Бобби был раздет догола, гениталии отрезаны тем же самым рваным куском консервной банки, которым ранее перерезали горло. Губы и щеки испачканы лилово-красным виноградным соком, а вокруг талии обернут передник, видимо, заменяющий юбку.
Джаггер никак не отреагировал на то, что было обнаружено в чулане. Он вообще молчал по любому поводу.
Час назад начальник охраны протянул Джоанне ордер на перевод Джаггера из тюрьмы в больницу.
– Его от нас забирают. Не знаю, чего они с ним канителятся. Чего тут исследовать? Если хотят знать, сумасшедший ли он, то спросили бы у меня.
«Или у меня», – подумала Джоанна, но не сказала, а только посмотрела на стенные часы. Они показывали начало первого ночи, а заключенных обычно переводят в четыре утра.
– Почему сейчас?
Капитан пожал плечами.
– Думаю, боятся, что его кто-нибудь прикончит. Вот и решили убрать отсюда как можно скорее. Ведь все любили Брина и теперь ненавидят Джаггера. С этим ничего не поделаешь.
И вот теперь Джоанна Гартнер стояла перед камерой Джаггера во втором ярусе Центральной тюрьмы.
– Пора.
Она произнесла это достаточно тихо, чтобы не будить остальных заключенных, но Джаггеру два раза повторять было не нужно. Он моментально открыл глаза, сел и уставился на нее. И Джоанне, как всегда, захотелось сделать шаг назад, чтобы как-то укрыться от ярости, полыхавшей внутри этого монстра.
– Встань и повернись спиной к двери. Руки за спину, – приказала она.
Джаггер метнул взгляд в сторону помощников Джоанны, стоящих наготове. Руис поодаль снимал видеокамерой процедуру перевозки заключенного. Такой порядок. Джаггер подчинился, не произнеся ни звука. Когда он поднял с койки свое почти двухметровое тело, сто двадцать килограммов крепких мускулов, покрытых татуированной кожей, которое угрожающе возвысилось над Джоанной, ей снова захотелось отступить на несколько шагов.
Она немного успокоилась, когда на руки Джаггера надели наручники. Он начал разворачиваться, и Джоанна схватила цепь между наручниками и чуть потянула вверх, давая понять, как будет больно, если она поднимет ее еще выше.
– Теперь давай вперед, медленно и спокойно, – сказала она и вывела Джаггера на площадку. Они направились по ступенькам вниз на главный этаж. Руис шел сбоку, не сводя с них объектива камеры. На площадке у входа в центральный блок они остановились. Двое охранников надели Джаггеру ножные кандалы и пояс с цепью, затем переместили его руки вперед и прикрепили цепью к поясу. После чего процессия медленно двинулась к главному входу. Им приходилось часто останавливаться, потому что, прежде чем открыть очередную зарешеченную дверь, необходимо было запереть заднюю.
Из здания они вышли в двадцать минут первого. Черный фургончик уже ждал. Сопровождать заключенного должны были капитан и полицейский из подразделения специальной службы.
Через двадцать минут фургончик въехал на площадку перед приемным покоем больницы. Его встретили четыре человека в форме санитаров с металлической тележкой для перевозки тяжелобольных пациентов. Оба полицейских вышли. Один быстро осмотрел площадку, кивнул второму, и тот начал отпирать висячий замок на задней двери фургончика. Через минуту Джаггер вылез.
– Давай на тележку, – сказал один из санитаров.
Джаггер подчинился, когда полицейский подтолкнул его рукояткой пистолета МП-5.
– Делай, что сказано.
Злобно блестя глазами, Джаггер лег на тележку. Санитары туго перевязали его ремнями, затем быстро провезли по холлу к лифту – два санитара впереди, два сзади.
Когда двери кабины закрылись, один санитар вставил в замок специальный ключ и повернул. Нажал кнопку, и кабина пошла вниз.
Спустившись в самый нижний подвал, санитары вывезли тележку в длинный коридор и направились в его дальний конец, минуя две темные комнаты, и остановились в третьей, освещенной единственной лампочкой в металлической сетке, свисающей с потолка.
В дальнем конце комнаты виднелась обитая металлом дверь. Один санитар достал ключ и открыл ее.
За ней простиралась тьма.
Глава 5
Возможно, Джефф и спал, только его мозг и тело в этом процессе не участвовали. Койка была металлическая, а матрас очень тоненький, и потому, как всегда, левое бедро онемело, а спина казалась воспаленной. Какой же это отдых, если, просыпаясь, чувствуешь себя слабее, чем накануне перед сном, словно всю ночь бежал без остановки? О голове лучше не вспоминать. Там вообще был сплошной кавардак.
Медленно ползли бесконечные минуты, а Джефф все еще не мог полностью осознать весь ужас того, что с ним произошло. Ум по-прежнему отказывался принимать правду, побуждая Джеффа хвататься за тоненькую ниточку надежды. Она уже вся износилась, но все равно даже сейчас, когда суд закончился и был вынесен приговор, ему казалось, что должно произойти какое-то чудо и его освободят, выпустят из этого сюрреалистического мира, в который он неожиданно попал, как в капкан. Но ночные звуки – возгласы заключенных, скрип и стук зарешеченных дверей (это охрана выполняла свою обычную работу) – загоняли надежду в угол, и она угасала, уступая место правде, которая начинала терзать его мозг, наверное, сильнее, чем тело – холодная камера и жесткая лежанка.
«Может быть, мне следовало ее убить? – в отчаянии спрашивал себя Джефф. – Тогда свидетельствовать было бы некому. Да и доказать, что я ее не убивал, наверное, было бы легче, чем то, что я хотел ей помочь. Боже, какие чудовищные мысли лезут в голову! Нет, надо слушать ребят, с которыми я познакомился с тюрьме. Они верно говорят. Как только тебя поимели копы, все кончено. И нет разницы, совершил ты что-либо или не совершил. Ведь они всегда правы. Так что нужно терпеть. Просто сжать зубы и терпеть. Постараться избегать неприятностей и выйти отсюда как можно скорее. А потом...»
Но о «потом» Джефф сейчас даже и не помышлял. Мешала зияющая впереди пропасть, в которой не было ничего, кроме камер, скуки и постоянного страха.
Когда шум голосов и лязганье дверей усилились, Джефф встал с постели и оделся. Эту одежду принесла Хедер. Он носил ее всю последнюю неделю, во время заключительного этапа суда.
Костюм она выбрала ему со вкусом, только носить его не придется, потому что сегодня Джеффа переводят в тюрьму Рикерс-Айленд.
Его вывели из камеры, и он поплелся, как автомат, даже не глядя под ноги. Других заключенных нигде видно не было. Только двое охранников, которые следовали по бокам.
Одни зарешеченные двери, другие... Казалось им не будет конца. И вот наконец они вышли в проход между следственной тюрьмой и зданием уголовного суда. Рассвет только занимался, но темноту во внутреннем дворе с надежно запертыми тяжелыми воротами рассеивали прожектора. Джефф видел соединяющий два здания мост, который проходил над двором на уровне второго этажа. У двери здания суда стоял автобус, на котором только что привезли первую партию заключенных из тюрьмы Рикерс-Айленд. Следующие несколько часов они будут находиться в специальных камерах ожидания. В одной из них Джефф провел долгие часы во время судебного процесса. Неожиданно последний заключенный, перед тем как войти в здание, оглянулся и посмотрел на Джеффа. Он, конечно, понял, куда его повезут, поэтому дружески подмигнул и улыбнулся. Охранник легко толкнул заключенного в спину, и тот исчез в дверном проеме.
В нескольких ярдах от автобуса стоял черный фургончик-«форд» без окон, у которого топтались два охранника.
Один из тех, кто сопровождал Джеффа, саркастически улыбнулся:
– Персональный лимузин подан. Добро пожаловать.
Джефф помалкивал. Он уже освоил нехитрую премудрость: когда конвой шутит, тебя это не касается.
Двое охранников следственной тюрьмы подвели его к фургончику, а двое других открыли заднюю дверь. Джефф залез внутрь и опустился на первое попавшееся сиденье. Наручники с него не сняли. Впереди виднелась тяжелая металлическая решетка, выкрашенная в черное. Она отделяла его от следующей скамьи, доступ к которой осуществлялся только из боковой двери. Дальше была еще одна решетка, а за ней другая скамья, потом третья решетка и, наконец, кабина водителя. Как только Джефф сел на скамью, дверь захлопнулась, и он услышал, как ее запирают на висячий замок.
Через минуту один полицейский сел за руль, а другой взобрался на сиденье рядом.
Несмотря на тройной слой толстых сетчатых решеток впереди, Джефф смог увидеть в лобовое стекло, как распахнулись ворота и машина выехала со двора. Она тут же свернула направо и, миновав один квартал, повернула налево. Затем три квартала «форд» двигался прямо. Когда водитель сделал очередной поворот, Джефф понял, где они находятся.
Элизабет-стрит.
В этот предрассветный час улица была совершенно пустынна. Навстречу им попалось только несколько тяжелых грузовиков. Водитель остановился на светофоре, а затем, когда включился зеленый свет, начал набирать скорость. Проехав несколько кварталов, он затормозил и свернул направо.
Джефф теперь знал, куда они направляются. Прямо впереди был виден Уильямсбергский мост. На Бауэри-стрит водитель подождал, пока включится зеленый свет, и рванул фургончик, сильно утопив педаль газа.
Но пересечь улицу они не успели. Что-то сильно ударило в дверь кабины водителя со стороны пассажирского сиденья. Она провалилась внутрь, фургончик пошел в сторону юзом, развернулся и, сбив по пути пожарный кран, врезался в витрину магазина. От первого удара Джеффа сбросило со скамьи на решетку впереди. Через несколько секунд его снова швырнуло, и он больно ударился плечом о стенку фургончика.
Тишину взорвали крики и скрежет металла, которые перекрывали шум воды. Образовавшийся на месте сломанного пожарного гидранта гейзер обильно орошал разбитый фургончик.
Неожиданно задняя дверь дернулась, а затем открылась.
– Выходи, придурок! – приказал грубый голос.
Джефф выполз из фургончика и нетвердо встал на ноги, держась за дверцу. Голова кружилась, из раны на лбу сочилась кровь.
Откуда-то появились люди, по виду бездомные. Они толпились поодаль и хмуро наблюдали за происходящим. Кто-то поспешно снял с Джеффа наручники, а затем настойчиво прошептал на ухо:
– Молчи... молчи... не говори ничего! Просто следуй за мной, и нам, может быть, удастся вытащить тебя отсюда!
И он подчинился. Ошалевший от боли, ошарашенный случившимся, Джефф подчинился незнакомцу без колебаний. Он тащился за ним, судорожно вдыхая прохладный ночной воздух, вдруг ощутив себя свободным впервые за много месяцев. Где-то сзади осталась нагоняющая клаустрофобию зарешеченная камера, тюремные переходы и транспортные фургоны. Незнакомец вел его к станции метро, которая находилась совсем рядом, всего в нескольких ярдах.
Остановился Джефф только у лестницы, ведущей на платформу, чтобы посмотреть назад. Сумерки начали сереть. Вода по-прежнему хлестала из разбитого гидранта. Затем Джефф повернулся назад, и его взору открылась ярко освещенная платформа станции метро.
Чудеса какие-то. Неужели вот так выглядит свобода? Тишина, спокойствие и свежий предрассветный воздух.
Он уже собрался сделать первый шаг, как все вокруг изменилось. Раздался пронзительный вой сирены, затем еще одной. Через мгновение завыла третья. Вой приближался.
А затем случилось самое страшное.
Фургончик взорвался. В воздух поднялся огненный шар, на землю посыпались обломки покореженного железа. Чтобы защититься от них, Джефф неуклюже сбежал вниз по лестнице.
Все произошло в течение нескольких секунд. Человек, который выпустил Джеффа из фургончика, теперь тащил его дальше на платформу. В этот момент на станцию въехал поезд. Шумно затормозил, двери вагонов открылись, и Джефф двинулся к ним.
– Парень, ты спятил? – сказал незнакомец. – Копы из транспортной полиции повяжут тебя через пять минут!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45