А автограф почти трехмесячной давности, а запах уже давно забытых ею духов, который так и не выветрился из стриженой Пашкиной головы!.. Похоже, все это время он не забывал о Лене. А она даже понятия не имела о его существовании. Если бы Пашка был старше — хотя бы лет на шесть-семь, — вот тогда бы она знала, как называется эта тихая цепкая память.
И это позабавило бы ее. И, возможно, даже развлекло. Но Пашке всего лишь одиннадцать, а все отношения в этом возрасте — серьезны и исключительны. Все отношения в этом возрасте — почти навсегда. Если их не перебьет новый Би-Пи или поездка в дельфинарий с группой продленного дня.
— Чего приперлись, спрашивается, — маленький ворчун все еще не Хотел сдаваться.
— Сейчас уйдем. Потерпи.
— Сейчас — это когда? Сейчас — это сейчас или потом?
— Мы же не можем исчезнуть просто так. Это было бы невежливо. Дождемся хозяина, поблагодарим и уйдем. г, — За что будем благодарить?
Г Простой вопрос поставил Лену в тупик и вызвал легкое раздражение. С горе-скаутом из Мартышкина они знакомы без году неделя, и трех часов не прошло, а он уже качает права! И позволяет себе поддевать взрослого человека. И диктовать ему, что делать, а что — нет. Лена решила пообижаться (в воспитательных целях) и даже отошла к камину, под сень псевдоастролябии и двух фотографий в солидных, сработанных под светлый орех рамках. На одной из фотографий была снята двухмачтовая яхта, идущая вдоль океанской волны. Яхта была больше, чем «Посейдон», и намного больше, чем «Такарабунэ». Разноцветные шары ее парусов были преувеличенно раздуты, океан преувеличенно штормил, а сама фотография скорее смахивала на рекламный постер. На второй фотографии, слава богу, не было ни яхты, ни океана. То есть все это подразумевалось, — но за рамкой из светлого ореха. В центре же композиции были двое — сам хозяин дома, Сергей, такой же темнокожий и светловолосый, и молодой человек в бейсболке козырьком назад. Снимок, очевидно, был сделан на палубе — на заднем плане просматривались детали какой-то оснастки. А оба героя фото, стоящие в обнимку, держались за штурвальное колесо.
От бездумного созерцания фотографий ее отвлек голос вернувшегося хозяина. Прямо перед собой Сергей нес круглый жестяной поднос с двумя стаканами. Он подошел к Лене и с видом заправского официанта нагнул голову:
— Прошу вас.
Лена сняла с подноса высокий стакан, а Сергей двинулся к Пашке: второй стакан, очевидно, предназначался ему.
— А я не просил, — тут же обхамил заботливого хозяина Пашка.
И заботливый хозяин не обиделся.
— Как хочешь, приятель…
Приятель, ну конечно же, — приятель!
А еще лучше — «просто приятель». Где-то она уже слышала это необременительное словосочетание. И в не очень приятном контексте. Она потому и запомнила, что контекст оказался неприятным и двусмысленным. Вот только от кого она могла это услышать?..
Стакан выскользнул из ее рук и со звоном разбился о доски пола. Но Лене было уже не до стакана.
Афина.
Афина, которая лежит сейчас в морге города Ломоносова.
Теперь она узнала и молодого человека со снимка на камине — это был «просто приятель» Афины, «ничего особенного».
Вот почему он с самого начала показался ей смутно знакомым! У Афины тоже была фотка в рамке, пусть и не такой добротной.
И на фотке тоже были двое; но место модели из каталога Кристиана Лакруа занимала Афина! Параноидальный бред, запущенный рукой Романа Валевского, продолжался, пора бы уже смириться с этим. Бред, бред, бред!.. Она принимает приглашение случайного человека, и дом этого случайного человека оказывается опосредованно связанным с мертвой греческой богиней!
Здесь не только стакан разобьешь!..
Лена присела на корточки и принялась собирать осколки. Через секунду к ней присоединился Сергей. Теперь его лицо оказалось совсем близко, довольно симпатичное лицо. Не жалящее в сердце, не сражающее наповал, подобно лицу Романа-Нео, но способное увлечь экзальтированных любительниц малого каботажа. На целый уик-энд.
Или подбить на замужество девиц из хорошей семьи. Прямые брови папочки — строгого, но справедливого; твердый рот старшего брата — не строгого и не справедливого, но позволяющего тебе флиртовать со своими дружками; и шалые глаза бойфренда, отчаянного малого, подцепившего где-то хроническую гиперсексуальность. Все это было совершенно взаимоисключающим, но тем не менее мирно уживалось на одной физиономии.
— Простите меня, ради бога, — пробормотала извинения Лена. — Как неловко все получилось.
— Ничего, — его великодушию и долготерпению не было конца. — Я понимаю ваше состояние.
Скажите пожалуйста, он понимает!
— Нет, вы не понимаете… Сегодня днем я была на опознании.
— Ваш близкий друг…
— Нет. У нас в театре работала актриса, — господи, какая чудовищная ложь — «театр»! Назвать театром доморощенную халтуру спившегося мэтра можно было только с большого бодуна. Халтура не тянула даже на площадной балаган в черте оседлости. — Она.., умерла, эта актриса. Ее звали Афина, красивое имя, правда?..
— Мне не нравится. Слишком претенциозно. — Развивать тему с Афиной он не спешил.
— ..и редкое, — продолжала упираться Лена.
— Не такое уж редкое. У меня, например, тоже была знакомая Афина.
— У вас?
— Ну, не у меня лично. Так звали девушку моего друга.
«Моего друга», того самого, который держался за штурвал на фотографии. «Мой друг» Сергея и «просто приятель» Афины были одним и тем же человеком. Теперь Лена знала это точно.
— Звали? Они расстались? — Вопрос сам по себе не мог вызвать подозрений: обыкновенное праздное любопытство девицы, способной сострадать любовным историям с плохим концом.
— Да нет. Тут все сложнее. Он погиб в прошлом году.
Лена глубоко вздохнула. Еще одна смерть, которая, слава небесам, не имеет к ней никакого отношения. Но сейчас хотя бы понятно, почему Афина так расстроилась, когда она обратила внимание на фотографию, и почему фотография так быстро и так бесповоротно, исчезла. Лимит верности покойнику был исчерпан, и возвращаться к прошлому она не хотела, только и всего.
— А девушка? Что с ней случилось потом?
— Откуда же я знаю? Это ведь была не моя девушка. Она исчезла. Даже на похороны не пришла. Я, во всяком случае, больше никогда ее не видел.
По лицу Сергея промелькнуло брезгливое выражение: не ту девушку выбрал себе его друг, ох, не ту. Оказаться такой дрянью, чтобы даже не исполнить необременительного последнего долга перед покойным! Уж его, Сергея, девушка была бы в этой ситуации на высоте. Уж его девушка бросилась бы в могилу вместе с гробом возлюбленного, предварительно порвав на себе все волосы. Или совершила бы харакири прямо у кладбищенской ограды.
— А ваш друг — почему он погиб?
— Несчастный случай на регате. Он был яхтсменом, так же как и я. Часть дома.., где мы встретились с вами, она принадлежала ему. А в эллинге до сих пор стоит его яхта.
Вот это да! Новости валились на Лену со всех сторон, и клубок из мертвых тел сворачивался все туже. Афа любила (или была увлечена) яхтсменом, тут все понятно, такое с каждой может случиться. В Лениной жизни, как раз перед Гжесем, тоже был недолгий период токования с перворазрядником по настольному теннису. Это, конечно, не яхта, но тоже впечатляет. Другое дело — Роман Валевский. Вот уж кто был далек от парусного спорта!.. Или все-таки не так далек, как ей показалось на первый взгляд?
— Вы знали Романа? — напрямик спросила Лена.
— Какого Романа?
— Его нашли в понедельник в доме вашего друга.
— Значит, его звали Роман…
— Да.
— У меня есть несколько знакомых Романов, но я вернулся только сегодня утром и никому еще не звонил.
Он сказал это совершенно бесстрастным голосом. Похоже, мысль о том, что жертвой убийства мог оказаться кто-то из друзей, нисколько не взволновала его.
— Роман Валевский, он известный танцовщик.
— Нет, я не знал Романа Валевского, известного танцовщика. Извините.
— А ваш друг?
Сергей укоризненно посмотрел на Лену: ну, вы даете, девушка! Не слишком ли много казенных вопросов для человека, пережившего несколько смертей и вернувшегося с опознания? Лена и сама понимала, что взяла не совсем верный тон.
— Для меня это очень важно, поймите!.. — Она попыталась максимально смягчить ситуацию.
— Я ничем не могу вам помочь.
— А как звали вашего друга?
— Зачем вам это?.. Вадим. Вадим Антропшин.
В разговор неожиданно вклинился Пашка, до этого молча наблюдавший за происходящим.
— А что такое «Такарабунэ»? — спросил он.
Сергей набрал в рот воздуха.., и ничего вразумительного не ответил.
— Я не помню. По-моему, что-то японское. Связанное с каким-то ритуалом. Или сам ритуал.
Засиживаться у яхтсмена дальше не имело никакого смысла. Они и так злоупотребили его гостеприимством, расколотив стакан.
— Мы, пожалуй, пойдем, — сказала Лена.
— Да, конечно… Извините, что задержал.
— Это вы извините.
Дознаватель из тебя никакой, подумала Лена, когда за ними захлопнулась входная дверь. И аналитик тоже. И на языке образовался мозоль от томительных и никому не нужных расшаркиваний: извините за беспокойство, извините за стакан, извините за наглеца-мальчишку, извините за выуженное имя друга… Извините, извините, извините… Извини и ты, Роман, но связать тебя с этим задымленным парусами местом тоже никак не получается. С Афой и яхтсменом все более или менее понятно: она была его девушкой, он — ее парнем. Тут уж ни убавить, ни прибавить. Но Роман…
Порыв влажного горячего ветра заставил Лену поежиться: пока они сидели у Сергея, погода испортилась. Горизонт заволокло облаками, Залив потемнел и распух от волн, а окрестности оглашало равномерное тихое постукивание: это билась о пирс яхта «Посейдон».
— Пойдем, — поторопила Пашку Лена. — Нужно успеть к машине до дождя.
Иначе промокнем до нитки, а у меня предрасположенность к простудным заболеваниям.
Но Пашка и не думал никуда уходить.
Он не спускал глаз с яхты.
— Ты видишь? — страшным голосом прошептал он.
— Что?
— Вон там, на мачте!
Но Лена и сама уже увидела это. На мачте «Посейдона» развевался флаг. Впрочем, не флаг даже — вымпел. Узкая длинная рыбина. Той же фантастической, невообразимой породы, которую выловил из рук Нео Пашка. И которой было обмотано сейчас ее запястье…
* * *
…Непруха началась сразу же, как только Бычье Сердце покинул Управление. Он так долго и мучительно раздумывал, ехать ли ему в «Лиллаби» на встречу с Лу Мартином или мысленно послать его подальше, что в конечном итоге пришлось брать тачку, чтобы не опоздать. С тачкой тоже вышла заминка: никто не хотел брать в салон громилу со свирепой физиономией серийного убийцы. Наконец над ним смилостивился какой-то хрен на «Ауди» с побитым передком. Хрен запросил неподъемную сумму в семьдесят рублей, хотя красная цена променада к «Лиллаби» составляла полтаху. Деваться было некуда, и Бычье Сердце согласился с грабительской таксой. Но всю дорогу шумно вздыхал: то ли из-за пущенного на ветер кровного семидесятника, то ли из-за репутации, над которой нависла реальная угроза, то ли из-за непрочности джинсовой ткани, изготовленной турецкой артелью «Коне». Не-ет, на встречу с такими педриликанскими отбросами, как Лу Мартин, нужно надевать глубоководный водолазный скафандр. И минировать гульфик — только так можно обезопасить себя от грязных поползновений.
Бычье Сердце десантировался у «Лиллаби» в восемь часов две минуты, но Лу Мартином в окрестностях и не пахло. Это обстоятельство привело Бычье Сердце в неописуемую ярость (не хватало еще, чтобы жертва в семьдесят рублей была принесена напрасно!). Костеря гнойного пидора на все лады, Бычье Сердце плюхнулся на ближайшую скамейку в садике у особняка и закинул ногу за ногу. Ну что ж, какое-то время он подождет. Непродолжительное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57