На остров Десоласьон спустилась ночь.
Остров Десоласьон
22 февраля, 11 часов
Длинное каноэ из коры рассекало воду пролива и стремительно двигалось благодаря приливному течению. Одинокая фигура, маленькая и согбенная, стоя на колене, мастерски работала веслом, удерживая утлый челнок на волнах. Из середины каноэ, где на подкладке из влажной глины был разложен тлеющий костерок, поднималась тонкая струйка дыма.
Лодка обогнула черные утесы острова Десоласьон, оказавшись в более спокойной воде маленькой бухты, и прошуршала по гальке пляжа. Человек вылез из нее и вытащил на берег за отметку самого высокого прилива.
Он услышал эту новость мимоходом от одного кочующего рыбака, в одиночестве живущего в этих холодных краях. Необычным было уже то, что человек, казавшийся иностранцем, посетил отдаленный и неприветливый остров, но еще необычней то, что он здесь и остался, если верить молве.
Он остановился, заметив что-то. Прошел вперед и поднял обрывок стекловолокна, потом еще один, рассмотрел их, подергал волокна на рваных краях и выбросил. Останки недавно разбившейся лодки. В конце концов, возможно, все объясняется очень просто.
Мужчина имел необычный вид. Это был старик с темной кожей, длинными седыми волосами и жиденькими усиками, свисавшими по щекам как паутинки. Несмотря на морозную погоду, на нем были только грязная футболка и мешковатые шорты. Он ловко высморкался, зажав пальцем сначала одну ноздрю, потом другую. После чего стал карабкаться на скалу, возвышавшуюся над маленькой бухтой.
Забравшись наверх, старик остановился. Его черные блестящие глаза изучали землю в поисках примет. Гравийное плато, усеянное кочками мха, благодаря постоянной смене оттаивания и замерзания великолепно сохраняет следы ног и копыт.
Он пошел по неровному следу, ведущему наверх к снежнику. Там след продолжался вдоль края снежника, а потом спускался в долину за ним. На выступе, с которого открывался вид на долину, следы имели хаотичное расположение. Старик остановился, глядя вниз на бесплодную долину. Там внизу что-то было: цветные пятнышки среди однообразного ландшафта и солнечные блики от полированного металла.
Он поспешил вниз.
Сначала он наткнулся на мулов, привязанных у валуна. Они давно умерли. Его алчный взгляд рыскал по земле, загораясь при виде припасов и снаряжения. Потом увидел тело.
Приблизился, двигаясь теперь гораздо более почтительно. Тело лежало на спине примерно в сотне ярдов от недавно выкопанной ямы. Оно было нагим, за исключением клочков ткани, прилипших к обугленной плоти. Черные обожженные руки были подняты к небу, подобно лапам мертвой вороны, а согнутые в коленях ноги подтянуты к сломанной грудной клетке. Дождевая вода скопилась в пустых глазницах, образуя два крошечных озерца, в которых отражалось небо и облака.
Старик попятился, переступая с ноги на ногу подобно коту. Остановился. Долго стоял и с изумлением смотрел. Затем медленно отошел, не поворачиваясь спиной к почерневшему трупу. Его внимание теперь сосредоточилось на сокровище в виде ценного оборудования, валявшегося вокруг.
Нью-Йорк
20 мая, 14 часов
Торговый зал «Кристи» представлял собой большое помещение, отделанное светлой древесиной и освещенное свисавшими с потолка прямоугольными светильниками. Паркет из твердого дерева, уложенный безупречной елочкой, практически не был виден под бесчисленными рядами стульев, ни один из которых не пустовал. Все пространство за креслами в задней части зала заполнила толпа репортеров и опоздавших зрителей.
Когда председательствующий поднялся на подиум, стало тихо. Длинный экран кремового цвета позади него, на котором при обычном аукционе вывешивались картины или гравюры, был пуст.
Аукционист постучал молотком, огляделся, достал из кармана костюма карточку и посмотрел на нее. Осторожно положил карточку сбоку и снова поднял глаза.
– Я полагаю, – звучные английские гласные резонировали от легкого усиления, – некоторым из вас известно, что мы предлагаем сегодня.
Волна благожелательной веселости пробежала по рядам.
– К сожалению, мы не смогли доставить это сюда, чтобы вам показать. Оно довольно громоздко.
Снова в публике раздались смешки. Председатель явно наслаждался важностью предстоящего.
– Но я принес малую частицу этого, символ, так сказать, в качестве гарантии, что вы будете участвовать в торгах подлинной вещи.
Аукционист кивнул, и стройный молодой человек с повадками газели вышел на сцену, держа обеими руками небольшую бархатную шкатулку. Он открыл застежку, поднял шкатулку и полностью откинул крышку, демонстрируя ее содержимое аудитории. В толпе зашептались, и снова стало тихо.
Внутри на белом шелке покоился кривой желтый зуб. Он был длиной около семи дюймов, с сильно зазубренной внутренней поверхностью.
Председатель прочистил горло.
– Держателем лота номер один, на сегодня нашего единственного лота, является народ навахо по доверительному соглашению с правительством Соединенных Штатов Америки. – Он оглядел аудиторию. – Лот является окаменелостью. Замечательной окаменелостью. – Он сверился с карточкой. – В тысяча девятьсот девяносто шестом году пастух навахо по имени Уилсон Этситти потерял несколько овец в горах Лука-чукай, что на границе Аризоны и Нью-Мексико. Пытаясь найти овец, он забрел в далекое ущелье, где обратил внимание на огромную кость, торчавшую из обрыва песчаника. Геологи называют этот слой песчаника «Формацией адской бухты», датируется он меловым периодом. Это информация из Музея естественной истории в Альбукерке. По соглашению с народом навахо сотрудники музея начали раскопки останков. В процессе работы выяснилось, что они имеют дело не с одним, а с двумя сцепившимися скелетами: тираннозавра и трицератопса. Челюсти тираннозавра сомкнулись на шее трицератопса, фактически обезглавив животное этим свирепым укусом. Трицератопс, в свою очередь, воткнул свой средний рог глубоко в грудь тираннозавра. Оба животных умерли в этом ужасном объятии.
Оратор откашлялся и продолжил:
– Битва была такой жестокой, что под трицератопсом палеонтологи обнаружили пять зубов тираннозавра, которых, по-видимому, тот лишился в пылу сражения. Это один из них.
По залу снова прошелестело оживление. Аукционист кивнул ассистенту, который закрыл коробку.
– Каменная глыба с двумя динозаврами, весившая приблизительно триста тонн, была вывезена с гор и доставлена в музей в Альбукерке. Затем ее перевезли в Музей естественной истории в Нью-Йорке для дальнейшей обработки. Оба скелета до сих пор частично заключены в материнскую породу. – Он заглянул в карточку. – Согласно мнению ученых, консультировавших «Кристи», это наилучшим образом сохранившиеся останки динозавров, которые когда-либо были найдены. Они являются бесценными для науки. Главный палеонтолог нью-йоркского музея назвал их величайшим открытием в истории палеонтологии.
Он осторожно положил карточку и взял молоток. Словно по сигналу на сцене бесшумно возникли трое наблюдателей и замерли в ожидании. У открытых телефонных аппаратов с трубками в руках неподвижно стояли служащие.
– Примерная стоимость лота составляет двенадцать миллионов долларов, а начальная цена – пять миллионов долларов.
Председатель стукнул молотком. Последовали вялые редкие возгласы, кивки и элегантные взмахи номерными бирками.
– Пять миллионов. Шесть миллионов. Благодарю, семь миллионов!
Наблюдатели крутили головами, высматривая заявки, и сообщали председателю. Гул голосов в зале постепенно нарастал.
– Есть восемь миллионов!
Когда цена превысила рекордную цену, уплаченную когда-либо за ископаемое, раздались редкие аплодисменты.
– Десять миллионов. Одиннадцать миллионов. Благодарю вас, тринадцать. Четырнадцать. Пятнадцать.
Количество заявок существенно уменьшилось, но несколько телефонных абонентов наряду с полудюжиной присутствующих продолжали торг. На экране справа от председателя высвечивалась цена в долларах, а под ней синхронно появлялись эквивалентные цены в британской и европейских валютах.
– Восемнадцать миллионов. У меня восемнадцать миллионов. Девятнадцать.
Гул превратился в рокот, и председатель осторожно постучал молотком. Торг продолжился тихо, но страстно.
– Двадцать пять миллионов. У меня двадцать пять миллионов. Двадцать семь от джентльмена справа.
Гул снова усилился, но на этот раз председатель не пытался подавить его.
– У меня тридцать два миллиона. Тридцать два с половиной, по телефону. Тридцать три. Благодарю вас, тридцать три с половиной. Тридцать четыре от леди напротив.
В торговом зале возрастала наэлектризованность, цена поднялась выше самых, казалось, фантастических прогнозов.
– Тридцать пять, по телефону. Тридцать пять с половиной от леди. Тридцать шесть!
В толпе возникло движение, сутолока: внимание множества присутствующих обратилось к двери на главную галерею. На ступеньках лестницы в форме полумесяца появился поразительный человек лет шестидесяти, внушительного, даже подавляющего вида. У него была бритая голова и борода клинышком. При движении поблескивал на свету костюм из темно-синего шелка от Валентино, драпировавший его массивное тело. Расстегнутая сверху безупречно белая рубашка от Тернбулла и Эссера дополнялась приспущенным галстуком-шнурком, удерживаемым на месте янтарем размером с кулак, который обрамлял единственное найденное перо археоптерикса.
– Тридцать шесть миллионов, – повторил председатель.
Однако его взгляд, как и у остальных, был прикован к вновь прибывшему.
Человек стоял на лестнице, его голубые глаза светились живостью и каким-то внутренним весельем. Он медленно поднял свою бирку. Все стихло. На тот невероятный случай, если бы кто-то не узнал этого человека, бирка развеивала сомнения: на ней был номер 001 – единственный персональный номер, выданный этому конкретному клиенту для участия в торгах аукциона «Кристи».
Председатель смотрел на него выжидающе.
– Сто, – произнес наконец человек негромко, но отчетливо.
Стало еще тише.
– Прошу прощения?
Голос председателя прозвучал сухо.
– Сто миллионов долларов, – отчетливо сказал человек, продемонстрировав при этом крупные, очень ровные и очень белые зубы.
Тишина стала абсолютной.
– У меня заявка на сто миллионов долларов, – сказал председатель немного дрогнувшим голосом.
Казалось, время остановилось. Где-то в здании едва слышно звонил телефон, с улицы долетел гудок автомобиля.
Чары разрушил резкий стук молотка.
– Лот номер один за сто миллионов долларов продан Палмеру Ллойду!
Комната взорвалась. Мгновенно все вскочили на ноги. Раздавались аплодисменты, приветствия, крики «браво», словно великий тенор завершил лучшее свое выступление. Однако были и недовольные – аплодисменты и приветствия прерывались шиканьем, свистом и глухим топотом. «Кристи» не приходилось еще иметь дело с толпой, столь близкой к истерии. Все участники, те, что «за», и те, что «против», прекрасно понимали: здесь творится история. Но человек, явившийся причиной волнений, уже ушел через главную галерею вниз по зеленому ковру, мимо кассира, и публика обнаружила, что адресуется к пустому дверному проему.
Пустыня Калахари
1 июня, 18 часов 45 минут
Сэм Макферлейн сидел на песке, скрестив ноги. Вечерний костер, разложенный из сушняка на голой земле, отбрасывал трепещущую сеть теней на колючий кустарник вокруг лагеря. Ближайшее поселение находилось в сотне миль у него за спиной.
Он оглядывал изможденные фигуры людей в пыльных набедренных повязках, сидевших на корточках вокруг костра. Бушмены сэн. Их глаза настороженно блестели. Требовалось немало времени, чтобы заслужить их доверие, но, однажды обретенное, оно оставалось нерушимым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Остров Десоласьон
22 февраля, 11 часов
Длинное каноэ из коры рассекало воду пролива и стремительно двигалось благодаря приливному течению. Одинокая фигура, маленькая и согбенная, стоя на колене, мастерски работала веслом, удерживая утлый челнок на волнах. Из середины каноэ, где на подкладке из влажной глины был разложен тлеющий костерок, поднималась тонкая струйка дыма.
Лодка обогнула черные утесы острова Десоласьон, оказавшись в более спокойной воде маленькой бухты, и прошуршала по гальке пляжа. Человек вылез из нее и вытащил на берег за отметку самого высокого прилива.
Он услышал эту новость мимоходом от одного кочующего рыбака, в одиночестве живущего в этих холодных краях. Необычным было уже то, что человек, казавшийся иностранцем, посетил отдаленный и неприветливый остров, но еще необычней то, что он здесь и остался, если верить молве.
Он остановился, заметив что-то. Прошел вперед и поднял обрывок стекловолокна, потом еще один, рассмотрел их, подергал волокна на рваных краях и выбросил. Останки недавно разбившейся лодки. В конце концов, возможно, все объясняется очень просто.
Мужчина имел необычный вид. Это был старик с темной кожей, длинными седыми волосами и жиденькими усиками, свисавшими по щекам как паутинки. Несмотря на морозную погоду, на нем были только грязная футболка и мешковатые шорты. Он ловко высморкался, зажав пальцем сначала одну ноздрю, потом другую. После чего стал карабкаться на скалу, возвышавшуюся над маленькой бухтой.
Забравшись наверх, старик остановился. Его черные блестящие глаза изучали землю в поисках примет. Гравийное плато, усеянное кочками мха, благодаря постоянной смене оттаивания и замерзания великолепно сохраняет следы ног и копыт.
Он пошел по неровному следу, ведущему наверх к снежнику. Там след продолжался вдоль края снежника, а потом спускался в долину за ним. На выступе, с которого открывался вид на долину, следы имели хаотичное расположение. Старик остановился, глядя вниз на бесплодную долину. Там внизу что-то было: цветные пятнышки среди однообразного ландшафта и солнечные блики от полированного металла.
Он поспешил вниз.
Сначала он наткнулся на мулов, привязанных у валуна. Они давно умерли. Его алчный взгляд рыскал по земле, загораясь при виде припасов и снаряжения. Потом увидел тело.
Приблизился, двигаясь теперь гораздо более почтительно. Тело лежало на спине примерно в сотне ярдов от недавно выкопанной ямы. Оно было нагим, за исключением клочков ткани, прилипших к обугленной плоти. Черные обожженные руки были подняты к небу, подобно лапам мертвой вороны, а согнутые в коленях ноги подтянуты к сломанной грудной клетке. Дождевая вода скопилась в пустых глазницах, образуя два крошечных озерца, в которых отражалось небо и облака.
Старик попятился, переступая с ноги на ногу подобно коту. Остановился. Долго стоял и с изумлением смотрел. Затем медленно отошел, не поворачиваясь спиной к почерневшему трупу. Его внимание теперь сосредоточилось на сокровище в виде ценного оборудования, валявшегося вокруг.
Нью-Йорк
20 мая, 14 часов
Торговый зал «Кристи» представлял собой большое помещение, отделанное светлой древесиной и освещенное свисавшими с потолка прямоугольными светильниками. Паркет из твердого дерева, уложенный безупречной елочкой, практически не был виден под бесчисленными рядами стульев, ни один из которых не пустовал. Все пространство за креслами в задней части зала заполнила толпа репортеров и опоздавших зрителей.
Когда председательствующий поднялся на подиум, стало тихо. Длинный экран кремового цвета позади него, на котором при обычном аукционе вывешивались картины или гравюры, был пуст.
Аукционист постучал молотком, огляделся, достал из кармана костюма карточку и посмотрел на нее. Осторожно положил карточку сбоку и снова поднял глаза.
– Я полагаю, – звучные английские гласные резонировали от легкого усиления, – некоторым из вас известно, что мы предлагаем сегодня.
Волна благожелательной веселости пробежала по рядам.
– К сожалению, мы не смогли доставить это сюда, чтобы вам показать. Оно довольно громоздко.
Снова в публике раздались смешки. Председатель явно наслаждался важностью предстоящего.
– Но я принес малую частицу этого, символ, так сказать, в качестве гарантии, что вы будете участвовать в торгах подлинной вещи.
Аукционист кивнул, и стройный молодой человек с повадками газели вышел на сцену, держа обеими руками небольшую бархатную шкатулку. Он открыл застежку, поднял шкатулку и полностью откинул крышку, демонстрируя ее содержимое аудитории. В толпе зашептались, и снова стало тихо.
Внутри на белом шелке покоился кривой желтый зуб. Он был длиной около семи дюймов, с сильно зазубренной внутренней поверхностью.
Председатель прочистил горло.
– Держателем лота номер один, на сегодня нашего единственного лота, является народ навахо по доверительному соглашению с правительством Соединенных Штатов Америки. – Он оглядел аудиторию. – Лот является окаменелостью. Замечательной окаменелостью. – Он сверился с карточкой. – В тысяча девятьсот девяносто шестом году пастух навахо по имени Уилсон Этситти потерял несколько овец в горах Лука-чукай, что на границе Аризоны и Нью-Мексико. Пытаясь найти овец, он забрел в далекое ущелье, где обратил внимание на огромную кость, торчавшую из обрыва песчаника. Геологи называют этот слой песчаника «Формацией адской бухты», датируется он меловым периодом. Это информация из Музея естественной истории в Альбукерке. По соглашению с народом навахо сотрудники музея начали раскопки останков. В процессе работы выяснилось, что они имеют дело не с одним, а с двумя сцепившимися скелетами: тираннозавра и трицератопса. Челюсти тираннозавра сомкнулись на шее трицератопса, фактически обезглавив животное этим свирепым укусом. Трицератопс, в свою очередь, воткнул свой средний рог глубоко в грудь тираннозавра. Оба животных умерли в этом ужасном объятии.
Оратор откашлялся и продолжил:
– Битва была такой жестокой, что под трицератопсом палеонтологи обнаружили пять зубов тираннозавра, которых, по-видимому, тот лишился в пылу сражения. Это один из них.
По залу снова прошелестело оживление. Аукционист кивнул ассистенту, который закрыл коробку.
– Каменная глыба с двумя динозаврами, весившая приблизительно триста тонн, была вывезена с гор и доставлена в музей в Альбукерке. Затем ее перевезли в Музей естественной истории в Нью-Йорке для дальнейшей обработки. Оба скелета до сих пор частично заключены в материнскую породу. – Он заглянул в карточку. – Согласно мнению ученых, консультировавших «Кристи», это наилучшим образом сохранившиеся останки динозавров, которые когда-либо были найдены. Они являются бесценными для науки. Главный палеонтолог нью-йоркского музея назвал их величайшим открытием в истории палеонтологии.
Он осторожно положил карточку и взял молоток. Словно по сигналу на сцене бесшумно возникли трое наблюдателей и замерли в ожидании. У открытых телефонных аппаратов с трубками в руках неподвижно стояли служащие.
– Примерная стоимость лота составляет двенадцать миллионов долларов, а начальная цена – пять миллионов долларов.
Председатель стукнул молотком. Последовали вялые редкие возгласы, кивки и элегантные взмахи номерными бирками.
– Пять миллионов. Шесть миллионов. Благодарю, семь миллионов!
Наблюдатели крутили головами, высматривая заявки, и сообщали председателю. Гул голосов в зале постепенно нарастал.
– Есть восемь миллионов!
Когда цена превысила рекордную цену, уплаченную когда-либо за ископаемое, раздались редкие аплодисменты.
– Десять миллионов. Одиннадцать миллионов. Благодарю вас, тринадцать. Четырнадцать. Пятнадцать.
Количество заявок существенно уменьшилось, но несколько телефонных абонентов наряду с полудюжиной присутствующих продолжали торг. На экране справа от председателя высвечивалась цена в долларах, а под ней синхронно появлялись эквивалентные цены в британской и европейских валютах.
– Восемнадцать миллионов. У меня восемнадцать миллионов. Девятнадцать.
Гул превратился в рокот, и председатель осторожно постучал молотком. Торг продолжился тихо, но страстно.
– Двадцать пять миллионов. У меня двадцать пять миллионов. Двадцать семь от джентльмена справа.
Гул снова усилился, но на этот раз председатель не пытался подавить его.
– У меня тридцать два миллиона. Тридцать два с половиной, по телефону. Тридцать три. Благодарю вас, тридцать три с половиной. Тридцать четыре от леди напротив.
В торговом зале возрастала наэлектризованность, цена поднялась выше самых, казалось, фантастических прогнозов.
– Тридцать пять, по телефону. Тридцать пять с половиной от леди. Тридцать шесть!
В толпе возникло движение, сутолока: внимание множества присутствующих обратилось к двери на главную галерею. На ступеньках лестницы в форме полумесяца появился поразительный человек лет шестидесяти, внушительного, даже подавляющего вида. У него была бритая голова и борода клинышком. При движении поблескивал на свету костюм из темно-синего шелка от Валентино, драпировавший его массивное тело. Расстегнутая сверху безупречно белая рубашка от Тернбулла и Эссера дополнялась приспущенным галстуком-шнурком, удерживаемым на месте янтарем размером с кулак, который обрамлял единственное найденное перо археоптерикса.
– Тридцать шесть миллионов, – повторил председатель.
Однако его взгляд, как и у остальных, был прикован к вновь прибывшему.
Человек стоял на лестнице, его голубые глаза светились живостью и каким-то внутренним весельем. Он медленно поднял свою бирку. Все стихло. На тот невероятный случай, если бы кто-то не узнал этого человека, бирка развеивала сомнения: на ней был номер 001 – единственный персональный номер, выданный этому конкретному клиенту для участия в торгах аукциона «Кристи».
Председатель смотрел на него выжидающе.
– Сто, – произнес наконец человек негромко, но отчетливо.
Стало еще тише.
– Прошу прощения?
Голос председателя прозвучал сухо.
– Сто миллионов долларов, – отчетливо сказал человек, продемонстрировав при этом крупные, очень ровные и очень белые зубы.
Тишина стала абсолютной.
– У меня заявка на сто миллионов долларов, – сказал председатель немного дрогнувшим голосом.
Казалось, время остановилось. Где-то в здании едва слышно звонил телефон, с улицы долетел гудок автомобиля.
Чары разрушил резкий стук молотка.
– Лот номер один за сто миллионов долларов продан Палмеру Ллойду!
Комната взорвалась. Мгновенно все вскочили на ноги. Раздавались аплодисменты, приветствия, крики «браво», словно великий тенор завершил лучшее свое выступление. Однако были и недовольные – аплодисменты и приветствия прерывались шиканьем, свистом и глухим топотом. «Кристи» не приходилось еще иметь дело с толпой, столь близкой к истерии. Все участники, те, что «за», и те, что «против», прекрасно понимали: здесь творится история. Но человек, явившийся причиной волнений, уже ушел через главную галерею вниз по зеленому ковру, мимо кассира, и публика обнаружила, что адресуется к пустому дверному проему.
Пустыня Калахари
1 июня, 18 часов 45 минут
Сэм Макферлейн сидел на песке, скрестив ноги. Вечерний костер, разложенный из сушняка на голой земле, отбрасывал трепещущую сеть теней на колючий кустарник вокруг лагеря. Ближайшее поселение находилось в сотне миль у него за спиной.
Он оглядывал изможденные фигуры людей в пыльных набедренных повязках, сидевших на корточках вокруг костра. Бушмены сэн. Их глаза настороженно блестели. Требовалось немало времени, чтобы заслужить их доверие, но, однажды обретенное, оно оставалось нерушимым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64