В это время на небе уже собрались тучи, а со стороны пристани налетели первые порывы дождя. Я радостно – однако напрасно – поздравил себя с тем, что успел вернуться в уют и тепло дворца до начала грозы.
Записка на двери докторских апартаментов извещала нас, что король желает ее видеть, и потому мы, едва положив сумки с пряностями, ягодами, корнями и землей, поспешили в королевские покои. В Длинном коридоре нас успел встретить слуга, сообщивший, что король ранен во время тренировочной дуэли, и мы, перепуганные до смерти, со всех ног пустились к игровым залам.
– Ваше величество, пиявки! У нас есть лучшие. Редкие императорские пиявки из Бротехена!
– Чепуха! Здесь требуется прижигание зажигательным стеклом, а потом – рвотное.
– Достаточно простого кровопускания. Ваше величество, если позволите…
– Нет! Убирайтесь прочь. Вы все невежественные лиловые мошенники! Прочь отсюда, идите в банкиры, признайтесь, что самое важное для вас – это деньги! Где Восилл? Восилл! – кричал король, вступая на широкую лестницу. Левой рукой он держался за правое предплечье. Мы как раз появились на верхних ступеньках этой лестницы.
Король получил ранение в дуэльной зале, и все мало-мальски известные врачи города сбежались в этот день во дворец и собрались вокруг короля и двоих людей рядом с ним, словно толпа охотников в лиловых плащах, загнавших зверя в берлогу. За ними по пятам шли их хозяева с учебными мечами и защитными масками в руках, а в дальнем конца зала одиноко стоял крупный серолицый человек – видимо, тот, кто нанес рану королю.
По одну руку от короля находился начальник стражи Адлейн, а по другую – герцог Вален. Адлейн, записываю это только для грядущих поколений, – человек благородный и великодушный, красотой и осанкой он уступает только нашему доброму королю, правда, король бледнолиц, а начальник стражи смугловат. Эта верная, преданная тень нашего блистательного правителя никогда не отходит от него. Ни один монарх не пожелал бы себе более славной тени!
Герцог Вален – невысокий, сутулый человек с морщинистой кожей и глубоко посаженными, слегка раскосыми глазами.
– Ваше величество, позвольте моему врачу заняться вашей раной, – сказал Вален высоким скрипучим голосом; Адлейн тем временем отпихивал парочку слишком уж назойливых докторов. – Посмотрите! – воскликнул Вален. – Она капает! Королевская кровь! Вы только подумайте! Врач! Врач! Ваше величество, этот врач правда лучший из всех. Позвольте мне…
– Нет, – взревел король. – Мне нужна Восилл! Где она?
– Видимо, у этой дамочки есть дела поважнее, – рассудительно сказал Адлейн. – К счастью, это всего лишь царапина, верно, ваше величество? – Тут он поднял глаза и увидел наверху меня с доктором. На лице его появилась улыбка.
– Во!… – заревел король, по-бычьи наклонив голову и устремляясь вверх по лестнице, на несколько мгновений оставив Валена и Адлейна позади.
– Я здесь, государь, – сказала доктор, делая шаг ему навстречу.
– Восилл! Где во имя небес вы пропадаете?
– Я…
– Оставим это! Скорее в мою спальню. Ты! – Король обратился ко мне! – Посмотрим, удастся ли тебе сдержать стаю этих кровососов. Вот, держи мой меч. – Король протянул мне свой собственный меч! – Разрешаю применять его против любого, кто хоть отдаленно похож на врача. Доктор?
– После вас, государь.
– Конечно, после меня, Восилл. Я ведь король, черт побери!
Меня всегда поражало, как наш великий король похож на собственные портреты и на профильные изображения, украшающие монеты. Мне повезло – у меня была возможность видеть эти великолепные черты воочию в частных покоях короля в тот полдень, когда сиял Ксамис, доктор обрабатывала рану, а король стоял в длиннополом халате с закатанным рукавом. Пока доктор работала с его рукой, я разглядывал его силуэт на фоне светящейся громады древнего окна – голова поднята, челюсти сжаты.
Ах, какое благородное видение! Какая королевская осанка! Грива светлых кудрей, лоб, свидетельствующий об уме и мудрости, ясные, чистые глаза цвета летнего неба, четко очерченный великолепный нос, широкие изящные губы и горделивый отважный подбородок; тело одновременно сильное и гибкое, на зависть любому атлету в лучшие годы (а ведь король уже шагнул в великолепие своих зрелых лет, когда большинство мужчин начинают полнеть). Многие говорят, что король Квиенс по внешности и физической силе уступает только своему покойному батюшке Драсину (счастлив сообщить, что его справедливо называют Драенном Великим).
– Ах, ваше величество! О Провидение! О небеса! Помогите! Ах, какое несчастье. Ах!
– Оставь нас, Вистер, – сказал король, вздохнув.
– Ваше величество! Слушаюсь, ваше величество. Немедленно, ваше величество. – Жирный камердинер, продолжая размахивать и дергать руками, со стонами и причитаниями вышел из королевских покоев.
– Я думала, государь, вы надеваете доспехи, чтобы такого не случилось, – сказала доктор.
Она стерла остатки крови тампоном и вручила его мне – выкинуть. Я же протянул ей склянку со спиртом. Доктор пропитала спиртом еще один тампон и приложила его к ране на бицепсе короля. Рана была в два пальца длиной и около ногтя глубиной.
– Ой!
– Простите, государь.
– Уй! Ай! Вы уверены, что это ваше знахарство мне не повредит, Восилл?
– Спирт убивает все яды, которые могут заразить кровь, государь, – сухо сказала доктор.
– Вы говорите, что то же самое делает и заплесневелый хлеб, – фыркнул король.
– Да, у него есть такое свойство.
– И сахар.
– И сахар тоже, в чрезвычайных обстоятельствах.
– Сахар, – покачал головой король.
– Разве у вас нет, государь?
– Чего?
– Разве у вас нет доспехов?
– Конечно, у нас есть доспехи, глупая вы голова… Ой! Конечно, у нас есть доспехи, но кто же их надевает в дуэльной зале?! Именем Провидения, если ты надеваешь доспехи, то что же это за дуэль!
– Но я полагала, что это тренировка, государь. Подготовка к настоящему бою.
– Конечно тренировка, Восилл. Если б не так, то парень, поранивший меня, не остановился бы и, уж конечно, не был бы близок к обмороку – он бы добил меня, дерись мы по-настоящему. Но бой был тренировочный. – Король покачал своей великолепной головой и топнул ногой. – Черт меня побери, Восилл, вы задаете просто дурацкие вопросы.
– Прошу прощения, государь.
– Да ладно, это не больше чем царапина. – Король оглянулся и сделал знак слуге, стоявшему у главных дверей. Тот быстро подошел к столу и налил его величеству вина.
– След от укуса насекомого куда как меньше, – сказала доктор. – А ведь люди от него, случается, умирают, государь.
– Умирают? – спросил король, принимая из рук слуги кубок.
– Так меня учили. От яда, который насекомое впрыскивает в кровь.
– Да? – В голосе короля звучало сомнение. Он посмотрел на рану. – И все равно – обычная царапина. На Адлейна она почти не произвела впечатления. – Он выпил вина.
– Ну, чтобы произвести впечатление на начальника стражи Адлейна, нужно кое-что посерьезнее, – сказала доктор, слегка язвительно, как мне показалось.
Король улыбнулся едва заметной улыбкой.
– Вам не нравится Адлейн, верно? Доктор наморщила лоб.
– Я не смотрю на него как на друга, государь, но равным образом не смотрю на него и как на врага. Мы оба по-своему хотим служить вам при помощи тех умений, которыми каждый из нас обладает.
Глаза короля сузились – он размышлял над ее словами.
– Вы говорите как политик, Восилл, – тихо сказал он. – А выражаетесь как придворный.
– Я считаю ваши слова комплиментом, государь. Некоторое время король молча смотрел, как она промывает его рану.
– И все же вам, видимо, стоит остерегаться его. Нет? Доктор подняла глаза – по-моему, с удивлением.
– Если так говорит ваше величество.
– И герцога Валена, – сказал король, хмыкнув. – Слышали бы вы, что он говорит о женщинах-врачах и вообще о женщинах, которые не хотят быть шлюхами, матерями или женами, у вас бы уши горели.
– И в самом деле, государь, – сказала доктор сквозь зубы. Она посмотрела на меня, собираясь попросить то, что ей требовалось, но я уже держал в руках нужную склянку. Вознаграждением мне стали улыбка и кивок. Я взял пропитанный спиртом тампон и бросил его в мусорную корзину.
– Это что такое? – Лоб короля подозрительно наморщился.
– Это притирание, государь.
– Я вижу, что это притирание, Восилл. Что оно дела… Ой.
– Вы уже почувствовали, государь, – оно смягчает боль. А кроме того, борется с вредными частицами, которыми заражен воздух, а еще ускоряет процесс заживления.
– Вроде того средства, что вы прикладывали к моей ноге, когда у меня был нарыв?
– Да, государь. У вашего величества великолепная память. Кажется, тогда я впервые удостоилась чести лечить ваше величество.
Король краем взгляда поймал свое изображение в одном из огромных зеркал, украшавших его частные покои, и расправил плечи. Он посмотрел на слугу у дверей – тот подошел и взял из рук короля кубок. После этого король вздернул подбородок и провел рукой по волосам, а потом тряхнул головой, отчего кудри, мокрые от пота и слипшиеся под защитной маской, снова упали ему на плечи свободной волной.
– Вот так, – сказал он, разглядывая свое благородное отражение в зеркале. – Припоминаю, что я был в плохом состоянии. Все эти костоправы думали тогда, что я вот-вот умру.
– Я была тогда очень рада, что ваше величество послали за мной, – тихо сказала доктор, перевязывая рану.
– Кстати, мой отец умер от нарыва, – сообщил король.
– Я слышала об этом, государь. – Она улыбнулась ему. – Но вас тот нарыв не убил.
Король усмехнулся и поглядел перед собой.
– И в самом деле. Не убил. – Он скорчил гримасу. – Но отец не страдал от заворота кишок, болей в спине или других моих болячек.
– Нигде не сказано, что он жаловался на такие вещи, государь, – ответила доктор, виток за витком накладывая повязку на могучую королевскую руку.
Он посмотрел на нее пронзительным взглядом.
– Уж не хотите ли вы сказать, что я нытик, доктор? Восилл подняла на него удивленный взгляд.
– Конечно же нет, государь. Вы так мужественно сносите ваши многочисленные недуги. – Она продолжала накладывать повязку. (Бинты специально для доктора делает королевский портной, и доктор требует, чтобы они изготовлялись в чистоте. Но все равно, прежде чем пустить их в дело, она кипятит их в кипяченой воде, добавляя туда отбеливающего порошка, который тоже специально для нее готовят в дворцовой аптеке.) – Напротив, вашему величеству нужно воздать хвалу за то, что он с такой готовностью говорит о своих недугах, – сказала ему доктор. – Некоторые люди принимают стоическую позу, из гордыни или просто из предельной скрытности, и страдают молча, пока смерть не постучится в дверь, пока не зайдет в дом, тогда как одно лишь слово, простая жалоба в самом начале болезни позволила бы доктору поставить диагноз, излечить их и вернуть к жизни. Боль и даже обыкновенное недомогание – это предупреждение, посланное пограничным стражем, государь. Вы можете, конечно, решить, что не стоит обращать внимания на такую малость, но тогда не удивляйтесь, если вскоре к вам явятся толпы захватчиков.
Король хмыкнул и посмотрел на доктора снисходительно и добродушно.
– Я должным образом оценил ваше предостережение, сделанное на военном языке, доктор.
– Благодарю вас, государь. – Доктор поправила повязку на руке короля. – У меня на дверях висела записка, извещавшая, что вы хотите меня видеть, государь. Я полагаю, что она прибыла еще до вашего злополучного ранения.
– Ах, да, – сказал король. – Он положил руку себе сзади на шею. – Моя шея. Опять не гнется. Посмотрите позже.
– Конечно, государь.
Король вздохнул, и я не мог не заметить, что в нем что-то изменилось – он чуть ссутулился, облик его даже стал менее королевским.
– Мой отец был сложен как настоящий хавл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Записка на двери докторских апартаментов извещала нас, что король желает ее видеть, и потому мы, едва положив сумки с пряностями, ягодами, корнями и землей, поспешили в королевские покои. В Длинном коридоре нас успел встретить слуга, сообщивший, что король ранен во время тренировочной дуэли, и мы, перепуганные до смерти, со всех ног пустились к игровым залам.
– Ваше величество, пиявки! У нас есть лучшие. Редкие императорские пиявки из Бротехена!
– Чепуха! Здесь требуется прижигание зажигательным стеклом, а потом – рвотное.
– Достаточно простого кровопускания. Ваше величество, если позволите…
– Нет! Убирайтесь прочь. Вы все невежественные лиловые мошенники! Прочь отсюда, идите в банкиры, признайтесь, что самое важное для вас – это деньги! Где Восилл? Восилл! – кричал король, вступая на широкую лестницу. Левой рукой он держался за правое предплечье. Мы как раз появились на верхних ступеньках этой лестницы.
Король получил ранение в дуэльной зале, и все мало-мальски известные врачи города сбежались в этот день во дворец и собрались вокруг короля и двоих людей рядом с ним, словно толпа охотников в лиловых плащах, загнавших зверя в берлогу. За ними по пятам шли их хозяева с учебными мечами и защитными масками в руках, а в дальнем конца зала одиноко стоял крупный серолицый человек – видимо, тот, кто нанес рану королю.
По одну руку от короля находился начальник стражи Адлейн, а по другую – герцог Вален. Адлейн, записываю это только для грядущих поколений, – человек благородный и великодушный, красотой и осанкой он уступает только нашему доброму королю, правда, король бледнолиц, а начальник стражи смугловат. Эта верная, преданная тень нашего блистательного правителя никогда не отходит от него. Ни один монарх не пожелал бы себе более славной тени!
Герцог Вален – невысокий, сутулый человек с морщинистой кожей и глубоко посаженными, слегка раскосыми глазами.
– Ваше величество, позвольте моему врачу заняться вашей раной, – сказал Вален высоким скрипучим голосом; Адлейн тем временем отпихивал парочку слишком уж назойливых докторов. – Посмотрите! – воскликнул Вален. – Она капает! Королевская кровь! Вы только подумайте! Врач! Врач! Ваше величество, этот врач правда лучший из всех. Позвольте мне…
– Нет, – взревел король. – Мне нужна Восилл! Где она?
– Видимо, у этой дамочки есть дела поважнее, – рассудительно сказал Адлейн. – К счастью, это всего лишь царапина, верно, ваше величество? – Тут он поднял глаза и увидел наверху меня с доктором. На лице его появилась улыбка.
– Во!… – заревел король, по-бычьи наклонив голову и устремляясь вверх по лестнице, на несколько мгновений оставив Валена и Адлейна позади.
– Я здесь, государь, – сказала доктор, делая шаг ему навстречу.
– Восилл! Где во имя небес вы пропадаете?
– Я…
– Оставим это! Скорее в мою спальню. Ты! – Король обратился ко мне! – Посмотрим, удастся ли тебе сдержать стаю этих кровососов. Вот, держи мой меч. – Король протянул мне свой собственный меч! – Разрешаю применять его против любого, кто хоть отдаленно похож на врача. Доктор?
– После вас, государь.
– Конечно, после меня, Восилл. Я ведь король, черт побери!
Меня всегда поражало, как наш великий король похож на собственные портреты и на профильные изображения, украшающие монеты. Мне повезло – у меня была возможность видеть эти великолепные черты воочию в частных покоях короля в тот полдень, когда сиял Ксамис, доктор обрабатывала рану, а король стоял в длиннополом халате с закатанным рукавом. Пока доктор работала с его рукой, я разглядывал его силуэт на фоне светящейся громады древнего окна – голова поднята, челюсти сжаты.
Ах, какое благородное видение! Какая королевская осанка! Грива светлых кудрей, лоб, свидетельствующий об уме и мудрости, ясные, чистые глаза цвета летнего неба, четко очерченный великолепный нос, широкие изящные губы и горделивый отважный подбородок; тело одновременно сильное и гибкое, на зависть любому атлету в лучшие годы (а ведь король уже шагнул в великолепие своих зрелых лет, когда большинство мужчин начинают полнеть). Многие говорят, что король Квиенс по внешности и физической силе уступает только своему покойному батюшке Драсину (счастлив сообщить, что его справедливо называют Драенном Великим).
– Ах, ваше величество! О Провидение! О небеса! Помогите! Ах, какое несчастье. Ах!
– Оставь нас, Вистер, – сказал король, вздохнув.
– Ваше величество! Слушаюсь, ваше величество. Немедленно, ваше величество. – Жирный камердинер, продолжая размахивать и дергать руками, со стонами и причитаниями вышел из королевских покоев.
– Я думала, государь, вы надеваете доспехи, чтобы такого не случилось, – сказала доктор.
Она стерла остатки крови тампоном и вручила его мне – выкинуть. Я же протянул ей склянку со спиртом. Доктор пропитала спиртом еще один тампон и приложила его к ране на бицепсе короля. Рана была в два пальца длиной и около ногтя глубиной.
– Ой!
– Простите, государь.
– Уй! Ай! Вы уверены, что это ваше знахарство мне не повредит, Восилл?
– Спирт убивает все яды, которые могут заразить кровь, государь, – сухо сказала доктор.
– Вы говорите, что то же самое делает и заплесневелый хлеб, – фыркнул король.
– Да, у него есть такое свойство.
– И сахар.
– И сахар тоже, в чрезвычайных обстоятельствах.
– Сахар, – покачал головой король.
– Разве у вас нет, государь?
– Чего?
– Разве у вас нет доспехов?
– Конечно, у нас есть доспехи, глупая вы голова… Ой! Конечно, у нас есть доспехи, но кто же их надевает в дуэльной зале?! Именем Провидения, если ты надеваешь доспехи, то что же это за дуэль!
– Но я полагала, что это тренировка, государь. Подготовка к настоящему бою.
– Конечно тренировка, Восилл. Если б не так, то парень, поранивший меня, не остановился бы и, уж конечно, не был бы близок к обмороку – он бы добил меня, дерись мы по-настоящему. Но бой был тренировочный. – Король покачал своей великолепной головой и топнул ногой. – Черт меня побери, Восилл, вы задаете просто дурацкие вопросы.
– Прошу прощения, государь.
– Да ладно, это не больше чем царапина. – Король оглянулся и сделал знак слуге, стоявшему у главных дверей. Тот быстро подошел к столу и налил его величеству вина.
– След от укуса насекомого куда как меньше, – сказала доктор. – А ведь люди от него, случается, умирают, государь.
– Умирают? – спросил король, принимая из рук слуги кубок.
– Так меня учили. От яда, который насекомое впрыскивает в кровь.
– Да? – В голосе короля звучало сомнение. Он посмотрел на рану. – И все равно – обычная царапина. На Адлейна она почти не произвела впечатления. – Он выпил вина.
– Ну, чтобы произвести впечатление на начальника стражи Адлейна, нужно кое-что посерьезнее, – сказала доктор, слегка язвительно, как мне показалось.
Король улыбнулся едва заметной улыбкой.
– Вам не нравится Адлейн, верно? Доктор наморщила лоб.
– Я не смотрю на него как на друга, государь, но равным образом не смотрю на него и как на врага. Мы оба по-своему хотим служить вам при помощи тех умений, которыми каждый из нас обладает.
Глаза короля сузились – он размышлял над ее словами.
– Вы говорите как политик, Восилл, – тихо сказал он. – А выражаетесь как придворный.
– Я считаю ваши слова комплиментом, государь. Некоторое время король молча смотрел, как она промывает его рану.
– И все же вам, видимо, стоит остерегаться его. Нет? Доктор подняла глаза – по-моему, с удивлением.
– Если так говорит ваше величество.
– И герцога Валена, – сказал король, хмыкнув. – Слышали бы вы, что он говорит о женщинах-врачах и вообще о женщинах, которые не хотят быть шлюхами, матерями или женами, у вас бы уши горели.
– И в самом деле, государь, – сказала доктор сквозь зубы. Она посмотрела на меня, собираясь попросить то, что ей требовалось, но я уже держал в руках нужную склянку. Вознаграждением мне стали улыбка и кивок. Я взял пропитанный спиртом тампон и бросил его в мусорную корзину.
– Это что такое? – Лоб короля подозрительно наморщился.
– Это притирание, государь.
– Я вижу, что это притирание, Восилл. Что оно дела… Ой.
– Вы уже почувствовали, государь, – оно смягчает боль. А кроме того, борется с вредными частицами, которыми заражен воздух, а еще ускоряет процесс заживления.
– Вроде того средства, что вы прикладывали к моей ноге, когда у меня был нарыв?
– Да, государь. У вашего величества великолепная память. Кажется, тогда я впервые удостоилась чести лечить ваше величество.
Король краем взгляда поймал свое изображение в одном из огромных зеркал, украшавших его частные покои, и расправил плечи. Он посмотрел на слугу у дверей – тот подошел и взял из рук короля кубок. После этого король вздернул подбородок и провел рукой по волосам, а потом тряхнул головой, отчего кудри, мокрые от пота и слипшиеся под защитной маской, снова упали ему на плечи свободной волной.
– Вот так, – сказал он, разглядывая свое благородное отражение в зеркале. – Припоминаю, что я был в плохом состоянии. Все эти костоправы думали тогда, что я вот-вот умру.
– Я была тогда очень рада, что ваше величество послали за мной, – тихо сказала доктор, перевязывая рану.
– Кстати, мой отец умер от нарыва, – сообщил король.
– Я слышала об этом, государь. – Она улыбнулась ему. – Но вас тот нарыв не убил.
Король усмехнулся и поглядел перед собой.
– И в самом деле. Не убил. – Он скорчил гримасу. – Но отец не страдал от заворота кишок, болей в спине или других моих болячек.
– Нигде не сказано, что он жаловался на такие вещи, государь, – ответила доктор, виток за витком накладывая повязку на могучую королевскую руку.
Он посмотрел на нее пронзительным взглядом.
– Уж не хотите ли вы сказать, что я нытик, доктор? Восилл подняла на него удивленный взгляд.
– Конечно же нет, государь. Вы так мужественно сносите ваши многочисленные недуги. – Она продолжала накладывать повязку. (Бинты специально для доктора делает королевский портной, и доктор требует, чтобы они изготовлялись в чистоте. Но все равно, прежде чем пустить их в дело, она кипятит их в кипяченой воде, добавляя туда отбеливающего порошка, который тоже специально для нее готовят в дворцовой аптеке.) – Напротив, вашему величеству нужно воздать хвалу за то, что он с такой готовностью говорит о своих недугах, – сказала ему доктор. – Некоторые люди принимают стоическую позу, из гордыни или просто из предельной скрытности, и страдают молча, пока смерть не постучится в дверь, пока не зайдет в дом, тогда как одно лишь слово, простая жалоба в самом начале болезни позволила бы доктору поставить диагноз, излечить их и вернуть к жизни. Боль и даже обыкновенное недомогание – это предупреждение, посланное пограничным стражем, государь. Вы можете, конечно, решить, что не стоит обращать внимания на такую малость, но тогда не удивляйтесь, если вскоре к вам явятся толпы захватчиков.
Король хмыкнул и посмотрел на доктора снисходительно и добродушно.
– Я должным образом оценил ваше предостережение, сделанное на военном языке, доктор.
– Благодарю вас, государь. – Доктор поправила повязку на руке короля. – У меня на дверях висела записка, извещавшая, что вы хотите меня видеть, государь. Я полагаю, что она прибыла еще до вашего злополучного ранения.
– Ах, да, – сказал король. – Он положил руку себе сзади на шею. – Моя шея. Опять не гнется. Посмотрите позже.
– Конечно, государь.
Король вздохнул, и я не мог не заметить, что в нем что-то изменилось – он чуть ссутулился, облик его даже стал менее королевским.
– Мой отец был сложен как настоящий хавл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56