Главный генерал Тассасена, простолюдин, командовавший аристократами, был относительно невысок, но обладал таким сильным, властным характером, что никто не чувствовал себя выше его. Волосы его местами поседели и поредели, но глаза горели ярко. Люди обычно называли его взгляд пронзительным. На нем были штаны и длинный мундир, которые благодаря ему вошли в моду среди многих его коллег-генералов и немалой части тассасенских торговцев.
– Да, когда мой генерал отсылает меня прочь, – ответил ДеВар. – Я стараюсь делать что-нибудь полезное, и эти дела отвлекают меня от мыслей об опасностях, угрожающих моему господину, когда меня нет рядом. – Он развернул карту.
– Границы… Ладенсион. – УрЛейн вздохнул, поглаживая мягкую поверхность старой карты, потом поднял на ДеВара озорной взгляд. – Мой дорогой ДеВар, самая большая опасность, какой я подвергаю себя в таких случаях, это нехорошая болезнь, полученная от недавно привезенной девицы, или пощечина от одной из слишком застенчивых моих наложниц, если она сочтет мои новации слишком грубыми. – Генерал усмехнулся, подтягивая ремень на своем небольшом животике. – Или царапина на спине, или укус в ухо, если мне повезет.
– Генерал всем нам, кто помоложе, даст сто очков вперед, – пробормотал ДеВар, разглаживая пергаментную карту. – Но известно, что убийцы, в отличие от телохранителей, питают гораздо меньше уважения к неприкосновенности гаремов великих вождей.
– Убийца, который рискнет прогневить моих дорогих наложниц, почти заслуживает успеха, – сказал УрЛейн; он пощипывал свои короткие седые усики, а в глазах его сверкали озорные искорки. – Провидению известно, что их любовь нередко грубовата. – Он протянул руку и кулачком ударил ДеВара под локоть. – Как ты считаешь?
– Вы правы, государь. Но все же я думаю, что генерал мог бы…
– Ага, вот и остальная шайка, – сказал УрЛейн, потирая руки, когда двери в дальнем конце зала распахнулись, вошло несколько человек (одетых, как и он), сопровождаемых стайкой адъютантов в военной форме, чиновниками в штатском и всякими другими помощниками. – ЙетАмидус! – воскликнул протектор, быстро направляясь навстречу высокому человеку с грубоватым лицом, шедшему во главе группы. Он пожал высокому руку, похлопывая его по спине. Он поздоровался со всеми другими генералами, назвав каждого по имени, потом заметил своего брата. – РуЛойн! Вернулся с Заброшенных островов! Что, все в порядке? – Он обнял своего более высокого и плотного брата, который улыбнулся и, кивнув, ответил:
– Да, государь.
Протектор увидел своего сына, нагнулся и поднял его на руки.
– Латтенс! Мой любимый сын! Ты уже сделал уроки?
– Да, отец, – сказал мальчик. Он был одет как маленький солдат и размахивал деревянным мечом.
– Хорошо! Останься с нами – поможешь нам решить, что делать с мятежными баронами в болотах.
– Только ненадолго, брат, – сказал РуЛойн. – У него короткий перерыв. Он должен по звонку вернуться к наставнику.
– Ну, для Латтенса этого времени хватит, чтобы внести свежую ноту в наши планы, – сказал УрЛейн, сажая мальчика на стол для карт.
Чиновники и писцы стремглав бросились к деревянным стеллажам с картами у стены, каждый из них хотел успеть первым.
– Можете не спешить, – сказал им вслед генерал. – Вот вам карта! – крикнул он, и его брат и подчиненные генералы поспешили к столу, встав вокруг него. – Кое-кто уже… – начал генерал, обводя собравшихся взглядом в поисках ДеВара, потом тряхнул головой и вернулся к карте.
За его спиной, скрытый от протектора более высокими людьми, но в пределах длины меча, стоял его главный телохранитель, скрестив руки и положив ладони на эфесы видимой части своего вооружения. Незаметно и почти невидимо обводил он взглядом собравшихся людей.
«Жил некогда великий император, которого боялся весь известный тогда мир, кроме внешних его бесплодных окраин, о которых никто никогда не думал и где жили только дикари. Ни равных ему, ни соперников у императора не было. Его собственное царство занимало большую часть мира, а все другие короли склонялись перед ним и платили ему богатую дань. Власть его была абсолютной, и он не боялся ничего, кроме смерти, которая когда-нибудь приходит за всеми, даже за императорами.
Он решил обмануть смерть, построив дворец, такой огромный, такой великолепный, такой небывало роскошный, чтобы сама смерть (а тогда считалось, что за теми, в ком течет королевская кровь, она приходит в образе огненной птицы, видимой только умирающему) захочет остаться в этом великолепном дворце, жить там и не возвращаться в глубины неба с императором в когтях из языков пламени.
Император решил строить этот дворец на острове в центре большого круглого озера между долиной и океаном, вдалеке от своей столицы. Дворец имел форму огромной конической башни высотой в полсотни этажей. Он был набит всеми мыслимыми предметами роскоши и драгоценностями, которые встречались в империи. Все они находились в безопасности в глубинах дворца, недоступные для обычных воров, но на виду у огненной птицы, когда та заявится за императором.
Там же стояли волшебные статуи всех фавориток императора, всех его жен и наложниц. Святейшие из святых гарантировали императору, что, когда он умрет и огненная птица прилетит за ним, статуи оживут.
Главный архитектор дворца звался Муннош и был известен во всем мире как величайший строитель из всех когда-либо живших на земле, и именно благодаря его мастерству и искусству стало возможно осуществить этот величайший замысел. Поэтому щедрость императора по отношению к Мунношу не знала границ; драгоценности, милости, наложницы сыпались на архитектора бесконечным дождем. Но Муннош был на десять лет моложе императора, и стареющий властелин, видя, что великая стройка приближается к завершению, понимал, что умрет раньше Мунноша, который может по собственной воле или под пыткой выдать, где во дворце расположены кладовые с драгоценностями, когда император, умерев, будет жить с великой огненной птицей и волшебным образом ожившими статуями. Муннош даже, может быть, успеет построить еще более величественный дворец для следующего короля, который унаследует трон и станет императором.
Император дождался, когда великий мавзолей был завершен, и заманил Мунноша в самые глубины огромного сооружения, и, пока архитектор в маленькой потайной камере глубоко под землей ждал обещанного императором необыкновенного подарка, стражники замуровали его там.
Император приказал своим придворным сообщить семье Мунноша, что архитектор во время осмотра здания был убит свалившимся на него каменным блоком, и родные громко, с ужасными криками, оплакивали погибшего.
Однако император недооценил хитроумие и предусмотрительность архитектора, который давно предчувствовал нечто подобное. Поэтому он соорудил тайный выход из подвала дворца наружу. Когда Муннош понял, что его замуровали, он открыл дверь в потайной ход и вышел на поверхность, а дождавшись ночи, улизнул из дворца на лодке.
Когда он вернулся домой, его жена, уже считавшая себя вдовой, и его дети, уже считавшие себя сиротами, сначала приняли его за призрака и в ужасе отшатнулись. Но Муннош в конце концов убедил их, что это он и что им всем надо спасаться бегством за пределы империи. Он бежал вместе с семьей в отдаленное королевство, повелителю которого требовался выдающийся строитель, чтобы возвести крепость для защиты от диких племен. Жители этого королевства либо не знали, кто этот великий архитектор, либо – ради возведения крепости и безопасности королевства – делали вид, что не знают.
Однако до императора дошли разговоры о том, что некий великий архитектор занят строительством в том далеком королевстве, и император, сопоставив все слухи и сообщения, стал подозревать, что этот строитель – не кто иной, как Муннош. Император, который к тому времени был уже очень стар и болен и со дня на день ждал смерти, приказал разобрать стену в глубинах дворца, которую возвели стражники. Когда это было сделано, обнаружилось, что Мунноша нет, а на поверхность ведет тайный ход.
И тогда император приказал королю отправить своего строителя в столицу империи. Король поначалу воспротивился, прося императора повременить, чтобы строитель закончил сооружение крепости, поскольку дикие племена все больше наглели и оказались куда сильнее, чем все полагали. Однако император, чувствующий приближение смерти, настаивал, и король сдался – против своей воли отправил он Мунноша в столицу. Семья архитектора отнеслась к его отъезду так же, как когда-то, много лет назад, к его ложной гибели.
Конец императора был уже так близок, что он почти все время проводил в своем огромном дворце, при помощи которого бросил вызов смерти, во дворце, который воздвиг для него Муннош. Туда и привели к нему архитектора.
Когда император увидел Мунноша и узнал в нем своего прежнего главного архитектора, он воскликнул:
– Муннош! Предатель Муннош! Почему ты бежал от меня и от своего лучшего творения?
– Потому что вы замуровали меня в нем и оставили умирать, мой император, – ответил Муннош.
– Это было сделано только ради безопасности твоего императора и для сохранения твоего доброго имени, – сказал старый тиран Мунношу. – Ты должен был принять это, чтобы твоя семья оплакала тебя в мире и скорби. Ты же убежал вместе со своим семейством и добился лишь того, что теперь они будут оплакивать тебя во второй раз.
Когда император сказал эти слова, Муннош упал на колени и принялся рыдать и умолять императора о прощении. Император поднял свою иссохшую, трясущуюся руку, улыбнулся и сказал:
– Можешь не огорчаться так – я послал своих лучших убийц, чтобы они нашли твою жену, детей и внуков и убили их до того, как весть о твоем позоре и смерти дойдет до них.
Услышав это, Муннош, который спрятал у себя под одеждой стамеску, прыгнул вперед и попытался прикончить императора, целясь стамеской прямо ему в горло.
Но Муннош не успел нанести удар – он упал, сраженный главным телохранителем императора, который никогда не отходил от своего хозяина. Человек, некогда бывший главным архитектором империи, кончил жизнь у ног императора – его голова была отсечена одним ударом страшной силы.
Но главному телохранителю стало настолько стыдно из-за того, что он подпустил вооруженного Мунноша так близко к императору, и его так ужаснула жестокость императора, который намеревался расправиться с ни в чем не повинной семьей архитектора (это стало каплей, переполнившей чашу, – телохранитель за свою жизнь видел немало жестокостей старого тирана), что он убил также императора, а потом покончил с собой. На все это потребовалось еще два сокрушительных удара мечом, и никто не успел остановить его.
Так исполнилось желание императора – он умер в своем роскошном мавзолее. Мы не знаем, удалось ли ему обмануть смерть, но скорее всего – нет, поскольку вскоре после его смерти империя распалась и громадный мавзолей, возведение которого подточило силы государства, через год был полностью разграблен, а вскоре заброшен и теперь используется только как источник обработанных камней для Гаспида, столичного города королевства Гаспидус, основанного несколько столетий спустя на том же острове посреди озера, которое зовется теперь Кратерным».
– Ах, какая печальная история! А что же случилось с семьей Мунноша? – спросила госпожа Перрунд. Госпожа Перрунд прежде была первой наложницей протектора. Она по-прежнему играла важную роль в жизни УрЛейна, и генерал время от времени навещал ее.
Телохранитель ДеВар пожал плечами:
– Мы не знаем. Империя пала, короли рассорились между собой, со всех сторон нахлынули варвары, на небесах вспыхнул огонь и упал на землю, началась темная эпоха, которая продолжалась много столетий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56