- А если не лгут?
Глава 14
У него будет восемнадцать часов.
Три четверти одних-единственных суток. Тысяча восемьдесят минут.
За эти восемнадцать часов ему придется проглотить тридцать шесть презервативов, набитых чистым кокаином на два миллиона долларов, сесть в самолет, долететь до аэропорта Кеннеди, добраться до указанного дома в Джерси-сити и там освободиться от груза на какую-нибудь грязную газетку вроде «Ньюарк леджер».
Если сверх восемнадцати часов он опоздает хотя бы на минуту, Джоанну и Джоэль убьют.
Если он вовремя не извергнет презервативы или один из них растворится у него в желудке, он умрет.
Сердце сожмет спазм, весь организм охватит токсический шок.
Изо рта потечет слюна, тело начнут сотрясать бесконтрольные конвульсии. Он скончается прежде, чем окружающие поймут, что с ним происходит.
Все это подробно, во всех деталях изложил ему Ариас: чтобы Пол был внимателен и не терял бдительности.
В общем, получился увлекательный разговор.
Но если в течение восемнадцати часов он доставит в названный ему дом все тридцать шесть презервативов, Ариасу позвонят.
Джоанну и Джоэль отпустят, и они приедут к нему в Нью-Йорк.
Ариас дает ему слово - слово выдающегося революционера ФАРК.
* * *
В ночь накануне дня, когда его привели в фасовочную, где метиски в спортивных бюстгальтерах исправно трудились над увеличением объема основного колумбийского экспорта, прямо за их дверью кто-то запел заунывную колыбельную.
Джоанна изо всех сил старалась заснуть на грязном, разодранном матраце, но тут моментально открыла глаза. Мотив просачивался сквозь дверь: так аромат еды дразнит изголодавшегося человека.
Дверь открылась.
Джоанна прикусила костяшки пальцев, стараясь подавить рыдания, но это ей не вполне удалось.
- Пожалуйста... - прохрипела она. - Ну пожалуйста...
Это была Галина. Она стояла на пороге и прижимала к груди Джоэль.
- Галина... пожалуйста...
Няня вошла в комнату, и кто-то запер за ней замок.
Посреди комнаты она передала девочку в распростертые руки Джоанны. И сделала это с такой нежностью, какую невозможно подделать. Пол понял, что эта женщина по-настоящему любила детей, хотя не брезговала красть их родителей. Понять, как одно может сочетаться с другим, ему было не под силу.
Джоанна не задумывалась об этой двойственности. Она укрыла дочь на груди и безмолвно заплакала.
Пол встал рядом, обнял жену за плечи, и у них опять образовался прежний семейный круг. Но он не мог удержаться и бросал взгляды за его пределы - на Галину. Ему казалось, что она не выдержит и опустит глаза. Но он ошибся.
Галина выдержала его взгляд с большим хладнокровием. Даже улыбнулась, словно опять превратилась в суперняню и готовилась прогуляться с Джоэль вокруг квартала.
- Видишь? - Джоанна закатала на левой ноге девочки голубые ползунки и показала пальцем: темное родимое пятно оказалось именно там, где она говорила, - под коленом. - Джоэль, - прошептала она и поцеловала дочь в личико. - Можно, мы побудем с ней этой ночью? - спросила она у Галины.
Няня кивнула.
- Спасибо, - поблагодарила Джоанна.
А Пол подумал, как быстро пленники начинают испытывать признательность к своим тюремщикам за малейшее проявление доброты. «Пожалуйста», «спасибо» - и эти слова они говорят людям, которые отлучили их от мира, заперли в этой душной комнате!
Галина полезла в карман черного свободного платья без пояса и извлекла оттуда бутылочку, уже заполненную желтоватой детской смесью, и две соски.
Пол невольно вспомнил, что когда в прошлый раз принимал из ее рук напиток, тот был напичкан этим самым escopolamina.
Галина повернулась и собралась уходить.
Но Пол не собирался ее отпускать, не сказав ни слова о том, что она с ними сделала. Пусть это прозвучит жестко и неприятно.
- Скольких человек вы вот так же похитили? - спросил он.
- Это не ваша страна. Вам здесь ничего не понять, - ответила Галина.
И прежде чем Пол успел ответить, что «понимание» и «похищение людей» - совершенно разные вещи, в том числе и с точки зрения уголовной ответственности, дважды стукнула в дверь.
Молодой парень выпустил ее в коридор.
* * *
Джоанна раздела Джоэль.
Осмотрела каждый дюйм ее тельца - нет ли синяков, ссадин и подозрительных пятен, которые могли бы свидетельствовать о том, что с ее дочерью жестоко обращались. Но ничего подобного не нашла. Пол чувствовал, какую радость испытывает жена, дотрагиваясь до ребенка, ощущая биение крохотного сердца, гладя по волосам.
- Они должны выпасть, - сказала она.
- Что? - не понял Пол.
- Дети рождаются вот с такими волосиками, а потом их теряют. - Волосы Джоэль были чернильно-черными и мягкими, как ангора.
- А когда опять отрастают? - спросил он, хотя ничуть не был уверен, что им доведется это увидеть. И понимал, что Джоанна чувствует то же самое.
- Месяцев в шесть. Приблизительно.
В их разговоре было нечто сюрреалистическое. Словно они были у себя дома и, как все молодые родители, вслух восхищались только что обретенным чадом. Словно перед ними расстилалось бесконечное будущее: ясли, детский сад, школа, выпускной бал, конфирмация, дни рождения. Подружки, друзья. Дневники и уроки танцев.
Пол понял. У них есть всего одна ночь перед тем, как он отсюда уедет. И нужно провести ее как можно более нормально.
* * *
Пол и Джоанна понятия не имели, сколько времени, но почувствовали, что наступает утро. Часы у них забрали, окна накрепко забили досками. Однако их тела ощущали время суток: так у слепых потеря зрения компенсируется обострением остальных чувств. Утро они воспринимали не так, как ночь.
А это утро было не таким, как все остальные.
Вскоре Пол покинет Джоанну, уедет из Колумбии, а она останется здесь.
Она уснула, обняв Джоэль, а через некоторое время уснул и он, обняв жену. А когда открыл глаза, понял, что Джоанна уже не спит, - понял по тому, как она дышала. Но ни один из них не решался посмотреть на другого.
Пока не решался.
- С добрым утром, - наконец проговорила она.
- И тебя тоже.
Руки Пола затекли от того, что он всю ночь держал в объятиях Джоанну, но он не осмеливался их разомкнуть. Не исключено, что они вместе в последний раз.
- Хорошо, что нам хотя бы принесли Джоэль, - прошептала жена. - Может быть, они не такие уж плохие? Могли бы этого не делать.
- Нет, Джоанна, это не от доброты, - прошептал Пол в ответ.
- А зачем тогда они это сделали?
- Наверное, в качестве напоминания мне.
- Напоминания о чем?
- Какова ставка. Что я потеряю, если не доставлю наркотики куда надо. Если вздумаю их кинуть. Чтобы я живо представил себе последствия. Вот и все.
Джоанна прижалась спиной к мужу, словно хотела целиком в него зарыться.
- Пол, - медленно проговорила она, - если ты туда доберешься и решишь кому-нибудь сообщить, делай так, как считаешь нужным. Я все пойму. Не исключено, что с ними можно договориться. Что-то предложить взамен.
- Вспомни фотографию, которую мы видели в аэропорту. Вице-мэра Медельина. Его голову нашли в двух кварталах от места взрыва. Вот так они ведут переговоры. Доставлю наркотики, сюда позвонят, и тебя и Джоэль отпустят.
Они немного полежали молча.
Затем Джоанна продолжала:
- Иногда мне кажется, что мы были несчастливы. А иногда - наоборот. Мы не могли иметь детей - это самое трудное, через что мне пришлось пройти. Разумеется, кроме того, что случилось с нами сейчас. Надо же такому произойти - именно мы попали в историю, о каких только читали в газетах. Но зато я тебя любила. Все это время. И думаю, ты тоже меня любил - несмотря на все, что я вытворяла. Это ли не счастье?
Так она с ним прощалась.
На всякий случай.
Пол думал, как ей ответить. Старался связать вместе какие-то слова, чтобы выразить свою всепожирающую боль. Облечь во фразы надежду. Собраться, сказать «до свидания» и не сломаться. Но в это время в коридоре послышались шаги.
Дверь отворилась. На пороге стоял Ариас.
Глава 15
Retardo.
Одно из восьми миллионов испанских слов, которых он не знал. Иногда испанские слова звучали, как английские, - надо было только разобраться в контексте.
В данном случае контекстом служило большое черное табло вылетов аэропорта «Эльдорадо». И все слова и символы, которые предшествовали незнакомому слову: рейс 345, международный аэропорт Кеннеди, Nueva York.
Это дало ему ценный, убедительный ключ.
Одна беда - у Пола не было ни малейшего желания им воспользоваться. Он сознательно отгораживался от информации, он, словно продажный детектив, даже не собирался сопоставлять факты.
Два часа назад в доме в предместьях Боготы он проглотил тридцать шесть презервативов.
Затем Пабло отвез его в аэропорт - тот самый человек, который больше недели назад встречал его здесь.
Пол прошел контроль безопасности и таможню.
И вот табло утверждало, что рейс retardo.
«Ну хорошо, мальчики и девочки, как говаривал его учитель испанского господин Шульман, может кто-нибудь догадаться?»
Был и другой ключ, и его уже практически невозможно было не заметить: будущие попутчики, которые ждали посадки у того же выхода. Они тяжело вздыхали, ворчали и качали головами с одинаковым выражением покорности.
Пол поднялся со стула и подошел к справочному бюро. И при каждом шаге ощущал набитые в живот презервативы. У него было такое ощущение, словно он проглотил баскетбольный мяч. Убийственный прыжок Кобе. Вот сейчас мяч провалится в корзину, и его путешествие накроется, даже не начавшись.
- Простите, пожалуйста, - обратился он к колумбийке приятной наружности, сидевшей за конторкой.
- Да, сэр? - У нее был вид, будто она сидела за прилавком возврата товаров на следующий день после Рождества. На лице застыло выражение настороженной готовности отразить любую, даже самую бешеную атаку.
- С моим рейсом все в порядке?
Пол прекрасно понимал, что с его рейсом ничего не может быть в порядке, иначе на табло вылетов не засветилось бы слово «retardo». И попутчики не устраивали бы коллективных недовольных стенаний. Но пока эта женщина не подтвердит его опасений, он может считать, что все идет как надо. И придерживаться отпечатавшегося в голове расписания, согласно которому он примерно через четыре с половиной часа должен прилететь в международный аэропорт имени Джона Кеннеди, а еще через два часа - добраться до нужного дома в Джерси-Сити.
- Рейс задерживается, сэр.
Внезапно Пол почувствовал, что его сердце стало тяжелее желудка, - оно как камень провалилось куда-то в самую глубь. Осталось задать еще один вопрос:
- Надолго?
- Мы не знаем. Как только что-то выяснится, мы тотчас сделаем объявление.
Полу самому очень захотелось сделать объявление: у меня в животе тридцать шесть набитых кокаином презервативов, и, если я в ближайшее время от них не освобожусь, они растворятся и убьют меня!
А затем Ариас убьет его жену и дочь.
Между двумя выходами на посадку стоял колумбийский полицейский. Он курил и косился на ноги и задницы проходивших мимо женщин - не пропускал ни одной.
«Если надумаешь кому-нибудь рассказать, действуй, - сказала Джоанна. - Я пойму».
Как это было бы просто. Признаться. Рассказать.
Он открыл бы душу полицейскому, тот перестал бы таращиться на женщин и отвез бы его в ближайшую больницу. Там из него быстренько вымыли бы наркотик. Полицейские выслушали бы его рассказ, в том числе подробное описание похитителей. И Галину с Пабло немедленно арестовали бы.
Все просто, не правда ли?
Вот только дело происходило в латиноамериканской стране с инфляционной экономикой. Где номинально все дорого, а на самом деле - дешевле некуда. Включая человеческую жизнь. Жизнь здесь вообще ничего не стоит. А уж жизнь Джоанны - дешевле грязи. Стоит ему открыть рот, и, нет сомнений, она замолчит навсегда.
Полицейский бросил тлеющий окурок на пол и растер подошвой внушительного черного сапога.
А затем ушел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44