Алстер Скарлетт повесил трубку, закрыл тетрадь в кожаном переплете. Посидел минуту, затем выдвинул верхний ящик письменного стола. Достал письмо, полученное от Грегора Штрассера. Перечитал его – в двадцатый раз. Или в сотый?
«Фантастический план... смелый план... маркиз Жак Луи Бертольд... Лондон... В середине апреля».
Неужели время настало! Наконец-то!
Если так, то у Крюгера должен быть свой собственный план в отношении Алстера Стюарта Скарлетта.
Он, этот план, был не таким уж смелым, но он был весьма достойным. Респектабельным. Да, это более точное слово. Респектабельный – Алстер Стюарт Скарлетт рассмеялся от удовольствия.
Наследник империи Скарлатти, обаятельный красавец, выпускник престижного университета, герой битвы при Мез-Аргонне, самый завидный холостяк высшего нью-йоркского общества, собирался жениться.
Глава 8
– Вы все это придумали, мистер Рейнольдс! – Элизабет Скарлатти была в ярости. И не стесняясь изливала свой гнев на стоящего перед ней человека. – Я не потерплю ни подобных предположений, ни сознательной лжи!
– К сожалению, я говорю правду. Впрочем, кое в чем я действительно солгал.
– Вы обманным путем добились возможности встретиться со мной! Сенатор Браунли сказал, что вы представляете Агентство по землепользованию и что дело касается каких-то участков, которые министерство внутренних дел хотело бы приобрести у «Скарлатти индастриз».
– Он был абсолютно в этом уверен.
– Тогда он еще больший идиот, чем я думала! Значит, вы мне угрожаете? Как вы смеете высказывать мне какие-то гнусные, ничем не подтвержденные сплетни! Надеюсь, вы готовы к вызову в суд?
– А вы именно этого хотите?
– Вы вынуждаете меня поступить именно так!.. Я знаю в Вашингтоне многих, а вот о вас не слышала никогда! И если бы действительно ходили такие слухи, они уже были бы и другим известны. Да, вы вынуждаете меня обратиться в суд. Я не намерена терпеть оскорбления!
– А если это правда?
– Это неправда, и вы это знаете не хуже меня! Моему сыну не надо лезть в такие дела... У него собственное состояние, и немалое! Оба мои сына обладают собственностью, которая ежегодно приносит им – будем откровенны – весьма солидные суммы.
– Значит, мотив наживы исключается, не так ли? – спросил Бенджамин Рейнольдс, испытующе глядя на Элизабет.
– Мы ничего не исключаем, потому что и исключать-то нечего. Если мой сын в чем-то согрешил – что ж, его следует за это пожурить, а не провозглашать преступником! А если вы делаете все это только для того, чтобы замарать имя Скарлатти, то вы настоящий подлец, и я позабочусь, чтобы вас выкинули вон.
Бенджамина Рейнольдса трудно было вывести из себя, но сейчас он почувствовал, что его раздражение приближается к критической точке. Ему пришлось напомнить себе, что старая дама защищает честь семьи, и вряд ли можно было ждать от нее чего-либо иного в подобной ситуации.
– Я не хочу, чтобы вы считали меня врагом. Я не враг и не шантажист. Откровенно говоря, второе предположение даже более оскорбительно для меня.
– И снова вы исходите из ложной посылки, – перебила его Элизабет Скарлатти. – Да кто вы такой, чтобы быть моим врагом? Вы всего лишь ничтожный человечишка, использующий мерзкие корыстные цели.
– Приказ убить человека – это не «какие-то сплетни».
– Что? Что вы такое говорите?!
– Это самое серьезное из имеющихся у нас обвинений... Но есть и смягчающие обстоятельства, если это способно хоть немного утешить вас.
Старая дама презрительно взирала на Бенджамина Рейнольдса. Он игнорировал этот взгляд.
– Человек, которого убили, точнее, которого приказал убить ваш сын, сам был убийцей... Капитан парохода, команда которого сплошь состоит из преступников и занимается грязными делами. Да, на его счету много грязи.
Элизабет Скарлатти встала.
– Вот этого я точно не потерплю, – спокойно произнесла она. – Вы выдвинули чудовищное обвинение, а потом излагаете якобы смягчающие вину обстоятельства. Это чудовищно.
– Мы живем в странные времена, мадам Скарлатти. Наши сотрудники не могут всюду поспеть. Мы не сокрушаемся по поводу гангстерских разборок, пусть их. Но иногда гангстеры оказываются сильнее нас.
– И вы... И вы причисляете моего сына к этой категории?
– Не я. Он сам причислил себя к этой категории.
Элизабет Скарлатти медленно вышла из-за стола и подошла к окну. Она стояла спиной к Рейнольдсу и смотрела на улицу.
– И сколько еще человек в Вашингтоне... знают эту сплетню?
– Все, что я вам рассказал?
– Хоть что-нибудь.
– Ходили определенные разговоры в министерстве финансов. Но ничего определенного, ничего, что побудило бы их к расследованию. Что касается убийства, то знают только мой помощник и человек, явившийся невольным свидетелем.
– Их имена!
– О нет.
– Мне ничего не стоит их выяснить.
– Это не принесет вам никакой пользы.
– Посмотрим! – Элизабет повернулась к Рейнольдсу.
– Ну и что же вы сделаете?
– А чего вы ждете? Я не дура. Я не верю ни одному вашему слову. Но я не хочу, чтобы имя Скарлатти трепали какие-то подлецы... Сколько, мистер Рейнольдс?
Шеф «Группы 20» спокойно смотрел в глаза Элизабет Скарлатти.
– Нисколько. Ни пенни, благодарю вас... Но я пойду дальше. Вы вынуждаете меня выдвинуть обвинение и против вас.
– Старый дурак!
– Черт побери, хватит!.. Мне нужна только правда! Нет, не только правда. Я хочу, чтобы вы все это прекратили до того, как пострадает кто-нибудь еще. Разве это не уступка знаменитому герою войны? Особенно в наши сумасшедшие времена... И еще я хочу знать: почему?
– Если я стану тут с вами размышлять о причинах, я дам вам повод уверовать в ваши обвинения. Отказываюсь говорить на эту тему!
– Господи Боже мой! Ну вы и штучка!
– Да. И вы меня еще плохо знаете.
– Неужели вы не способны понять?.. Так продолжаться не может. Это конец! Это будет концом, если вы не сумеете остановить сына. А мы предполагаем, что вы в состоянии это сделать... Но я думаю, что и вы хотели бы знать – почему. Мы оба знаем, что ваш сын богат. Так почему же?
Элизабет смотрела на него, и Рейнольдс понял, что она не ответит, не станет отвечать. Что ж, он сделал все, что мог. Остальное зависит от нее.
– Прощайте, мадам... Но предупреждаю: я глаз не спущу с падроне Скарлатти.
– С кого?
– Спросите вашего сына сами, пусть он скажет, что значат эти слова.
Рейнольдс повернулся и вышел из комнаты. Люди вроде Элизабет Скарлатти ужасно утомляли его. Может, потому, думал он, что такие люди не стоят его внимания. Да, все эти магнаты не стоят его внимания.
По-прежнему стоя у окна, Элизабет наблюдала, как пожилой человек закрыл за собой дверь. Подождала, пока он вышел на улицу и повернул направо, к Пятой авеню.
Проходя мимо окна, у которого стояла Элизабет, он на минуту остановился. Их глаза встретились.
Но они даже не кивнули друг другу.
Глава 9
Чанселлор Дрю Скарлетт вышагивал по толстому восточному ковру, устилавшему его кабинет в доме номер 525 по Пятой авеню. Он глубоко дышал, выпячивая при входе живот. Массажист в клубе сказал, что это отличный способ сбросить напряжение и успокоиться.
Не помогало.
Надо будет сменить массажиста.
Он остановился перед стеной, обшитой панелями из красного дерева. В простенках между окнами, выходившими на Пятую авеню, висели в рамках газетные вырезки, посвященные «Скаруик фаундейпш». И во всех упоминалось лично о нем. А в некоторых его имя было даже вынесено в заголовки.
Когда он бывал чем-то расстроен, а такое случалось часто, он смотрел на эти аккуратно окантованные свидетельства его достижений. И всегда успокаивался.
Чанселлор Скарлетт смирился с ролью мужа при скучной жене. Повинуясь супружескому долгу, зачал пятерых детей. К большому удивлению Элизабет, он также с интересом включился в семейное дело. Как бы в ответ на героические подвиги брата, Чанселлор Дрю удалился в спокойную сень бизнеса. И у него были свои идеи.
Ежегодного дохода предприятий Скарлатти вполне хватило бы на покрытие всех расходов какой-нибудь небольшой страны, и Чанселлор убедил Элизабет, что налоги станут меньше, если они создадут какой-нибудь благотворительный фонд. Предоставив матери неоспоримые данные, он при этом особенно упирал на антитрестовское законодательствои добился согласия Элизабет на создание «Скаруик фаундейшн». Чанселлор занял пост президента, мать – главы совета директоров. Что ж, Чанселлору не суждено было стать героем войны, но зато его дети будут гордиться серьезным вкладом отца в развитие экономики и культуры.
«Скаруик фаундейшн» финансировал мемориалы военным героям; индейские резервации; выпуск «Словаря величайших патриотов», который будет распространяться в начальных школах; «Роланд Скарлетт клуб» со множеством летних молодежных лагерей, в которых под неусыпным оком епископата молодые люди станут познавать вечные ценности христианской демократии, столь дорогой сердцу президента фонда, и многое другое. Открывая свежий номер газеты, читатели редко не обнаруживали в нем сообщения о каких-нибудь очередных акциях фонда.
Зрелище газетных вырезок успокоило Чанселлора, но, увы, ненадолго. Сквозь плотно закрытую дверь он расслышал, что на столе секретарши звонит телефон, и сразу же вспомнил о сердитом звонке матери: она со вчерашнего утра разыскивала Алстера.
Чанселлор нажал кнопку переговорного устройства.
– Позвоните моему брату домой еще раз, мисс Несбит.
– Да, сэр.
Мать была непреклонна: он должен разыскать Алстера. Алстер обязан появиться у нее еще до вечера.
Чанселлор сел и снова попытался дышать, как учил массажист. Массажист сказал, что это упражнение полезно делать сидя.
Он глубоко вдохнул и изо всех сил выпятил живот. Средняя пуговица пиджака отскочила и покатилась по ковру.
Черт!
Переговорное устройство ожило.
– Горничная из дома вашего брата сказала, что он уже в пути. Он едет к вам, мистер Скарлетт. – В голосе мисс Несбит звучала гордость: задание выполнено.
– Значит, он все это время находился у себя?
– Я не знаю, сэр. – Мисс Несбит была уязвлена. Через двадцать нескончаемых минут Алстер Стюарт Скарлетт наконец прибыл.
– Господи! Где ты был? Матушка со вчерашнего утра ищет тебя. Куда мы только не звонили.
– Я был в Ойстер-Бей. А почему вы не позвонили туда?
– В феврале? Но кто туда ездит зимой?.. Может, правда, она и звонила, я не знаю.
– Впрочем, вы все равно не нашли бы меня. Я был в одном из коттеджей.
– А что ты там, черт побери, делал? В феврале-то...
– Скажем, осматривал свои владения, дорогой братец... А у тебя здесь очень мило. Уж не помню, когда я здесь был последний раз.
– Около трех лет назад.
– А для чего все эти приспособления? – Алстер показал на письменный стол.
– Новейшее оборудование. Смотри... Вот электрический календарь – световой индикатор указывает, когда у меня запланирована важная встреча. Вот внутреннее переговорное устройство со всеми восемнадцатью находящимися в здании офисами. Это частная телефонная линия...
– Хватит, хватит, я просто потрясен. Кстати, мне надо спешить. Я подумал, тебе будет приятно узнать... я собираюсь жениться.
– Что? Алстер, Бог мой, ты женишься?
– Похоже, пора.
– Но на ком же, ради Бога?
– О, не беспокойся. Честь семьи не будет посрамлена.
Чанселлор холодно глянул на брата: он был готов к тому, что Алстер выберет какую-нибудь бродвейскую танцовщицу или, быть может, одну из этих ужасных женщин-писательниц в черных свитерах и с мужской стрижкой, что часто посещали его вечеринки.
– То есть?
– Мне было среди кого выбирать.
– Так кто же она? Меня не интересует твоя сексуальная жизнь!
– О, но она должна тебя интересовать... Между прочим, большинство подружек твоей жены, как замужние, так и незамужние, обыкновенные шлюхи. Предупреждаю.
– Может, скажешь, кого это ты собрался осчастливить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53