Том Догерти, бывший чемпион по боксу, букмекер и игрок, дела которого, как можно понять, были покрыты завесой тайны.
Боб Дрискол, актер, человек с философским подходом к жизни, о котором было известно только одно: он приземлил Тома Догерти.
Билли Шерман, газетный репортер (временами), которого вечно увольняли со службы и который всегда хотел выпить.
Сэм Бут, продавец пишущих машинок, которого все считали человеком низшего сорта, поскольку он каждое утро вставал в девять часов, чтобы идти на службу.
Гарри Дженнингс, актер, который все время собирался подписать договор с Чарльзом Фроманом.
Хорошенькая подобралась компания бродвейских гуляк, намеревавшихся стать защитниками и друзьями молодой женщины! Впрочем, вы скоро увидите, что из этого вышло.
Потому что около месяца список членов этого общества оставался таким, как описано выше, но потом, в один прекрасный октябрьский день, им был представлен новый кандидат.
Странные Рыцари занимали уютный уголок вестибюля рядом с телеграфным столиком, у противоположной от бродвейского входа стены. Он был почти закрыт двумя массивными мраморными колоннами. Рядом с видавшим виды потертым кожаным диваном возле широкого подоконника стояли три или четыре кресла.
Несколько старожилов отеля так прочно здесь обосновались, что появление в этом независимом государстве новичка неминуемо было бы воспринято как противозаконное вторжение. И пришельцу обычно быстро и недвусмысленно давали это понять.
И вот однажды, часа в два пополудни, Дрискол, Шерман и Догерти сидели и вели неспешную дружескую беседу.
Шерман, высокий, смуглый, всегда излучавший уверенность, рассказывал об отдельных недостатках и общей никчемности нью-йоркской прессы.
Открылась дверь, и вошел Дюмэн в сопровождении незнакомца, которого он представил как мистера Ноултона.
- Полагаю, мы с мистером Ноултоном уже встречались, - произнес Шерман, протягивая ему руку.
- Вы читаете мои мысли, - последовал вежливый ответ.
Шерман ничего не сказал, но, повернувшись к Дрисколу, как-то странно на него посмотрел.
Завязалась беседа. Ноултон показал себя образованным, знающим и простым в общении человеком. Чувствовалось, что он из хорошей семьи, в отличие от остальных.
Дрискол предложил сыграть партию в бильярд.
- Годится, - согласились все.
- Если вы не против, - сказал Ноултон, - я присоединюсь к вам через пару минут. Хочу отправить телеграмму.
Все кивнули и прошествовали в бильярдную, а Ноултон направился к телеграфному столику.
Лиля читала книгу и, не глядя на него, подала пачку бланков, потом взяла телеграмму через окошко и стала считать слова. Подпись была «Джон Ноултон».
- С вас восемьдесят центов, - сообщила Лиля.
Когда она подняла глаза и встретилась взглядом с незнакомцем, сразу почувствовала необъяснимое волнение.
Во внешности молодого человека не было ничего тревожного. Его лицо и фигура могли бы показаться ничем не примечательными, но обращали на себя внимание обезоруживающий взгляд лукавых серых глаз и подчеркнутое стремление выглядеть своим в доску.
Лиля, осознав, что продолжает на него смотреть, вспыхнула и отвернулась. Серые глаза осветила улыбка, и их обладатель протянул девушке через окошко вынутый из бумажника десятидолларовый банкнот.
Это ваша самая мелкая купюра? - спросила Лиля, открывая ящик кассы.
- Пожалуй, да, - ответил Ноултон. - Прошу прощения, но, будучи миллионером, я никогда не имею дела с мелочью. Вы сможете дать сдачи?
- Если вы возьмете немного серебра.
- Сколько угодно, - улыбнулся Ноултон.
Лиля протянула ему несколько монет.
- Вы ее сразу отправите? - спросил Ноултон.
Она кивнула. Казалось, Ноултон не торопится уходить.
- Я понимаю, что, после того как вы со мной рассчитались, мне следует откланяться, - наконец сказал он. - Но я люблю поговорить и ненавижу бильярд.
- Тогда почему вы играете?
- Почему? О, а почему мы вообще что-то делаем?
Наверное, просто чтобы убить время.
- Но это неправильно. Мужчина должен делать что-то полезное. Никогда не нужно стремиться убить время, надо его тратить с пользой.
- Проповедь? - улыбнулся Ноултон.
- Прошу прощения. - Лиля покраснела.
- Я шучу.
- Конечно, это не мое дело. Только я все равно уверена, что так оно и есть. Мне всегда было жаль, что я не мужчина.
- Ходатайство отклоняется.
- И что это значит?
- Что это невозможно. То есть я хочу сказать, что вы - во всех отношениях женщина. Я прав?
- Разве я выгляжу такой старой?
- О, я вовсе не это имел в виду! Тогда скажем - девушка. Вы выглядите - позвольте бросить взор - лет на девятнадцать.
- Двадцать, - призналась Лиля.
- Еще годик - и все будет в порядке. Я почти угадал. Всегда лучше всего…
- Ноултон, ты идешь? - послышался голос.
У бильярдной стоял Шерман, хмуро на него посматривая.
- Сейчас иду, - ответил Ноултон. - Не знал, что вы меня ждете.
Он слегка приподнял шляпу в знак прощания с Лилей, присоединился к Шерману, и они скрылись в бильярдной.
Лиля начала вполголоса напевать какую-то мелодию.
Она взяла свою книгу и открыла страницу по закладке, потом вдруг бросила ее на стол и удивленно вздохнула.
Только что она вела дружескую, даже фамильярную, беседу с человеком, которого никогда прежде не видела - с абсолютно незнакомым ей человеком! И сначала она этого даже не осознала! О чем она думала? Это было невероятно.
«Конечно, - решила она, - в этом нет ничего дурного. Наверное, я вела себя глупо. И однако - как это получилось? Он, безусловно, отличается от других мужчин.
О, и что же он обо мне подумает? Надеюсь, он поймет, что я не вступаю в беседу со всеми подряд».
Она снова взяла книгу и попыталась читать, но буквы сливались, и она не могла разобрать ни слова. Она снова и снова повторяла себе: «Что же он теперь обо мне подумает?»
А Ноултон в это время не только думал, но и говорил о ней.
Войдя вместе с Шерманом в бильярдную, он увидел, что остальные их ждут. За тремя столами шла игра, в помещении было полно мужчин и табачного дыма, слышался стук шаров и звон стаканов. Дюмэн сидел на бильярде, чтобы его никто не занял.
- Давай бери кий! - распорядился Догерти.
Ноултон взял один с подставки, взвесил на руке и намелил кончик.
- Как будем играть? - спросил он.
- Ты с Догерти, а я с Дюмэном, - ответил Дрискол. - Шерман посидит посмотрит.
Игра началась. Они успели закончить первую партию и начать вторую, когда Ноултон выбрал наконец момент для вопроса.
- Кто она? - шепнул он Догерти.
Тот пристально на него посмотрел:
- Кто?
- Девушка за телеграфным столиком.
- Не твое дело, - бросил бывший боксер.
- Почему? - поинтересовался Ноултон, удивленный его резкостью. - Я же не имею в виду ничего дурного.
- Хотелось бы верить, - буркнул Догерти. - Но мы не позволяем говорить о мисс Уильямс тем, кто с ней незнаком. Возможно, тебе будет оказана эта честь - со временем.
- Твой удар, Ноултон! - окликнул его Дрискол.
Ноултон попытался сделать сложный карамболь и промахнулся. Бивший следующим, Дюмэн завел шары в угол и начал набирать очки.
- Так ее зовут мисс Уильямс? - уточнил Ноултон, поворачиваясь к Догерти.
Тот резко к нему обернулся:
- Слушай, я тебе сказал, чтобы ты не заводил о ней речь.
- Да кто о ней заводит речь? Я просто спросил, как ее зовут. Разве в этом есть что-то оскорбительное?
- Может, и нет, - согласился Догерти. - Но звучит слишком фамильярно. И мне не нравится твой тон.
Ноултон заверил, что если он услышал в его словах что-то, кроме глубочайшего уважения, то он ошибся.
Это немного успокоило Догерти, и в итоге он рассказал историю о Странных Рыцарях.
- Я подозревал что-то в этом роде, - кивнул Ноултон, когда он закончил. - Но похоже, она именно такая, какой вам представляется. Хотя это довольно забавно. Бродвейская шайка - компаньонка симпатичной девушки! Кто в это поверит?
- Это самая трудная работа в моей жизни, - вздохнул Догерти. - Видишь мой нос? Мне его свернул набок один парень, который однажды положил на нее глаз, - вот этот Дрискол. А теперь он один из нас.
- А кто удостаивается чести быть избранным в члены вашего клуба?
- Ничего не нужно делать. Мы сами все решим.
- Но я хочу к вам присоединиться. На полном серьезе. Говоря по правде, - Ноултон замялся, - я уже чертовски долго не занимался ничем стоящим. А теперь мне в голову пришла эта идея. Как она вам?
- Если тобой овладело такое желание, то поумерь пыл, - сказал Догерти. - Если ты и правда что-то такое ощущаешь, у меня нет возражений. Но когда ты захочешь узнать…
- Твоя очередь, Догерти, - прервал его Дюмэн. - Я только что сделаль тридцать два очка. Мы выиграть эта партия. У вас нет ни один шанс.
И они выиграли. Когда пришла очередь Дрискола, он набрал максимальную сумму очков, и партия закончилась.
- Эх! - огорчился Догерти. - Совести нет у этого Дюмэна. Он в карамболе собаку съел. В любом случае пора подкрепиться. Пошли.
Они направились к выходу из бильярдной, а Ноултон задержался, чтобы заплатить за игру. Только он положил в карман сдачу и собрался присоединиться к остальным, как его окликнули. Рядом с ним стоял Шерман. Во время игры он сидел в кресле.
- Ты меня звал? - спросил Ноултон.
- Да, - сказал Шерман. - Хочу немного с тобой потолковать. Наедине.
Его глаза враждебно сверкнули, и ему нельзя было не подчиниться, когда он направился к дверям, сделав Ноултону знак следовать за ним.
Ноултон изобразил удивление, но, пожав плечами, повиновался.
«Еще один защитник мисс Уильямс, - подумал он. - Юпитер всемогущий, они хуже, чем свора гувернанток».
Шерман провел его по коридору, завернул за угол, и они вошли в небольшую комнату с длинным столом, несколькими креслами и диванчиком - видимо, она была предназначена для конфиденциальных переговоров. Шерман пропустил Ноултона вперед и закрыл дверь. Потом усадил спутника на стул, а сам встал перед ним, засунув руки в карманы и враждебно глядя на него сверху вниз.
На Ноултона это не произвело никакого впечатления.
- Вся эта таинственность меня только раззадоривает, - осклабился он. - Замышляется убийство или только проповедь? Ты все больше оправдываешь мои ожидания, и я тоже постараюсь тебя не разочаровать.
Шерман пропустил его слова мимо ушей и перешел к сути дела.
- Ты разговаривал с мисс Уильямс, - бросил он.
Ноултон, широко улыбнувшись, согласился.
- Придется тебе это прекратить, - заявил Шерман.
- Почему это?
- Не задавай лишних вопросов. Я тебе сказал - прекратить.
- Мистер Шерман, - голос Ноултона оставался спокойным, - вы - нахал. Это перестает быть смешным и начинает меня утомлять. Я буду разговаривать с кем хочу.
Шерман кивнул:
- Этого я и ждал. Очень хорошо. В таком случае хочу тебе кое-что рассказать. - Он подался вперед, окинул Ноултона презрительным взглядом и продолжил прежним оскорбительным тоном: - Я десять лет жил в городке под названием Уортон. Тебе это интересно?
Ноултон вдруг побледнел и, казалось, прилагал усилия, чтобы взять себя в руки.
- Ну? - спросил он наконец.
- Ну, - с улыбкой ответил Шерман, довольный, что все-таки сумел вывести его из равновесия, - разве этого недостаточно? Ты прекрасно понимаешь, что я могу принести тебе кучу неприятностей. Во-первых, есть такой Уортонский национальный банк. Мне известно, что у тебя были с ним делишки, и, похоже, мне есть что об этом рассказать. Я знаю, почему ты уехал из Уортона. Знаю, зачем ты прибыл в Нью-Йорк и кто тебя послал. Знаю, почему ты называешь себя Ноултоном, а не… сам знаешь как. Знаю, почему ты каждую неделю переезжаешь с места на место и где ты берешь деньги. Достаточно?
- Ума не приложу, зачем ты завел этот разговор, - с легкой усмешкой сказал Ноултон. Если он играл какую-то роль, делал это виртуозно. - Я на самом деле приехал из Уортона, и мое имя не Ноултон, но в этом нет особой тайны. Что касается остального - ты меня озадачиваешь.
- Неплохо держишься, - усмехнулся Шерман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30