Картонная коробка, оклеенная для крепости по углам скотчем, перевернулась и упала. Монеты со звоном рассыпались по мраморным плитам пола.
Он отхаркивал здоровенные темно-красные сгустки, и они попадали на блестевшие серебром кружочки. Потускневшими глазами он наблюдал, как кровавые капли покрывают дневную выручку. «Монеты надо собрать и вымыть, — подумалось ему. И еще: — Сегодня я уже не работник».
Ему показалось, что свет на станции стал слабеть. Постепенно, словно кто-то поворачивал ручку невидимого реостата, и все же слишком быстро.
Мозг пронзила паника. «Я задыхаюсь!»
Он пытался дышать и ртом, и носом, но ему казалось, что он с головой угодил в бассейн, наполненный горячей манной кашей.
Калека разжал руки и, не удержавшись, выпал из кресла.
От холодного пола пахло опилками и жирной грязью, впитавшейся в швы между плитами, но он едва чувствовал этот запах.
Когда через двадцать минут к нему подошел сержант линейного отдела, он был уже мертв. Распухшее посиневшее лицо покрывали красные брызги.
Охранник, стоявший на входе в шестой корпус, не обратил внимания на трех людей в белых халатах. Он даже не заметил, что у двух из них — грязная обувь и брюки, намокшие до середины голени.
Дородный мужчина с пышными усами коротко кивнул Козлову в знак приветствия и буркнул:
— Проходите!
В больнице стояла такая суета, что охраннику было не до них, ну а белый халат являлся формальным признаком, по которому можно было отличить своих.
Алексей вызвал лифт, они вошли в кабину и поехали на четвертый этаж.
— Что у вас тут происходит? — спросил Гарин.
— Что происходит? Тебе лучше знать. Это ведь ты поперся в ординатуру по инфекции и умудрился закончить ее с отличием! — ответил Козлов. — Эпидемия, брат!
— Да ладно, хватит мне тыкать моей инфекцией. Был бы ты гинекологом или урологом… А сам-то кто? «Терапевт! Работаю за еду!» — жалобным голосом пропел Гарин.
— Ну, знаешь… Терапевтам все-таки живется лучше, чем инфекционистам. Правда, не сегодня. Сам видишь…
— Эпидемия… — повторил Гарин. — Что за эпидемия, известно?
— Сказали — очень опасная.
Лифт остановился на четвертом этаже, и Козлов на правах радушного хозяина повел Гарина и Алену в ординаторскую.
Там было все, как обычно: продавленный диван с засаленной матерчатой обивкой, книжный шкаф, уставленный медицинскими справочниками и учебниками, стол, накрытый большим листом оргстекла, раковина справа от входа и скудная зелень на подоконнике.
— Устраивайтесь, — предложил Алексей и налил воды в электрический чайник. — Чай или кофе?
— Кофе, — ответил Гарин, доставая сигареты.
— А барышне?
Алена затравленно переводила взгляд с одного мужчины на другого. Гарин взял ее за руку и усадил рядом с собой на диван.
— А барышне… — сказал он. — Барышне неплохо бы немного коньяку.
— О! — обрадовался Козлов. — Да она просто прелесть! Грамм сто пятьдесят — для начала?
— Наливай, разберемся, — сказал Гарин. Алексей подошел к книжному шкафу и отодвинул стопку толстых справочников.
— Что желаете? «Курвуазье», «Ахтамар», «Реми Мартэн»? Есть «Белый аист», скорее всего, фальшивый, и загадочная «Лезгинка».
— Тоже, скорее всего, фальшивая? — уточнил Гарин.
— Обижаешь! Не «скорее всего», а наверняка!
— Тогда «Реми Мартэн», пожалуйста.
— Эх! Жаль, не успел вовремя отнести домой! — притворно сокрушался Алексей, доставая дымчатую зеленую бутылку. — Этот должен быть настоящим. Подарок от благодарного пациента. Крупнейший бизнесмен современности — держит две овощные палатки. Финансовые обстоятельства не позволяют лечить радикулит в Швейцарии, но! Соображения престижа, в свою очередь, не позволяют дарить врачу ничего дешевле, чем «Реми Мартэн». И это правильно!
Козлов ловко открыл коньяк и нашел три запыленных стакана. Посмотрел сквозь них на свет и, покачав головой, направился к раковине. Наскоро ополоснул и поставил на стол. Гарин отметил, что чище они не стали.
— За что пьем? — спросил Алексей. — Первые три тоста: за здоровье, за встречу и за прекрасных дам — я опускаю. Какой будет четвертый?
— За то, что нас пока не убили… — задумчиво сказал Гарин.
— Вот как? Тогда начнем прямо с него, — Козлов щедро плеснул в каждый стакан. — В холодильнике должна быть кое-какая закуска… Мы иногда храним в нем еду, — пояснил он, повернувшись к Алене. — Так что если кто желает… Там должен был остаться кусочек торта. «Птичье молоко». На прошлой… Нет, на позапрошлой неделе у заведующей был день рождения…
— Не суетись, выпьем так, — прервал его Гарин.
Они взяли стаканы и звонко чокнулись. Мужчины выпили до дна, Алена слегка пригубила.
— Ну, вот теперь, — Козлов подвинул пепельницу на середину стола и достал пачку «Союз-Аполлон», — можешь рассказывать.
Гарин рассказывал подробно, ничего не опуская. Алена лишь изредка кивала, подтверждая его слова. Удивленное выражение на лице Козлова постепенно сменилось выражением глубокой озабоченности.
— И что, это все правда? — спросил он, когда Гарин закончил.
— Увы.
— Послушай, хочешь знать, что я, как врач, обо всем этом думаю?
— Ну?
Я думаю, что ты сильно переутомился, что ты давно не был в отпуске и что у тебя — банальный делирий. Я бы посоветовал тебе на какое-то время отказаться от употребления алкоголя. Минут на пятнадцать.
— Леша… — начал Гарин, но Козлов перебил его.
— С другой стороны, сегодня я готов поверить во все, вплоть до того, что на Черемушкинском рынке приземлилась летающая тарелка, оттуда вышли зеленые человечки и покрошили из бластеров всех торговцев арбузами. Слушай, это бред какой-то! Они действительно в тебя стреляли?
— Я бы с удовольствием показал тебе пулевое ранение, но, к сожалению, они в меня не попали, — огрызнулся Гарин.
— Ты всегда хорошо бегал. Помню, на физкультуре… — обратился Козлов к Алене.
— Леш, хватит! — возмутился Гарин. — Будь посерьезнее!
— Дорогой мой! — грустно сказал Козлов. — Если серьезно относиться к тому факту, что мне тридцать семь лет, а я терапевт в городской больнице… Что в моего друга средь бела дня стреляют два архаровца в разноцветных ботинках… Что по Москве бродит какая-то зараза, по сравнению с которой чума — это как порция ванильного мороженого в вафельном стаканчике… Что с двенадцати утра у нас освобождают четвертый корпус и распихивают больных куда попало… Если ко всему этому относиться серьезно, то можно сойти с ума. Ты не находишь?
Гарин был вынужден признать, что кое в чем он прав.
— К нам в терапию заселили десять женщин из урологии. Они ходят по коридору с катетерами и пластиковыми мешками для сбора мочи, доводя до исступления моих ненаглядных инфарктников и вызывая желудочные колики у томных язвенников. Я уж не говорю о других слоях населения, дай им Бог долгих лет болезни!
— Он циник, но в целом — добрый, — объяснил Гарин Алене.
— Андрей, может быть, твой добрый циник нам чем-нибудь поможет?
Мужчины переглянулись.
— Кажется, барышня нервничает, — заметил Козлов. — Конечно, помогу. Например, могу положить тебя в женское отделение, а Андрея — в мужское. Здесь вас точно никто не найдет. А если добавить катетер… Исключительно в целях маскировки, разумеется!
— Андрей, по-моему, мы зря теряем время. Надо звонить в милицию, — решительно заявила Алена и потянулась к телефону, но Козлов быстро выдернул вилку из розетки.
После этого он встал и запер дверь на ключ.
— Хорошо, дети мои. Хотите серьезно? Пожалуйста! На моей памяти такого еще не было. Больница уже шесть часов стоит на ушах. Каждую минуту «скорая» кого-нибудь привозит. Это у нас, в обыкновенной клинике! Представляю, что творится в инфекциях! Знаете, как это называется? Апокалипсис! Говоря проще, полный абзац! Морозов, наш главврач, запретил персоналу уходить с работы. Мы бы, конечно, на него положили, старина Гиппократ не обиделся бы за нарушение клятвы, но по корпусам ходят люди в штатском. И у них такие вдумчивые взгляды, что у меня мороз бежит по коже. Ты говоришь, общался с этим пациентом? С которого все началось? Вот и ответ на все вопросы. Наверняка перед смертью он сболтнул что-то такое… Что-то такое, с чем долго не живут. А ты, — он повернулся к Алене, — еще собралась куда-то звонить. Да вас и так ищут. Я уверен, что не успеешь ты положить трубку, как на пороге будут стоять те самые ребята в штатском. Теперь ясно, что вы влипли? И я — вместе с вами. Так что, — он разлил коньяк по стаканам. — За встречу!
— Подожди, — мысли в голове у Гарина путались. — Да что он такого сболтнул? Ну, что сам изобрел этот вирус… И…
Козлов поднял свой стакан.
— Ты думаешь, этого мало? Он же не пришел и не сказал: «Дяденька, я, наверное, заразился в метро». Он изобрел этот вирус, понимаешь?
— То есть… Алексей кивнул.
— Бактериологическое оружие. Военно-полевая терапия. Четвертый курс института. Свидетелей — не оставлять!
Гарин еще и еще раз мысленно прокручивал происшествие в больнице. Он стоял в кабинете Островского, и мужской голос за дверью спросил: «Как нам найти Андрея Дмитриевича Гарина?»
— Они знают мое имя! — ужаснулся он.
— Ты прославился! — поддакнул Козлов.
— И что теперь делать?
— Предлагаю выпить, пока есть такая возможность. Что, никто меня не поддержит? Ну, тогда я один…
Гарин еще с института знал за Козловым эту слабость: Алексей любил выпить. Но сейчас он, похоже, был прав. Ничего другого не оставалось, кроме как устроить небольшой «пир во время чумы». А там… Гори оно все синим пламенем!
Да, в каком-то смысле это был выход. Но Гарину он не нравился.
— Он передал записку, — вспомнил Гарин.
— О-о-о! — оживился Алексей. — Предсмертное послание миру, захлебывающемуся в собственных соплях? Интересно. Давай почитаем.
Гарин достал из кармана смятый тетрадный листок в клеточку. Пятна крови на нем стали бурыми. Он развернул записку.
С первого взгляда стало ясно, что писал человек умирающий: слова разбегались во все стороны, строчки наползали друг на друга, и нажим был неравномерным — кое-где буквы были еле видны, а где-то ручка прорвала бумагу насквозь.
— Что это за слово? — спросил Гарин.
Он положил записку на стол. Алена встала с дивана и заглянула через его плечо.
— По-моему, «ЧИП», — сказала она. Алексей рассмеялся.
— Андрюха, Чип — это ты. А она, стало быть — Дейл.
— Да перестань ты! — отмахнулся Гарин. — «ЧИП блокирует активацию нейраминидазы. Радиус действия — 5 метров. Документы в ячейке на Савеловском вокзале. Шифр…»
Цифры были неразборчивы, но, если напрячь фантазию, из них можно было сложить шифр ячейки автоматической камеры хранения.
— ЧИП… — повторил Гарин. — Наверное, это та черная коробочка…
Он достал странный предмет, напоминающий пейджер. «Пейджер» подмигивал красным огоньком светодиода.
— Фу-у-у! — Козлов глубоко вздохнул и снова потянулся к бутылке.
Гарин закрыл ее пробкой и убрал на край стола. Алексей уставился на него взглядом обиженного ребенка, у которого отняли любимую игрушку.
— Знаешь, Андрюха! Мне кажется, он темнит. Судя по всему, этот ЧИП ему не сильно помог. Ребята, вас откровенно кидают.
Гарин старался к нему не прислушиваться, но должен был признать, что резон в его словах есть.
— Документы…
Алена взяла свой стакан и выплеснула содержимое в раковину. Затем налила воды из-под крана и жадно выпила.
— Наверное, они просто ищут документы. Значит, надо рассказать, где они находятся, только и всего. Тогда они от нас отстанут. Точно! Надо позвонить и назвать шифр!
Гарин поморщился.
— Алена! Куда позвонить? Кому сказать?
— Тем, кто за нами охотится!
— Как ты себе это представляешь? Я не успел обменяться с ними телефонными номерами!
— Постойте, ребята! — вмешался Козлов. — Назовете вы номер ячейки и шифр или отдадите документы лично в руки — сути это не меняет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Он отхаркивал здоровенные темно-красные сгустки, и они попадали на блестевшие серебром кружочки. Потускневшими глазами он наблюдал, как кровавые капли покрывают дневную выручку. «Монеты надо собрать и вымыть, — подумалось ему. И еще: — Сегодня я уже не работник».
Ему показалось, что свет на станции стал слабеть. Постепенно, словно кто-то поворачивал ручку невидимого реостата, и все же слишком быстро.
Мозг пронзила паника. «Я задыхаюсь!»
Он пытался дышать и ртом, и носом, но ему казалось, что он с головой угодил в бассейн, наполненный горячей манной кашей.
Калека разжал руки и, не удержавшись, выпал из кресла.
От холодного пола пахло опилками и жирной грязью, впитавшейся в швы между плитами, но он едва чувствовал этот запах.
Когда через двадцать минут к нему подошел сержант линейного отдела, он был уже мертв. Распухшее посиневшее лицо покрывали красные брызги.
Охранник, стоявший на входе в шестой корпус, не обратил внимания на трех людей в белых халатах. Он даже не заметил, что у двух из них — грязная обувь и брюки, намокшие до середины голени.
Дородный мужчина с пышными усами коротко кивнул Козлову в знак приветствия и буркнул:
— Проходите!
В больнице стояла такая суета, что охраннику было не до них, ну а белый халат являлся формальным признаком, по которому можно было отличить своих.
Алексей вызвал лифт, они вошли в кабину и поехали на четвертый этаж.
— Что у вас тут происходит? — спросил Гарин.
— Что происходит? Тебе лучше знать. Это ведь ты поперся в ординатуру по инфекции и умудрился закончить ее с отличием! — ответил Козлов. — Эпидемия, брат!
— Да ладно, хватит мне тыкать моей инфекцией. Был бы ты гинекологом или урологом… А сам-то кто? «Терапевт! Работаю за еду!» — жалобным голосом пропел Гарин.
— Ну, знаешь… Терапевтам все-таки живется лучше, чем инфекционистам. Правда, не сегодня. Сам видишь…
— Эпидемия… — повторил Гарин. — Что за эпидемия, известно?
— Сказали — очень опасная.
Лифт остановился на четвертом этаже, и Козлов на правах радушного хозяина повел Гарина и Алену в ординаторскую.
Там было все, как обычно: продавленный диван с засаленной матерчатой обивкой, книжный шкаф, уставленный медицинскими справочниками и учебниками, стол, накрытый большим листом оргстекла, раковина справа от входа и скудная зелень на подоконнике.
— Устраивайтесь, — предложил Алексей и налил воды в электрический чайник. — Чай или кофе?
— Кофе, — ответил Гарин, доставая сигареты.
— А барышне?
Алена затравленно переводила взгляд с одного мужчины на другого. Гарин взял ее за руку и усадил рядом с собой на диван.
— А барышне… — сказал он. — Барышне неплохо бы немного коньяку.
— О! — обрадовался Козлов. — Да она просто прелесть! Грамм сто пятьдесят — для начала?
— Наливай, разберемся, — сказал Гарин. Алексей подошел к книжному шкафу и отодвинул стопку толстых справочников.
— Что желаете? «Курвуазье», «Ахтамар», «Реми Мартэн»? Есть «Белый аист», скорее всего, фальшивый, и загадочная «Лезгинка».
— Тоже, скорее всего, фальшивая? — уточнил Гарин.
— Обижаешь! Не «скорее всего», а наверняка!
— Тогда «Реми Мартэн», пожалуйста.
— Эх! Жаль, не успел вовремя отнести домой! — притворно сокрушался Алексей, доставая дымчатую зеленую бутылку. — Этот должен быть настоящим. Подарок от благодарного пациента. Крупнейший бизнесмен современности — держит две овощные палатки. Финансовые обстоятельства не позволяют лечить радикулит в Швейцарии, но! Соображения престижа, в свою очередь, не позволяют дарить врачу ничего дешевле, чем «Реми Мартэн». И это правильно!
Козлов ловко открыл коньяк и нашел три запыленных стакана. Посмотрел сквозь них на свет и, покачав головой, направился к раковине. Наскоро ополоснул и поставил на стол. Гарин отметил, что чище они не стали.
— За что пьем? — спросил Алексей. — Первые три тоста: за здоровье, за встречу и за прекрасных дам — я опускаю. Какой будет четвертый?
— За то, что нас пока не убили… — задумчиво сказал Гарин.
— Вот как? Тогда начнем прямо с него, — Козлов щедро плеснул в каждый стакан. — В холодильнике должна быть кое-какая закуска… Мы иногда храним в нем еду, — пояснил он, повернувшись к Алене. — Так что если кто желает… Там должен был остаться кусочек торта. «Птичье молоко». На прошлой… Нет, на позапрошлой неделе у заведующей был день рождения…
— Не суетись, выпьем так, — прервал его Гарин.
Они взяли стаканы и звонко чокнулись. Мужчины выпили до дна, Алена слегка пригубила.
— Ну, вот теперь, — Козлов подвинул пепельницу на середину стола и достал пачку «Союз-Аполлон», — можешь рассказывать.
Гарин рассказывал подробно, ничего не опуская. Алена лишь изредка кивала, подтверждая его слова. Удивленное выражение на лице Козлова постепенно сменилось выражением глубокой озабоченности.
— И что, это все правда? — спросил он, когда Гарин закончил.
— Увы.
— Послушай, хочешь знать, что я, как врач, обо всем этом думаю?
— Ну?
Я думаю, что ты сильно переутомился, что ты давно не был в отпуске и что у тебя — банальный делирий. Я бы посоветовал тебе на какое-то время отказаться от употребления алкоголя. Минут на пятнадцать.
— Леша… — начал Гарин, но Козлов перебил его.
— С другой стороны, сегодня я готов поверить во все, вплоть до того, что на Черемушкинском рынке приземлилась летающая тарелка, оттуда вышли зеленые человечки и покрошили из бластеров всех торговцев арбузами. Слушай, это бред какой-то! Они действительно в тебя стреляли?
— Я бы с удовольствием показал тебе пулевое ранение, но, к сожалению, они в меня не попали, — огрызнулся Гарин.
— Ты всегда хорошо бегал. Помню, на физкультуре… — обратился Козлов к Алене.
— Леш, хватит! — возмутился Гарин. — Будь посерьезнее!
— Дорогой мой! — грустно сказал Козлов. — Если серьезно относиться к тому факту, что мне тридцать семь лет, а я терапевт в городской больнице… Что в моего друга средь бела дня стреляют два архаровца в разноцветных ботинках… Что по Москве бродит какая-то зараза, по сравнению с которой чума — это как порция ванильного мороженого в вафельном стаканчике… Что с двенадцати утра у нас освобождают четвертый корпус и распихивают больных куда попало… Если ко всему этому относиться серьезно, то можно сойти с ума. Ты не находишь?
Гарин был вынужден признать, что кое в чем он прав.
— К нам в терапию заселили десять женщин из урологии. Они ходят по коридору с катетерами и пластиковыми мешками для сбора мочи, доводя до исступления моих ненаглядных инфарктников и вызывая желудочные колики у томных язвенников. Я уж не говорю о других слоях населения, дай им Бог долгих лет болезни!
— Он циник, но в целом — добрый, — объяснил Гарин Алене.
— Андрей, может быть, твой добрый циник нам чем-нибудь поможет?
Мужчины переглянулись.
— Кажется, барышня нервничает, — заметил Козлов. — Конечно, помогу. Например, могу положить тебя в женское отделение, а Андрея — в мужское. Здесь вас точно никто не найдет. А если добавить катетер… Исключительно в целях маскировки, разумеется!
— Андрей, по-моему, мы зря теряем время. Надо звонить в милицию, — решительно заявила Алена и потянулась к телефону, но Козлов быстро выдернул вилку из розетки.
После этого он встал и запер дверь на ключ.
— Хорошо, дети мои. Хотите серьезно? Пожалуйста! На моей памяти такого еще не было. Больница уже шесть часов стоит на ушах. Каждую минуту «скорая» кого-нибудь привозит. Это у нас, в обыкновенной клинике! Представляю, что творится в инфекциях! Знаете, как это называется? Апокалипсис! Говоря проще, полный абзац! Морозов, наш главврач, запретил персоналу уходить с работы. Мы бы, конечно, на него положили, старина Гиппократ не обиделся бы за нарушение клятвы, но по корпусам ходят люди в штатском. И у них такие вдумчивые взгляды, что у меня мороз бежит по коже. Ты говоришь, общался с этим пациентом? С которого все началось? Вот и ответ на все вопросы. Наверняка перед смертью он сболтнул что-то такое… Что-то такое, с чем долго не живут. А ты, — он повернулся к Алене, — еще собралась куда-то звонить. Да вас и так ищут. Я уверен, что не успеешь ты положить трубку, как на пороге будут стоять те самые ребята в штатском. Теперь ясно, что вы влипли? И я — вместе с вами. Так что, — он разлил коньяк по стаканам. — За встречу!
— Подожди, — мысли в голове у Гарина путались. — Да что он такого сболтнул? Ну, что сам изобрел этот вирус… И…
Козлов поднял свой стакан.
— Ты думаешь, этого мало? Он же не пришел и не сказал: «Дяденька, я, наверное, заразился в метро». Он изобрел этот вирус, понимаешь?
— То есть… Алексей кивнул.
— Бактериологическое оружие. Военно-полевая терапия. Четвертый курс института. Свидетелей — не оставлять!
Гарин еще и еще раз мысленно прокручивал происшествие в больнице. Он стоял в кабинете Островского, и мужской голос за дверью спросил: «Как нам найти Андрея Дмитриевича Гарина?»
— Они знают мое имя! — ужаснулся он.
— Ты прославился! — поддакнул Козлов.
— И что теперь делать?
— Предлагаю выпить, пока есть такая возможность. Что, никто меня не поддержит? Ну, тогда я один…
Гарин еще с института знал за Козловым эту слабость: Алексей любил выпить. Но сейчас он, похоже, был прав. Ничего другого не оставалось, кроме как устроить небольшой «пир во время чумы». А там… Гори оно все синим пламенем!
Да, в каком-то смысле это был выход. Но Гарину он не нравился.
— Он передал записку, — вспомнил Гарин.
— О-о-о! — оживился Алексей. — Предсмертное послание миру, захлебывающемуся в собственных соплях? Интересно. Давай почитаем.
Гарин достал из кармана смятый тетрадный листок в клеточку. Пятна крови на нем стали бурыми. Он развернул записку.
С первого взгляда стало ясно, что писал человек умирающий: слова разбегались во все стороны, строчки наползали друг на друга, и нажим был неравномерным — кое-где буквы были еле видны, а где-то ручка прорвала бумагу насквозь.
— Что это за слово? — спросил Гарин.
Он положил записку на стол. Алена встала с дивана и заглянула через его плечо.
— По-моему, «ЧИП», — сказала она. Алексей рассмеялся.
— Андрюха, Чип — это ты. А она, стало быть — Дейл.
— Да перестань ты! — отмахнулся Гарин. — «ЧИП блокирует активацию нейраминидазы. Радиус действия — 5 метров. Документы в ячейке на Савеловском вокзале. Шифр…»
Цифры были неразборчивы, но, если напрячь фантазию, из них можно было сложить шифр ячейки автоматической камеры хранения.
— ЧИП… — повторил Гарин. — Наверное, это та черная коробочка…
Он достал странный предмет, напоминающий пейджер. «Пейджер» подмигивал красным огоньком светодиода.
— Фу-у-у! — Козлов глубоко вздохнул и снова потянулся к бутылке.
Гарин закрыл ее пробкой и убрал на край стола. Алексей уставился на него взглядом обиженного ребенка, у которого отняли любимую игрушку.
— Знаешь, Андрюха! Мне кажется, он темнит. Судя по всему, этот ЧИП ему не сильно помог. Ребята, вас откровенно кидают.
Гарин старался к нему не прислушиваться, но должен был признать, что резон в его словах есть.
— Документы…
Алена взяла свой стакан и выплеснула содержимое в раковину. Затем налила воды из-под крана и жадно выпила.
— Наверное, они просто ищут документы. Значит, надо рассказать, где они находятся, только и всего. Тогда они от нас отстанут. Точно! Надо позвонить и назвать шифр!
Гарин поморщился.
— Алена! Куда позвонить? Кому сказать?
— Тем, кто за нами охотится!
— Как ты себе это представляешь? Я не успел обменяться с ними телефонными номерами!
— Постойте, ребята! — вмешался Козлов. — Назовете вы номер ячейки и шифр или отдадите документы лично в руки — сути это не меняет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37