– Если ты чужой, то везде опасно, а здесь все меня знают. И тебя тоже. К тому же кто мне что может сделать?»
Она была права. В округе все ее знали и уважали, но от этого район не становился менее криминогенным, а Юнис Харрис моложе. Каждый раз, когда Ив заводила разговор, что наверное, пришло время подумать о переезде, мать упрямо отвечала: «Я прожила здесь восемьдесят лет. Думаю, что смогу протянуть и еще немного».
Сегодня Ив тоже собиралась обсудить этот вопрос, но после звонка Перри Рандалла передумала. Он приглашал ее на встречу в двенадцать часов, причем говорил раздраженным тоном. С чем это связано, не объяснил, только добавил, что ее присутствие крайне желательно. Ив пришлось перекроить дневной план и перенести несколько встреч, но о том, чтобы отменить визит к матери, она даже и не помышляла, хотя та всегда делала вид, будто очень удивлена приходом дочери.
– Вот это радость! – воскликнула Юнис, открывая переднюю дверь, запертую на три замка. – Совсем не ожидала тебя сегодня увидеть!
Ив прекрасно знала, что таким способом мать дает ей понять, что если бы у нее не нашлось времени прийти, то никаких бы упреков не было. Она просидела с ней почти два часа, делая вид, что у нее абсолютно все в порядке. Но мать не обманешь, и, когда Ив наконец собралась уходить, та окинула ее испытующим взглядом:
– Мне показалось, детка, что ты хотела поговорить со мной о чем-то.
Ив отрицательно покачала головой, но невольно бросила взгляд на фотографию дочери, стоящую на столике рядом с любимым креслом матери.
Юнис проследила за взглядом Ив и вздохнула.
– Да, я понимаю. С годами легче не становится. Я...
– Нет, мама, – устало проговорила Ив. – Сейчас это не связано с Рейчел.
Но разумеется, это было связано с Рейчел. В конце концов, все в жизни Ив было связано с Рейчел. Юнис понимающе кивнула.
– Есть вещи, с которыми невозможно примириться. Я тоже не перестаю страдать вместе с тобой.
Ив обняла мать, в последний раз посмотрела на фотографию Рейчел и вышла на улицу, свернув к метро. К той станции, где двадцать лет назад, возвращаясь от бабушки, погибла ее шестнадцатилетняя дочь. Рейчел изнасиловали, избили и бросили прямо на платформе. И в отличие от Синди Аллен, на которую напали совсем недалеко отсюда, она скончалась по дороге в больницу.
Ожидая поезд, Ив бросила взгляд в дальний конец платформы, туда, где это случилось. Тогда стены станции, как и вагоны метро, покрывали граффити, но теперь все изменилось. Граффити нигде нет. Станция выглядит чище, светлее и... безопаснее, чем раньше. Но, оказывается, ездить в метро по-прежнему рискованно. Случай с Синди Аллен это подтверждает.
Подошел поезд, Ив вошла в вагон и еще раз посмотрела на часы. Она опаздывала, но это пустяки. Двери закрылись. Ив проводила взглядом место, где надругались над ее дочерью, поморщившись от невыносимой душевной боли, которая по прошествии стольких лет не стихала, несмотря на огромное количество добрых дел, которые она совершала в память дочери.
Сегодня боль и гнев переполняли Ив так же, как и в тот день, когда она смотрела на изуродованное до неузнаваемости лицо Рейчел и давала себе клятву отомстить. Сделать так, чтобы подобное больше не повторялось. С того момента жизнь Ив Харрис коренным образом изменилась. Она решила посвятить ее служению памяти дочери.
Поезд замедлил ход и остановился. Ив вышла. На платформе, как обычно, кучковались оборванцы, но сейчас они собрались в дальнем конце, чем-то явно озабоченные. Что-то привлекло внимание Ив Харрис, и она направилась к ним. Один из оборванцев (их было трое) услышал ее шаги, обернулся и тут же толкнул локтем стоящего рядом. Они расступились.
– Здравствуйте, миссис Харрис, – уважительно произнес один.
Она кивнула, давая понять, что принимает приветствие Ее глаза искали что-то впереди. Наконец Ив увидела его. Он стоял на выходе из туннеля, прислонившись к стене. Через секунду ей удалось разглядеть лицо.
Молодой. Но не моложе того подонка, который изнасиловал и убил Рейчел. Это лицо ей было хорошо знакомо. Она узнала его сразу. Лицо, которое подпитывало кипящую внутри ненависть. Бледное, испуганное и изможденное. Ив прошла вперед, их взгляды встретились, и она увидела, как в его глазах вспыхнула искорка надежды. Он осторожно шагнул вперед.
Краем глаза Ив заметила, как напряглись стоящие рядом оборванцы.
– Пожалуйста, – Джефф Конверс протянул к ней руку, – помогите... вызовите полицию... – Он метнул взгляд на оборванцев. – Они меня не выпускают. Они...
Но Ив Харрис уже повернулась спиной. «Пастухи» пропустили ее и снова злобно уставились на Джеффа. Не обращая внимания на его крики, Ив направилась к лестнице и, только поднявшись на несколько ступенек, оглянулась.
На платформе было человек тридцать пассажиров. Большая часть стояли по одному, некоторые группами по двое или трое. Одни разговаривали по сотовым телефонам, другие читали, третьи болтали с приятелями. Наверняка большинство из них слышали призывы Джеффа Конверса о помощи, но никто не подал виду. Точно так же, как никто не отозвался в тот вечер на крики Рейчел, когда ее насиловали.
Убедившись, что люди в городе пока не изменились, Ив продолжила путь.
Через несколько минут она вошла в парадную дверь «Сотого».
– Внизу, – пробормотал Тэтчер, вежливо кивнув.
Он, кажется, не сдвинулся с места с тех пор, как десять дет назад муж в первый раз привел сюда Ив.
Она спустилась на те же три пролета, какие Перри Рандалл преодолел сегодня ранее, и дважды постучала. Дверь Манхэттенского охотничьего клуба немедленно открыл Малколм Болдридж. Ив вошла и сразу же заметила выставленный для обозрения новый трофей. Ив мгновенно узнала его, поскольку с тех пор, как он совершил ошибку, попытавшись вытащить из ее сумочки бумажник, когда она ждала поезда, прошло не так уж много времени. Выяснить имя оказалось несложно – вернее, кличку, под которой он проходил в туннелях, – а потом было сказано слово. Эта охота, впрочем, как многие другие, была проведена в назидание остальным.
Ив Харрис не сомневалась, что вскоре статистика преступлений в городе отметит существенное снижение карманных краж, а также сумочек. Впрочем, это касалось и любых других преступлений, с которыми она и ее коллеги решили бороться.
– Прекрасная работа, мистер Болдридж, – похвалила Ив Харрис. – Прямо как живой.
– Охотники постарались, – уважительно отозвался Малколм Болдридж. – Повреждений оказалось совсем мало.
Ив прошла в следующую комнату, где заседали члены Охотничьего клуба. Перри Рандалл рассказал ей о сообщении, оставленном сегодня утром на автоответчике дочери. Она спокойно выслушала, не прерывая.
– Я предупреждал вас, – закончил он, устремив на Ив холодный взгляд, – что такое может случиться, и получил заверения, что ваши люди проследят, чтобы ни у кого из них не было сотового телефона. Если ему удалось позвонить Хедер, он вполне мог позвонить кому-то еще. А если так, то у нас возникает проблема.
Ив строго посмотрела на Перри Рандалла.
– Никакой проблемы нет, Перри. – Она оглядела по очереди членов Охотничьего клуба: помощника окружного прокурора, заместителя комиссара полиции, церковного иерарха, судью первой инстанции штата Нью-Йорк и шефа полиции. – Я только что видела Джеффа Конверса на «Пятьдесят третьей улице» – он пытался спастись. Мои люди делают свою работу. Так что сейчас, я полагаю, пришло время выполнить свою работу и каждому из нас.
Глава 32
Увидев женщину, Джефф вначале подумал, что начались галлюцинации, потому что он добрался сюда почти на последнем издыхании. Оставив Джаггера, Джефф долгое время не мог избавиться от мыслей об этом странном человеке. Ему вообще не хотелось больше туда возвращаться. При одном только воспоминании об ужасном взгляде Джаггера его пробирала дрожь. Джефф пытался убедить себя, что это все фантазии и его товарищ по несчастью – обычный человек, но затем вспоминал, что он убийца. Ведь Джаггер сам признался в убийстве троих.
«Да, это так, но все равно бросать его нельзя, потому что он дважды спас мне жизнь».
Окончательно приняв решение возвратиться к Джаггеру, Джефф продолжил считать шаги, запоминать каждый поворот, каждую лестницу и забирался все глубже, карабкаясь вниз по ржавым ступенькам, вмонтированным в стены колодцев, таких узких, что в них едва можно было протиснуться. Внизу было тише, но однажды, еще находясь на лестнице, Джефф увидел четверых, точнее – почувствовал. Они возникли из мрака, похожие на стаю волков. Настоящие хищники. Джефф замер, и они прошли внизу крадущейся походкой. Слава Богу, что никто не поднял голову.
Джефф быстро поднялся по лестнице и свернул в первый попавшийся коллектор, который буквально через несколько минут вывел к сияющей огнями станции метро. Он остановился, прислушиваясь к постепенно нарастающему грохоту поезда. Наконец рельсы задрожали и темноту прорезали головные огни локомотива. Джефф вжался в узкий проход, из которого вышел, пропустил поезд, а затем, прячась в тени, двинулся за ним. Поезд отошел от станции, и Джефф прочитал на мозаичной стене ее название: «Пятьдесят третья улица».
«"Пятьдесят третья" так „Пятьдесят третья“. Какая разница? Здесь обязательно должен кто-то дежурить, но, может быть, удастся уговорить кого-нибудь из пассажиров вызвать полицию».
Джефф шарил глазами по платформе в поисках подонков, которые всякий раз преграждали путь к свободе. Вот трое, разлеглись в конце платформы. Он наблюдал за ними несколько секунд, осторожно подкрадываясь ближе.
Один пошевелился, повернул голову. Джефф замер, но поздно. Трое оборванцев быстро поднялись, подошли к краю платформы, злобно уставившись на него, и надежда растаяла так же быстро, как появилась. Они молчали, но в разговорах не было никакой необходимости.
Вдруг случилось невероятное. Подонки расступились, пропустив прилично одетую женщину. Похоже, она их знала. Джефф был уверен, что не ошибся. Они с ней поздоровались.
Невысокая, с властными манерами женщина совершенно не боялась стоящих рядом негодяев, хотя выглядели те весьма внушительно. Что-то в ней показалось Джеффу знакомым. Он не сомневался, что прежде видел ее. Когда их взгляды встретились, стало ясно, что женщина тоже узнала его.
Ощутив очередной прилив надежды, Джефф шагнул вперед и поднял руку:
– Пожалуйста, помогите... вызовите полицию... Они меня не выпускают. Они...
Джефф видел, что женщина его слышит, это было написано на ее лице. Но она никак не отозвалась, ни словом, ни жестом, а потом повернулась спиной.
Но разве такое возможно? Чтобы женщина, по виду явно не бездомная, не помогла человеку, которого преследуют подонки! Джефф крикнул ей вслед что-то, умоляя помочь, но поздно. Она исчезла, а оборванцы на платформе остались стоять. Они не делали никаких угрожающих жестов, ничего не говорили, но было ясно: сюда путь закрыт.
Шум приближающегося поезда заставил Джеффа двигаться. Он понаблюдал пару секунд за своей тенью, когда его осветил прожектор грохочущего поезда, и медленно поплелся обратно в темень. Пропустил поезд и устало оперся на стену.
Значит, все? Конец? Не то что спастись, но даже воды найти не удалось. Рука сама полезла в карман, нащупала сосиску. Джефф рассматривал ее некоторое время, пытаясь не думать, в какой мерзости она валялась, затем тщательно вытер и, задержав дыхание, откусил. Первый кусок зловонной гадости как-то с грехом пополам проглотить удалось, но дальше желудок не позволил, несмотря на голод. Джефф уронил остатки сосиски в карман и неожиданно разозлился на себя: «Чего распустил нюни! Ты еще не мертвец, тебя даже не избили. Так в чем дело? Если это действительно игра, значит, существует хотя бы мизерная вероятность выигрыша. Надо искать».
Он хорошо помнил все повороты и количество шагов до каждого и потому двинулся обратно, туда, где оставил Джаггера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45