Круглая голова с блестящей лысиной венчала округлое, приземистое тело.
Мы с Джиком отрекомендовались художниками-профессионалами, сказали, что были бы очень признательны, если бы могли полюбоваться прославленной картиной, которую он только что купил.
— Вас направили из галереи? — полюбопытствовал он, польщенный косвенным комплиментом его вкусу и достатку.
— В определенном смысле, — ответил я, а Джик очень серьезно добавил:
— Мой уважаемый друг известен в Англии своими картинами, на которых изображены лошади. Они выставлены в ряде престижных галерей и даже в Королевской академии.
Я было испугался, не переборщил ли он, однако на Нормана Апдайка его слова произвели впечатление, и он впустил нас в дом.
— Проходите, пожалуйста! Картина в спальне.
Он провел нас в большую, заставленную мебелью комнату с темным ковром, ворс которого доходил до щиколоток, с громоздкими темными буфетами и с великолепным видом на залив, поблескивающий под солнцем.
Жена его окопалась возле телевизора, поглощенная дебильным британским комедийным спектаклем. Она кисло взглянула на нас и не поздоровалась.
— Сюда, — сказал Апдайк, не без труда обходя шеренгу массивных кресел. — Ну, какого вы о ней мнения? — И он с гордостью показал на полотно, висевшее на стене.
Небольшая картина, тринадцать на восемнадцать дюймов. Черный конь с удлиненной шеей и подстриженным хвостом на фоне голубого неба. На переднем плане пожухлая трава. Все полотно покрыто старым лаком.
— Херринг, — благоговейно прошептал я. Норман Апдайк расцвел еще больше:
— Вижу, что вы знаете свое ремесло. А вещь кое-что стоит, а?
— Немало, — согласился я.
— Полагаю, что я выгодно купил ее. В галерее мне сказали, что я всегда буду иметь прибыль, если захочу продать ее.
— Можно мне познакомиться с техникой мазка? — вежливо спросил я.
— Пожалуйста.
Я осмотрел картину вблизи. Хорошая работа. Она вправду была похожа на Херринга, который умер в 1865 году. И еще чем-то неуловимым она напоминала педантичность Ренбо. Чтобы обрести окончательную уверенность, нужно было прибегнуть к микроскопу и химическому анализу.
Отступив назад, я окинул взглядом комнату. Особо ценных вещей в ней не было. Несколько картин на стенах — явные копии.
— Чудесно, — заявил я с восхищением, поворачиваясь снова к Херрингу. — Неповторимый стиль. Настоящий мастер! — Апдайк прямо сиял. — Вам нужно остерегаться грабителей, — посоветовал я.
— Слышишь, милая, — засмеялся он, обращаясь к жене, — что говорит молодой человек? Нам нужно остерегаться грабителей.
Она на секунду оторвалась от экрана и посмотрела на меня отсутствующим взглядом.
Апдайк потрепел Сару по плечу:
— Объясните вашему другу, что грабители нам не страшны.
— Почему? — спросил я.
— У нас дом на сигнализации.
Джик и Сара точно так же, как раньше я, посмотрели по сторонам и не обнаружили ничего такого, что стоило бы украсть. Апдайк следил за их взглядами — и на глазах расцветал.
— Показать этим молодым людям наши маленькие сокровища, милая?
Милая не повела и бровью. Телевизор кудахтал металлическим смехом.
— Очень интересно, — подзадорил я.
Он хитро усмехнулся, как человек, который хочет показать вещь, действительно заслуживающую внимания. Сделав два-три шага, он остановился возле одного из темных буфетов, как бы вмурованного в стену. Широким жестом он распахнул двустворчатые двери. Внутри было шесть глубоких полочек, и на каждой из них по нескольку мастерски выполненных изделий из жадеита — кремово-белые и бледно-зеленые, полированные, причудливые, дорогие. Каждое изделие на массивной подставке. Освещенные электрическими лампочками, они выглядели просто изумительно.
У нас вырвались возгласы восхищения. Норман Апдайк заулыбался.
— Гонконг, конечно, — пояснил он. — Понимаете, я много лет работал в Гонконге. — Он передвинулся к следующему буфету, раскрыл дверцы, и там снова оказались полочки и новые изделия. Такие же красивые.
— Жаль, что я не очень разбираюсь в жадеите, — проговорил я извиняющимся тоном, — и не могу оценить коллекцию.
Он много рассказал нам про свои драгоценности — может, даже больше, чем нам хотелось знать. У него было четыре буфета в спальне, а столовая и холл просто заставлены жадеитом.
— В Гонконге его отдают за гроши, а я проработал там больше двадцати лет.
Мы с Джиком переглянулись, и я кивнул. Джик сразу же стал жать руку хозяину, говоря, что нам пора идти. Апдайк вопросительно посмотрел на супругу, все еще сидевшую у телевизора. Заметив, что она даже не повернулась в нашу сторону, он добродушно пожал плечами и повел нас к выходу.
Когда наружная дверь открылась, Джик и Сара вышли, оставив меня в холле наедине с хозяином дома.
— Мистер Апдайк, в галерее… кто именно продал вам Херринга?
— Мистер Грей, — ответил он сразу.
— Мистер Грей… Грей… — нахмурился я.
— Ну, такой приятный мужчина, — широко улыбнулся Апдайк. — Я признался ему, что мало понимаю в живописи, но он заверил меня, что я буду иметь от небольшого Херринга такое же наслаждение, как и от всего своего жадеита.
— Следовательно, вы рассказали ему о своей коллекции?
— Разумеется… Понимаете… Если вы не разбираетесь в чем-нибудь конкретном, то стараетесь показать, что знаете что-нибудь другое. Ведь это свойственно всем людям…
— Верно, всем людям, — повторил я. — Скажите, как называлась галерея мистера Грея?
— А, — казалось, он даже немного растерялся, — вы же сказали, что именно он рекомендовал вам посмотреть мою картину?
— Я бываю в стольких галереях, что позабыл, какая именно меня направила к вам.
— Галерея изобразительных искусств «Руа-Пегу». Я ездил туда на прошлой неделе.
— Куда «туда»?
— В Веллингтон. — Улыбка исчезла с его лица. — Послушайте, что все это значит? Зачем вы сюда приехали? Мне кажется, вы вовсе не знаете мистера Грея.
— Нет, — признался я. — Но, мистер Апдайк, мы хотим предостеречь вас. Мы действительно художники, мой друг и я. После того как мы увидели вашу великолепную коллекцию жадеита, наш долг рассказать вам, что люди, имеющие подобные ценности, были ограблены вскоре после того, как приобрели картину… На вашем месте я проверил бы, исправна ли сигнализация в вашем доме.
— Но… Бог ты мой…
— Существует шайка преступников. Они следят за продажей картин, а потом грабят дома покупателей. Думаю, они рассуждают так: если кто-то может позволить себе приобрести Херринга, то у него наверняка есть что украсть…
Он смотрел на меня со все возрастающим пониманием.
— Вы хотите сказать, молодой человек, что я, рассказав мистеру Грею про жадеит…
— Думаю, — прервал я его, — вам есть смысл прибегнуть к большим, чем обычно, мерам предосторожности.
— И… на какой срок?
— Не знаю, мистер Апдайк. Может быть, и на достаточно долгое время.
Его круглое веселое лицо приобрело выражение серьезной озабоченности.
— Вы приехали сюда, чтобы рассказать об опасности. Зачем вам такие хлопоты?
— Я согласился бы на куда большие хлопоты, чтобы уничтожить их подлую шайку. Мой кузен приобрел в Австралии картину. Его дом в Англии был ограблен. Жена кузена застала преступников в доме, и они зверски ее убили.
Норман Апдайк посмотрел на меня долгим взглядом. Я не мог скрыть от него гнев, который кипел во мне, даже если бы и постарался. Он содрогнулся.
— Просто счастье, что вы не против меня!
Я с трудом заставил себя улыбнуться.
— Мистер Апдайк! Пожалуйста, будьте осторожны! Когда-нибудь, возможно, и полиция придет посмотреть на вашу картину и спросить, где вы ее приобрели… Во всяком случае, если я взялся, надеюсь, так оно и будет.
— Я встречу их, — твердо ответил он и понимающе улыбнулся.
Глава 14
Из Окленда Джик повез нас в Веллингтон. Это примерно восемь часов езды на машине.
Мы остановились на ночь в мотеле города Гамильтон, к югу от Окленда, а утром двинулись дальше. Слежки за нами не было. Я был уверен, что никто не сидел у нас на хвосте в Окленде, когда мы посетили Апдайков.
Но Уэксфорд уже должен был знать, что у меня на руках список иностранных покупателей, в котором есть несколько новозеландских адресов. Он не мог догадаться, какой именно адрес я выберу, но, безусловно, додумается, что, остановившись на букве «В», я прямиком попаду в Веллингтонскую галерею.
Итак, там нас может ожидать сюрприз.
— Ты что-то приуныл, Тодд, — начала Сара.
— Прости, задумался.
— О чем?
— Когда мы наконец остановимся на ленч.
Она звонко рассмеялась.
— Но мы же основательно позавтракали.
Мы миновали указатель поворота на Роторук, в страну гейзеров.
— Может, кто-нибудь желает горячей грязи? — спросил Джик.
— Неподалеку находится геотермальная электростанция, — сообщила Сара, — которая работает на выбросах пара из-под земли. Там ужасные черные кратеры, смердящие серой, а земная кора настолько тонкая, что местами даже вибрирует, и кажется, что под ней просто пустота…
— И еще, — добавил Джик, — у них здесь через пятницу бывают землетрясения.
— Я где-то читала, что в Веллингтоне землетрясения настолько часты, что новые кварталы строят на специальных платформах-люльках, — добавила она.
— Спи, небоскребик, спи, — запел Джик приятным голосом. Солнце сияло, а вокруг зеленели листья незнакомых мне растений.
Проносились пронзительно зеленые поляны и глубокие таинственные ущелья. Качалась на ветру трава почти в человеческий рост. Чужая земля, дикая и прекрасная.
— Взгляни на чьяроскуро, — произнес Джик, когда машина вынесла нас в небольшую долину с особо живописными очертаниями.
— Что это такое? — спросила Сара.
— Светотень, — пояснил он. — Контраст и гармония. Профессиональный термин. Весь мир — чьяроскуро, а все мужчины и женщины — просто пятна света и тени.
— Каждая жизнь — чьяроскуро, — сказал я.
— И каждая душа.
— Душа врага — серая, — возразил я.
— Ты тоже станешь серым, смешивая красное, голубое и белое.
— Серая жизнь, серая смерть — все выравнивается в одинаково серое пятно — в ничто.
— Никто, — воскликнула Сара, — никогда не назовет вас обоих серыми!
— Серыми?! — вскричал я. — Серый — Грей! Конечно же, черт побери!
— О чем ты? — спросил Джик.
— Грей — фамилия человека, снявшего на три месяца пригородную художественную галерею в Сиднее, и Грей — фамилия типа, продавшего Апдайку его «Херринга».
— Ох! — Вздох Сары разрушил чары солнечного дня.
— Прости, — сказал я.
Их так много, подумал я. Уэксфорд и Грин, молодой парень, заливший Джику глаза скипидаром, женщина и Харли Ренбо, двое преступников в Алис-Спрингсе, одного из которых я знаю в лицо. Кстати, второй мог оказаться Бровастым.
А теперь Грей. По меньшей мере девять человек. Это те, о которых я что-то знаю, но их, наверно, больше. Как справиться с ними, чтобы при этом не пострадали мои друзья?! Да и самому мне не хотелось отправиться в небытие.
Пока же после каждого моего взмаха саблей у змея вырастала новая голова.
Интересно, кто же осуществлял сами грабежи? Или они посылали за море двух-трех собственных «специалистов», или нанимали, так сказать, местную рабочую силу. Если грабители — их люди, то не один ли из них убил Регину? Не встречался ли я уже с убийцей Регины? И не он ли сбросил и меня с балкона? И не он ли готовит мне западню в Веллингтоне?
Я напрасно ломал себе голову, загнув в уме добрый десяток пальцев…
В столицу мы въехали около полудня и остановились в отеле «На террасах», откуда открывался великолепный вид на море. До сих пор я считал, что среди больших городов нет равного старому доброму Лондону, стоящему в болотистой низине. Но Веллингтон, новый и ухоженный, сразу покорил меня своей неповторимостью.
Я нашел в телефонном справочнике адрес галереи изобразительных искусств «Руапеху» и спросил у портье, как туда проехать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Мы с Джиком отрекомендовались художниками-профессионалами, сказали, что были бы очень признательны, если бы могли полюбоваться прославленной картиной, которую он только что купил.
— Вас направили из галереи? — полюбопытствовал он, польщенный косвенным комплиментом его вкусу и достатку.
— В определенном смысле, — ответил я, а Джик очень серьезно добавил:
— Мой уважаемый друг известен в Англии своими картинами, на которых изображены лошади. Они выставлены в ряде престижных галерей и даже в Королевской академии.
Я было испугался, не переборщил ли он, однако на Нормана Апдайка его слова произвели впечатление, и он впустил нас в дом.
— Проходите, пожалуйста! Картина в спальне.
Он провел нас в большую, заставленную мебелью комнату с темным ковром, ворс которого доходил до щиколоток, с громоздкими темными буфетами и с великолепным видом на залив, поблескивающий под солнцем.
Жена его окопалась возле телевизора, поглощенная дебильным британским комедийным спектаклем. Она кисло взглянула на нас и не поздоровалась.
— Сюда, — сказал Апдайк, не без труда обходя шеренгу массивных кресел. — Ну, какого вы о ней мнения? — И он с гордостью показал на полотно, висевшее на стене.
Небольшая картина, тринадцать на восемнадцать дюймов. Черный конь с удлиненной шеей и подстриженным хвостом на фоне голубого неба. На переднем плане пожухлая трава. Все полотно покрыто старым лаком.
— Херринг, — благоговейно прошептал я. Норман Апдайк расцвел еще больше:
— Вижу, что вы знаете свое ремесло. А вещь кое-что стоит, а?
— Немало, — согласился я.
— Полагаю, что я выгодно купил ее. В галерее мне сказали, что я всегда буду иметь прибыль, если захочу продать ее.
— Можно мне познакомиться с техникой мазка? — вежливо спросил я.
— Пожалуйста.
Я осмотрел картину вблизи. Хорошая работа. Она вправду была похожа на Херринга, который умер в 1865 году. И еще чем-то неуловимым она напоминала педантичность Ренбо. Чтобы обрести окончательную уверенность, нужно было прибегнуть к микроскопу и химическому анализу.
Отступив назад, я окинул взглядом комнату. Особо ценных вещей в ней не было. Несколько картин на стенах — явные копии.
— Чудесно, — заявил я с восхищением, поворачиваясь снова к Херрингу. — Неповторимый стиль. Настоящий мастер! — Апдайк прямо сиял. — Вам нужно остерегаться грабителей, — посоветовал я.
— Слышишь, милая, — засмеялся он, обращаясь к жене, — что говорит молодой человек? Нам нужно остерегаться грабителей.
Она на секунду оторвалась от экрана и посмотрела на меня отсутствующим взглядом.
Апдайк потрепел Сару по плечу:
— Объясните вашему другу, что грабители нам не страшны.
— Почему? — спросил я.
— У нас дом на сигнализации.
Джик и Сара точно так же, как раньше я, посмотрели по сторонам и не обнаружили ничего такого, что стоило бы украсть. Апдайк следил за их взглядами — и на глазах расцветал.
— Показать этим молодым людям наши маленькие сокровища, милая?
Милая не повела и бровью. Телевизор кудахтал металлическим смехом.
— Очень интересно, — подзадорил я.
Он хитро усмехнулся, как человек, который хочет показать вещь, действительно заслуживающую внимания. Сделав два-три шага, он остановился возле одного из темных буфетов, как бы вмурованного в стену. Широким жестом он распахнул двустворчатые двери. Внутри было шесть глубоких полочек, и на каждой из них по нескольку мастерски выполненных изделий из жадеита — кремово-белые и бледно-зеленые, полированные, причудливые, дорогие. Каждое изделие на массивной подставке. Освещенные электрическими лампочками, они выглядели просто изумительно.
У нас вырвались возгласы восхищения. Норман Апдайк заулыбался.
— Гонконг, конечно, — пояснил он. — Понимаете, я много лет работал в Гонконге. — Он передвинулся к следующему буфету, раскрыл дверцы, и там снова оказались полочки и новые изделия. Такие же красивые.
— Жаль, что я не очень разбираюсь в жадеите, — проговорил я извиняющимся тоном, — и не могу оценить коллекцию.
Он много рассказал нам про свои драгоценности — может, даже больше, чем нам хотелось знать. У него было четыре буфета в спальне, а столовая и холл просто заставлены жадеитом.
— В Гонконге его отдают за гроши, а я проработал там больше двадцати лет.
Мы с Джиком переглянулись, и я кивнул. Джик сразу же стал жать руку хозяину, говоря, что нам пора идти. Апдайк вопросительно посмотрел на супругу, все еще сидевшую у телевизора. Заметив, что она даже не повернулась в нашу сторону, он добродушно пожал плечами и повел нас к выходу.
Когда наружная дверь открылась, Джик и Сара вышли, оставив меня в холле наедине с хозяином дома.
— Мистер Апдайк, в галерее… кто именно продал вам Херринга?
— Мистер Грей, — ответил он сразу.
— Мистер Грей… Грей… — нахмурился я.
— Ну, такой приятный мужчина, — широко улыбнулся Апдайк. — Я признался ему, что мало понимаю в живописи, но он заверил меня, что я буду иметь от небольшого Херринга такое же наслаждение, как и от всего своего жадеита.
— Следовательно, вы рассказали ему о своей коллекции?
— Разумеется… Понимаете… Если вы не разбираетесь в чем-нибудь конкретном, то стараетесь показать, что знаете что-нибудь другое. Ведь это свойственно всем людям…
— Верно, всем людям, — повторил я. — Скажите, как называлась галерея мистера Грея?
— А, — казалось, он даже немного растерялся, — вы же сказали, что именно он рекомендовал вам посмотреть мою картину?
— Я бываю в стольких галереях, что позабыл, какая именно меня направила к вам.
— Галерея изобразительных искусств «Руа-Пегу». Я ездил туда на прошлой неделе.
— Куда «туда»?
— В Веллингтон. — Улыбка исчезла с его лица. — Послушайте, что все это значит? Зачем вы сюда приехали? Мне кажется, вы вовсе не знаете мистера Грея.
— Нет, — признался я. — Но, мистер Апдайк, мы хотим предостеречь вас. Мы действительно художники, мой друг и я. После того как мы увидели вашу великолепную коллекцию жадеита, наш долг рассказать вам, что люди, имеющие подобные ценности, были ограблены вскоре после того, как приобрели картину… На вашем месте я проверил бы, исправна ли сигнализация в вашем доме.
— Но… Бог ты мой…
— Существует шайка преступников. Они следят за продажей картин, а потом грабят дома покупателей. Думаю, они рассуждают так: если кто-то может позволить себе приобрести Херринга, то у него наверняка есть что украсть…
Он смотрел на меня со все возрастающим пониманием.
— Вы хотите сказать, молодой человек, что я, рассказав мистеру Грею про жадеит…
— Думаю, — прервал я его, — вам есть смысл прибегнуть к большим, чем обычно, мерам предосторожности.
— И… на какой срок?
— Не знаю, мистер Апдайк. Может быть, и на достаточно долгое время.
Его круглое веселое лицо приобрело выражение серьезной озабоченности.
— Вы приехали сюда, чтобы рассказать об опасности. Зачем вам такие хлопоты?
— Я согласился бы на куда большие хлопоты, чтобы уничтожить их подлую шайку. Мой кузен приобрел в Австралии картину. Его дом в Англии был ограблен. Жена кузена застала преступников в доме, и они зверски ее убили.
Норман Апдайк посмотрел на меня долгим взглядом. Я не мог скрыть от него гнев, который кипел во мне, даже если бы и постарался. Он содрогнулся.
— Просто счастье, что вы не против меня!
Я с трудом заставил себя улыбнуться.
— Мистер Апдайк! Пожалуйста, будьте осторожны! Когда-нибудь, возможно, и полиция придет посмотреть на вашу картину и спросить, где вы ее приобрели… Во всяком случае, если я взялся, надеюсь, так оно и будет.
— Я встречу их, — твердо ответил он и понимающе улыбнулся.
Глава 14
Из Окленда Джик повез нас в Веллингтон. Это примерно восемь часов езды на машине.
Мы остановились на ночь в мотеле города Гамильтон, к югу от Окленда, а утром двинулись дальше. Слежки за нами не было. Я был уверен, что никто не сидел у нас на хвосте в Окленде, когда мы посетили Апдайков.
Но Уэксфорд уже должен был знать, что у меня на руках список иностранных покупателей, в котором есть несколько новозеландских адресов. Он не мог догадаться, какой именно адрес я выберу, но, безусловно, додумается, что, остановившись на букве «В», я прямиком попаду в Веллингтонскую галерею.
Итак, там нас может ожидать сюрприз.
— Ты что-то приуныл, Тодд, — начала Сара.
— Прости, задумался.
— О чем?
— Когда мы наконец остановимся на ленч.
Она звонко рассмеялась.
— Но мы же основательно позавтракали.
Мы миновали указатель поворота на Роторук, в страну гейзеров.
— Может, кто-нибудь желает горячей грязи? — спросил Джик.
— Неподалеку находится геотермальная электростанция, — сообщила Сара, — которая работает на выбросах пара из-под земли. Там ужасные черные кратеры, смердящие серой, а земная кора настолько тонкая, что местами даже вибрирует, и кажется, что под ней просто пустота…
— И еще, — добавил Джик, — у них здесь через пятницу бывают землетрясения.
— Я где-то читала, что в Веллингтоне землетрясения настолько часты, что новые кварталы строят на специальных платформах-люльках, — добавила она.
— Спи, небоскребик, спи, — запел Джик приятным голосом. Солнце сияло, а вокруг зеленели листья незнакомых мне растений.
Проносились пронзительно зеленые поляны и глубокие таинственные ущелья. Качалась на ветру трава почти в человеческий рост. Чужая земля, дикая и прекрасная.
— Взгляни на чьяроскуро, — произнес Джик, когда машина вынесла нас в небольшую долину с особо живописными очертаниями.
— Что это такое? — спросила Сара.
— Светотень, — пояснил он. — Контраст и гармония. Профессиональный термин. Весь мир — чьяроскуро, а все мужчины и женщины — просто пятна света и тени.
— Каждая жизнь — чьяроскуро, — сказал я.
— И каждая душа.
— Душа врага — серая, — возразил я.
— Ты тоже станешь серым, смешивая красное, голубое и белое.
— Серая жизнь, серая смерть — все выравнивается в одинаково серое пятно — в ничто.
— Никто, — воскликнула Сара, — никогда не назовет вас обоих серыми!
— Серыми?! — вскричал я. — Серый — Грей! Конечно же, черт побери!
— О чем ты? — спросил Джик.
— Грей — фамилия человека, снявшего на три месяца пригородную художественную галерею в Сиднее, и Грей — фамилия типа, продавшего Апдайку его «Херринга».
— Ох! — Вздох Сары разрушил чары солнечного дня.
— Прости, — сказал я.
Их так много, подумал я. Уэксфорд и Грин, молодой парень, заливший Джику глаза скипидаром, женщина и Харли Ренбо, двое преступников в Алис-Спрингсе, одного из которых я знаю в лицо. Кстати, второй мог оказаться Бровастым.
А теперь Грей. По меньшей мере девять человек. Это те, о которых я что-то знаю, но их, наверно, больше. Как справиться с ними, чтобы при этом не пострадали мои друзья?! Да и самому мне не хотелось отправиться в небытие.
Пока же после каждого моего взмаха саблей у змея вырастала новая голова.
Интересно, кто же осуществлял сами грабежи? Или они посылали за море двух-трех собственных «специалистов», или нанимали, так сказать, местную рабочую силу. Если грабители — их люди, то не один ли из них убил Регину? Не встречался ли я уже с убийцей Регины? И не он ли сбросил и меня с балкона? И не он ли готовит мне западню в Веллингтоне?
Я напрасно ломал себе голову, загнув в уме добрый десяток пальцев…
В столицу мы въехали около полудня и остановились в отеле «На террасах», откуда открывался великолепный вид на море. До сих пор я считал, что среди больших городов нет равного старому доброму Лондону, стоящему в болотистой низине. Но Веллингтон, новый и ухоженный, сразу покорил меня своей неповторимостью.
Я нашел в телефонном справочнике адрес галереи изобразительных искусств «Руапеху» и спросил у портье, как туда проехать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30