– Как я понимаю, ты прочел об этом в газетах. Господи, это был один из худших вечеров в моей жизни. Ты что, ревнуешь? – спросила она после небольшой паузы, видя, что Кит ни о чем ее не спрашивает.
– Да что-то вроде этого. Сам толком не понял, что я тогда почувствовал.
– А я, любимый, весь тот вечер думала о тебе и гадала, чем ты занимаешься по субботам. Знаешь, сколько суббот я гадала, где ты и с кем, после того как мы расстались?
– Я по большей части развлекался тем, что проходил курс молодого бойца в пехоте, – ответил он и добавил: – Субботние вечера я обычно простаивал в длинных очередях, чтобы позвонить тебе. А тебя всякий раз не бывало дома.
– Была, всегда была. Но не хотела отвечать. Гордость и упрямство – грех, вот мы за эти грехи и расплачиваемся, – усмехнулась она.
– Да, верно.
– Ревность тоже грех. Я не ревную, но… знаешь, я звонила тебе из «Элкс Лодж». Мне просто хотелось услышать твой голос. Но тебя тоже не было дома.
– Я в тот вечер съездил в школу, погонял там мяч на баскетбольной площадке, около девяти вернулся домой, принял холодный душ и лег спать.
– И хорошо. А кто тебе приснился – я?
– Не помню. Но когда я просыпаюсь утром, то самая первая моя мысль всегда о тебе.
– И у меня тоже.
Они подошли к кромке леса, к тому месту, где ручей расширялся и впадал в озеро. Кит и Энни выбрались на берег и оглядели поверхность воды и поросшие травой берега. Теперь по соседству с машиной Энни появились и другие, а в высокой траве лежало несколько велосипедов.
Группа подростков плавала по озеру на большом надувном плоту; чуть дальше Кит разглядел двух пожилых людей, удивших рыбу. Две молодые мамы с только начинавшими ходить малышами пускали возле берега игрушечные кораблики.
Поверхность озера была спокойна и блестела, как зеркало; лишь какая-нибудь рыбка время от времени выскакивала, хватая насекомое и оставляя на воде расходящиеся концентрические круги. Над водой кружились стрекозы, недалеко от берега покачивались заросли прудовых лилий – их сладкие корни можно было варить и есть; интересно, подумал Кит, знают ли об этом нынешние мальчишки?
В этот теплый субботний день озеро Ривз выглядело почти так же, как и тридцать лет назад; только раньше, как помнил Кит, здесь всегда резвилось гораздо больше ребят; это было последнее поколение, еще не познавшее организованного детского отдыха, – мальчишки типа Гекльберри Финна, варившие корни лилий и любившие пожевать жгучие длинные водоросли, ловившие рыбу на бамбуковые удочки и пускавшие старые удилища на поплавки, стрелявшие из рогаток, чем раздражали взрослых и мелких домашних животных, и гонявшие на тяжелых металлических велосипедах, которые весили больше, чем сами ездившие на них мальчишки.
– Чему ты улыбаешься? – спросила Энни.
– Вспомнил, как мы здесь с ребятами купались летом по ночам в чем мать родила. А заодно курили, пили пиво и говорили о девчонках.
– Я знаю. Мы обычно прятались на берегу, там, где трава была повыше, и подглядывали.
– Не может быть!
– Нет, правда, – рассмеялась она. – Я два раза тут была. Конечно, разглядеть нам почти ничего не удавалось, но мы говорили друг дружке, что видели все.
– А почему же вы к нам не присоединялись?
– Наверное, так и надо было сделать. Как-то раз мы даже хотели утащить всю вашу одежду, но потом струсили.
– Знаешь, что я тебе скажу: как-нибудь летом мы сюда приедем и искупаемся тут ночью голыми.
– Договорились!
Они постояли немного молча: обоим не хотелось расставаться.
– Наверное, в этом году это последние теплые выходные, – сказала Энни.
– Да, я уже чувствую запах осени.
– И я тоже.
Они понаблюдали за теми, кто был на озере; потом Кит спросил:
– Ты ведь знаешь пастора Уилкеса, того, что служит в церкви Святого Джеймса, да?
– Да.
– Я тут с ним говорил несколько дней назад.
– Как он?
– Постарел. Но по-прежнему бодр и проповедует.
– И что же он тебе проповедовал?
– Напоминал о некоторых заповедях.
– То есть?
– Советовал мне не домогаться жены соседа.
– Вот как? Ну, если он имел в виду миссис Дженкинс или миссис Мюллер, то это хороший совет, даже очень. Но, насколько я понимаю, он имел в виду меня. Это уже неприятно.
– Ты ему нравишься. И он не осуждал меня, просто советовал подождать, пока ты получишь развод. Вот после этого я могу начать тебя домогаться.
– Он прямо так и сказал?
– Да. В глубине души он просто старый романтик.
Энни помолчала немного, обдумывая услышанное, затем сказала:
– Не думала, что ты обратишься к кому-нибудь за советом, пусть даже и к пастору.
– Честно говоря, я и не обращался. Он сам поднял эту тему.
– Ты хочешь сказать, что он все знает… но откуда?..
– От преподобного Шенка, твоего пастора. Я тебе это все рассказываю на случай, если ты надумаешь обратиться к нему за советом, или отпущением грехов, или еще зачем.
– Я… да, я обсуждала с ним свою семейную жизнь. – Энни немного поколебалась, потом призналась: – Если уж быть честной, то я говорила с ним и о тебе.
– Вот как? И о чем же ты поведала ему, что я тебе являюсь в сексуальных снах?
– Ну уж нет! – Она рассмеялась. – Я ему мало что сказала.
– Если у тебя с ним будет еще разговор на эту тему, он тебе скажет то же самое, что Уилкес сказал мне: добивайся развода, а пока не получила его, не прелюбодействуй.
– Ну, этот совет уже немного опоздал.
– И кроме того, подобные разговоры имеют обыкновение распространяться.
Энни кивнула.
– Я дружу с Мардж, женой пастора Шенка… а что еще говорил тебе пастор Уилкес?
– Этого я не могу тебе сказать. Но, при всех их добрых побуждениях, знают эти пасторы слишком много.
– Буду осторожна. – Она посмотрела на него и спросила:
– Значит, через неделю, Кит?
– Ровно через неделю, считая от сегодняшнего дня.
Она уселась на землю и принялась расправлять колготки.
– Помоги мне вытереться, а?
Кит опустился перед ней на колени, нижней частью рубашки обтер ее ступни, помог ей натянуть колготки, одеть туфли.
– А трусики где же? – спросил он.
– Потеряла. – Энни протянула руку, и Кит помог ей встать. – О Господи, ты только посмотри на меня, – проговорила она. – Вся в листьях, одежда перепачкана… – Она рассмеялась. – Вид такой, словно переспала с кем-то прямо на земле в лесу. – Энни причесалась, потом, улыбнувшись, спросила: – Не заехать ли мне домой переодеться, прежде чем ходить по магазинам, как ты думаешь? Или: «Здравствуйте, миссис Смит. Да, вы правы, я действительно была в лесу и занималась там на траве сексом. Встретила одного всадника, высокий такой. А почем у вас сегодня морковка?»
– А тебе все эти приключения нравятся, верно? – улыбнулся Кит.
– Да. Я знаю, о чем ты сейчас думаешь: как у нас все сложится, когда не станет больше никакой опасности, не будет этого возбуждения от тайных встреч. Знаешь, с одной стороны, все это мне и впрямь нравится; а с другой, я боюсь, по-настоящему боюсь. Я просто хочу оказаться где-нибудь в безопасности, вместе с тобой; хочу, чтобы и через двадцать лет всякий раз, когда ты будешь входить в комнату, у меня бы по-прежнему сердце замирало от счастья.
– Я тебе верю.
– Разумеется, а иначе не стоит ничего и затевать. Я уеду отсюда в любом случае, Кит, и мне хотелось бы воспользоваться твоей помощью. Но ты не обязан ничего мне обещать. Вытащи меня отсюда, а потом можешь делать что хочешь. Я серьезно.
– Не может быть… – Он внимательно посмотрел на Энни. – А впрочем… быть может, и так. Но это не то, чего я хочу. Моя программа гораздо проще: я вернулся, чтобы быть с тобой.
– А что, если бы за эти годы я растолстела и весила сейчас за сто килограммов?
– Я бы прошел на улице мимо и сделал вид, что не узнал тебя; если, конечно, смог бы разминуться с тобой на тротуаре. Перестань меня проверять и испытывать.
– Тебе кто-нибудь писал обо мне?
– Да, несколько человек. Особенно моя мама. Она специально следила за твоим весом.
– Она уже пять лет как уехала.
– Ты что, проверяешь меня?
– Нет, просто я дала себе слово кое-что тебе обязательно высказать.
– Все высказала?
– Все. Так что теперь ты на крючке. У тебя уже есть какой-нибудь план?
– Нет, но все должно быть предельно просто. Чем он обычно занят по субботам?
– Суббота – хороший день. Он, как правило, уезжает с приятелями или на Грей-лейк, или на озеро Мичиган, или на Эри. Катаются на лодках, ловят рыбу; если сезон, то охотятся. Сейчас как раз только открылась охота на птиц.
– А если дождь?
– Они все равно уезжают. В плохую погоду они обычно играют у кого-нибудь в карты: у них почти у каждого есть в Мичигане дом.
– Ну, хорошо. Приготовь с собой в дорогу только самое необходимое. Мы с тобой где-нибудь встретимся, доедем до аэропорта в Толидо и – до свидания.
– Хорошо… я приеду к Терри, к сестре, буду ждать тебя у нее дома. Она живет в округе Чэтэм – там машины спенсервильской полиции сразу бросаются в глаза.
– Хорошая мысль.
– Ты не против заехать за мной к моей сестре?
– Нет. Мы с ней раньше ладили. Буду рад увидеться с ней снова, заодно и поблагодарю ее за то, что она целых двадцать лет передавала тебе мои письма. Я ей посылал открытку с поздравлением на каждое Рождество.
– Я знаю. Ты умница, и ты ей нравишься. Она всегда покрывала меня, еще когда мы учились в школе и исчезали с тобой куда-нибудь не туда, где должны были бы быть.
– Да, я помню. – Кит задумался, потом спросил: – А как она отнесется ко всему этому?
– Она ненавидит Клиффа. Нет, презирает его. Как и ее муж. А потом она ведь понимает, что все эти двадцать лет мы с тобой не кулинарными рецептами обменивались.
– Вы с ней никогда не обсуждали эту странную переписку?
– Разумеется, нет. Ну, может быть, раз-другой, не больше. – Энни улыбнулась. – Господи, всякий раз, когда приходило от тебя письмо, она впадала в невероятное возбуждение и сразу же мне звонила. У нас с ней была на всякий случай одна условная фраза. Обычно она говорила: «Я тут получила по почте один каталог, и мне хочется, чтобы ты на него тоже взглянула». И мы договаривались о встрече у нее, или в Спенсервиле, или на полпути, у тети Луизы. Я ей передавала письмо для тебя, чтобы она отправила со своей почты, – никогда не доверяла нашей спенсервильской, там одни сплетники работают.
– Я обратил внимание, что ни на одном из твоих писем не было почтового штемпеля Спенсервиля, – улыбнулся Кит. – Похоже, вы обе играли в эту игру с большим удовольствием.
– Как школьницы! А потом, в округе Чэтэм не так уж много развлечений, и это было ничем не хуже тех «мыльных опер», что показывают по телевизору.
– Да, но все-таки… письма – это одно, а помочь замужней женщине удрать с другим – совсем иное.
– Она на нашей стороне.
– А Клифф Бакстер не сможет ей потом как-нибудь отомстить?
– Ларри, ее муж человек довольно волевой и жесткий. Он в общем-то хороший парень, но Клиффа ненавидит, и Клифф его боится. К тому же Ларри – почетный заместитель шерифа округа Чэтэм, и ничто не доставит ему большего удовольствия, как сцепиться с Клиффом Бакстером.
– Ну что ж, раз они оба все понимают, я не против.
– Я с ними поговорю и скажу, что мы будем у них в субботу… в какое время?
– В 14.15 есть прямой рейс на Вашингтон. Если мы уедем от твоей сестры в десять, то как раз успеем.
– Хорошо, – кивнула Энни. – Клифф со своими приятелями уедут рано. Я сразу же соберусь и поеду к Терри… сложу все, что возьму с собой, в полиэтиленовые сумки и в картонные коробки: тогда тот, кто за мной шпионит, ничего не заподозрит, если увидит, как я буду загружать все это в машину.
– Шпионских фильмов насмотрелась?
– Ну, я все-таки была магистром наук. И мозги у меня до сих пор варят.
– Я вижу. Знаешь, мне приходилось бывать в таких полицейских государствах, где местная полиция создавала мне куда меньше проблем, чем здешняя.
– Они тут все просто дураки. Так вот, я буду у Терри часам к девяти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50