Зачем тренеру портить лошадь, которую он много месяцев учил выигрывать? Но все сходились на том, что после отмены этого правила случаев допинга стало не меньше, а больше.
- Это и понятно, ведь теперь мошенник знает, что он портит не карьеру тренера, а одну лошадь на один забег. Ему вроде бы не так совестно. Конюху легче взять пятьдесят монет за то, что он подсыпет аспирину в корм, если он знает, что конюшню не прикроют и он не потеряет работу.
Они говорили и говорили, пересыпая свою речь и дельными замечаниями, и похабными шутками, но мне уже было ясно, что им ничего не известно о тех одиннадцати лошадях. Я знал, что никто из них не работал в интересующих меня конюшнях, а статей в газетах они либо не читали, либо читали с большими перерывами, а не все сразу, как я.
Разговор увял, перешел в зевки, и мы, болтая, отправились спать. Я мысленно вздохнул с облегчением, радуясь, что мне удалось пережить этот вечер, не привлекая к себе особого внимания.
В следующие два дня я старательно копировал поведение окружающих, так что дело обошлось без удивленных взглядов. Утром я вывел Спаркинг Плага из конюшни в паддок, прошел с ним по демонстрационному кругу, подержал, пока его седлали, снова провел по кругу, подождал, пока жокей сядет в седло, и вывел его на беговую дорожку, после чего вместе с другими конюхами наблюдал за скачками со специально отведенного для нас места.
Спаркинг Плаг победил. Страшно обрадованный, я встретил его у ворот и отвел в просторный загон для расседлывания победителя. Здесь я увидел полковника Беккета, который ждал, опираясь на трость. Он похлопал лошадь, поздравил жокея, который отстегнул седло и ушел в весовую, и иронически проговорил:
- По крайней мере, я частично окупил его стоимость.
- Хорошая лошадь, к тому же прекрасно подходит для нашего дела.
- Отлично. Нужно что-нибудь еще?
- Да. Как можно больше подробностей о тех одиннадцати лошадях - где их растили, что они ели, чем болели, в каких кафе останавливались водители фургонов, возивших их на соревнования, кто делал для них сбрую, кто менял им подковы… короче, абсолютно все.
- Вы это серьезно?
- Да.
- Но ведь у них нет ничего общего, кроме того, что им дали допинг.
- Мне кажется, проблема как раз и заключается в выяснении того, что дало возможность применить допинг именно к ним.
Я погладил морду Спаркинг Плага. После победы он был возбужден и беспокоен. Полковник Беккет посмотрел на меня своим спокойным и трезвым взглядом.
- Вы получите информацию, мистер Роук.
- Спасибо. Я позабочусь о Спаркинг Плаге… До конца сезона он вернет вам те деньги, которые вы за него заплатили.
- Увести лошадей! - закричал распорядитель. Полковник сделал рукой вялый прощальный жест, и я увел Спаркинг Плага обратно в конюшню ипподрома.
В общежитии в этот вечер было гораздо больше народу, и на этот раз я не ограничился направлением разговора на тему допинга, а попытался произвести впечатление человека, который не отказался бы от пятидесяти фунтов за известного рода услуги. Это принесло мне немало неодобрительных взглядов и один явно заинтересованный - от человека крошечного роста, чей огромный нос издавал монотонное сопение.
Утром в умывальной он подошел к соседней раковине и проговорил одной стороной рта:
- Ты это всерьез вчера говорил, что мог бы показать стойло за пятьдесят монет?
Я пожал плечами.
- А почему бы и нет?
Он украдкой оглянулся. Мне захотелось расхохотаться.
- Я бы мог свести тебя кое с кем, кого это заинтересовало бы… За пятьдесят процентов.
- Думай, что говоришь, - нагло сказал я. - Пятьдесят процентов! Да за кого ты меня принимаешь?
- Ладно… тогда за пятерку, - хмыкнул он, сдаваясь.
- Ну, не знаю…
- Это достаточно справедливо, - тихо сказал он.
Он ошеломленно уставился на меня.
- И меньше, чем за шестьдесят, я на это не пойду, раз уж ты берешь себе пятерку.
Он явно не знал, смеяться ему или плюнуть. Я оставил его с его сомнениями и, усмехаясь, вышел, чтобы увезти Спаркинг Плага обратно в Йоркшир.
Глава 5
В пятницу вечером я снова сидел в пивной в Слоу и через всю комнату обменивался зверскими взглядами с Соупи.
В воскресенье половина конюхов взяла выходной, чтобы поехать в Бернсдейл на матчи по футболу и дротикам. Мы выиграли оба матча, и дело закончилось морем пива и дружеским похлопыванием по спине. Но все внимание к моей персоне со стороны бернсдейлских обитателей свелось к замечаниям, что я новенький и явно угрожаю их шансам на выигрыш лиги. Несмотря на то, что рассказывал Октобер о случаях допинга в этой деревне, среди них не было никого вроде Соупи и никого, кто заинтересовался бы твердостью моих моральных устоев.
Всю следующую неделю я ухаживал за своими тремя лошадьми, читал отчеты о скачках и размышлял - с нулевым результатом. Пэдди держал себя холодно, и Уолли тоже - видимо, Пэдди доложил ему о моих отношениях с Соупи. Неодобрение Уолли проявилось в том, что он заставлял меня делать больше положенной мне доли дневной работы, поэтому каждый день, вместо того чтобы отдыхать после ленча до четырех часов, когда начиналась вечерняя работа в конюшне, я должен был подметать двор, дробить овес, резать солому, мыть машину Инскипа или окна в пустых стойлах. Я делал все без звука, рассудив, что если в будущем мне понадобится срочно поругаться и уволиться, ежедневные одиннадцать часов работы послужат достаточным основанием для недовольства.
Как бы то ни было, в пятницу я снова отправился со Спаркинг Плагом на соревнования, на этот раз в Челтенхем, причем компанию мне составлял не только водитель фургона, но и Гритс со своей лошадью и старший разъездной конюх.
В конюшне ипподрома я узнал, что в этот вечер жокей-чемпион прошлого сезона давал обед и все присутствующие намерены отпраздновать это событие, посетив городские танцы. Поэтому мы с Гритсом, устроив своих лошадей, поужинав и приведя себя в порядок, тоже отправились на автобусе в город и купили входные билеты. В большом зале громко и старательно играл оркестр, но танцующих было пока немного. Девушки стояли кучками, разглядывая также державшихся вместе молодых людей, и я вовремя удержался от удивленного замечания - ведь Гритсу это казалось вполне естественным. Я увел его в бар, где конюхи с ипподрома уже смешались с местными жителями, и взял ему пива, сожалея о том, что ему придется стать свидетелем моего поведения. Бедняга Гритс, он разрывался между преданностью Пэдди и явным расположением ко мне, а я намеревался окончательно его разочаровать. Мне хотелось все ему объяснить. Искушение провести спокойный вечер было сильно. Но разве я мог упустить неповторимую возможность только для того, чтобы временно сохранить уважение одного глуповатого конюха, как бы он ни был мне симпатичен? Надо было отрабатывать десять тысяч фунтов.
- Гритс, найди какую-нибудь девушку и потанцуй. Он медленно улыбнулся.
- Я здесь никого не знаю.
- Не имеет значения. Любая будет рада потанцевать с таким отличным парнем. Пойди и пригласи.
- Не хочу. Я лучше побуду с тобой.
- Ладно. Выпей еще кружку.
- Я еще эту не допил.
Я обернулся к стойке, на которую мы опирались, и со стуком поставил свои едва начатые полпинты на прилавок.
- Я сыт по горло этим лимонадом, - яростно заявил я. - Эй, бармен, двойное виски!
- Дэн! - Гритс был расстроен моим тоном, значит, я выбрал его правильно. Бармен налил мне виски и взял деньги.
- Не уходи, - громко сказал я ему, - налей сразу еще порцию.
Я скорее почувствовал, чем увидел, как группка конюхов в дальнем конце бара обернулась, чтобы рассмотреть меня, поэтому я взял стакан, в два глотка прикончил виски и вытер рот тыльной стороной ладони. Пустой стакан я подвинул к бармену и заплатил за вторую порцию.
- Дэн, - потянул меня за рукав Гритс, - может, не стоит?
- Стоит, - нахмурился я. - А ты пойди потанцуй.
Но он не ушел. Он смотрел, как я выпил второй стакан и заказал третий, и в глазах его была тревога.
Несколько парней подошли к нам поближе, пробравшись через толпу.
- Эй, приятель, а ты не слабо поддаешь, - заметил один из них, высокий тип приблизительно моих лет в ослепительно ярком синем костюме.
- Не твое собачье дело, - грубо отрезал я.
- Ты не у Инскипа работаешь? - спросил он.
- Угу… у Инскипа… у чертова Инскипа…
Я взял третий стакан. Я могу выпить много виски, и голова у меня при этом остается ясной, тем более что сегодня я намеренно плотно поужинал. Я прикинул, что смогу оставаться трезвым довольно долго после того момента, когда в глазах окружающих уже должен буду захмелеть, но представление надо устроить раньше, пока публика сама достаточно трезва, чтобы все вспомнить на следующий день.
- Вонючие одиннадцать фунтов, - злобно продолжал я, - это все, что ты получаешь, а ишачишь семь дней в неделю.
В некоторых мои слова нашли сочувственный отклик, но Синий Костюм сказал:
- Зачем же тогда выбрасывать их на виски?
- А почему бы и нет, черт побери? Классная штука - так и шибает по мозгам. Когда столько вкалываешь, надо же как-нибудь взбодриться.
Синий Костюм обратился к Гритсу:
- А твой приятель здорово взбешен.
- Такое дело… - произнес Гритс с обеспокоенным видом, - я так думаю, что ему всю эту неделю приходилось делать много дополнительной работы, вот что…
- Ты облизываешь лошадей, за которых плачено по нескольку тысяч, и точно знаешь, что от твоей работы зависит, выиграют они или нет, а тебе приличное жалованье не желают платить…
Я покончил с третьей порцией виски, икнул и сказал:
- Это несправедливо.
Бар заполнялся людьми. По их внешности и по обрывкам взаимных приветствий я заключил, что по меньшей мере половина присутствующих так или иначе связана со скачками. Город был битком набит клерками букмекеров, «жучками» и конюхами, и танцы были устроены, чтобы их привлечь. Огромное количество спиртного начало исчезать в их глотках, и мне с трудом удалось поймать бармена, чтобы он налил мне четвертую порцию двойного виски за последние пятнадцать минут.
Я стоял во все увеличивавшемся круге слушателей со стаканом в руке и слегка покачивался.
- Я хочу… - начал я. Чего я должен хотеть? Я лихорадочно искал подходящие слова. - Я хочу… мотоцикл. Я хочу развлечься с девочкой. И провести отпуск за границей… жить в шикарной гостинице, чтобы вокруг меня прыгали, едва я щелкну пальцами… и пить, что мне нравится… и даже, может, внести первый взнос за собственный дом… Есть у меня шанс все это иметь, а? Я вам скажу - ни хрена! Знаете, что лежало в моем конверте с жалованьем сегодня утром? Семь фунтов четыре пенса…
Я продолжал брюзжать и жаловаться, вечер тянулся медленно. Публика приходила, уходила, менялась, но я не останавливался, пока все вокруг не уяснили, что в конюшне Инскипа есть конюх, жаждущий денег, предпочтительно в больших количествах. Но даже Гритс, весь вечер с несчастным видом болтавшийся вокруг меня, хотя и был трезв как стеклышко, не заметил, что я пьянею буквально на глазах, делая все большие промежутки между порциями выпивки. Наконец, когда я высокохудожественно пошатнулся и припал к колонне, Гритс прокричал мне в ухо:
- Дэн, я ухожу, тебе бы тоже лучше уйти, а то опоздаешь на последний автобус, а пешком в таком состоянии ты вряд ли доберешься.
- А? - покосился я на него.
Синий Костюм снова подошел к нам и стоял рядом с Гритсом.
- Помочь тебе увести его? - спросил он Гритса.
Тот с отвращением взглянул на меня, и я навалился на него, обняв рукой за плечи, - я определенно не нуждался в той помощи, которую Синий Костюм, по-видимому, был готов оказать.
- Гритс, старина, если ты говоришь - уйдем, мы уйдем.
Мы направились к выходу в сопровождении Синего Костюма, причем я так спотыкался, что Гритса носило из стороны в сторону. К этому моменту у многих были трудности с передвижением по прямой линии, и очередь на автобусной остановке колебалась, как океанская волна в тихую погоду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
- Это и понятно, ведь теперь мошенник знает, что он портит не карьеру тренера, а одну лошадь на один забег. Ему вроде бы не так совестно. Конюху легче взять пятьдесят монет за то, что он подсыпет аспирину в корм, если он знает, что конюшню не прикроют и он не потеряет работу.
Они говорили и говорили, пересыпая свою речь и дельными замечаниями, и похабными шутками, но мне уже было ясно, что им ничего не известно о тех одиннадцати лошадях. Я знал, что никто из них не работал в интересующих меня конюшнях, а статей в газетах они либо не читали, либо читали с большими перерывами, а не все сразу, как я.
Разговор увял, перешел в зевки, и мы, болтая, отправились спать. Я мысленно вздохнул с облегчением, радуясь, что мне удалось пережить этот вечер, не привлекая к себе особого внимания.
В следующие два дня я старательно копировал поведение окружающих, так что дело обошлось без удивленных взглядов. Утром я вывел Спаркинг Плага из конюшни в паддок, прошел с ним по демонстрационному кругу, подержал, пока его седлали, снова провел по кругу, подождал, пока жокей сядет в седло, и вывел его на беговую дорожку, после чего вместе с другими конюхами наблюдал за скачками со специально отведенного для нас места.
Спаркинг Плаг победил. Страшно обрадованный, я встретил его у ворот и отвел в просторный загон для расседлывания победителя. Здесь я увидел полковника Беккета, который ждал, опираясь на трость. Он похлопал лошадь, поздравил жокея, который отстегнул седло и ушел в весовую, и иронически проговорил:
- По крайней мере, я частично окупил его стоимость.
- Хорошая лошадь, к тому же прекрасно подходит для нашего дела.
- Отлично. Нужно что-нибудь еще?
- Да. Как можно больше подробностей о тех одиннадцати лошадях - где их растили, что они ели, чем болели, в каких кафе останавливались водители фургонов, возивших их на соревнования, кто делал для них сбрую, кто менял им подковы… короче, абсолютно все.
- Вы это серьезно?
- Да.
- Но ведь у них нет ничего общего, кроме того, что им дали допинг.
- Мне кажется, проблема как раз и заключается в выяснении того, что дало возможность применить допинг именно к ним.
Я погладил морду Спаркинг Плага. После победы он был возбужден и беспокоен. Полковник Беккет посмотрел на меня своим спокойным и трезвым взглядом.
- Вы получите информацию, мистер Роук.
- Спасибо. Я позабочусь о Спаркинг Плаге… До конца сезона он вернет вам те деньги, которые вы за него заплатили.
- Увести лошадей! - закричал распорядитель. Полковник сделал рукой вялый прощальный жест, и я увел Спаркинг Плага обратно в конюшню ипподрома.
В общежитии в этот вечер было гораздо больше народу, и на этот раз я не ограничился направлением разговора на тему допинга, а попытался произвести впечатление человека, который не отказался бы от пятидесяти фунтов за известного рода услуги. Это принесло мне немало неодобрительных взглядов и один явно заинтересованный - от человека крошечного роста, чей огромный нос издавал монотонное сопение.
Утром в умывальной он подошел к соседней раковине и проговорил одной стороной рта:
- Ты это всерьез вчера говорил, что мог бы показать стойло за пятьдесят монет?
Я пожал плечами.
- А почему бы и нет?
Он украдкой оглянулся. Мне захотелось расхохотаться.
- Я бы мог свести тебя кое с кем, кого это заинтересовало бы… За пятьдесят процентов.
- Думай, что говоришь, - нагло сказал я. - Пятьдесят процентов! Да за кого ты меня принимаешь?
- Ладно… тогда за пятерку, - хмыкнул он, сдаваясь.
- Ну, не знаю…
- Это достаточно справедливо, - тихо сказал он.
Он ошеломленно уставился на меня.
- И меньше, чем за шестьдесят, я на это не пойду, раз уж ты берешь себе пятерку.
Он явно не знал, смеяться ему или плюнуть. Я оставил его с его сомнениями и, усмехаясь, вышел, чтобы увезти Спаркинг Плага обратно в Йоркшир.
Глава 5
В пятницу вечером я снова сидел в пивной в Слоу и через всю комнату обменивался зверскими взглядами с Соупи.
В воскресенье половина конюхов взяла выходной, чтобы поехать в Бернсдейл на матчи по футболу и дротикам. Мы выиграли оба матча, и дело закончилось морем пива и дружеским похлопыванием по спине. Но все внимание к моей персоне со стороны бернсдейлских обитателей свелось к замечаниям, что я новенький и явно угрожаю их шансам на выигрыш лиги. Несмотря на то, что рассказывал Октобер о случаях допинга в этой деревне, среди них не было никого вроде Соупи и никого, кто заинтересовался бы твердостью моих моральных устоев.
Всю следующую неделю я ухаживал за своими тремя лошадьми, читал отчеты о скачках и размышлял - с нулевым результатом. Пэдди держал себя холодно, и Уолли тоже - видимо, Пэдди доложил ему о моих отношениях с Соупи. Неодобрение Уолли проявилось в том, что он заставлял меня делать больше положенной мне доли дневной работы, поэтому каждый день, вместо того чтобы отдыхать после ленча до четырех часов, когда начиналась вечерняя работа в конюшне, я должен был подметать двор, дробить овес, резать солому, мыть машину Инскипа или окна в пустых стойлах. Я делал все без звука, рассудив, что если в будущем мне понадобится срочно поругаться и уволиться, ежедневные одиннадцать часов работы послужат достаточным основанием для недовольства.
Как бы то ни было, в пятницу я снова отправился со Спаркинг Плагом на соревнования, на этот раз в Челтенхем, причем компанию мне составлял не только водитель фургона, но и Гритс со своей лошадью и старший разъездной конюх.
В конюшне ипподрома я узнал, что в этот вечер жокей-чемпион прошлого сезона давал обед и все присутствующие намерены отпраздновать это событие, посетив городские танцы. Поэтому мы с Гритсом, устроив своих лошадей, поужинав и приведя себя в порядок, тоже отправились на автобусе в город и купили входные билеты. В большом зале громко и старательно играл оркестр, но танцующих было пока немного. Девушки стояли кучками, разглядывая также державшихся вместе молодых людей, и я вовремя удержался от удивленного замечания - ведь Гритсу это казалось вполне естественным. Я увел его в бар, где конюхи с ипподрома уже смешались с местными жителями, и взял ему пива, сожалея о том, что ему придется стать свидетелем моего поведения. Бедняга Гритс, он разрывался между преданностью Пэдди и явным расположением ко мне, а я намеревался окончательно его разочаровать. Мне хотелось все ему объяснить. Искушение провести спокойный вечер было сильно. Но разве я мог упустить неповторимую возможность только для того, чтобы временно сохранить уважение одного глуповатого конюха, как бы он ни был мне симпатичен? Надо было отрабатывать десять тысяч фунтов.
- Гритс, найди какую-нибудь девушку и потанцуй. Он медленно улыбнулся.
- Я здесь никого не знаю.
- Не имеет значения. Любая будет рада потанцевать с таким отличным парнем. Пойди и пригласи.
- Не хочу. Я лучше побуду с тобой.
- Ладно. Выпей еще кружку.
- Я еще эту не допил.
Я обернулся к стойке, на которую мы опирались, и со стуком поставил свои едва начатые полпинты на прилавок.
- Я сыт по горло этим лимонадом, - яростно заявил я. - Эй, бармен, двойное виски!
- Дэн! - Гритс был расстроен моим тоном, значит, я выбрал его правильно. Бармен налил мне виски и взял деньги.
- Не уходи, - громко сказал я ему, - налей сразу еще порцию.
Я скорее почувствовал, чем увидел, как группка конюхов в дальнем конце бара обернулась, чтобы рассмотреть меня, поэтому я взял стакан, в два глотка прикончил виски и вытер рот тыльной стороной ладони. Пустой стакан я подвинул к бармену и заплатил за вторую порцию.
- Дэн, - потянул меня за рукав Гритс, - может, не стоит?
- Стоит, - нахмурился я. - А ты пойди потанцуй.
Но он не ушел. Он смотрел, как я выпил второй стакан и заказал третий, и в глазах его была тревога.
Несколько парней подошли к нам поближе, пробравшись через толпу.
- Эй, приятель, а ты не слабо поддаешь, - заметил один из них, высокий тип приблизительно моих лет в ослепительно ярком синем костюме.
- Не твое собачье дело, - грубо отрезал я.
- Ты не у Инскипа работаешь? - спросил он.
- Угу… у Инскипа… у чертова Инскипа…
Я взял третий стакан. Я могу выпить много виски, и голова у меня при этом остается ясной, тем более что сегодня я намеренно плотно поужинал. Я прикинул, что смогу оставаться трезвым довольно долго после того момента, когда в глазах окружающих уже должен буду захмелеть, но представление надо устроить раньше, пока публика сама достаточно трезва, чтобы все вспомнить на следующий день.
- Вонючие одиннадцать фунтов, - злобно продолжал я, - это все, что ты получаешь, а ишачишь семь дней в неделю.
В некоторых мои слова нашли сочувственный отклик, но Синий Костюм сказал:
- Зачем же тогда выбрасывать их на виски?
- А почему бы и нет, черт побери? Классная штука - так и шибает по мозгам. Когда столько вкалываешь, надо же как-нибудь взбодриться.
Синий Костюм обратился к Гритсу:
- А твой приятель здорово взбешен.
- Такое дело… - произнес Гритс с обеспокоенным видом, - я так думаю, что ему всю эту неделю приходилось делать много дополнительной работы, вот что…
- Ты облизываешь лошадей, за которых плачено по нескольку тысяч, и точно знаешь, что от твоей работы зависит, выиграют они или нет, а тебе приличное жалованье не желают платить…
Я покончил с третьей порцией виски, икнул и сказал:
- Это несправедливо.
Бар заполнялся людьми. По их внешности и по обрывкам взаимных приветствий я заключил, что по меньшей мере половина присутствующих так или иначе связана со скачками. Город был битком набит клерками букмекеров, «жучками» и конюхами, и танцы были устроены, чтобы их привлечь. Огромное количество спиртного начало исчезать в их глотках, и мне с трудом удалось поймать бармена, чтобы он налил мне четвертую порцию двойного виски за последние пятнадцать минут.
Я стоял во все увеличивавшемся круге слушателей со стаканом в руке и слегка покачивался.
- Я хочу… - начал я. Чего я должен хотеть? Я лихорадочно искал подходящие слова. - Я хочу… мотоцикл. Я хочу развлечься с девочкой. И провести отпуск за границей… жить в шикарной гостинице, чтобы вокруг меня прыгали, едва я щелкну пальцами… и пить, что мне нравится… и даже, может, внести первый взнос за собственный дом… Есть у меня шанс все это иметь, а? Я вам скажу - ни хрена! Знаете, что лежало в моем конверте с жалованьем сегодня утром? Семь фунтов четыре пенса…
Я продолжал брюзжать и жаловаться, вечер тянулся медленно. Публика приходила, уходила, менялась, но я не останавливался, пока все вокруг не уяснили, что в конюшне Инскипа есть конюх, жаждущий денег, предпочтительно в больших количествах. Но даже Гритс, весь вечер с несчастным видом болтавшийся вокруг меня, хотя и был трезв как стеклышко, не заметил, что я пьянею буквально на глазах, делая все большие промежутки между порциями выпивки. Наконец, когда я высокохудожественно пошатнулся и припал к колонне, Гритс прокричал мне в ухо:
- Дэн, я ухожу, тебе бы тоже лучше уйти, а то опоздаешь на последний автобус, а пешком в таком состоянии ты вряд ли доберешься.
- А? - покосился я на него.
Синий Костюм снова подошел к нам и стоял рядом с Гритсом.
- Помочь тебе увести его? - спросил он Гритса.
Тот с отвращением взглянул на меня, и я навалился на него, обняв рукой за плечи, - я определенно не нуждался в той помощи, которую Синий Костюм, по-видимому, был готов оказать.
- Гритс, старина, если ты говоришь - уйдем, мы уйдем.
Мы направились к выходу в сопровождении Синего Костюма, причем я так спотыкался, что Гритса носило из стороны в сторону. К этому моменту у многих были трудности с передвижением по прямой линии, и очередь на автобусной остановке колебалась, как океанская волна в тихую погоду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40