— Может быть, нам раздеться? Чтоб вы, так сказать, оценили товар по достоинству? Ленчик крякнул:
— Еще успеете, Рената Викторовна. А вот очки снять не мешало бы…
Фингал под глазом сразу же заворочался и напомнил о себе легким покалыванием. Вот хрень! Можно, конечно, схамить в стиле Динки, что-то типа «глаза бы мои на вас не смотрели, деятели», но это уже чересчур. Качать права, даже не выяснив, по какому поводу проходит заседание… Нет, на такой подвиг я не способна.
— Мне не мешают, — я была сама кротость. Хотя и железобетонная.
— И все-таки — снимите. Очень хочется заглянуть в ваши глаза… Или это стиль?
— Вот именно. Стиль, — я была почти благодарна неведомому мне Ленчику за подсказку.
А он… Он встал со своего места, прошелся по комнате и присел передо мной на корточки. И долго смотрел на меня. Снизу вверх. Так долго, что у меня загорелся подбородок от смущения…
— Значит, стиль? — полушепотом произнес он.
— Угу…
Впервые я увидела его так близко. От нечесаной свалявшейся макушки до кончиков ботинок, никогда не знавших обувной щетки. Да черт с ними, с ботинками. Главным в Ленчике было лицо. Вернее, наспех сколоченное подобие лица, где разные его части принадлежали разным людям, как на картинках, которые дешевые метрошные журнальчики помещают в самом конце, в рубрике «Игротека» — «Угадай, кто на портрете»… Нежный, с боем отобранный у зазевавшейся фотомодели рот шептал мне: «Все хорошо, девочка, все будет хорошо-просто доверься мне, — и все будет хорошо…» Заросший слабой застенчивой щетиной подбородок подмигивал: «Мы таких дел наваяем, ди-ивчонка, мало не покажется!..» И только в глазах… Только в глазах я прочла прямую и явную угрозу: «Шаг влево, шаг вправо — расстрел. Будешь выкобениваться — в бараний рог сверну, жалкое ничтожество!..»
— Значит, стиль? — еще раз повторил он.
— Угу, — кивнула я, парализованная стылыми, замершими плавниками его зрачков.
— Так вот, заруби себе на носу, соплячка. Это — дерьмо, а не стиль. Поллюции прыщавого подростка. А что такое стиль — ты скоро узнаешь. Обещаю. Уяснила?
— Уяснила…
Неужели это мой собственный голос? Раздавленный, едва слышный… Даже моему родному алкашу-папахену еще ни разу не удавалось так его опустить, хотя фингалов за последние пять лет он мне понаставил предостаточно.
— Тебя это тоже касается, — Ленчик повернулся к притихшей Динке. — Не думайте, что вы здесь — центровые. Вы — никто. И звать никак. Дерьмо дерьма.
— Сами вы… — начала было Динка, но приподнявшаяся бровь Ленчика сразу же привела ее в чувство.
В комнате повисла нехорошая тишина, которую раскололо нервное покашливание хмыря в свитере.
— Да ладно тебе, Ленчик. Совсем девчонок напугал…
— А разве я напугал? — Ленчик оперативно нацепил на физиономию самую добродушную улыбку. Она шла ему примерно так же, как моему вечно бухому папахену — смокинг с орденом Почетного Легиона в петлице. — Никого я не пугал. Девчонки — золото. Думаю, мы поладим. Ладно… Мы сейчас идем обедать в какой-нибудь ресторанчик… Вы как, не против?
Он обвел нас взглядом. Я была не против и с готовностью кивнула, вот только Динка закусила нижнюю губу.
— Видите ли… Э-э…
— Леонид Леонидович, — мягко подсказал хмырь в свитере.
— Видите ли, Леонид Леонидович… Я не одна… Там мой парень… За дверью… Может быть…
— За дверью? — Ленчик несказанно оживился. — Думаю, лучше ему там и оставаться. За дверью. С сегодняшнего дня.
— То есть как это? — не поняла Динка.
— А вот так. Впрочем, это мы сейчас обсудим. Ну, поехали, девчонки!..
* * *
…Ресторанчик назывался «Офсайд», вернее, не ресторанчик даже — тухлая кафешка, последнее прибежище тупоголовых футбольных фанатов с бутсами вместо мозгов. Впрочем, фанатов в это время дня не просматривалось, и майки с номерами, флаги и вымпелы, развешанные по всему кафе, откровенно скучали. Заскучал и одинокий официант, как только Ленчик сделал свой хилый заказ: два вторых с сакраментальным названием «Баттистута» (узкогрудый шницель с картошкой фри), два апельсиновых сока и бутылка дешевого молдавского вина «Фетяска».
Ленчик всучил нам по соку, а себе налил вина, ничего другого и ожидать не приходилось от такого плохо выбритого хамоватого козла.
Он поднял бокал и посмотрел на нас сквозь мутное, заплеванное бесцветным вином, стекло.
— Ну, за вас, девчонки! — преувеличенно бодрым голосом сказал он. — За дуэт «Таис».
— Дуэт? — Динка едва не подавилась апельсиновым соком. — Вы хотите сказать, что я и она — дуэт?
— Хочу, — Ленчик улыбнулся. — Именно это я и хочу сказать… А тебя что-то не устраивает?
— Да нет… Но…
— С сегодняшнего дня ты должна забыть слово «нет», соплячка. С сегодняшнего дня ты должна говорить только «да». И если я скажу тебе раздвинуть ноги прямо на сцене, ты тоже скажешь мне «да».
Динка отставила сок и вцепилась в край стола. Еще секунда, и она вылетит из кафе как пробка, к гадалке не ходи.
— Хочешь уйти? — ласково поинтересовался Ленчик. — Так и не узнав, что тебя ждет в будущем?
Черт, он знал, чем бить, этот козел!
— И что же ждет меня в будущем?
Вот оно как, Динка была самой обыкновенной любопытной девчонкой. Я тоже была любопытной девчонкой, и мне тоже хотелось узнать, что ждет меня в будущем. Кроме разъевшейся жирной задницы и всех вытекающих из этого последствий.
— В будущем… И очень скором будущем… Тебя ждет слава, соплячка. Такая, которая не снилась никому в нашем доморощенном шоу-бизнесе… Слава, деньги, независимость…
— А вилла на Канарах меня не ждет? — схохмила Динка.
— И даже на Гавайях. И даже на Голливудском холме. Мне продолжать или пойдешь к черту?
И все-таки она не хотела ломаться, Динка.
— Значит, на Голливудском холме… Я буду сидеть на Голливудском холме и курить сигареты «North Star»…
Вот хрень, не в бровь, а в глаз! Я только сейчас обратила внимание на пачку, которую сумасшедший Ленчик скромно выложил на край стола, рядом с одноразовой китайской зажигалкой активного ярко-зеленого цвета. «North Star», хуже могут быть только папиросы «Беломорканал»… Даже мой гнуснец-папахен до таких не опускался, потягивал вполне пристойную «Яву».
— Могли б что-нибудь другое курить, Леонид Леонидович… — продолжала наседать Динка. — «Парламент» бы купили для представительских целей. Если уж мы о славе говорим.
— Для представительских целей у меня теперь есть вы, соплячки… Впрочем, «Парламент» у меня тоже есть, — Ленчик засмеялся неожиданно низким завораживающим смехом и вынул из кармана джинсов полусмятую пачку «Парламента». — Но тратить его на вас… Увольте… Так мне продолжить?
— Валяйте… — Динка жестом фокусника вытащила откуда-то из-за спины лишь слегка распатроненную пачку. «Davidoff» и ловко выбила сигарету.
Первый раунд в пользу несломленной сучки, приходится признать. Но вот второй раунд Динка проиграла вчистую, когда воткнула сигарету в зубы и призывно посмотрела на Ленчика: мол, не сиди камнем, козел, подкури даме. Подкуривать Ленчик отказался, демонстративно не заметив сигареты.
— Вынь гадость изо рта, идиотка, — интимным голосом сказал он. — Курить ты не будешь. В ближайшие пару месяцев уж точно. А сейчас отдай сигареты дяде. Товар конфисковывается в пользу продюсера проекта «Таис» Леонида Павловского…
— Проекта… Ну-ну… — не удержалась Динка, глядя, как «Davidoff» уплывает в загребущие руки Ленчика.
— Вот именно — проекта. Это будет самый успешный проект в истории отечественного шоу-бизнеса, я вам обещаю. Но сначала поговорим о вас. Вы ведь и есть проект.
— И что за проект? — я наконец-то получила возможность вставить свое, дребезжащее острым любопытством, слово.
— Дуэт «Таис». Как вам название? Динка пожала плечами: очевидно название нисколько ее не грело.
— Знаете, почему я выбрал вас, соплячки?
— Почему? — опять не удержалась я.
— Не потому, что у вас какие-то сумасшедшие по силе голоса… Голоса у вас так себе, будем смотреть правде в глаза. И на Монтсеррат Кабалье вы не потянете даже в самых радужных мечтах. Таких голосов — девять на десяток. И сами по себе вы ровным счетом ничего не представляете. Малолетки, каких миллионы. И на вашем месте могли быть любые другие малолетки, от этого ровным счетом ничего бы не изменилось.
— Ну и? — Динка и правда за словом в карман не лезла. — Почему же здесь сидим мы, а не кто-то другой?
— Потому что вы потрясающе смотритесь вместе, — просто сказал Ленчик. — Уж поверьте мне, парню, которого выгнали с третьего курса психфака.
— За профнепригодность? — ай да Динка, сама невинность, надо же!
— Да нет… Совсем напротив, — ушел от ответа Ленчик. — Но дело не в этом. Вы идеальны, если собрать вас вместе. А каждая по отдельности — чмошница из чмошниц. Так что лучше вам держаться вместе, голубки, и тогда вы произведете впечатление…
— И на кого же мы произведем впечатление?
— На то быдло, которое притаранит свои денежки в кассу. А уж это быдло мы обнесем по полной программе, я вам обещаю. Как видите, я с вами предельно откровенен…
— К чему бы это? — Динке понравилось издеваться над Ленчиком, коню понятно.
Но Ленчик был непрост, совсем непрост. Это стало ясно, как только фотомодельные губы продюсера увяли, как лепестки чайной розы, а глаза засветились недобрым волчьим огнем. Он перегнулся через стол и ухватил Динку за подбородок.
— А к тому, что ты сегодня же подпишешь контракт. И я сделаю тебя знаменитой…
Динка даже не пыталась вырваться. Бедняга. Не хотела бы я оказаться на ее месте.
— Я сделаю тебя знаменитой. Нет, ты, конечно, можешь отказаться. И вернуться к своей бабке. И к своему парню, и получать свои тройки, а потом поступить в педагогический, на начальные классы, потому что на большее у тебя не хватит клепки…
Не выпуская из пальцев Динкин подбородок, Ленчик повернул змеиную голову ко мне.
— Ты тоже можешь уйти. К папашке-алконавту… У тебя ведь только он за душой, а? Я прав?
Вот хрень! За три дня он успел собрать о нас кое-какую информацию… Да что там — кое-какую! Он знал, чем бить, урод!…
— Вообще-то я уходить не собиралась, — промямлила я.
— Если уйдет она, уйдешь и ты, — заверил меня Ленчик. — По отдельности вы меня не интересуете. И никого не заинтересуете… Вы нужны мне вместе. Или обе — или ни одной.
— Я остаюсь, — быстро сказала Динка. — Отпустите…
— Так-то лучше…
Ленчик наконец-то оставил в покое Динку, откинулся на стуле и нагло закурил конфискованный «Davidoff».
— А что это за типы там сидели? С вами? — спросила я. — Ну там, в клубе..
— Моя команда. Талантливые ребята. С Алексом вы уже знакомы, я думаю Вика — поэтесса, и очень неплохая. Она же будет отвечать за пиар…
— За пиар… Ну вы даете… — встряла Динка. — А очкастый?
— На этого очкастого тебе молиться надо… Композитор от бога, аранжировщик от бога, клепает только хиты…
— Его, случайно, не Крутой фамилия?
— Нет, не Крутой, — рассмеялся Ленчик. — Покруче будет. Лепко. Леша Лепко.
— Ну, все понятно, — Динка прищурила глаза, в которых так и прыгала готовая в любой момент сорваться фраза: «Лепко, самое то… И ты сам лепишь нам горбатого, дорогуша..»
— Значит, все понятно? Тогда перейдем к вам… Вы-то познакомились уже?
— Имели счастье, — высказалась за нас Динка.
— И как?
— Что — как?
— Как вы друг другу?
— А это важно? — Мой вопрос был вполне нейтральным. Вежливым и нейтральным.
— Важнее, чем если бы вы тусовались в барокамере в течение месяца. Тест на психологическую совместимость… Так как?
— Поживем — увидим, — философски заметила Динка. — Не могу сказать, что я от нее в восторге…
— Я тоже кипятком не писаю, — огрызнулась я.
— Брейк, брейк, девчонки, — рассмеялся Ленчик — С сегодняшнего дня вы должны любить друг друга. Иначе проект рухнет.
— Угу… Они любили друг друга, как сестры… — совершенно неожиданно Динка пнула меня ногой под столом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68