Такие инструменты называются оптископы или телескопы.
– Да, – сказал УрЛейн, – я слышал о таких штуках. Последний математик империи Нахараджаст говорил, что с помощью такого устройства он, глядя в небеса, сделал предсказание об огненных камнях, которые появились в год падения империи. В прошлом году один изобретатель (по крайней мере, он себя так называл) явился в наш дворец и показал нам такой прибор. Я сам смотрел в него. Интересно. Видимость была нечеткой, но все предметы, безусловно, приближались.
Молодой посол, казалось, не слышал слов протектора.
– Телескоп – удивительное изобретение, необыкновенное, а перед вами особенно редкий экземпляр. – Он раздвинул прибор, так что его длина стала раза в три больше начальной, потом поднес к глазу, навел на УрЛейна, потом на картины на стенах. УрЛейну показалось, что посол говорит заученный наизусть текст. – Поразительно, – сказал молодой посол, кивая. – Хотите посмотреть, ваше величество? – Он встал и протянул прибор протектору, который жестом позволил послу приблизиться. Неловко держа в другой руке кожаный футляр, капитан сделал шаг вперед, протягивая прибор окуляром вперед. УрЛейн наклонился вперед, чтобы взять инструмент. Посол отпустил более толстый конец прибора, и тот начал падать на пол.
– Ух ты, тяжелый, – сказал УрЛейн, быстро протягивая вторую руку, чтобы не дать диковинке упасть. Он поднялся, почти вскочил со стула, пытаясь сохранить равновесие, и приземлился на колено перед молодым капитаном, который сделал шаг назад.
В руке посла Истрила вдруг появился длинный, тонкий кинжал. Посол высоко замахнулся им. УрЛейн увидел это, когда его колено коснулось помоста и он наконец ухватил телескоп. Генерал мгновенно понял, что в этом положении – обе руки заняты, к тому же он стоит на одном колене перед послом – невозможно отразить удар.
Арбалетная стрела вонзилась в голову посла Истрила, скользнув сначала по высокому воротнику. Стрела попала в череп точно над левым ухом – большая ее часть торчала у него из головы. Если бы один из двоих нашел время или желание повернуть голову, то увидел бы, что на картине, изображающей городскую площадь, появилась дыра. Истрил пошатнулся, не выпуская из рук кинжала, ноги его поскользнулись на полированном деревянном полу. УрЛейн откинулся назад, прижимаясь спиной к стулу и двумя руками держа телескоп за тонкий конец. Он начал заносить его за голову, намереваясь использовать как дубинку.
Посол взревел от боли и злости и схватился одной рукой за стрелу, потом тряхнул головой и внезапно бросился на УрЛейна, выставив вперед кинжал.
С ужасающим грохотом ДеВар вломился в палату, пробив панель с изображением площади. Над сверкающим полом повисло облачко пыли, посыпалась штукатурка. ДеВар с обнаженным мечом в руке прыгнул и вонзил клинок в живот послу. Клинок сломался, но ДеВар по инерции продолжал движение вперед, а потому налетел на посла сбоку. Не переставая реветь, посол шумно свалился на пол, размахивая кинжалом. ДеВар отбросил в сторону сломанный меч, повернулся на бок и выхватил собственный кинжал.
УрЛейн уронил тяжелый телескоп и встал. Он вытащил небольшой нож из-под одежды и укрылся за своим высоким стулом. Истрил поднялся. Стрела все еще торчала из его головы. Ноги посла искали опору на скользком полу – он попытался было броситься к протектору, но ДеВар, босой, налетел на него, не дав сделать и полшага. Оказавшись за спиной у Истрила, он завел его руку вперед и, сунув пальцы в ноздри и одну глазницу, потащил посла назад. Тот вскрикнул – ДеВар другой рукой вонзил кинжал в его незащищенную шею. Крик посла замер, когда кровь, булькая, хлынула из раны.
Истрил упал на колени и наконец выронил кинжал. Затем повалился на бок – кровь струей хлынула на сверкающий пол.
– Государь? – спросил ДеВар, переводя дыхание и краем глаза все еще наблюдая за корчащимся на полу телом. За дверью палаты раздался шум. Послышались удары в дверь.
– Ваше величество! Протектор! Генерал!
– Я в порядке. Прекратите ломать эту чертову дверь! – крикнул УрЛейн.
Шум чуть стих. Протектор бросил взгляд туда, где прежде была панель с изображением городской площади.
За панелью обнаружилась каморка размером со шкаф: там имелась прочная деревянная стойка с закрепленным на ней арбалетом. УрЛейн перевел взгляд на ДеВара и убрал свой маленький нож в специальный карман.
– Я целехонек, ДеВар, спасибо. А ты?
– И я, государь. Жаль, но я был вынужден его убить.
Он перевел взгляд на тело, которое испустило последний хлюпающий вздох, а потом словно обмякло. На полу образовалась глубокая лужа темной крови, расползавшейся по полу густой массой. ДеВар нагнулся, держа кинжал у того, что осталось от горла Истрила, и пощупал у него пульс.
– Не расстраивайся, – сказал протектор. – Убить его оказалось не так-то просто, как ты думаешь? – Он усмехнулся чуть ли не с детской непосредственностью.
– Я думаю, его сила и храбрость частично вызваны особым снадобьем.
– Так-так, – сказал УрЛейн, потом посмотрел на дверь. – Вы там замолчите? – закричал он. – Я в полном порядке, но этот кусок дерьма пытался меня убить! Дворцовая стража там?
– Да, государь! Пятеро стражников! – послышался чей-то приглушенный голос.
– Сообщите ЗеСпиоле. Пусть найдет остальных членов посольства и арестует их. Все должны отойти от дверей, а сюда, пока я не разрешу, можно входить только страже. Ясно?
– Ясно, ваше величество. – Шум сначала усилился, потом снова начал стихать, и наконец за дверью расписанной палаты воцарилась почти полная тишина.
ДеВар расстегнул на убитом мундир.
– Кольчуга, – сказал он, пощупав подкладку. Постучал пальцем по воротнику. – И металл. – Он взялся за древко стрелы, потянул его на себя, потом выпрямился, уперся ногой в голову посла и наконец с хрустом вытащил стрелу. Неудивительно, что она срикошетила.
УрЛейн подошел к краю возвышения.
– Откуда он достал кинжал? Я не заметил. ДеВар подошел к высокому стулу, оставляя на полу кровавые следы. Он поднял сначала телескоп, потом его футляр и заглянул внутрь.
– Здесь есть что-то вроде застежки на днище. – Он повертел в руках телескоп. – На большом конце нет стекла. Наверно, кинжал был внутри этой штуки, когда она лежала в футляре.
– Ваше величество? – послышался голос от двери.
– Что? – крикнул УрЛейн.
– Здесь сержант стражи ХьеЛирис и трое других.
– Входите, – сказал УрЛейн.
Стражники вошли, настороженно оглядываясь. На их лицах появилось удивленное выражение, когда они увидели дыру там, где прежде было изображение площади.
– Вы этого не видели, – сказал им протектор. Они кивнули. ДеВар вытирал кинжал о кусок ткани.
УрЛейн сделал шаг вперед и пнул мертвеца в плечо, отчего тот перевернулся на спину.
– Унесите это, – сказал протектор стражникам. Двое из них вложили мечи в ножны и подняли тело с обоих боков.
– Лучше, ребята, возьмите его за руки и за ноги, – сказал ДеВар. – На нем тяжеленный мундир.
– Распорядись, чтобы здесь убрали, ДеВар, – сказал УрЛейн.
– Я должен быть рядом с вами, государь. Если это заговор, то убийц, скорее всего, двое. Второй ждет, что мы потеряем бдительность, решив, что атака отражена.
УрЛейн вытянулся во весь рост и глубоко вздохнул.
– Обо мне не беспокойся. Я сейчас собираюсь прилечь, – сказал он.
ДеВар нахмурился.
– Вы уверены, что с вами все в порядке, государь?
– В полном, ДеВар, – сказал протектор, идя по кровавому следу от тела, которое тащили к дверям стражники – Я собираюсь прилечь кое на кого – на молоденькую, крепенькую и пухленькую. – Он усмехнулся, бросив от дверей взгляд на ДеВара. – Близость смерти всегда действует на меня так, – сообщил он и рассмеялся, глядя на кровавый след, потом на лужу у возвышения. – Нужно было стать гробовщиком.
5. ДОКТОР
Хозяин, приближалось время года, когда двор приходит в самое возбужденное и лихорадочное состояние – все готовятся к Циркуляции и переезду в Летний дворец. Доктор была занята подготовкой не меньше, чем все остальные, хотя, конечно же, можно было предполагать, что она волнуется побольше других – ведь это ее первая Циркуляция. Я делал все, что в моих силах, чтобы помочь ей, хотя мои возможности и были ограничены на время легкой лихорадкой, из-за которой пришлось несколько дней провести в постели.
Признаюсь, я сколько мог скрывал симптомы моей болезни, опасаясь, что доктор сочтет меня слабаком, а еще потому, что от учеников других докторов мне было известно: какими бы милыми и приятными ни были их хозяева с платежеспособными пациентами, когда заболевают их преданные помощники, они все до одного (именно «до одного», потому что все они – мужчины) становятся на удивление грубыми и бесчувственными.
Но доктор Восилл, пока я болел, была по отношению ко мне очень добра и душевна и ухаживала за мной как мать (хотя, я думаю, она слишком еще молода, чтобы быть мне матерью).
Я больше не собирался писать о своем коротком недуге и вообще обошел бы эту тему стороной, если бы не нужно было объяснить хозяину пробел в записях. Но одно происшествие заставило меня взяться за перо, поскольку мне показалось, что оно проливает свет на таинственное прошлое доктора, до того как она появилась в городе два года назад.
Признаюсь, что в разгар болезни я пребывал в странном состоянии – аппетит пропал, я обильно потел, а иногда погружался в полубессознательное состояние. Стоило мне закрыть глаза, как я совершенно отчетливо видел странные, вызывающие беспокойство формы и фигуры, которые досаждали мне своими безумными и непонятными прыжками и движениями.
Легко можно себе представить, что я больше всего боялся, как бы в бреду не выболтать доктору, что я обязан докладывать о всех ее действиях. Конечно же, поскольку из всего виденного и сообщенного мною вытекает, что она несомненно человек добрый и заслуживающий доверия (и, безусловно, преданный нашему добрейшему королю), вполне возможно, что такое разоблачение вовсе не привело бы к катастрофе, но, так или иначе, я должен исполнять желания моего хозяина и держать свою миссию в тайне.
Не сомневайтесь, хозяин, я ни словом, ни намеком не обмолвился о моем задании, и доктор до сего дня пребывает в неведении относительно этих отчетов. Но если эта самая сокровенная тайна оставалась под надежным замком в глубине моей души, то другие обычные запреты и самоограничения ослабли под влиянием лихорадки, и однажды, очнувшись на кровати в своей каморке, я увидел, что доктор (она только что вернулась от короля, у которого, кажется, в это время болела шея) протирает мою грудь – я сильно потел.
– Вы слишком добры ко мне, доктор. Это может делать нянька.
– Нянька будет делать это, когда меня снова позовут к королю.
– Наш дорогой король! Как я его люблю! – воскликнул я (искренне, хотя и не без легкого смущения).
– Как и все мы, Элф, – сказала доктор, выжимая воду из тряпицы, которую держала у меня над грудью. Потом она с каким-то задумчивым выражением протерла мою кожу. Она примостилась на краешке моей кровати, очень низкой, поскольку каморка моя слишком мала.
Я заглянул в лицо доктора, и оно показалось мне печальным.
– Не сомневайтесь, доктор, вы его вылечите! Король беспокоится, что его отец был здоровее его, а умер молодым. Но ведь вы его вылечите, правда?
– Что? Ах да, конечно.
– Ах, доктор, неужели вы волновались из-за меня? (Признаюсь, сердце екнуло в моей горячей груди, дыхание у меня замерло, потому что какой молодой человек не взбудоражится, когда о нем волнуется и заботится красивая добрая женщина, особенно та, что пребывает так близко от него?) Не волнуйтесь, – сказал я, протягивая руку. – Я не умру. – Глядела она как-то неуверенно, а потому я добавил: – Или умру?
– Нет, Элф, не умрешь, – сказала она и добродушно улыбнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
– Да, – сказал УрЛейн, – я слышал о таких штуках. Последний математик империи Нахараджаст говорил, что с помощью такого устройства он, глядя в небеса, сделал предсказание об огненных камнях, которые появились в год падения империи. В прошлом году один изобретатель (по крайней мере, он себя так называл) явился в наш дворец и показал нам такой прибор. Я сам смотрел в него. Интересно. Видимость была нечеткой, но все предметы, безусловно, приближались.
Молодой посол, казалось, не слышал слов протектора.
– Телескоп – удивительное изобретение, необыкновенное, а перед вами особенно редкий экземпляр. – Он раздвинул прибор, так что его длина стала раза в три больше начальной, потом поднес к глазу, навел на УрЛейна, потом на картины на стенах. УрЛейну показалось, что посол говорит заученный наизусть текст. – Поразительно, – сказал молодой посол, кивая. – Хотите посмотреть, ваше величество? – Он встал и протянул прибор протектору, который жестом позволил послу приблизиться. Неловко держа в другой руке кожаный футляр, капитан сделал шаг вперед, протягивая прибор окуляром вперед. УрЛейн наклонился вперед, чтобы взять инструмент. Посол отпустил более толстый конец прибора, и тот начал падать на пол.
– Ух ты, тяжелый, – сказал УрЛейн, быстро протягивая вторую руку, чтобы не дать диковинке упасть. Он поднялся, почти вскочил со стула, пытаясь сохранить равновесие, и приземлился на колено перед молодым капитаном, который сделал шаг назад.
В руке посла Истрила вдруг появился длинный, тонкий кинжал. Посол высоко замахнулся им. УрЛейн увидел это, когда его колено коснулось помоста и он наконец ухватил телескоп. Генерал мгновенно понял, что в этом положении – обе руки заняты, к тому же он стоит на одном колене перед послом – невозможно отразить удар.
Арбалетная стрела вонзилась в голову посла Истрила, скользнув сначала по высокому воротнику. Стрела попала в череп точно над левым ухом – большая ее часть торчала у него из головы. Если бы один из двоих нашел время или желание повернуть голову, то увидел бы, что на картине, изображающей городскую площадь, появилась дыра. Истрил пошатнулся, не выпуская из рук кинжала, ноги его поскользнулись на полированном деревянном полу. УрЛейн откинулся назад, прижимаясь спиной к стулу и двумя руками держа телескоп за тонкий конец. Он начал заносить его за голову, намереваясь использовать как дубинку.
Посол взревел от боли и злости и схватился одной рукой за стрелу, потом тряхнул головой и внезапно бросился на УрЛейна, выставив вперед кинжал.
С ужасающим грохотом ДеВар вломился в палату, пробив панель с изображением площади. Над сверкающим полом повисло облачко пыли, посыпалась штукатурка. ДеВар с обнаженным мечом в руке прыгнул и вонзил клинок в живот послу. Клинок сломался, но ДеВар по инерции продолжал движение вперед, а потому налетел на посла сбоку. Не переставая реветь, посол шумно свалился на пол, размахивая кинжалом. ДеВар отбросил в сторону сломанный меч, повернулся на бок и выхватил собственный кинжал.
УрЛейн уронил тяжелый телескоп и встал. Он вытащил небольшой нож из-под одежды и укрылся за своим высоким стулом. Истрил поднялся. Стрела все еще торчала из его головы. Ноги посла искали опору на скользком полу – он попытался было броситься к протектору, но ДеВар, босой, налетел на него, не дав сделать и полшага. Оказавшись за спиной у Истрила, он завел его руку вперед и, сунув пальцы в ноздри и одну глазницу, потащил посла назад. Тот вскрикнул – ДеВар другой рукой вонзил кинжал в его незащищенную шею. Крик посла замер, когда кровь, булькая, хлынула из раны.
Истрил упал на колени и наконец выронил кинжал. Затем повалился на бок – кровь струей хлынула на сверкающий пол.
– Государь? – спросил ДеВар, переводя дыхание и краем глаза все еще наблюдая за корчащимся на полу телом. За дверью палаты раздался шум. Послышались удары в дверь.
– Ваше величество! Протектор! Генерал!
– Я в порядке. Прекратите ломать эту чертову дверь! – крикнул УрЛейн.
Шум чуть стих. Протектор бросил взгляд туда, где прежде была панель с изображением городской площади.
За панелью обнаружилась каморка размером со шкаф: там имелась прочная деревянная стойка с закрепленным на ней арбалетом. УрЛейн перевел взгляд на ДеВара и убрал свой маленький нож в специальный карман.
– Я целехонек, ДеВар, спасибо. А ты?
– И я, государь. Жаль, но я был вынужден его убить.
Он перевел взгляд на тело, которое испустило последний хлюпающий вздох, а потом словно обмякло. На полу образовалась глубокая лужа темной крови, расползавшейся по полу густой массой. ДеВар нагнулся, держа кинжал у того, что осталось от горла Истрила, и пощупал у него пульс.
– Не расстраивайся, – сказал протектор. – Убить его оказалось не так-то просто, как ты думаешь? – Он усмехнулся чуть ли не с детской непосредственностью.
– Я думаю, его сила и храбрость частично вызваны особым снадобьем.
– Так-так, – сказал УрЛейн, потом посмотрел на дверь. – Вы там замолчите? – закричал он. – Я в полном порядке, но этот кусок дерьма пытался меня убить! Дворцовая стража там?
– Да, государь! Пятеро стражников! – послышался чей-то приглушенный голос.
– Сообщите ЗеСпиоле. Пусть найдет остальных членов посольства и арестует их. Все должны отойти от дверей, а сюда, пока я не разрешу, можно входить только страже. Ясно?
– Ясно, ваше величество. – Шум сначала усилился, потом снова начал стихать, и наконец за дверью расписанной палаты воцарилась почти полная тишина.
ДеВар расстегнул на убитом мундир.
– Кольчуга, – сказал он, пощупав подкладку. Постучал пальцем по воротнику. – И металл. – Он взялся за древко стрелы, потянул его на себя, потом выпрямился, уперся ногой в голову посла и наконец с хрустом вытащил стрелу. Неудивительно, что она срикошетила.
УрЛейн подошел к краю возвышения.
– Откуда он достал кинжал? Я не заметил. ДеВар подошел к высокому стулу, оставляя на полу кровавые следы. Он поднял сначала телескоп, потом его футляр и заглянул внутрь.
– Здесь есть что-то вроде застежки на днище. – Он повертел в руках телескоп. – На большом конце нет стекла. Наверно, кинжал был внутри этой штуки, когда она лежала в футляре.
– Ваше величество? – послышался голос от двери.
– Что? – крикнул УрЛейн.
– Здесь сержант стражи ХьеЛирис и трое других.
– Входите, – сказал УрЛейн.
Стражники вошли, настороженно оглядываясь. На их лицах появилось удивленное выражение, когда они увидели дыру там, где прежде было изображение площади.
– Вы этого не видели, – сказал им протектор. Они кивнули. ДеВар вытирал кинжал о кусок ткани.
УрЛейн сделал шаг вперед и пнул мертвеца в плечо, отчего тот перевернулся на спину.
– Унесите это, – сказал протектор стражникам. Двое из них вложили мечи в ножны и подняли тело с обоих боков.
– Лучше, ребята, возьмите его за руки и за ноги, – сказал ДеВар. – На нем тяжеленный мундир.
– Распорядись, чтобы здесь убрали, ДеВар, – сказал УрЛейн.
– Я должен быть рядом с вами, государь. Если это заговор, то убийц, скорее всего, двое. Второй ждет, что мы потеряем бдительность, решив, что атака отражена.
УрЛейн вытянулся во весь рост и глубоко вздохнул.
– Обо мне не беспокойся. Я сейчас собираюсь прилечь, – сказал он.
ДеВар нахмурился.
– Вы уверены, что с вами все в порядке, государь?
– В полном, ДеВар, – сказал протектор, идя по кровавому следу от тела, которое тащили к дверям стражники – Я собираюсь прилечь кое на кого – на молоденькую, крепенькую и пухленькую. – Он усмехнулся, бросив от дверей взгляд на ДеВара. – Близость смерти всегда действует на меня так, – сообщил он и рассмеялся, глядя на кровавый след, потом на лужу у возвышения. – Нужно было стать гробовщиком.
5. ДОКТОР
Хозяин, приближалось время года, когда двор приходит в самое возбужденное и лихорадочное состояние – все готовятся к Циркуляции и переезду в Летний дворец. Доктор была занята подготовкой не меньше, чем все остальные, хотя, конечно же, можно было предполагать, что она волнуется побольше других – ведь это ее первая Циркуляция. Я делал все, что в моих силах, чтобы помочь ей, хотя мои возможности и были ограничены на время легкой лихорадкой, из-за которой пришлось несколько дней провести в постели.
Признаюсь, я сколько мог скрывал симптомы моей болезни, опасаясь, что доктор сочтет меня слабаком, а еще потому, что от учеников других докторов мне было известно: какими бы милыми и приятными ни были их хозяева с платежеспособными пациентами, когда заболевают их преданные помощники, они все до одного (именно «до одного», потому что все они – мужчины) становятся на удивление грубыми и бесчувственными.
Но доктор Восилл, пока я болел, была по отношению ко мне очень добра и душевна и ухаживала за мной как мать (хотя, я думаю, она слишком еще молода, чтобы быть мне матерью).
Я больше не собирался писать о своем коротком недуге и вообще обошел бы эту тему стороной, если бы не нужно было объяснить хозяину пробел в записях. Но одно происшествие заставило меня взяться за перо, поскольку мне показалось, что оно проливает свет на таинственное прошлое доктора, до того как она появилась в городе два года назад.
Признаюсь, что в разгар болезни я пребывал в странном состоянии – аппетит пропал, я обильно потел, а иногда погружался в полубессознательное состояние. Стоило мне закрыть глаза, как я совершенно отчетливо видел странные, вызывающие беспокойство формы и фигуры, которые досаждали мне своими безумными и непонятными прыжками и движениями.
Легко можно себе представить, что я больше всего боялся, как бы в бреду не выболтать доктору, что я обязан докладывать о всех ее действиях. Конечно же, поскольку из всего виденного и сообщенного мною вытекает, что она несомненно человек добрый и заслуживающий доверия (и, безусловно, преданный нашему добрейшему королю), вполне возможно, что такое разоблачение вовсе не привело бы к катастрофе, но, так или иначе, я должен исполнять желания моего хозяина и держать свою миссию в тайне.
Не сомневайтесь, хозяин, я ни словом, ни намеком не обмолвился о моем задании, и доктор до сего дня пребывает в неведении относительно этих отчетов. Но если эта самая сокровенная тайна оставалась под надежным замком в глубине моей души, то другие обычные запреты и самоограничения ослабли под влиянием лихорадки, и однажды, очнувшись на кровати в своей каморке, я увидел, что доктор (она только что вернулась от короля, у которого, кажется, в это время болела шея) протирает мою грудь – я сильно потел.
– Вы слишком добры ко мне, доктор. Это может делать нянька.
– Нянька будет делать это, когда меня снова позовут к королю.
– Наш дорогой король! Как я его люблю! – воскликнул я (искренне, хотя и не без легкого смущения).
– Как и все мы, Элф, – сказала доктор, выжимая воду из тряпицы, которую держала у меня над грудью. Потом она с каким-то задумчивым выражением протерла мою кожу. Она примостилась на краешке моей кровати, очень низкой, поскольку каморка моя слишком мала.
Я заглянул в лицо доктора, и оно показалось мне печальным.
– Не сомневайтесь, доктор, вы его вылечите! Король беспокоится, что его отец был здоровее его, а умер молодым. Но ведь вы его вылечите, правда?
– Что? Ах да, конечно.
– Ах, доктор, неужели вы волновались из-за меня? (Признаюсь, сердце екнуло в моей горячей груди, дыхание у меня замерло, потому что какой молодой человек не взбудоражится, когда о нем волнуется и заботится красивая добрая женщина, особенно та, что пребывает так близко от него?) Не волнуйтесь, – сказал я, протягивая руку. – Я не умру. – Глядела она как-то неуверенно, а потому я добавил: – Или умру?
– Нет, Элф, не умрешь, – сказала она и добродушно улыбнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56