Я их увидел впервые. У меня было такое ощущение, словно я отдернул занавеску и заглянул ему в душу.
Солдат без чувства патриотизма. Он успешно торговал своими товарами — смекалкой, умением убивать одних и переносить за тысячи миль других, — как и любой торговец. Он гордился умением выполнять задания в точности. Его гордость, как ржавчина, разъедала все остальные качества.
Он, похоже, не кривил душой, когда сказал, что я ему нравлюсь. Странным образом и я, даже будучи не в силах простить ему Габриэллу, испытывал по отношению к нему не ненависть, а какое-то уважение. Но я прекрасно понимал, что, даже ощущая эту мою симпатию, он окажется достаточно осторожным, чтобы не проявить глупое милосердие к врагу.
Мы долго холодно-изучающе смотрели друг другу в глаза. Затем его взгляд скользнул в сторону, и он решил по-своему пожалеть меня:
— Ты не будешь с ним долго возиться, Билли. Убей его сразу. Одним выстрелом.
Глава 15
Своей жизнью я обязан Билли. Вернее, его ненависти. Он только покачал головой в ответ на слова Ярдмана. Видя, как Ярдман идет ему навстречу, я решил, что слова Раус-Уилера о тигре на поводке не лишены смысла. Так или иначе, впервые я обрадовался желанию Билли проливать мою голубую кровь по капле. Мне не хотелось погибнуть сразу. Собственно, я вообще давно был бы на том свете вместе с экипажем самолета «ДС-4», если бы Билли не выделял меня из всех остальных.
Мы пошли обратно по той же полосе: я впереди, остальные четверо сзади. Я слышал, как тяжело дышит Раус-Уилер. Он был явно не в форме... Не в форме. Удивительное дело, лишь вчера я выступал в Золотом кубке... Впереди угадывался силуэт самолета, но, не доходя сотни шагов до него, Ярдман вдруг сказал:
— Теперь налево, мой мальчик. Вот так. А теперь прямо. Увидите строение и войдете внутрь.
Действительно, я увидел строение. Оно напоминало большой гараж из асбестовых плит на металлическом каркасе. Дверь была приоткрыта, из щели пробивался свет. Я вошел, за мной Билли, тыча мне в спину револьвером.
Правая часть ангара была занята четырехместным одномоторным самолетом. Это была новенькая «Сессна» с итальянскими регистрационными знаками. Слева стоял пыльный черный «Ситроен». Дальняя, за самолетом и «Ситроеном», стена состояла целиком из раздвижных дверей. Окон не было. Слева от машины поднимались три железных столба, подпиравших крышу. За ними было нечто вроде складского помещения. Там стоял Альф.
— Отлично, — коротко сказал Ярдман. — Молодец, Альф. А теперь выключи свет.
Его голос гулко отдавался эхом, но Альф не пошевелился, продолжая непонимающе смотреть на хозяина. Тогда Ярдман подошел к нему и прокричал в самое ухо:
— Выключи свет на полосе!
Альф кивнул, подошел к черной коробке слева от входа и повернул тяжелый рубильник. Второй рубильник, как я догадался, управлял лампами дневного света на потолке и батареями отопления по стенам. Рядом с рубильниками я заметил верстак, где были разложены разные инструменты и были прикручены тиски, а над ним — стойку с садовым инвентарем: лопатами, граблями, вилами, мотыгой, садовыми ножницами. Задняя часть склада была почти целиком заполнена большой газонокосилкой. Тут же виднелись канистры с бензином, воронки, банки с краской, несколько комбинезонов и грязные металлические стулья.
На этой «Сессне» я умею летать. Это все равно что сесть на велосипед и поехать. А машина... Если бы я раньше знал, что она здесь...
Ярдман порылся в куче на верстаке и вытащил цепь, а также два висячих замка: один большой, другой маленький. Билли закрыл дверь и, стоя спиной к ней, нацелил на меня револьвер. Джузеппе и Раус-Уилер благоразумно отошли подальше.
— Подойдите к столбу, мой мальчик, и сядьте на пол, — сказал Ярдман.
Сказать, что я пал духом, — это значит ничего не сказать.
Все надежды рухнули окончательно. Кроме того, я испытывал физическое отвращение к привязи. Давным-давно, в детстве, я гостил у своих шотландских родственников, и мои тамошние кузены привязали меня к елке, чтобы попугать, и убежали, но потом сами заблудились, и в результате долгих поисков меня нашли лишь наутро. Поскольку я не отреагировал на приказ Ярдмана, Билли и Джузеппе как по команде двинулись ко мне. Сражаться с ними не было никакого смысла, у меня и так саднило и болело все тело, поэтому я подошел к столбу и сел, прислонившись к нему спиной.
— Так-то лучше, — сказал Ярдман. Он подошел, опустился у меня за спиной на колени и сказал: — Руки за спину, мой мальчик. — Затем он обмотал мои запястья цепью и замкнул на один замок, а другим прикрепил цепь к балке.
Потом, подбрасывая ключи на ладони, он поднялся и встал передо мной. Все пятеро глядели на меня.
— Хорошо, — сказал Ярдман, — пойдемте красить. Только на этот раз надо с ним кого-то оставить.
Оглядев своих молодцов, он остановил выбор на Раус-Уилере.
— Вы посидите здесь, — сказал он, пододвигая стул к стене возле рубильников, — и если он начнет делать что-то неположенное, включите свет на полосе, понятно?
Раус-Уилер был счастлив, что ему не придется больше работать кистью, и охотно принял новое поручение.
— Пошли, Билли, — сказал Ярдман.
Билли, Джузеппе и Альф вышли на улицу, Ярдман выходил последним. Он сказал Раус-Уилеру:
— Скоро прибудет груз. Не беспокойтесь.
— Груз? — удивился тот.
— Да, ценный груз. Это ведь главная причина нашей... операции.
— Но я думал, что я и сам по себе... — начал было Раус-Уилер.
— Нет, дорогой мой, — перебил его Ярдман. — Если бы речь шла лишь о вас, вы бы проследовали из Милана обычным маршрутом и, разумеется, конспирация была бы соблюдена, но самолет нам понадобился для особого груза. Вы ведь знаете, мой мальчик, — обернулся он ко мне с иронической улыбкой, — что я не люблю гонять пустые самолеты. Я всегда пытаюсь рационально использовать транспортное средство.
— Что же это за груз? — осведомился Раус-Уилер, в котором явно взыграло самолюбие.
— Это продукция одной фирмы возле Брешиа, — сказал Ярдман, кладя ключи на верстак. — Машина. Неплохое приспособление. Оно способно испускать ультразвуковые волны на частоте неких минеральных веществ.
— Но ультразвук не новинка, — обиженно заметил Раус-Уилер.
— Вы уж мне поверьте, у этого прибора большое будущее, — улыбнулся Ярдман. — Наши друзья пытались сфотографировать чертежи и спецификации, но все это слишком хорошо охранялось, поэтому и решено было в конечном счете просто... приобрести основные части прибора. Но тут возникла проблема с транспортом, очень трудная проблема, потребовавшая моего личного участия. — Он говорил так, чтобы я услышал и оценил, каким незаменимым специалистом он является. — Ну а раз в нашем распоряжении оказался самолет, решено было заодно захватить и вас.
Да, Ярдман не любит пустых самолетов. Но надо отдать ему должное, он не собирался захватывать и меня.
Ярдман вышел. Раус-Уилер сидел на жестком стуле, я — на еще более жестком бетонном полу. Мое присутствие действовало ему на нервы.
— Давно не играли в уоллгейм? — спросил я наконец.
Удар попал в цель. Ему сейчас только не хватало, чтобы школьные соученики его подкалывали.
— Вы уже бывали там, куда сейчас направляетесь? — продолжал я.
— Нет, — отвечал он, глядя в сторону.
— А вы знаете язык?
— Учу.
— Что они вам предложили?
К нему вернулось прежнее самодовольство.
— Мне предложили квартиру, машину и гораздо более высокий оклад, чем сейчас. Разумеется, я буду одним из ведущих консультантов.
— Разумеется, — сухо сказал я.
Он впервые бросил на меня взгляд. Очень неодобрительный.
— Я буду помогать интерпретировать... британский образ жизни. Я горжусь тем, что по-своему стану вносить вклад в улучшение взаимопонимания между двумя великими народами и установление более плодотворного сотрудничества.
Он говорил так, словно сам в это верил. Да уж, если он настолько самодоволен, то вряд ли изменит свое решение. Но Ярдман оставил ключи от замков на верстаке...
— Дома вас могут неправильно понять, — заметил я.
— Поначалу — да. Мне это говорили. Но со временем...
— Вы заблуждаетесь, — грубо перебил я его. — Они назовут вас предателем. Жалким, презренным изменником.
— Это неправда, — неуверенно сказал он.
— Вам нужен человек, который верно изложил бы вашу позицию, объяснил ваши резоны, с тем чтобы ваши бывшие коллеги могли испытывать к вам уважение, а также сожаление, что по достоинству не оценили в свое время ваши таланты.
Я, кажется, несколько увлекся, но Раус-Уилер поглядел на меня серьезно-задумчиво:
— Вы имеете в виду себя? Вы могли бы... представлять мои интересы?
— У меня не всегда такой грязный вид, — отозвался я. — Я имею определенное влияние на отцовских друзей, а мой дядя днюет и ночует в Реформ-клубе.
Раус-Уилер кивал, усваивая услышанное.
— Вовремя сказанное кому надо слово, — протянул он.
— А в результате признание... — предположил я.
— Ну, на это надеяться не приходится, — скромно отозвался он.
— Со временем почему бы и нет, — не унимался я.
— Вы действительно так считаете?
— Разумеется. Я был бы рад развеять дурные слухи, которые поползут после вашего... неожиданного ухода.
— Невероятно любезно с вашей стороны, — напыщенно произнес он.
— Но в данный момент я не совсем в состоянии... — напомнил я.
— М-да, — Раус-Уилер явно расстроился. — Пожалуй, что вы правы. — Он нахмурился. — Вы и впрямь могли бы оказать мне важную... я бы сказал, очень важную услугу.
— Что поделаешь, — равнодушно отозвался я. — Но ключи на верстаке. Так что решайте сами.
Он встал, посмотрел на меня, взял ключи. Подошел ко мне. Мое сердце бешено заколотилось в груди. Я изо всех сил старался выглядеть равнодушным. Тут он увидел рубильник и словно окаменел.
— Ярдман велел мне включить огни на полосе, если вы попробуете что-то предпринять. — Он поспешно положил ключи назад, словно они были раскаленными. В его голосе слышалось смятение. — Ярдман считает, что вам лучше остаться здесь. Согласитесь, мне вряд ли стоит начинать новую жизнь с поступка, идущего вразрез с указаниями друзей.
— Это указания Ярдмана.
Он немного пошевелил мозгами и сказал:
— Если я позволю вам вернуться в Англию, то этого не сможет сделать Ярдман. Его система транспортировки перестанет существовать. — Он ужаснулся при виде той пучины, в которую чуть было не ввергся. — У меня могут возникнуть осложнения.
Я промолчал. Номер не прошел. Я немножко пошевелил руками, пытаясь в подражание Гудини избавиться от цепей. Без толку. Через некоторое время я спросил Раус-Уилера:
— В каком отделе министерства финансов вы работали?
— Начальное финансирование.
— Что это означает?
— Субсидии.
— То есть именно ваш отдел решал, кто именно и в каком объеме получит государственные дотации?
— Совершенно верно.
— Строительство, наука, оборона...
— Да.
— И вам лично известно, какой проект находится в стадии одобрения?
— Да.
Вот, значит, почему он их заинтересовал. Тогда все понятно. После паузы я спросил:
— А что это за ультразвуковой прибор?
— Ультразвуковой?... Нет, это не британский проект, если вас это интересует.
— Насколько я понял, он испускает ультракороткие волны на частотах природных веществ...
— Так говорил Ярдман, — сухо признал Раус-Уилер.
— Но это означает, что с его помощью можно ломать предметы... как стекло.
— Не знаю, я не специалист, — по его тону было понятно, что его это совершенно не волнует.
Я мрачно уставился в пол, пытаясь понять, почему Раус-Уилер решился на измену. Разумеется, он человек самодовольный, обиженный невниманием и неспособный признать свои пределы. Но таких тысячи, и эти люди не продают свою страну за квартиру, машину и похлопывание по плечу.
Тут должно быть что-то еще. Какие-то иные, темные, потайные мотивы, не дававшие ему покоя. Но куда бы он ни уехал, он останется самим собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Солдат без чувства патриотизма. Он успешно торговал своими товарами — смекалкой, умением убивать одних и переносить за тысячи миль других, — как и любой торговец. Он гордился умением выполнять задания в точности. Его гордость, как ржавчина, разъедала все остальные качества.
Он, похоже, не кривил душой, когда сказал, что я ему нравлюсь. Странным образом и я, даже будучи не в силах простить ему Габриэллу, испытывал по отношению к нему не ненависть, а какое-то уважение. Но я прекрасно понимал, что, даже ощущая эту мою симпатию, он окажется достаточно осторожным, чтобы не проявить глупое милосердие к врагу.
Мы долго холодно-изучающе смотрели друг другу в глаза. Затем его взгляд скользнул в сторону, и он решил по-своему пожалеть меня:
— Ты не будешь с ним долго возиться, Билли. Убей его сразу. Одним выстрелом.
Глава 15
Своей жизнью я обязан Билли. Вернее, его ненависти. Он только покачал головой в ответ на слова Ярдмана. Видя, как Ярдман идет ему навстречу, я решил, что слова Раус-Уилера о тигре на поводке не лишены смысла. Так или иначе, впервые я обрадовался желанию Билли проливать мою голубую кровь по капле. Мне не хотелось погибнуть сразу. Собственно, я вообще давно был бы на том свете вместе с экипажем самолета «ДС-4», если бы Билли не выделял меня из всех остальных.
Мы пошли обратно по той же полосе: я впереди, остальные четверо сзади. Я слышал, как тяжело дышит Раус-Уилер. Он был явно не в форме... Не в форме. Удивительное дело, лишь вчера я выступал в Золотом кубке... Впереди угадывался силуэт самолета, но, не доходя сотни шагов до него, Ярдман вдруг сказал:
— Теперь налево, мой мальчик. Вот так. А теперь прямо. Увидите строение и войдете внутрь.
Действительно, я увидел строение. Оно напоминало большой гараж из асбестовых плит на металлическом каркасе. Дверь была приоткрыта, из щели пробивался свет. Я вошел, за мной Билли, тыча мне в спину револьвером.
Правая часть ангара была занята четырехместным одномоторным самолетом. Это была новенькая «Сессна» с итальянскими регистрационными знаками. Слева стоял пыльный черный «Ситроен». Дальняя, за самолетом и «Ситроеном», стена состояла целиком из раздвижных дверей. Окон не было. Слева от машины поднимались три железных столба, подпиравших крышу. За ними было нечто вроде складского помещения. Там стоял Альф.
— Отлично, — коротко сказал Ярдман. — Молодец, Альф. А теперь выключи свет.
Его голос гулко отдавался эхом, но Альф не пошевелился, продолжая непонимающе смотреть на хозяина. Тогда Ярдман подошел к нему и прокричал в самое ухо:
— Выключи свет на полосе!
Альф кивнул, подошел к черной коробке слева от входа и повернул тяжелый рубильник. Второй рубильник, как я догадался, управлял лампами дневного света на потолке и батареями отопления по стенам. Рядом с рубильниками я заметил верстак, где были разложены разные инструменты и были прикручены тиски, а над ним — стойку с садовым инвентарем: лопатами, граблями, вилами, мотыгой, садовыми ножницами. Задняя часть склада была почти целиком заполнена большой газонокосилкой. Тут же виднелись канистры с бензином, воронки, банки с краской, несколько комбинезонов и грязные металлические стулья.
На этой «Сессне» я умею летать. Это все равно что сесть на велосипед и поехать. А машина... Если бы я раньше знал, что она здесь...
Ярдман порылся в куче на верстаке и вытащил цепь, а также два висячих замка: один большой, другой маленький. Билли закрыл дверь и, стоя спиной к ней, нацелил на меня револьвер. Джузеппе и Раус-Уилер благоразумно отошли подальше.
— Подойдите к столбу, мой мальчик, и сядьте на пол, — сказал Ярдман.
Сказать, что я пал духом, — это значит ничего не сказать.
Все надежды рухнули окончательно. Кроме того, я испытывал физическое отвращение к привязи. Давным-давно, в детстве, я гостил у своих шотландских родственников, и мои тамошние кузены привязали меня к елке, чтобы попугать, и убежали, но потом сами заблудились, и в результате долгих поисков меня нашли лишь наутро. Поскольку я не отреагировал на приказ Ярдмана, Билли и Джузеппе как по команде двинулись ко мне. Сражаться с ними не было никакого смысла, у меня и так саднило и болело все тело, поэтому я подошел к столбу и сел, прислонившись к нему спиной.
— Так-то лучше, — сказал Ярдман. Он подошел, опустился у меня за спиной на колени и сказал: — Руки за спину, мой мальчик. — Затем он обмотал мои запястья цепью и замкнул на один замок, а другим прикрепил цепь к балке.
Потом, подбрасывая ключи на ладони, он поднялся и встал передо мной. Все пятеро глядели на меня.
— Хорошо, — сказал Ярдман, — пойдемте красить. Только на этот раз надо с ним кого-то оставить.
Оглядев своих молодцов, он остановил выбор на Раус-Уилере.
— Вы посидите здесь, — сказал он, пододвигая стул к стене возле рубильников, — и если он начнет делать что-то неположенное, включите свет на полосе, понятно?
Раус-Уилер был счастлив, что ему не придется больше работать кистью, и охотно принял новое поручение.
— Пошли, Билли, — сказал Ярдман.
Билли, Джузеппе и Альф вышли на улицу, Ярдман выходил последним. Он сказал Раус-Уилеру:
— Скоро прибудет груз. Не беспокойтесь.
— Груз? — удивился тот.
— Да, ценный груз. Это ведь главная причина нашей... операции.
— Но я думал, что я и сам по себе... — начал было Раус-Уилер.
— Нет, дорогой мой, — перебил его Ярдман. — Если бы речь шла лишь о вас, вы бы проследовали из Милана обычным маршрутом и, разумеется, конспирация была бы соблюдена, но самолет нам понадобился для особого груза. Вы ведь знаете, мой мальчик, — обернулся он ко мне с иронической улыбкой, — что я не люблю гонять пустые самолеты. Я всегда пытаюсь рационально использовать транспортное средство.
— Что же это за груз? — осведомился Раус-Уилер, в котором явно взыграло самолюбие.
— Это продукция одной фирмы возле Брешиа, — сказал Ярдман, кладя ключи на верстак. — Машина. Неплохое приспособление. Оно способно испускать ультразвуковые волны на частоте неких минеральных веществ.
— Но ультразвук не новинка, — обиженно заметил Раус-Уилер.
— Вы уж мне поверьте, у этого прибора большое будущее, — улыбнулся Ярдман. — Наши друзья пытались сфотографировать чертежи и спецификации, но все это слишком хорошо охранялось, поэтому и решено было в конечном счете просто... приобрести основные части прибора. Но тут возникла проблема с транспортом, очень трудная проблема, потребовавшая моего личного участия. — Он говорил так, чтобы я услышал и оценил, каким незаменимым специалистом он является. — Ну а раз в нашем распоряжении оказался самолет, решено было заодно захватить и вас.
Да, Ярдман не любит пустых самолетов. Но надо отдать ему должное, он не собирался захватывать и меня.
Ярдман вышел. Раус-Уилер сидел на жестком стуле, я — на еще более жестком бетонном полу. Мое присутствие действовало ему на нервы.
— Давно не играли в уоллгейм? — спросил я наконец.
Удар попал в цель. Ему сейчас только не хватало, чтобы школьные соученики его подкалывали.
— Вы уже бывали там, куда сейчас направляетесь? — продолжал я.
— Нет, — отвечал он, глядя в сторону.
— А вы знаете язык?
— Учу.
— Что они вам предложили?
К нему вернулось прежнее самодовольство.
— Мне предложили квартиру, машину и гораздо более высокий оклад, чем сейчас. Разумеется, я буду одним из ведущих консультантов.
— Разумеется, — сухо сказал я.
Он впервые бросил на меня взгляд. Очень неодобрительный.
— Я буду помогать интерпретировать... британский образ жизни. Я горжусь тем, что по-своему стану вносить вклад в улучшение взаимопонимания между двумя великими народами и установление более плодотворного сотрудничества.
Он говорил так, словно сам в это верил. Да уж, если он настолько самодоволен, то вряд ли изменит свое решение. Но Ярдман оставил ключи от замков на верстаке...
— Дома вас могут неправильно понять, — заметил я.
— Поначалу — да. Мне это говорили. Но со временем...
— Вы заблуждаетесь, — грубо перебил я его. — Они назовут вас предателем. Жалким, презренным изменником.
— Это неправда, — неуверенно сказал он.
— Вам нужен человек, который верно изложил бы вашу позицию, объяснил ваши резоны, с тем чтобы ваши бывшие коллеги могли испытывать к вам уважение, а также сожаление, что по достоинству не оценили в свое время ваши таланты.
Я, кажется, несколько увлекся, но Раус-Уилер поглядел на меня серьезно-задумчиво:
— Вы имеете в виду себя? Вы могли бы... представлять мои интересы?
— У меня не всегда такой грязный вид, — отозвался я. — Я имею определенное влияние на отцовских друзей, а мой дядя днюет и ночует в Реформ-клубе.
Раус-Уилер кивал, усваивая услышанное.
— Вовремя сказанное кому надо слово, — протянул он.
— А в результате признание... — предположил я.
— Ну, на это надеяться не приходится, — скромно отозвался он.
— Со временем почему бы и нет, — не унимался я.
— Вы действительно так считаете?
— Разумеется. Я был бы рад развеять дурные слухи, которые поползут после вашего... неожиданного ухода.
— Невероятно любезно с вашей стороны, — напыщенно произнес он.
— Но в данный момент я не совсем в состоянии... — напомнил я.
— М-да, — Раус-Уилер явно расстроился. — Пожалуй, что вы правы. — Он нахмурился. — Вы и впрямь могли бы оказать мне важную... я бы сказал, очень важную услугу.
— Что поделаешь, — равнодушно отозвался я. — Но ключи на верстаке. Так что решайте сами.
Он встал, посмотрел на меня, взял ключи. Подошел ко мне. Мое сердце бешено заколотилось в груди. Я изо всех сил старался выглядеть равнодушным. Тут он увидел рубильник и словно окаменел.
— Ярдман велел мне включить огни на полосе, если вы попробуете что-то предпринять. — Он поспешно положил ключи назад, словно они были раскаленными. В его голосе слышалось смятение. — Ярдман считает, что вам лучше остаться здесь. Согласитесь, мне вряд ли стоит начинать новую жизнь с поступка, идущего вразрез с указаниями друзей.
— Это указания Ярдмана.
Он немного пошевелил мозгами и сказал:
— Если я позволю вам вернуться в Англию, то этого не сможет сделать Ярдман. Его система транспортировки перестанет существовать. — Он ужаснулся при виде той пучины, в которую чуть было не ввергся. — У меня могут возникнуть осложнения.
Я промолчал. Номер не прошел. Я немножко пошевелил руками, пытаясь в подражание Гудини избавиться от цепей. Без толку. Через некоторое время я спросил Раус-Уилера:
— В каком отделе министерства финансов вы работали?
— Начальное финансирование.
— Что это означает?
— Субсидии.
— То есть именно ваш отдел решал, кто именно и в каком объеме получит государственные дотации?
— Совершенно верно.
— Строительство, наука, оборона...
— Да.
— И вам лично известно, какой проект находится в стадии одобрения?
— Да.
Вот, значит, почему он их заинтересовал. Тогда все понятно. После паузы я спросил:
— А что это за ультразвуковой прибор?
— Ультразвуковой?... Нет, это не британский проект, если вас это интересует.
— Насколько я понял, он испускает ультракороткие волны на частотах природных веществ...
— Так говорил Ярдман, — сухо признал Раус-Уилер.
— Но это означает, что с его помощью можно ломать предметы... как стекло.
— Не знаю, я не специалист, — по его тону было понятно, что его это совершенно не волнует.
Я мрачно уставился в пол, пытаясь понять, почему Раус-Уилер решился на измену. Разумеется, он человек самодовольный, обиженный невниманием и неспособный признать свои пределы. Но таких тысячи, и эти люди не продают свою страну за квартиру, машину и похлопывание по плечу.
Тут должно быть что-то еще. Какие-то иные, темные, потайные мотивы, не дававшие ему покоя. Но куда бы он ни уехал, он останется самим собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35