Кто бы там ни поднимался к нему, он явно прятался.
У Пумо похолодело внутри.
Снова открылась дверь третьего этажа, и на площадке появились две китаянки с книгами. Пумо видны были их макушки и слышно было, как девушки беседуют на кантонском диалекте. Над головой его хлопнула дверь пятого этажа.
Пумо пришел в себя и отошел от перил.
На площадке пятого этажа он открыл дверь с надписью: “Только для персонала библиотеки” и попал в огромный полутемный зал, уставленный книгами. Высокий денди испарился в одном из проходов между стеллажами. Его негромкие шаги слышались, казалось, со всех сторон огромной комнаты. По ту сторону двери на лестницу не слышно было никаких звуков, но Пумо вдруг ясно представил, как неизвестный преследователь, крадучись, преодолевает последние ступеньки.
Перед Пумо был ряд стеллажей примерно в ярд шириной, по обе стороны которых возвышались огромные металлические книжные шкафы. Где-то высоко наверху лампы дневного света под круглыми матовыми абажурами освещали помещение неясным рассеянным светом. Шагов высокого денди больше не было слышно.
Пумо заставил себя двигаться медленнее. Дойдя до середины комнаты, он услышал, как хлопнула дверь, через которую попал сюда. Кто-то проскользнул в комнату и закрыл за собой дверь.
Пумо ясно слышал, как вошедший следом человек оглядывается, пытаясь определить, куда именно он пошел. Пумо вновь охватил страх.
Затем он услышал крадущиеся шаги где-то слева от себя. Пумо вновь начал пробираться вслед за денди и услышал, как человек, только что вошедший в хранилище, начал двигаться по одному из проходов. Наверное, перешел на старую добрую десантную походку, которой пользовались они во время войны.
Или он окончательно сошел с ума, или же это Коко преследует его в полутемном книгохранилище. Коко украл его записную книжку, обнаружил, что остальных нет в городе, и решил начать свой рейд по Америке с него, Тино Пумо. Он завелся еще раз, перечитав статьи о Я-Тук, и теперь первым в его списке стоит имя Пумо.
Но, конечно же, на самом деле выяснится, что человек, вошедший в хранилище, просто кто-нибудь из библиотекарей. Ведь на двери же было написано, что это вход только для персонала. Если Пумо сейчас обернется и встретится с преследователем лицом к лицу, то окажется, что это какой-нибудь симпатичный толстячок в рубашке, застегнутой на все пуговицы. Пумо, сам перейдя на десантную походку, пошел дальше по широкому проходу. За три блока стеллажей до конца прохода он остановился и прислушался.
Где-то далеко слева слышны были неясные звуки шагов, которые, должно быть, принадлежали денди. Если в хранилище действительно был кто-то еще, то он позаботился о том, чтобы не издавать ни звука.
Пройдя до конца, Пумо уперся в поперечный ряд.
Следующий проход показался ему длиной с футбольное поле, он постепенно сужался, напоминая туннель, на который смотрят в другой конец телескопа. Пумо поглядел на корешки книг. Казалось, что они крадутся за ним, причем двигаются даже тогда, когда Тино останавливается. У.И.Теккерей, розовые томики с золотым тиснением, выпущенные издательством “Смит, Элдер и Ко”.
Пумо закрыл глаза и услышал кашель в нескольких рядах от себя. Глаза его вдруг широко раскрылись, надписи на книгах слились в одну золотую полосу на темно-розовом фоне. Он чуть не упал в обморок.
Человек, который кашлял, неслышно двигался вперед. Пумо стоял, застыв как статуя и боясь даже дышать, хотя человек позади него, конечно же, был безобидным толстеньким библиотекарем. Еще три быстрых скользящих шага вдоль параллельного ряда стеллажей.
В эту минуту кто-то в самом конце хранилища начал переливчато насвистывать начало “Души и тела”.
Пумо услышал, что человек в соседнем ряду уже не так осторожно пошел в сторону свистящего. Слышно было, как вдалеке снимают с полки книги – денди нашел наконец то, за чем пожаловал в хранилище. Человек свернул в средний проход. Пумо понял вдруг, что, если слегка раздвинуть томики Теккерея, можно будет увидеть лицо преследователя. Сердце его учащенно билось, когда стало ясно, что преследователь находится теперь впереди, Пумо направился к двери, над которой висела все та же лампочка дневного света. И тут ручка двери начала медленно поворачиваться. Затем дверь резко распахнулась, впустив в хранилище яркий свет, и на Пумо надвинулись две темные фигуры. Он остановился, фигуры остановились тоже, прервав начатый за дверью разговор. Пумо увидел, что перед ним все те же две китаянки, беседовавшие на кантонском диалекте, с которыми он впервые столкнулся в коридоре третьего этажа.
– О! – испуганно вскрикнули обе женщины.
– Извините, – прошептал в ответ Пумо. – Я, кажется, заблудился или что-то в этом роде.
Радостно заулыбавшись, девушки замахали руками, лопоча что-то по-китайски. Пумо прошел мимо них к двери, ведущей на казавшуюся безопасной лестничную площадку.
* * *
Вернувшись этим вечером домой, Пумо сказал Мэгги, что он так и не смог уточнить, действительно ли человек, запрашивавший в библиотеке статьи о Я-Тук, назвался именем убитого журналиста. Он не хотел рассказывать о том, что произошло в хранилище, потому что ничего ведь в результате не произошло. После сытного обеда за бутылкой хорошего вина в хорошем ресторане напротив Пумо даже устыдился своей паники. Наверное, воображение Пумо сыграло с ним эту шутку, воспользовавшись материалами, хранящимися в его памяти. Мэгги была права: он постоянно продолжает переживать заново то, что произошло во Вьетнаме. Бородатый мужчина назвал ему какое-нибудь испанское имя вроде Роберто Диаз, а все остальное было просто фантазией. И того банкира убил какой-нибудь работник аэропорта с уголовным прошлым или же пассажир, с которым он летел в самолете. Мэгги была сегодня такой красивой, что на нее пялился даже смертельно уставший от жизни официант. Вино было потрясающим. Пумо глядел через стол на улыбающееся личико девушки и думал, что, пока у тебя есть здоровье и деньги, не существует решительно никакого повода сходить с ума.
На следующий день ни Пумо, ни Мэгги не пришло в голову заглянуть в свежий номер “Нью-Йорк Таймс”, ни один из них не остановился, торопясь по своим делам, возле газетных стендов.
“УБИЙСТВО ДИРЕКТОРА БИБЛИОТЕКИ”, – гласил заголовок в “Пост”. В “Ньюс” было заглавие вполне в духе Агаты Кристи – “УБИЙСТВО В БИБЛИОТЕКЕ”. Обе газеты напечатали в полстраницы портрет доктора Антона Майер-Холла, одного из директоров Нью-йоркской Публичной библиотеки, проработавшего на одном месте двадцать четыре года, который был найден убитым в книгохранилище библиотеки на пятом этаже, предназначавшемся только для персонала. Предполагалось, что доктор зашел в хранилище, чтобы срезать путь к своему офису, где у него была назначена встреча с начальником рекламного отдела Мей-Лан Хадсон. Мисс Хадсон и ее помощник Адриен Ло остановили неизвестного в той же секции
книгохранилища, где найдено было тело Майер-Холла. Этот человек чье описание передано в руки полиции, разыскивается для дачи показаний.
В “Таймс” были помещены фотографии поменьше и подробная схема места происшествия, на которой крестиком было отмечено место, где найдено тело.
4
Чего ты боишься?
Я боюсь, что сам воссоздал его из праха. И что именно я подбросил ему все основные идеи.
Ты боишься, что он – идея, ставшая действительностью?
Причем моя идея, ставшая действительностью.
Как Виктор Спитални попал в Бангкок?
Это было просто. Он отловил в аэропорту какого-то солдатика, который не прочь был поменяться своей именной табличкой и документами, чтобы вместо Бангкока отправиться в Гонолулу. Так что все говорит о том, что рядовой первого класса Спитални отправился в Гонолулу двести шестым рейсом “А Эр Пасифик” – не только билеты, но списки пассажиров рейса, карточки, заполненные на каждого из них, уже на борту. Рядовой по имени Виктор Спитални шесть ночей провел в номере отеля “Ланаи”, стоившем в пересчете на американские доллары двадцать долларов за ночь. Несомненно также, что он вернулся во Вьетнам двести седьмым рейсом той же авиакомпании в двадцать один ноль-ноль седьмого октября тысяча девятьсот шестьдесят девятого года. Стало быть, Виктор Спитални слетал в Гонолулу и вернулся обратно в то же самое время, когда он якобы исчез в Бангкоке в разгар уличной потасовки.
И, наконец, рядовой по имени Майкл Уорланд, заявивший, что потерял все свои документы, признался, что второго октября шестьдесят девятого года он познакомился и разговорился с рядовым Виктором Спитални, который предложил ему обменяться документами на время отпуска. Когда восьмого октября Уорланд не обнаружил Спитални в аэропорту, он вернулся в свой взвод. Когда раскрылся обман, Спитални объявили находящимся в самовольной отлучке.
Что все это дало Спитални?
Это дало ему массу времени.
А почему Спитални так хотел отправиться в Бангкок вместе с Денглером?
Он все запланировал заранее.
А что случилось с девушкой?
Девушка исчезла. Она пробежала сквозь разъяренную толпу на Пэтпонге, ладони ее были окровавлены в пещере еще во Вьетнаме, и так и бежала, невидимая, по всему свету многие годы, пока я не увидел ее. И тогда я начал понимать.
И что же ты понял?
Что она вернулась просто потому, что вернулась.
Тогда почему ты благословил ее появление?
Потому что, раз я вижу ее, значит, я тоже вернулся.
17
Коко
На Уэст Энд-авеню пожилая леди кивнула ему из окна дома напротив, и он в ответ помахал ей рукой. Швейцар в пестрой серо-синей форме с золотыми эполетами тоже глядел на Коко, но гораздо менее дружелюбно. Швейцар, знавший в лицо Роберто Ортиза, наверняка не собирался пускать его внутрь, хотя именно внутри ему так необходимо было оказаться. Перед глазами Коко до сих пор стояли фотографии Я-Тук, которые он разглядывал в библиотеке, темноту в середине этих фотографий, заставившую его содрогнуться и толкавшую внутрь, к спасительной пристани, находившейся внутри.
– Вы с ума сошли, – сказал ему швейцар. – Да, точно, не в себе. Вы не можете войти сюда.
Но ему необходимо было туда войти.
Бог послал ему Пумо-Пуму, который стоял посреди кабинета микрофильмов как ответ на его молитвы. Коко сделался невидимым и последовал за Пумо по коридору, затем по лестнице и огромной комнате, где стояли рядами высокие стеллажи с книгами. А затем все пошло наперекосяк, Коко обвели вокруг пальца, из колоды выскочил джокер, приплясывая и корча рожи, – умер другой человек, не Пумо, опять как с Билли Дикерсоном. Побег из ловушки. Теперь Коко приходилось прятаться, мир повернулся к нему спиной. На Бродвее на него как всегда накинулись все те же сумасшедшие в лохмотьях с босыми опухшими ногами и черными губами, потому что они выдыхали огонь. Они знали о джокере, потому что тоже видели его, они знали, что у Коко все идет не так, и они знали про ошибку Коко в библиотеке. На этот раз Коко опять выиграл приз, но это был плохой приз, потому что это был не тот человек. Пумо растворился, ушел от него. Люди в лохмотьях что-то бормотали на разных языках, ругали его:
– Ты начал делать ошибки! Плохие ошибки. Ты больше не наш!
Швейцар сказал, что не может впустить его. Или Коко хочет, чтобы он позвал копов: “Уходи или я позову копов, давай уноси отсюда свою задницу”.
Теперь Коко стоял на углу Уэст Энд-авеню и Семьдесят восьмой улицы, как в центре вселенной, и смотрел на дом, в котором жил Роберто Ортиз. На шее его билась жилка, холодный ветер хлестал по лицу.
Та пожилая леди могла бы спуститься вниз и провести его в дом. И тогда Коко смог бы всю жизнь кататься туда-сюда на лифтах, носить одежду Роберто Ортиза. В тепле и покое. Теперь он находился в неправильном мире, где ничто не было так, как нужно.
Коко знал одно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
У Пумо похолодело внутри.
Снова открылась дверь третьего этажа, и на площадке появились две китаянки с книгами. Пумо видны были их макушки и слышно было, как девушки беседуют на кантонском диалекте. Над головой его хлопнула дверь пятого этажа.
Пумо пришел в себя и отошел от перил.
На площадке пятого этажа он открыл дверь с надписью: “Только для персонала библиотеки” и попал в огромный полутемный зал, уставленный книгами. Высокий денди испарился в одном из проходов между стеллажами. Его негромкие шаги слышались, казалось, со всех сторон огромной комнаты. По ту сторону двери на лестницу не слышно было никаких звуков, но Пумо вдруг ясно представил, как неизвестный преследователь, крадучись, преодолевает последние ступеньки.
Перед Пумо был ряд стеллажей примерно в ярд шириной, по обе стороны которых возвышались огромные металлические книжные шкафы. Где-то высоко наверху лампы дневного света под круглыми матовыми абажурами освещали помещение неясным рассеянным светом. Шагов высокого денди больше не было слышно.
Пумо заставил себя двигаться медленнее. Дойдя до середины комнаты, он услышал, как хлопнула дверь, через которую попал сюда. Кто-то проскользнул в комнату и закрыл за собой дверь.
Пумо ясно слышал, как вошедший следом человек оглядывается, пытаясь определить, куда именно он пошел. Пумо вновь охватил страх.
Затем он услышал крадущиеся шаги где-то слева от себя. Пумо вновь начал пробираться вслед за денди и услышал, как человек, только что вошедший в хранилище, начал двигаться по одному из проходов. Наверное, перешел на старую добрую десантную походку, которой пользовались они во время войны.
Или он окончательно сошел с ума, или же это Коко преследует его в полутемном книгохранилище. Коко украл его записную книжку, обнаружил, что остальных нет в городе, и решил начать свой рейд по Америке с него, Тино Пумо. Он завелся еще раз, перечитав статьи о Я-Тук, и теперь первым в его списке стоит имя Пумо.
Но, конечно же, на самом деле выяснится, что человек, вошедший в хранилище, просто кто-нибудь из библиотекарей. Ведь на двери же было написано, что это вход только для персонала. Если Пумо сейчас обернется и встретится с преследователем лицом к лицу, то окажется, что это какой-нибудь симпатичный толстячок в рубашке, застегнутой на все пуговицы. Пумо, сам перейдя на десантную походку, пошел дальше по широкому проходу. За три блока стеллажей до конца прохода он остановился и прислушался.
Где-то далеко слева слышны были неясные звуки шагов, которые, должно быть, принадлежали денди. Если в хранилище действительно был кто-то еще, то он позаботился о том, чтобы не издавать ни звука.
Пройдя до конца, Пумо уперся в поперечный ряд.
Следующий проход показался ему длиной с футбольное поле, он постепенно сужался, напоминая туннель, на который смотрят в другой конец телескопа. Пумо поглядел на корешки книг. Казалось, что они крадутся за ним, причем двигаются даже тогда, когда Тино останавливается. У.И.Теккерей, розовые томики с золотым тиснением, выпущенные издательством “Смит, Элдер и Ко”.
Пумо закрыл глаза и услышал кашель в нескольких рядах от себя. Глаза его вдруг широко раскрылись, надписи на книгах слились в одну золотую полосу на темно-розовом фоне. Он чуть не упал в обморок.
Человек, который кашлял, неслышно двигался вперед. Пумо стоял, застыв как статуя и боясь даже дышать, хотя человек позади него, конечно же, был безобидным толстеньким библиотекарем. Еще три быстрых скользящих шага вдоль параллельного ряда стеллажей.
В эту минуту кто-то в самом конце хранилища начал переливчато насвистывать начало “Души и тела”.
Пумо услышал, что человек в соседнем ряду уже не так осторожно пошел в сторону свистящего. Слышно было, как вдалеке снимают с полки книги – денди нашел наконец то, за чем пожаловал в хранилище. Человек свернул в средний проход. Пумо понял вдруг, что, если слегка раздвинуть томики Теккерея, можно будет увидеть лицо преследователя. Сердце его учащенно билось, когда стало ясно, что преследователь находится теперь впереди, Пумо направился к двери, над которой висела все та же лампочка дневного света. И тут ручка двери начала медленно поворачиваться. Затем дверь резко распахнулась, впустив в хранилище яркий свет, и на Пумо надвинулись две темные фигуры. Он остановился, фигуры остановились тоже, прервав начатый за дверью разговор. Пумо увидел, что перед ним все те же две китаянки, беседовавшие на кантонском диалекте, с которыми он впервые столкнулся в коридоре третьего этажа.
– О! – испуганно вскрикнули обе женщины.
– Извините, – прошептал в ответ Пумо. – Я, кажется, заблудился или что-то в этом роде.
Радостно заулыбавшись, девушки замахали руками, лопоча что-то по-китайски. Пумо прошел мимо них к двери, ведущей на казавшуюся безопасной лестничную площадку.
* * *
Вернувшись этим вечером домой, Пумо сказал Мэгги, что он так и не смог уточнить, действительно ли человек, запрашивавший в библиотеке статьи о Я-Тук, назвался именем убитого журналиста. Он не хотел рассказывать о том, что произошло в хранилище, потому что ничего ведь в результате не произошло. После сытного обеда за бутылкой хорошего вина в хорошем ресторане напротив Пумо даже устыдился своей паники. Наверное, воображение Пумо сыграло с ним эту шутку, воспользовавшись материалами, хранящимися в его памяти. Мэгги была права: он постоянно продолжает переживать заново то, что произошло во Вьетнаме. Бородатый мужчина назвал ему какое-нибудь испанское имя вроде Роберто Диаз, а все остальное было просто фантазией. И того банкира убил какой-нибудь работник аэропорта с уголовным прошлым или же пассажир, с которым он летел в самолете. Мэгги была сегодня такой красивой, что на нее пялился даже смертельно уставший от жизни официант. Вино было потрясающим. Пумо глядел через стол на улыбающееся личико девушки и думал, что, пока у тебя есть здоровье и деньги, не существует решительно никакого повода сходить с ума.
На следующий день ни Пумо, ни Мэгги не пришло в голову заглянуть в свежий номер “Нью-Йорк Таймс”, ни один из них не остановился, торопясь по своим делам, возле газетных стендов.
“УБИЙСТВО ДИРЕКТОРА БИБЛИОТЕКИ”, – гласил заголовок в “Пост”. В “Ньюс” было заглавие вполне в духе Агаты Кристи – “УБИЙСТВО В БИБЛИОТЕКЕ”. Обе газеты напечатали в полстраницы портрет доктора Антона Майер-Холла, одного из директоров Нью-йоркской Публичной библиотеки, проработавшего на одном месте двадцать четыре года, который был найден убитым в книгохранилище библиотеки на пятом этаже, предназначавшемся только для персонала. Предполагалось, что доктор зашел в хранилище, чтобы срезать путь к своему офису, где у него была назначена встреча с начальником рекламного отдела Мей-Лан Хадсон. Мисс Хадсон и ее помощник Адриен Ло остановили неизвестного в той же секции
книгохранилища, где найдено было тело Майер-Холла. Этот человек чье описание передано в руки полиции, разыскивается для дачи показаний.
В “Таймс” были помещены фотографии поменьше и подробная схема места происшествия, на которой крестиком было отмечено место, где найдено тело.
4
Чего ты боишься?
Я боюсь, что сам воссоздал его из праха. И что именно я подбросил ему все основные идеи.
Ты боишься, что он – идея, ставшая действительностью?
Причем моя идея, ставшая действительностью.
Как Виктор Спитални попал в Бангкок?
Это было просто. Он отловил в аэропорту какого-то солдатика, который не прочь был поменяться своей именной табличкой и документами, чтобы вместо Бангкока отправиться в Гонолулу. Так что все говорит о том, что рядовой первого класса Спитални отправился в Гонолулу двести шестым рейсом “А Эр Пасифик” – не только билеты, но списки пассажиров рейса, карточки, заполненные на каждого из них, уже на борту. Рядовой по имени Виктор Спитални шесть ночей провел в номере отеля “Ланаи”, стоившем в пересчете на американские доллары двадцать долларов за ночь. Несомненно также, что он вернулся во Вьетнам двести седьмым рейсом той же авиакомпании в двадцать один ноль-ноль седьмого октября тысяча девятьсот шестьдесят девятого года. Стало быть, Виктор Спитални слетал в Гонолулу и вернулся обратно в то же самое время, когда он якобы исчез в Бангкоке в разгар уличной потасовки.
И, наконец, рядовой по имени Майкл Уорланд, заявивший, что потерял все свои документы, признался, что второго октября шестьдесят девятого года он познакомился и разговорился с рядовым Виктором Спитални, который предложил ему обменяться документами на время отпуска. Когда восьмого октября Уорланд не обнаружил Спитални в аэропорту, он вернулся в свой взвод. Когда раскрылся обман, Спитални объявили находящимся в самовольной отлучке.
Что все это дало Спитални?
Это дало ему массу времени.
А почему Спитални так хотел отправиться в Бангкок вместе с Денглером?
Он все запланировал заранее.
А что случилось с девушкой?
Девушка исчезла. Она пробежала сквозь разъяренную толпу на Пэтпонге, ладони ее были окровавлены в пещере еще во Вьетнаме, и так и бежала, невидимая, по всему свету многие годы, пока я не увидел ее. И тогда я начал понимать.
И что же ты понял?
Что она вернулась просто потому, что вернулась.
Тогда почему ты благословил ее появление?
Потому что, раз я вижу ее, значит, я тоже вернулся.
17
Коко
На Уэст Энд-авеню пожилая леди кивнула ему из окна дома напротив, и он в ответ помахал ей рукой. Швейцар в пестрой серо-синей форме с золотыми эполетами тоже глядел на Коко, но гораздо менее дружелюбно. Швейцар, знавший в лицо Роберто Ортиза, наверняка не собирался пускать его внутрь, хотя именно внутри ему так необходимо было оказаться. Перед глазами Коко до сих пор стояли фотографии Я-Тук, которые он разглядывал в библиотеке, темноту в середине этих фотографий, заставившую его содрогнуться и толкавшую внутрь, к спасительной пристани, находившейся внутри.
– Вы с ума сошли, – сказал ему швейцар. – Да, точно, не в себе. Вы не можете войти сюда.
Но ему необходимо было туда войти.
Бог послал ему Пумо-Пуму, который стоял посреди кабинета микрофильмов как ответ на его молитвы. Коко сделался невидимым и последовал за Пумо по коридору, затем по лестнице и огромной комнате, где стояли рядами высокие стеллажи с книгами. А затем все пошло наперекосяк, Коко обвели вокруг пальца, из колоды выскочил джокер, приплясывая и корча рожи, – умер другой человек, не Пумо, опять как с Билли Дикерсоном. Побег из ловушки. Теперь Коко приходилось прятаться, мир повернулся к нему спиной. На Бродвее на него как всегда накинулись все те же сумасшедшие в лохмотьях с босыми опухшими ногами и черными губами, потому что они выдыхали огонь. Они знали о джокере, потому что тоже видели его, они знали, что у Коко все идет не так, и они знали про ошибку Коко в библиотеке. На этот раз Коко опять выиграл приз, но это был плохой приз, потому что это был не тот человек. Пумо растворился, ушел от него. Люди в лохмотьях что-то бормотали на разных языках, ругали его:
– Ты начал делать ошибки! Плохие ошибки. Ты больше не наш!
Швейцар сказал, что не может впустить его. Или Коко хочет, чтобы он позвал копов: “Уходи или я позову копов, давай уноси отсюда свою задницу”.
Теперь Коко стоял на углу Уэст Энд-авеню и Семьдесят восьмой улицы, как в центре вселенной, и смотрел на дом, в котором жил Роберто Ортиз. На шее его билась жилка, холодный ветер хлестал по лицу.
Та пожилая леди могла бы спуститься вниз и провести его в дом. И тогда Коко смог бы всю жизнь кататься туда-сюда на лифтах, носить одежду Роберто Ортиза. В тепле и покое. Теперь он находился в неправильном мире, где ничто не было так, как нужно.
Коко знал одно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100