деталь этой церемонии. - Шаловливая улыбка исчезла. - Здание, которое, я уверена, немедленно даст осадку, если вообще будет построено.
- Продолжай, - сказал я.
- Отлично.
Она вздернула подбородок и строго на меня посмотрела. «Леди Барбара? - подумал я. - Или леди Макбет?»
- Меня также очень беспокоит роль женщины в нашем обществе, - сообщила она.
- Расскажи об этом.
Она ущипнула меня за руку.
- Так слушай, - сварливо сказала она.
- Да, мэм.
- Продолжаю: я не считаю, что роль женщины в обществе должна быть столь ограниченной, как сейчас.
- И я тоже.
Она пристально взглянула на меня.
- Ты меня разыгрываешь? - спросила она с неподдельным смущением.
- Нет.
- Но ты улыбаешься.
- Потому что обожаю тебя, а не потому, что с тобой не согласен.
- Ты…
Она умолкла и вновь посмотрела на меня.
- Что такое?
- Ты действительно считаешь, что женщинам следует…
- Потребовать освобождения? Да. И не просто требовать - я знаю, что в конце концов они его обретут.
Наконец-то хоть какое-то достижение из той, другой эпохи имеет действительную ценность!
- Подумать только! - изумилась она.
Я молчал. Она прищурила глаза, и на ее лице появилось такое очаровательное лукавое выражение, что мне пришлось взять себя в руки, чтобы не рассмеяться.
- Но единственная задача женщины - найти мужа и подчиняться ему, - сказала она. Это не было утверждением, просто она проверяла меня. - Единственная роль женщины состоит в продолжении рода. - Она выдержала паузу. - Разве это не правильно?
- Нет.
Она смотрела на меня с молчаливой настороженностью. Потом обреченно вздохнула.
- Ты действительно отличаешься от других, Ричард.
- Соглашусь с этим, только если это заставит тебя любить меня еще больше, - откликнулся я.
Выражение ее лица не изменилось.
- Я и так люблю тебя, - в замешательстве сказала она. - Так откровенно я могу разговаривать только с человеком, которого люблю. Это правда.
- Конечно. - Я кивнул.
- Ни один человек еще не узнал меня по-настоящему, - продолжала она. - Даже моя мать. А ты уже успел так глубоко заглянуть в мою душу… - Она покачала головой. - Просто не верится.
- Я тебя понимаю, Элиза, - сказал я.
- Думаю, понимаешь.
Голос ее прозвучал немного недоверчиво.
Мы шли некоторое время в молчании, потом остановились и стали смотреть на море в направлении мыса Лома, где периодически вспыхивал и гас маяк. Немного погодя я перевел взгляд на серебряный круг луны и алмазную россыпь звезд на небе. «Ничего не может быть прекраснее этого», - подумал я. Даже в раю не могло бы быть лучше.
Казалось, она прочла мои мысли, ибо вдруг повернулась и, обвив меня руками, прильнула ко мне.
- Я почти боюсь такого счастья, - тихо произнесла она.
Обхватив ладонями голову Элизы, я наклонил ее назад. Она подняла на меня глаза, и я увидел там слезы.
- Ты не должна больше бояться, - сказал я. Наклонившись, я поцеловал ее глаза и почувствовал на губах ее теплые слезы. - Я всегда буду тебя любить.
Судорожно вздохнув, она прильнула ко мне.
- Забудь то, что я говорила о женщинах, - пролепетала она. - Нет, не в смысле совсем забыть. Просто помни - это лишь часть того, что я чувствую и в чем нуждаюсь. Другая часть - это то, что я ощущаю сейчас: так долго не осуществляемые желания. Я притворялась, что не понимаю этого, но всегда понимала. - Я почувствовал, что она сильнее обнимает меня. - Это было мое неутоленное женское естество. Оно жаждало утоления, Ричард.
- Не надо больше слов, - сказал я.
Развернувшись, мы пошли назад к гостинице. Казалось, мы оба знаем, зачем возвращаемся. Мы больше ничего не говорили, а шли молча, держась за руки. Билось ли ее сердце так же часто, как мое? Я не знал. Все, что я знал - как знала и она: что теперь не имеет значения, какая именно тайна нас соединила. Не имеет значения, был ли я для нее какой-то потаенной, ожившей наконец фантазией, или она была тем же самым для меня. Как она выразилась, довольно и того, что мы вместе переживаем эти моменты. Ибо, невзирая на голос разума, всегда должен наступить такой момент, когда сердце говорит громче. А тогда заговорило сердце каждого из нас, и нельзя было ослушаться его приказа.
Впереди на фоне темного неба силуэтом вырисовывалась громада гостиницы. Невероятно, но над ней повисли два белых облака. Я сказал «невероятно», потому что эти облака по форме напоминали две огромные головы в профиль.
- Та, что слева, - твоя, - сказал я, совершенно уверенный в том, что она тоже увидела головы и поймет, о чем я говорю.
- Да, это я, - согласилась она. - У меня в волосах звезды. - Пока мы шли, она склонила ко мне голову. - А та, что справа, ясное дело, твоя.
Всю остальную часть пути мы молча смотрели на эти гигантские призрачные лица над крышей гостиницы.
Когда мы подошли к двери ее комнаты, она без слов вынула из сумочки ключ и подала мне, умиротворенно улыбаясь. Я отпер дверь, и мы вошли. Закрыв дверь, я запер ее и опять повернулся к Элизе. Не обращая внимания на соскользнувшую на пол шаль, Элиза прижалась ко мне. Мы стояли не шевелясь, обнимая друг друга.
- Странно, - прошептала она.
- Что, любовь моя?
- Передавая тебе ключ, я совсем не боялась, что ты меня осудишь. Даже не думала об этом.
- Тут не о чем думать, - сказал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43