Мы очень тщательно все просмотрели. Он не был женат, жил с сестрой и матерью, и они разрешили нам перебрать весь дом в поисках любых записей, которые он мог оставить. Но и там мы ничего не нашли. Кроме этого, мы связались с редактором спортивного отдела его газеты и осмотрели рабочий стол Стейплтона. Там оказалось несколько личных вещей и конверт с вырезками из газет о допинге. Вырезки мы сохранили, вы сможете их посмотреть, когда приедете в Англию. Но вряд ли вам это поможет - они слишком отрывочны.
- Понятно, - сказал я.
Мы шли по улице к тому месту, где оставили наши машины - его наемный голубой «холден» и мой белый автомобиль. Дойдя до двух этих запыленных колымаг, я остановился и заметил:
- Вам хочется верить, что это был несчастный случай… По-моему, вам этого очень хочется.
Он сдержанно кивнул.
- Думать по-другому невыносимо тяжело. Если бы не эти проклятые девять часов, все было бы совершенно ясно.
Я пожал плечами.
- Он мог провести их самым невинным образом. Например, в баре. Или в ресторане. Или в кино. Или с девушкой.
- Мог, конечно, - сказал он.
Но сомнения остались - и у него, и у меня.
На следующий день ему предстояло вернуться на своем «холдене» в Сидней и улететь в Англию. Он пожал мне руку и дал адрес своего лондонского дома, где мы договорились встретиться. Открыв дверцу машины и занеся одну ногу, он сказал:
- Мне кажется, было бы хорошо для вашей… э-э… роли… если бы вы предстали несколько, так сказать, ненадежным конюхом, чтобы привлечь внимание мошенников.
- Несомненно, - ухмыльнулся я.
- Тогда, по моему мнению, вам стоило бы отрастить небольшие бачки. Удивительно, сколько недоверия может породить лишний дюйм волос перед ушами!
Я засмеялся.
- Неплохая мысль.
- И не берите с собой много одежды, - добавил он. - Я подберу вам английский гардероб, подходящий для вашего нового образа.
- Хорошо.
Он сел за руль.
- Ну что ж, до свидания, мистер Роук.
- До свидания, лорд Октобер.
После того как он уехал и перестал действовать на меня силой своего убеждения, вся идея показалась мне более безумной, чем когда-либо. Но от разумных поступков я ужасно устал. Я вкалывал с утра до ночи, чтобы подготовиться к отъезду, и каждое утро просыпался с желанием поскорее оказаться в пути.
За два дня до отъезда я отправился в Джилонг попрощаться с Филипом и объяснить директору школы, что я уезжаю в Европу и пока не знаю, когда вернусь. Обратно я возвращался через Френшем, чтобы повидать сестер, которые дружными восклицаниями отметили темные полоски растительности на моем лице, придававшие ему требуемый «ненадежный» вид.
- Ради всего святого, сбрей их, - сказала Белинда, - они чересчур сексуальны. Большая часть старшеклассниц и так от тебя без ума, а в таком виде они тебя просто на части разорвут.
- Звучит заманчиво, - сказал я, улыбаясь и с удовольствием глядя на сестер.
Хелен в свои неполные шестнадцать лет была нежной блондинкой, такой же грациозной, как цветы, которые она любила рисовать. Из всех троих она была самой привязчивой по натуре и больше всех страдала от отсутствия матери.
- Ты что, хочешь сказать, что тебя не будет все лето? - с тревогой произнесла она. Вид у нее при этом был такой, как будто рухнула гора Косцюшко.
- Все будет в порядке, вы уже почти взрослые, - поддразнил я ее.
- Да, но каникулы будут такие скучные…'
- Тогда пригласите каких-нибудь друзей.
- А можно? - Ее лицо прояснилось. - Это было бы здорово! Она повеселела, поцеловала меня на прощанье и вернулась к своим занятиям.
Старшая из моих сестер всегда отлично меня понимала, и я счел своим долгом рассказать ей об истинной цели моего «отпуска». Она неожиданно расстроилась.
- Дэн, дорогой, - сказала она, прижавшись к моей руке и шмыгая носом, чтобы не плакать, - я понимаю, что тебе было непросто растить нас и что мы должны быть рады, если ты наконец хочешь сделать что-то для себя, только, пожалуйста, будь осторожен. Нам так… так нужно, чтобы ты вернулся.
- Я вернусь, - беспомощно пообещал я, давая ей свой носовой платок. - Я вернусь.
Такси привезло меня из аэропорта через засаженную деревьями площадь в лондонский дом графа Октобера. Моросил мелкий серый дождь, ни в коей мере не соответствовавший моему настроению. На сердце у меня было легко и беззаботно, я был готов на все.
В ответ на мой звонок элегантная черная дверь была открыта дружелюбным слугой, который взял у меня из рук дорожную сумку, сообщил, что его светлость ожидает меня, и предложил немедленно пройти наверх. Поднявшись на второй этаж, я оказался в гостиной, отделанной в малиновых тонах, с электрообогревателем в старинном камине, вокруг которого с бокалами в руках стояли трое мужчин. Они стояли в непринужденных позах, повернув головы к открывшейся двери, и все как один излучали властность, которую я заметил в графе Октобере. Это был правящий триумвират Национальных скачек. Большие шишки. За ними были столетия традиционного могущества. И они воспринимали всю ситуацию куда менее легкомысленно, чем я.
- Мистер Роук, милорд, - произнес слуга, проводя меня в комнату.
Граф Октобер подошел ко мне, и мы обменялись рукопожатием.
- Хорошо долетели?
- Да, спасибо.
Он обернулся к остальным.
- Два других сопредседателя нашего комитета прибыли сюда, чтобы познакомиться с вами.
- Мое имя Маклсфилд, - проговорил тот из них, который был выше - сутулый пожилой человек с пышными седыми волосами. Он подался вперед и протянул мне жилистую руку. - Очень рад нашему знакомству. - У него был острый пронзительный взгляд. - А это полковник Беккет, - он жестом указал на третьего человека, худощавого и болезненного на вид, который тоже пожал мне руку, но слабо и вяло.
Все трое замолчали и уставились на меня, как на пришельца из космоса.
- Я в вашем распоряжении, - вежливо сказал я.
- Да… ну что ж, мы можем сразу перейти к делу, - сказал Октобер, подводя меня к обтянутому кожей креслу. - Может быть, сначала выпьете?
- Спасибо.
Он протянул мне стакан самого мягкого виски, какое я когда-либо пробовал, и мы сели.
- Моих лошадей, - начал лорд Октобер спокойным, неторопливым тоном, - тренируют в конюшне при моем доме в Йоркшире. Сам я этим не занимаюсь, потому что часто бываю в отъезде. Человек по имени Инскип, имеющий государственную лицензию, тренирует моих лошадей и лошадей нескольких моих друзей. В данный момент там тридцать пять лошадей, одиннадцать из них мои. Нам кажется, что вам лучше всего начать работать конюхом у Инскипа, а потом вы можете перейти туда, куда сочтете нужным. Пока все понятно?
Я кивнул. Он продолжал:
- Инскип честный человек, но, к сожалению, немного болтун, поэтому для успеха дела будет лучше, если он не узнает, откуда вы взялись. Поэтому нанять вас должен он сам. Чтобы он взял вас не задумываясь, надо, чтобы в конюшне была нехватка рабочих рук - для этого полковник Беккет и сэр Стюарт Маклсфилд через два дня отправят туда по три молодых лошади каждый. Лошади неважные, вообще говоря, но самые приличные, каких нам удалось найти за это время.
Все трое улыбнулись. И я бы сказал, не без основания - я уже начал восхищаться работой их сотрудников.
- Через четыре дня все начнут сбиваться с ног, вот тогда-то и появитесь вы и предложите свои услуги. Идет?
- Идет.
- Вот рекомендация, - он протянул мне конверт. - От моей кузины из Корнуолла, она держит пару скаковых лошадей. Я договорился с ней, что если Инскип будет наводить справки, она даст о вас хороший отзыв. Нельзя с самого начала выглядеть очень уж сомнительно, а то Инскип вас просто не возьмет.
- Понятно, - сказал я.
- Инскип потребует вашу страховую карточку и справку о подоходном налоге, которую вы должны сохранить с прежнего места работы. Вот они, - он отдал мне документы. - Страховая карточка проштампована до сегодняшнего дня и не будет проверяться до следующего мая, а к тому времени, я надеюсь, в ней уже не будет надобности. С подоходным налогом сложнее, но мы составили справку таким образом, что адрес на той ее части, которую Инскип отошлет в отдел внутренних бюджетных поступлений, невозможно разобрать. Возникнет естественная неразбериха, которая даст возможность благополучно скрыть то, что вы не работали в Корнуолле.
- Ясно, - сказал я. Надо признаться, все это произвело на меня впечатление.
Сэр Стюарт Маклсфилд откашлялся, а полковник Беккет потрогал пальцами переносицу.
- Насчет этого допинга, - сказал я. - Вы говорили, что эксперты его не обнаружили, но я не знаю подробностей. Почему вы так уверены, что вообще что-то применялось?
Октобер взглянул на Маклсфилда, который медленно проговорил скрипучим старческим голосом:
- Когда после скачки у лошади идет пена изо рта, глаза выскакивают из орбит, а все тело покрыто потом, вполне естественно предположить, что ей дали какой-то стимулятор. Мошенников обычно подводит то, что очень трудно бывает рассчитать необходимую дозу стимулятора, которая заставит лошадь выиграть, но не возбудит подозрений. Если бы вы видели хоть одну из проверенных нами лошадей, вы бы поклялись, что ей дали слишком большую дозу допинга. А результаты анализов каждый раз были отрицательными.
- А что говорят фармацевты? - спросил я.
- Дословно? - язвительно переспросил Беккет. - Это звучит неприлично.
Я усмехнулся.
- Можно своими словами.
- Они просто-напросто утверждают, что не существует такого стимулятора, который они не могли бы обнаружить.
- А как насчет адреналина? - спросил я. Они переглянулись, и Беккет сказал:
- У большинства обследованных лошадей действительно был достаточно высокий уровень адреналина, но по одному анализу нельзя судить о том, какой уровень является нормальным для данной лошади. Лошади очень различаются по количеству адреналина в крови, и чтобы определить норму для каждой лошади, надо провести несколько анализов до и после скачки, а также во время тренировок. И только установив, какой уровень является естественным, можно сказать, был ли он превышен. Что же касается практической стороны этого дела… вы ведь понимаете, я надеюсь, что адреналин нельзя ввести с пищей. Необходимо сделать укол, причем действует он мгновенно. На старте все эти лошади были совершенно спокойны, а ведь если бы им ввели адреналин, его действие уже было бы заметно. Кроме того, обычно по лошади бывает сразу видно, что ей сделали подкожную инъекцию, потому что шерсть вокруг места укола встает дыбом и скрыть это невозможно. Безопасен в этом смысле только укол прямо в яремную вену, но это сложное дело, и мы совершенно уверены, что в наших случаях ничего подобного не было.
- В лаборатории нам посоветовали искать механический раздражитель, - сказал Октобер. - Таких случаев в прошлом было немало. Например, электрический шок. В седло или в хлыст жокея вмонтирована батарея, и он может периодически ударять лошадь током, таким образом подстегивая ее, чтобы обеспечить выигрыш. Лошадиный пот служит прекрасным проводником в подобном случае. Мы очень тщательно изучили такую возможность и убедились, что в экипировке жокеев не было ничего необычного.
- Мы собрали все наши записи, результаты анализов, десятки вырезок из газет и вообще все, что нам казалось хоть немного полезным, - сказал Маклсфилд, показывая на три папки, лежавшие на столе рядом со мной.
- A у вас есть еще четыре дня, чтобы все это прочитать и обдумать, - добавил лорд Октобер, слегка улыбаясь. - Комната для вас готова, мой слуга обо всем позаботится. К сожалению, я не смогу остаться с вами, мне сегодня же надо возвращаться в Йоркшир.
Беккет взглянул на часы и медленно поднялся.
- Мне пора, Эдуард, - затем, обратившись ко мне, он сказал: - У вас все получится. Только постарайтесь сделать это побыстрее, хорошо? Время работает против нас.
Взгляд его был настолько же живым и проницательным, насколько слабым и вялым был его физический облик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
- Понятно, - сказал я.
Мы шли по улице к тому месту, где оставили наши машины - его наемный голубой «холден» и мой белый автомобиль. Дойдя до двух этих запыленных колымаг, я остановился и заметил:
- Вам хочется верить, что это был несчастный случай… По-моему, вам этого очень хочется.
Он сдержанно кивнул.
- Думать по-другому невыносимо тяжело. Если бы не эти проклятые девять часов, все было бы совершенно ясно.
Я пожал плечами.
- Он мог провести их самым невинным образом. Например, в баре. Или в ресторане. Или в кино. Или с девушкой.
- Мог, конечно, - сказал он.
Но сомнения остались - и у него, и у меня.
На следующий день ему предстояло вернуться на своем «холдене» в Сидней и улететь в Англию. Он пожал мне руку и дал адрес своего лондонского дома, где мы договорились встретиться. Открыв дверцу машины и занеся одну ногу, он сказал:
- Мне кажется, было бы хорошо для вашей… э-э… роли… если бы вы предстали несколько, так сказать, ненадежным конюхом, чтобы привлечь внимание мошенников.
- Несомненно, - ухмыльнулся я.
- Тогда, по моему мнению, вам стоило бы отрастить небольшие бачки. Удивительно, сколько недоверия может породить лишний дюйм волос перед ушами!
Я засмеялся.
- Неплохая мысль.
- И не берите с собой много одежды, - добавил он. - Я подберу вам английский гардероб, подходящий для вашего нового образа.
- Хорошо.
Он сел за руль.
- Ну что ж, до свидания, мистер Роук.
- До свидания, лорд Октобер.
После того как он уехал и перестал действовать на меня силой своего убеждения, вся идея показалась мне более безумной, чем когда-либо. Но от разумных поступков я ужасно устал. Я вкалывал с утра до ночи, чтобы подготовиться к отъезду, и каждое утро просыпался с желанием поскорее оказаться в пути.
За два дня до отъезда я отправился в Джилонг попрощаться с Филипом и объяснить директору школы, что я уезжаю в Европу и пока не знаю, когда вернусь. Обратно я возвращался через Френшем, чтобы повидать сестер, которые дружными восклицаниями отметили темные полоски растительности на моем лице, придававшие ему требуемый «ненадежный» вид.
- Ради всего святого, сбрей их, - сказала Белинда, - они чересчур сексуальны. Большая часть старшеклассниц и так от тебя без ума, а в таком виде они тебя просто на части разорвут.
- Звучит заманчиво, - сказал я, улыбаясь и с удовольствием глядя на сестер.
Хелен в свои неполные шестнадцать лет была нежной блондинкой, такой же грациозной, как цветы, которые она любила рисовать. Из всех троих она была самой привязчивой по натуре и больше всех страдала от отсутствия матери.
- Ты что, хочешь сказать, что тебя не будет все лето? - с тревогой произнесла она. Вид у нее при этом был такой, как будто рухнула гора Косцюшко.
- Все будет в порядке, вы уже почти взрослые, - поддразнил я ее.
- Да, но каникулы будут такие скучные…'
- Тогда пригласите каких-нибудь друзей.
- А можно? - Ее лицо прояснилось. - Это было бы здорово! Она повеселела, поцеловала меня на прощанье и вернулась к своим занятиям.
Старшая из моих сестер всегда отлично меня понимала, и я счел своим долгом рассказать ей об истинной цели моего «отпуска». Она неожиданно расстроилась.
- Дэн, дорогой, - сказала она, прижавшись к моей руке и шмыгая носом, чтобы не плакать, - я понимаю, что тебе было непросто растить нас и что мы должны быть рады, если ты наконец хочешь сделать что-то для себя, только, пожалуйста, будь осторожен. Нам так… так нужно, чтобы ты вернулся.
- Я вернусь, - беспомощно пообещал я, давая ей свой носовой платок. - Я вернусь.
Такси привезло меня из аэропорта через засаженную деревьями площадь в лондонский дом графа Октобера. Моросил мелкий серый дождь, ни в коей мере не соответствовавший моему настроению. На сердце у меня было легко и беззаботно, я был готов на все.
В ответ на мой звонок элегантная черная дверь была открыта дружелюбным слугой, который взял у меня из рук дорожную сумку, сообщил, что его светлость ожидает меня, и предложил немедленно пройти наверх. Поднявшись на второй этаж, я оказался в гостиной, отделанной в малиновых тонах, с электрообогревателем в старинном камине, вокруг которого с бокалами в руках стояли трое мужчин. Они стояли в непринужденных позах, повернув головы к открывшейся двери, и все как один излучали властность, которую я заметил в графе Октобере. Это был правящий триумвират Национальных скачек. Большие шишки. За ними были столетия традиционного могущества. И они воспринимали всю ситуацию куда менее легкомысленно, чем я.
- Мистер Роук, милорд, - произнес слуга, проводя меня в комнату.
Граф Октобер подошел ко мне, и мы обменялись рукопожатием.
- Хорошо долетели?
- Да, спасибо.
Он обернулся к остальным.
- Два других сопредседателя нашего комитета прибыли сюда, чтобы познакомиться с вами.
- Мое имя Маклсфилд, - проговорил тот из них, который был выше - сутулый пожилой человек с пышными седыми волосами. Он подался вперед и протянул мне жилистую руку. - Очень рад нашему знакомству. - У него был острый пронзительный взгляд. - А это полковник Беккет, - он жестом указал на третьего человека, худощавого и болезненного на вид, который тоже пожал мне руку, но слабо и вяло.
Все трое замолчали и уставились на меня, как на пришельца из космоса.
- Я в вашем распоряжении, - вежливо сказал я.
- Да… ну что ж, мы можем сразу перейти к делу, - сказал Октобер, подводя меня к обтянутому кожей креслу. - Может быть, сначала выпьете?
- Спасибо.
Он протянул мне стакан самого мягкого виски, какое я когда-либо пробовал, и мы сели.
- Моих лошадей, - начал лорд Октобер спокойным, неторопливым тоном, - тренируют в конюшне при моем доме в Йоркшире. Сам я этим не занимаюсь, потому что часто бываю в отъезде. Человек по имени Инскип, имеющий государственную лицензию, тренирует моих лошадей и лошадей нескольких моих друзей. В данный момент там тридцать пять лошадей, одиннадцать из них мои. Нам кажется, что вам лучше всего начать работать конюхом у Инскипа, а потом вы можете перейти туда, куда сочтете нужным. Пока все понятно?
Я кивнул. Он продолжал:
- Инскип честный человек, но, к сожалению, немного болтун, поэтому для успеха дела будет лучше, если он не узнает, откуда вы взялись. Поэтому нанять вас должен он сам. Чтобы он взял вас не задумываясь, надо, чтобы в конюшне была нехватка рабочих рук - для этого полковник Беккет и сэр Стюарт Маклсфилд через два дня отправят туда по три молодых лошади каждый. Лошади неважные, вообще говоря, но самые приличные, каких нам удалось найти за это время.
Все трое улыбнулись. И я бы сказал, не без основания - я уже начал восхищаться работой их сотрудников.
- Через четыре дня все начнут сбиваться с ног, вот тогда-то и появитесь вы и предложите свои услуги. Идет?
- Идет.
- Вот рекомендация, - он протянул мне конверт. - От моей кузины из Корнуолла, она держит пару скаковых лошадей. Я договорился с ней, что если Инскип будет наводить справки, она даст о вас хороший отзыв. Нельзя с самого начала выглядеть очень уж сомнительно, а то Инскип вас просто не возьмет.
- Понятно, - сказал я.
- Инскип потребует вашу страховую карточку и справку о подоходном налоге, которую вы должны сохранить с прежнего места работы. Вот они, - он отдал мне документы. - Страховая карточка проштампована до сегодняшнего дня и не будет проверяться до следующего мая, а к тому времени, я надеюсь, в ней уже не будет надобности. С подоходным налогом сложнее, но мы составили справку таким образом, что адрес на той ее части, которую Инскип отошлет в отдел внутренних бюджетных поступлений, невозможно разобрать. Возникнет естественная неразбериха, которая даст возможность благополучно скрыть то, что вы не работали в Корнуолле.
- Ясно, - сказал я. Надо признаться, все это произвело на меня впечатление.
Сэр Стюарт Маклсфилд откашлялся, а полковник Беккет потрогал пальцами переносицу.
- Насчет этого допинга, - сказал я. - Вы говорили, что эксперты его не обнаружили, но я не знаю подробностей. Почему вы так уверены, что вообще что-то применялось?
Октобер взглянул на Маклсфилда, который медленно проговорил скрипучим старческим голосом:
- Когда после скачки у лошади идет пена изо рта, глаза выскакивают из орбит, а все тело покрыто потом, вполне естественно предположить, что ей дали какой-то стимулятор. Мошенников обычно подводит то, что очень трудно бывает рассчитать необходимую дозу стимулятора, которая заставит лошадь выиграть, но не возбудит подозрений. Если бы вы видели хоть одну из проверенных нами лошадей, вы бы поклялись, что ей дали слишком большую дозу допинга. А результаты анализов каждый раз были отрицательными.
- А что говорят фармацевты? - спросил я.
- Дословно? - язвительно переспросил Беккет. - Это звучит неприлично.
Я усмехнулся.
- Можно своими словами.
- Они просто-напросто утверждают, что не существует такого стимулятора, который они не могли бы обнаружить.
- А как насчет адреналина? - спросил я. Они переглянулись, и Беккет сказал:
- У большинства обследованных лошадей действительно был достаточно высокий уровень адреналина, но по одному анализу нельзя судить о том, какой уровень является нормальным для данной лошади. Лошади очень различаются по количеству адреналина в крови, и чтобы определить норму для каждой лошади, надо провести несколько анализов до и после скачки, а также во время тренировок. И только установив, какой уровень является естественным, можно сказать, был ли он превышен. Что же касается практической стороны этого дела… вы ведь понимаете, я надеюсь, что адреналин нельзя ввести с пищей. Необходимо сделать укол, причем действует он мгновенно. На старте все эти лошади были совершенно спокойны, а ведь если бы им ввели адреналин, его действие уже было бы заметно. Кроме того, обычно по лошади бывает сразу видно, что ей сделали подкожную инъекцию, потому что шерсть вокруг места укола встает дыбом и скрыть это невозможно. Безопасен в этом смысле только укол прямо в яремную вену, но это сложное дело, и мы совершенно уверены, что в наших случаях ничего подобного не было.
- В лаборатории нам посоветовали искать механический раздражитель, - сказал Октобер. - Таких случаев в прошлом было немало. Например, электрический шок. В седло или в хлыст жокея вмонтирована батарея, и он может периодически ударять лошадь током, таким образом подстегивая ее, чтобы обеспечить выигрыш. Лошадиный пот служит прекрасным проводником в подобном случае. Мы очень тщательно изучили такую возможность и убедились, что в экипировке жокеев не было ничего необычного.
- Мы собрали все наши записи, результаты анализов, десятки вырезок из газет и вообще все, что нам казалось хоть немного полезным, - сказал Маклсфилд, показывая на три папки, лежавшие на столе рядом со мной.
- A у вас есть еще четыре дня, чтобы все это прочитать и обдумать, - добавил лорд Октобер, слегка улыбаясь. - Комната для вас готова, мой слуга обо всем позаботится. К сожалению, я не смогу остаться с вами, мне сегодня же надо возвращаться в Йоркшир.
Беккет взглянул на часы и медленно поднялся.
- Мне пора, Эдуард, - затем, обратившись ко мне, он сказал: - У вас все получится. Только постарайтесь сделать это побыстрее, хорошо? Время работает против нас.
Взгляд его был настолько же живым и проницательным, насколько слабым и вялым был его физический облик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40