Ему не хотелось смотреть на тело на кровати и он отвернулся к окну. Сквозь грязное стекло был виден только тусклый оранжевый свет. Он посмотрел на кровать.
— Линда, — сказал он убитым голосом.
Он был в комнате с серыми металлическими стенами. Под потолком горела сиротливая лампочка. Его жена лежала на металлическом столе, накрытая простыней. Льюис наклонился над телом и всхлипнул.
— Я не брошу тебя в болото, — сказал он. — Я похороню тебя в розарии.
Он нашел под простыней холодные пальцы жены и почувствовал, что они шевелятся. Отдернув руку, он с ужасом отшатнулся и увидел, что белые руки Линды выбираются из-под простыни, комкая ее. Она села и открыла глаза.
Льюис прижался к стене. Когда его жена спустила ноги со стола, он закричал. Она была обнажена, левая сторона ее лица разбита и изувечена. Он закрыл лицо руками.
— Что ты сделал с бедной собачкой? — спросила Линда. Она откинула простыню до конца, и там лежала короткошерстная гончая со слипшейся от крови шерстью.
Льюис в ужасе уставился на жену, но это уже была не она, а Стрингер Дедэм в коричневой рубашке, рукава которой закрывали обрубки рук.
— Что ты видел, Стрингер? — спросил он.
Стрингер улыбнулся.
— Я видел тебя. Потому и выпрыгнул из окна.
— Меня?
— Я сказал «тебя»? Извини. Конечно, я тебя не видел. Это твоя жена видела тебя. Я видел свою девушку в окно, когда работал на молотилке. Вот идиот.
— Но что ты видел? О чем ты пытался рассказать сестрам?
Стрингер, откинув голову, рассмеялся, и ручеек крови вылился из его рта.
— Я до сих пор не могу в это поверить, приятель. Ты видел когда-нибудь змею с отрезанной головой? Как она извивается в пыли, а ее голова рядом еще высовывает язык? Бр-р, от таких вещей можно и вправду свихнуться, — он заговорил громче, у его рта пузырилась кровавая пена. — С тех пор у меня все смешалось в голове. Помнишь, в 0-м меня разбил паралич и ты кормил меня детским питанием с ложечки? Какая же это была гадость!
— Это был не ты. Это был мой отец.
— Ну а что я тебе говорю? Все смешалось, и я уже не знаю, чья на мне голова, — Стрингер улыбнулся окровавленным ртом. — Слушай, возьми эту бедную псину и брось в болото, ладно?
— Да, сейчас они заедут за мной. Они взяли машину Уоррена Скэйлса. Его жена беременна.
— Жена этого католика меня абсолютно не интересует, — сказал отец. — Речь о тебе, Льюис. Год в колледже тебя испортили. Весь наш век проклят, Льюис, и перед нашими детьми темнота. А ведь когда-то эта страна была раем. Раем!
Везде поля до самого горизонта, полные даров Господа. Когда я был молод, Всевышний смотрел на меня отовсюду. Я видел его в солнце и в ненастье, и читал Писание в узорах паутины. А теперь мы сами, как пауки, жалкие твари, танцующие в огне, — он посмотрел на воображаемый огонь, лижущий ему колени. — А все началось с железных дорог, Льюис. Они принесли деньги недостойным людям, которые честным трудом не заработали бы и двух долларов. А теперь на страну надвигается финансовый крах, — он смотрел на Льюиса ясными глазами Сирса Джеймса.
— Я закопаю ее в розарии, я обещаю. Как только они пригонят машину.
— Машину, — выговорил отец с отвращением. — Ты никогда не слушаешь меня, Льюис. Ты меня ненавидишь.
— Я слишком намучился с тобой во время твоего паралича.
— На то Господня воля, сын.
Отец повернулся к нему спиной.
— До свидания, отец.
Отец, не оборачиваясь, сказал:
— Ты никогда меня не слушал. Но придет время, сын, и ты пожалеешь. Ты думаешь, что красивое лицо — это все, что нужно для счастья? Твой дядя Лео тоже был красавчик, но в двадцать пять лет он сунул руку в печь и держал ее там, пока она не превратилась в головешку.
Льюис вышел в столовую. Там стояла обнаженная Линда, улыбаясь ему кровавыми губами.
— Твой дядя Лео был просто чокнутый, — сказала она, ее глаза сверкали. — Он читал Писание в узорах паутины, можешь себе представить?
Она медленно пошла к нему, припадая на сломанную ногу.
— Ты не собираешься бросить меня в болото, Льюис? Ты можешь прочитать Писание в этом болоте?
— Это все? — спросил Льюис. — Конец?
— Да, — она подошла достаточно близко, чтобы он почуял исходящий от нее запах смерти.
Льюис прижался к стене.
— Скажи, что ты видел в спальне той девочки?
— Я видела тебя. Таким, каким ты должен быть. Таким, каким ты сейчас будешь.
Глава 9
Пока Питер прятался в подлеске, он был в безопасности. Густая хвоя заслоняла его от дороги.
С другой стороны поднималась стена деревьев, похожих на те, что росли возле дома Льюиса. Питер стал пробираться к ним, чтобы скрыться от «свидетеля Иеговы», машина которого по-прежнему стояла на шоссе. Питер пробирался от одного дерева к другому, и машина медленно ехала за ним, как акула за приманкой.
Питер огляделся вокруг и увидел, что недалеко, примерно в миле от дома Льюиса, лежит голое доле, перерытое при строительстве дорог и бензоколонок — граница Милберна. Там человеку в машине ничего не стоит увидеть его и догнать.
«Вернись, сынок».
«Свидетель» продолжал взывать к нему, надеясь выманить из укрытия. Питер старался отогнать от себя назойливый шепот, забираясь поглубже в лес. Может, ему удастся уйти подальше и избавиться от этого голоса в своем мозгу.
«Вернись, сынок. Я отвезу тебя к ней».
Питер бежал, петляя между деревьев, пока не наткнулся на серебристую проволочную ограду, за которой расстилалось пустое снежное поле. Машину «свидетеля» не было видно. Питер огляделся, но за деревьями не смог разглядеть дороги. Он знал, что в этом поле, если его заметят, он будет беспомощным. «Свидетель» схватит его и отвезет к тому существу, на Монтгомери-стрит.
«Она интересуется тобой, Питер».
Еще один далекий, отчаянный призыв.
"Она даст тебе все, что хочешь.
Все, что ты хочешь.
Все, что ты хочешь".
Синий автомобиль опять появился в поле его зрения, остановившись на краю дороги. Питер быстро отступил назад в лес. Человек вышел из машины и встал рядом в позе терпеливого ожидания, глядя в сторону Питера.
«Вернись, мы отдадим тебе твою мать».
Да. Отдадут. Она будет такой же, как Джим Харди и Фредди Робинсон, со стеклянными пустыми глазами и чужим механическим голосом.
Питер сел на землю, пытаясь вспомнить, есть ли поблизости другие дороги, идущие в Милберн. Он хорошо изучил округу во время их ночных поездок с Джимом.
Но вид терпеливого человека у машины не давал ему сосредоточиться. Он не мог вспомнить, что находится за лесом — ферма? Нужная информация вытеснялась в его мозгу образами темных домов, где за плотно закрытыми шторами таятся неведомые существа. Но что бы там ни было за лесом, нужно было идти именно туда.
Питер осторожно встал, отошел от опушки и потом пустился бежать. Скоро он вспомнил, куда направляется: к старой, давно заброшенной дороге из Милберна в Бингемтон. Из разбросанных на ней мотелей и магазинчиков остался только овощной магазин «Лавр», где его мать обычно покупала фрукты.
Если он верно определил расстояние, то он выйдет к магазину через двадцать минут. Оттуда до города уже рукой подать.
За пятнадцать минут он промочил ноги и разорвал куртку о сучья, но подошел близко к старой дороге. Лес заметно поредел.
Скоро он вышел к дороге, все еще не уверенный, находится магазин справа или слева от нее. Но он надеялся найти его по обилию людей и машин.
«Теряешь время, Питер, Разве ты не хочешь увидеть свою мать?»
Он застонал, чувствуя вторжение в свой мозг голоса «свидетеля». Синий автомобиль стоял на дороге, и Питер мог разглядеть внутри силуэт «свидетеля», ждущего, когда он покажется.
Магазин стоял в четверти мили от него слева. Машина была повернута в другую сторону. Если Питер побежит, «свидетель» не успеет развернуться на узкой дороге.
Питер снова взглянул на магазин. Там стояло много машин.
Наверняка попадутся знакомые. Нужно только добраться туда.
На какой-то момент Питер почувствовал себя совсем маленьким и беззащитным против чудовища, поджидающего его в машине. Все, что он мог сделать — побежать к магазину и посмотреть, что будет дальше. По крайней мере, неожиданность даст ему хоть какое-то время.
Он пробрался между деревьев, перелез через проволочную ограду и побежал по полю. Четверть мили. Там его ждало спасение.
Автомобиль развернулся и поехал за ним.
«Смелый мальчик. Но ты же не будешь ловить попутку, правда? Ты же смелый».
Питер закрыл глаза и продолжал бежать — вернее, ковылять, спотыкаясь, по мерзлому полю.
«Смелый глупый мальчик».
«Что он может сделать, чтобы меня остановить?»
Ответ не заставил долго ждать.
— Питер, мне надо с тобой поговорить. Открой глаза!
Перед ним стоял Льюис Бенедикт в армейской куртке и тяжелых ботинках, заляпанных грязью.
— Вас здесь нет, — сказал Питер.
— Что ты говоришь? — Льюис пошел к нему. — Ты же меня видишь? Слышишь?
Я здесь. Послушай, я хочу поговорить с тобой о твоей матери.
— Она умерла, — Питер отступил, чтобы не приближаться к двойнику Льюиса.
— Нет.
— тот тоже остановился, как бы не желая пугать Питера. Машина на дороге тоже встала. — Нет ничего черного или белого. Она же не была мертва, когда ты видел ее в моем доме?
— Была.
— Ты не можешь быть в этом уверен, Пит. Она просто потеряла сознание.
— Нет. Они… они разорвали ей горло. Они убили ее. Как тех животных.
— Пит, ты ошибаешься, и я тебе это докажу. Тот человек в машине не обидит тебя. Пойдем к нему.
— Вы правда спали с моей матерью? — спросил Питер.
— Люди моего возраста иногда ошибаются. Делают то, о чем потом жалеют. Но это ничего не значит, Пит. Ты сам увидишь, когда вернешься домой. Она будет там, такая же, как всегда, — Льюис улыбнулся с вежливым сочувствием. — Не суди ее строго за ее ошибки, — он снова пошел к Питеру. — Поверь, я всегда хотел дружить с тобой.
— Я тоже, но вы не можете дружить со мной, потому что вы мертвый, — сказал Питер. Он нагнулся, зачерпнул снега и стал сминать его в руках.
— Хочешь поиграть со мной в снежки?
Довольно странно для такого взрослого парня.
— Мне жаль вас, — Питер бросил снежок, и то, что было Льюисом, превратилось в столб света.
В каком-то шоке он кинулся в то место, где перед этим стоял Льюис. В мозгу опять что-то зашептало, но он не различал слов. На него опять навалились гнев и боль, как тогда, в доме Льюиса, когда оборотень держал за горло его мать.
Он посмотрел на дорогу. Синий автомобиль уезжал прочь. Нахлынула волна облегчения. Сам не зная почему, он выиграл.
Тяжело ступая, он пошел вперед. Ноги его были совсем холодными. Шаг, другой. Автостоянка была уже недалеко.
И тут он испытал еще большее облегчение. Навстречу ему от стоянки бежала его мать.
— Пит! — кричала она, всхлипывая. — Слава Богу!
Он застыл, глядя, как она приближается. На одной щеке у нее был большой синяк, волосы растрепаны, как у цыганки. Шею закрывал длинный шарф.
— Ты здесь, — сказал он, еще не веря.
— Они увели меня из дома… тот человек, — она остановилась в нескольких ярдах от него. — Он укусил меня… я потеряла сознание… боялась, что они тебя убьют.
— Я думал, что ты умерла. Ох, мама.
— Бедный! — она протянула к нему руки. — Поехали скорее отсюда. Так будет лучше для нас обоих.
Он закрыл глаза рукой.
— Потом поплачешь, — сказала она. — Думаю, я буду плакать еще неделю. Поехали.
— Как ты вырвалась? — он пошел к ней, готовый обнять, но она отступила и пошла к стоянке.
— По-моему, они решили, что я не смогу убежать. Но свежий воздух привел меня в чувство. Я ударила этого человека сумкой по голове и убежала в лес. Они меня искали. Никогда я так не боялась. А здесь их нет?
— Нет. Был один, но он уехал.
— Слава Богу. Теперь нам надо скорее уезжать.
Он поглядел ей в глаза, и она потупилась.
— Я знаю, Пит, мне придется тебе многое объяснить. Но не сейчас. Мне нужно добраться до дома и забинтовать шею.
А там подумаем, что сказать отцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56