Появились и женщины. Они столпились вокруг с пластиковыми корзинами, наполненными морскими ежами и мидиями, и, отталкивая друг друга, совали им моллюсков в лицо.
– Морской еж, – сказала одна из женщин на ломаном английском. – Очень хорошо для мужчины. Делать твердый. Ми фуэрте.
Она показала напряженную поднятую руку для демонстрации результата. Мужчины засмеялись. У старухи было морщинистое лицо и единственный, замечательно белый зуб, придававший ей легкомысленный вид.
– Нет, спасибо, сеньора, – сказал Глинн, прокладывая дорогу сквозь толпу, чтобы следовать за провожатыми.
Их повели наверх по причалу, потом вдоль береговой линии по направлению к военно-морской базе. Здесь они остановились у менее обшарпанного причала рядом с низким дощатым строением. Из единственного окна струился свет, душистый дым горящего дерева вился из жестяной трубы на дальней стене. Рядом с дверью висел поблекший чилийский флаг. Глинн расплатился с провожатыми и толкнул дверь, Бриттон вошла за ним, а следом – Макферлейн. Он глубоко вдохнул прохладный густой воздух, внушая себе, что навряд ли кто-нибудь здесь узнает его в связи с делом об Атакама.
Внутри было так, как он и ожидал: изрезанный стол, печка-буржуйка, темноглазый чиновник. Добровольное посещение чилийского государственного учреждения, даже такого отдаленного и провинциального, заставляло Макферлейна нервничать. Его взгляд непроизвольно метнулся к обтрепанной пачке объявлений о находящихся в розыске, свисавшей со стены на ржавой металлической прищепке. «Спокойно», – сказал он себе.
У таможенника были гладко зачесанные назад волосы и безукоризненная униформа. Он им улыбнулся, обнаружив ряд золотых зубов.
– Пожалуйста, садитесь, – сказал он по-испански.
У него был мягкий женоподобный голос. Человек излучал добродушное благополучие, что казалось неуместным до экстравагантности в таком жалком месте. Доносившиеся из задней комнаты таможенной конторы громкие голоса спорщиков вдруг стихли. Макферлейн подождал, пока сели Глинн и Бриттон, потом последовал их примеру, осторожно пристроившись на изрезанном деревянном стуле. В буржуйке трещал огонь, распространяя приятное тепло.
– Угощайтесь, – сказал таможенник, подталкивая к ним коробку из кедра, полную сигарет.
Все отказались, кроме Глинна, взявшего две. Одну он сунул в рот, а вторую положил в карман.
– Спасибо, – сказал он с улыбкой.
Чиновник перегнулся через стол, давая Глинну прикурить от золотой зажигалки. Глинн глубоко затянулся сигаретой без фильтра, потом наклонился, чтобы сплюнуть с языка крошку табака. Макферлейн перевел взгляд с него на Бриттон.
– Добро пожаловать в Чили, – приветствовал их чиновник по-английски, повертев зажигалку в своих изящных руках, прежде чем спрятать в карман кителя. Затем он снова перешел на испанский. – Вы с американского рудовоза «Ролвааг», конечно?
– Да, – ответила Бриттон тоже по-испански.
С кажущейся беззаботностью она вынула из потертой кожаной папки стопку бумаг и пачку паспортов.
– Ищете железо? – спросил чиновник с улыбкой.
Глинн кивнул.
– И вы надеетесь найти железо на острове Десоласьон?
«Улыбка не без злорадства, – подумал Макферлейн. – Или это подозрительность?»
– Конечно, – немедленно отозвался Глинн, подавив влажный кашель. – У нас самое современное горное оборудование и прекрасный рудовоз. Эта операция является высокопрофессиональной.
Слегка удивленное выражение на лице чиновника свидетельствовало, что он уже получил информацию о ржавой кастрюле, бросившей якорь у входа в пролив. Он подтянул к себе бумаги и поверхностно просмотрел их.
– Потребуется некоторое время на их обработку, – сказал он. – Возможно, мы захотим навестить судно. Где капитан?
– Я капитан «Ролваага», – ответила Бриттон.
У чиновника взлетели вверх брови. В задней комнате таможенной конторы зашаркали ногами, и оттуда появились еще двое чиновников неизвестного ранга. Они подошли к печке и сели на скамейку около нее.
– Вы капитан? – удивился таможенник.
– Да.
Чиновник хмыкнул, взял бумаги, бегло их просмотрел и снова взглянул на Бриттон.
– А вы, сеньор? – спросил он, переведя взгляд на Макферлейна.
Глинн ответил вместо Макферлейна.
– Это доктор Видманштаттен, ведущий ученый. Он не говорит по-испански. Я ведущий инженер Эли Ишмаил.
Макферлейн почувствовал на себе взгляд чиновника.
– Видманштаттен, – медленно произнес таможенник, словно пытался распробовать имя.
Двое других таможенников повернулись посмотреть на него. У Макферлейна стало сухо во рту. Его лицо не появлялось на страницах чилийских газет лет пять по меньшей мере. И тогда он носил бороду. «Не о чем беспокоиться», – уговаривал он себя. У него на висках выступил пот.
Чилиец удивленно уставился на него, словно зафиксировал его смятение каким-то профессиональным шестым чувством.
– Не говорите по-испански? – спросил его чиновник, прищурив глаза.
Наступило молчание. Потом Макферлейн непроизвольно сказал первое, что ему пришло в голову, коверкая слова.
Чилийцы неожиданно расхохотались.
– Он хорошо говорит, – сказал чиновник, сидящий за столом.
Макферлейн откинулся на спинку стула и облизал губы, осторожно выдохнув.
Глинн снова закашлялся, ужасным мучительным кашлем.
– Простите, – извинился он, достал платок и вытер им подбородок, потом сильно тряхнул им, разбрызгивая мокроту, и стал убирать его в карман.
Чиновник посмотрел на платок, потер свои изящные руки.
– Я надеюсь, вы не с чем-то опасным появились в нашем сыром климате?
– Это пустяки, – успокоил его Глинн.
Его глаза налились кровью и блестели, он выглядел больным. Макферлейн смотрел на него с растущим беспокойством. Бриттон деликатно кашлянула в руку.
– Простуда, – сказала она. – Перебирает на судне всех по очереди.
– Всего лишь простуда? – спросил чиновник, его брови тревожно выгнулись.
– Ну… – Бриттон замялась. – Наш лазарет переполнен…
– Ничего серьезного, – перебил ее Глинн, голосом, хриплым от слизи. – Возможно, легкий грипп. Вы же знаете, как это на судне, когда все скопились на крошечном пространстве.
Он засмеялся, смех перешел в новый приступ кашля.
– Кстати, мы были бы рады принять вас на борту нашего судна сегодня или завтра, как вам удобно.
– Возможно, в этом не будет необходимости, – сказал чиновник. – При условии, что ваши бумаги в порядке.
Он пролистал бумаги.
– Где разрешение на разработку месторождения?
Основательно прочистив горло, Глинн наклонился над столом и достал из кармана куртки документы на тисненой бумаге с печатями. Взяв их кончиками пальцев, таможенник просмотрел верхний лист, потом, встряхнув кистью руки, перешел к следующему. Он положил документы на исцарапанную крышку стола.
– Я огорчен, – сказал он, печально покачав головой. – Но они не по форме.
Макферлейн заметил, как двое других таможенников переглянулись.
– Неужели? – удивился Глинн.
Атмосфера в комнате неожиданно изменилась, в ней было напряженное ожидание.
– Вам придется привезти из Пунта-Аренаса правильную форму, – сказал таможенник. – Тогда я ее проштампую, а до тех пор подержу ваши паспорта у себя.
– Это и есть правильная форма, – сказала Бриттон, ее голос стал жестким.
– Позвольте мне об этом позаботиться, – обратился к ней Глинн по-английски. – Я думаю, они хотят получить деньги.
Бриттон вспыхнула.
– Что? Они хотят взятку?
Глинн сделал успокаивающий жест рукой:
– Спокойно.
Макферлейн смотрел на этих двоих и задавался вопросом, естественны ли их действия или это лишь игра.
Глинн обратился к таможенному чиновнику, на лице которого застыла фальшивая улыбка.
– Может быть, мы могли бы купить правильные формы прямо здесь?
– Такая возможность есть, – ответил таможенник. – Но они очень дорогие.
С громким сопением Глинн поднял свой портфель и положил его на стол. Несмотря на его грязный и поношенный вид, таможенник взглянул на портфель с плохо скрытым предвкушением. Глинн отстегнул пряжки, поднял крышку, делая вид, что скрывает от чилийцев содержимое портфеля. Внутри были еще бумаги и десять пачек американских двадцатидолларовых банкнот, стянутых резинками. Глинн достал половину пачек и выложил их на стол.
– Этого будет достаточно? – спросил он.
Чиновник улыбнулся и откинулся на спинку стула, составив пальцы домиком.
– Боюсь, что нет, сеньор. Лицензии на разработку месторождений очень дороги.
Он отвел свой изощренный взгляд от раскрытого портфеля.
– Тогда сколько?
Чиновник сделал вид, будто что-то подсчитывает в уме.
– Еще столько же, тогда будет достаточно.
Наступило молчание. Затем Глинн молча достал из портфеля остальные пачки купюр и положил их на стол.
Для Макферлейна словно разрядилась напряженная атмосфера. Чиновник собрал на столе пачки. Бриттон выглядела возмущенной, но сдерживалась. Двое таможенников, сидевших на скамейке у печки, широко улыбались. Единственным исключением была вновь появившаяся поразительная фигура, что выскользнула из задней комнаты на каком-то этапе переговоров и осталась у двери. Это был высокий мужчина с коричневым, словно ножом вырезанным лицом и проницательными черными глазами, густыми бровями и заостренными ушами, что придавало ему очень значительный, мефистофельский вид. Он был в чистой, но потертой форме чилийского военного флота с какими-то золотыми нашивками на плечах. Макферлейн обратил внимание, что его левая рука по-военному вытянута вдоль бока, правая лежит на животе, а парализованная кисть изогнута коричневой запятой. Человек посмотрел на таможенников, на Глинна, на деньги на столе, и его губы тронула легкая презрительная улыбка.
Пачки денег были теперь разложены на четыре стопки.
– Как насчет квитанции? – спросила Бриттон.
– К сожалению, это не в наших правилах, – ответил таможенник, развел руками и снова улыбнулся.
Быстро отодвинувшись назад, он убрал одну стопку денег к себе в стол, две другие передал таможенникам на скамейке.
– Для сохранности, – объяснил он Глинну.
Последнюю стопку денег он протянул человеку в морской форме, который был занят пристальным разглядыванием Макферлейна. Положив здоровую руку поверх больной, моряк деньги не взял. Таможенник подержал их мгновение, потом стал что-то быстро говорить приглушенным голосом.
Человек в форме ответил коротко по-испански, затем шагнул вперед и повернулся к группе Глинна, его глаза светились ненавистью.
– Вы, американцы, думаете, что все можете купить, – сказал он на правильном английском. – Нет, не можете. Я не такой, как эти продажные чиновники. Оставьте при себе ваши деньги!
Таможенник резко заговорил, тряся пачкой банкнот перед ним.
– Не дурите, возьмите деньги.
С легким щелчком Глинн аккуратно закрыл портфель.
– Это фарс, и вы все это знаете. Нас грабят, – сказал моряк, переходя на испанский.
Он плюнул в сторону печки. В наступившей тишине Макферлейн ясно расслышал шипение плевка на горячем металле.
– Грабят? – удивился чиновник. – Что вы имеете в виду?
– Вы думаете, американцы пришли бы сюда за железом? – спросил моряк. – Тогда вы дураки. Им здесь нужно что-то другое.
– Скажите нам, мудрый команданте, зачем же они здесь?
– На острове Десоласьон нет железа. Их могло сюда привести только одно. Золото!
После некоторой паузы чиновник рассмеялся низким горловым, невеселым смехом. Он повернулся к Глинну.
– Золото? – заговорил он более резко, чем раньше. – Поэтому вы здесь? Чтобы украсть у Чили золото?
Макферлейн взглянул на Глинна. К своему ужасу, он увидел виноватый взгляд и такой откровенный страх на лице Глинна, который мог бы вызвать подозрения у самого нерадивого чиновника.
– Мы здесь, чтобы добывать железную руду, – сказал Глинн как-то совершенно неубедительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64