– Ты бы смогла сама догадаться, что мужчина, который тебе близок, на самом деле, бисексуален? – спросил Слайдер.
Джоанна смерила его тяжелым взглядом.
– Это ты насчет Атертона, наверно? – спросила она немного погодя.
– А?
– Я не собираюсь ни в чем тебя винить, Билл. Бог свидетель, у меня самой не раз возникало желание искать его близости. Но почему, почему ты не признался мне сразу, как только это случилось?
– Нет, я серьезно – смогла бы? Ты способна вообще определять такие вещи?
Она не спеша провела вилкой, и берега островка из картофельного пюре прорезал узкий, задумчивый залив, который тут же заполнился горячей подливкой.
– Это зависит от того, насколько хорошо я его знаю. Но если бы даже и смогла, это совсем не означает, что такое по силам молодой, неопытной девушке. Судя по тому, что ты мне успел рассказать, этот ваш Леман довольно искусно вел двойную жизнь. Должно быть, он превосходил многих по части обмана, иначе его бы давно уже раскусили.
– Вот кого я действительно не могу понять, так это девушку, – проговорил Слайдер ворчливым тоном. – Она просто картинка: красивая, умная, работает в крупном издательстве...
– Значит, не такая уж и умная.
– Но у нее ведь мог быть любой мужчина, который бы ей понравился...
– Большинству мужчин как раз не хочется завязывать серьезные отношения с яркими, красивыми и умными женщинами. Для них главное – чувствовать свое превосходство.
– И все-таки, – сказал он спокойно, – она могла выбирать. Кому же она в конце концов отдает предпочтение? Какому-то странному парню, о котором она толком ничего не знает, у которого нет ни прошлого, ни друзей, ни родственников. При себе его никак не удержишь, он то появляется, то снова куда-то исчезает – и никакого отчета. На два вечера в неделю он помощник в рыбно-чипсовом баре, а она даже не интересуется, откуда у него берутся средства, чтобы – как она это ежедневно наблюдает – практически ни в чем себе не отказывать.
– То есть, ты все-таки считаешь его проходимцем?
– Я не могу быть в этом уверен. Но как правило, если кто-то предпочитает отмалчиваться насчет источников своего дохода, значит, ему есть что скрывать. А в его квартире нельзя обнаружить никаких указаний на то, что он получает прибыль за счет удачного помещения капитала, ни акций, ни каких-либо ценных бумаг там просто нет. А вот банковский счет зато у него в полном порядке, и время от времени от тратит крупные суммы наличными. Единственное, что мы знаем, – он довольно часто бывает за границей в каких-то краткосрочных поездках.
– Темная личность!
– Но девушка утверждает, что он испытывал к ней совершенно неподдельное чувство. Она глубоко потрясена его смертью и твердо стоит на том, что он никак не мог быть гомосексуалистом.
– А вы уверены, что он был в постели со Слотером?
Слайдер пожал плечами.
– Хотел, по крайней мере. Или делал вид, что хотел. Если, конечно, Слотер нам не врет.
– Я бы не стала слишком доверять его словам. Предположим, Леман ему нравился, он стал добиваться его близости, все вроде бы шло на лад – и вдруг от ворот поворот. Он мог и не простить этого.
– Тем основательнее становится мотив для совершения убийства. А Слотер сам, по собственной воле рассказал нам, что Леман пренебрег им в оскорбительной форме.
– Да, это правда.
Слайдер встряхнул головой.
– И опять же. Точно установлено, что Леман ходил выпить за компанию со Слотером, а потом даже побывал у него в комнате – это ведь было не по принуждению.
– Думаю, нравился ему Слотер или он только делал вид, что нравится, – к сути дела это ничего не прибавляет. Он встретился с ним по какой-то причине, по какой-то причине пошел к нему домой, поссорился там с ним из-за чего-то, вернулся с ним в бар и был там убит.
– Безупречное построение. Но, между прочим, может положительно повлиять на людей из министерства, потому что там любят, чтобы в деле была умеренная доза правдоподобия и логики.
– Ты стал выражаться, как Атертон.
– Нет, это Атертон выражается, как я.
– Прошу прощения. А кстати, что вы думаете по поводу машины Лемана? Если его убили в баре, то как машина могла оказаться напротив его квартиры?
– Мы пока склоняемся в пользу того, что ее пригнал к дому Слотер. И в самом деле, не мог же он ее оставить напротив своего бара. Если у него хватило ума, чтобы без посторонних глаз совершить убийство, то вполне достало бы, чтобы позаботиться и об этом.
– Он умеет водить машину?
– Говорит, что нет, но это еще ничего не значит. Много людей, никогда не державших экзамена по вождению, отлично с этим справляются, и к тому же, подобные утверждения невозможно доказательно опровергнуть. Но если он действительно пригнал машину в Каслнау, в ее салоне обязательно должны остаться следы его пребывания – будь то хоть единственный волосок с его головы, – и эксперты судебной медицины их обнаружат.
– М-да, понимаю. Вы уже достаточно распутали это дело, или я не права? Я имею в виду, что у вас уже есть обвиняемый, и прочее. Наверно, больших проблем не будет?
– Не должно быть. Все как обычно, – ответил он осторожно. – А почему ты спрашиваешь?
– Потому что у меня завтра концерт. Это будет большой гала-концерт с благотворительной целью, а после, как водится, торжественный прием. Мне предложили один гостевой билет, и я бы очень хотела, чтобы ты им воспользовался.
На лице Слайдера отразилось сомнение.
– По-твоему, мне там должно понравиться? Мне не нужно надевать туда смокинг?
– Вполне сойдет и обычный костюм. Я не гордая. И конечно же, тебе там понравится. За музыку я ручаюсь, а если прием окажется скучным, мы с тобой оттуда улизнем и поужинаем в «Ла Барка». Ну как, принимается?
– Отлично. Я «за».
– Я надеялась, что ты с радостью примешь мое приглашение. Не часто ведь приходится присутствовать при таких грандиозных событиях. Там будут члены королевской семьи, ложи концертного зала заполнят важные персоны и заправилы шоу-бизнеса, состоится сбор добровольных пожертвований.
– Ну, в таком случае, я просто сочту за счастье там находиться.
– На этот вечер достать билеты практически невозможно, – сказала она строго. – Они расстаются со своими прежними владельцами за сумму, гораздо большую, чем неподписанный Джеффри Арчер.
* * *
Когда Слайдер, преодолев последнюю ступеньку, достиг наконец верхней лестничной площадки, дверь лифта неожиданно раскрылась и из кабины, подобно «Королю-демону», выскочил Бэррингтон, и взгляд его налитых кровью глаз замер на нем.
– У меня. Пять минут, – пролаял он и, повернувшись на каблуке, как на шарнире, умчался прочь.
Слайдеру кое-как удалось разобраться, что услышанное им являлось приказом, а не случайным набором звуков, и он поплелся в сторону кабинета начальника, ориентируясь по едва уловимому запаху серы, который примешивался к воздуху в коридоре департамента. Трезво оценив возможности своего организма, с учетом разницы в метаболизме у него и у Бэррингтона, Слайдер понял, что отпущенных ему пять минут может хватить, только чтобы вовремя добраться до двери. О чем же пойдет речь на этот раз? Оконный блок в комнате для агентов? Длина бакенбардов у Биверса? Съедобные отпечатки пальцев Мак-Ларена на представляемых им рапортах? Главная беда была в том, что соблюдение принципа «любо-дорого-посмотреть» требовало чрезмерных усилий. Потому что к этому, как и в случае с пением, нужно иметь призвание, которое обнаруживается обычно сразу же после рождения на свет.
Оказавшись – вопреки ожиданиям – чуть раньше назначенного срока у массивной двери, которая (в отличие от всех остальных дверей начальников участков по всей стране) щеголяла своей дубовой неприступностью, Слайдер, глядя на часы, выждал момент, когда можно уже искусно исполненным стуком оповестить о своем прибытии и услышать, как какая-то дикая птица отзовется изнутри:
– Да!
Так как «неделя борьбы против словесных излишеств» была еще в самом разгаре, Слайдер, войдя в кабинет, вообще ничего не сказал. Он обратил внимание, что Бэррингтон на этот раз почему-то не делает вид, что всецело отдался чтению, и расценил это как зловещее предзнаменование. Кисти рук начальника департамента лежали на плоскости стола немного дальше, чем на ширине плеч друг от друга, отчего создавалось впечатление, что он вот-вот должен стремительно взлететь вверх.
По этой же самой причине, находившаяся над столом часть тела Бэррингтона казалась еще шире и мускулистее обычного.
– Машина департамента, – отрывисто произнес он, – та голубая «фиеста», что стоит во дворе?
– Да, сэр, – сказал Слайдер, принявший непроницаемый вид, как человек, который не позволяет жизни злоупотреблять его вниманием, требуя ответа на поминутно возникающие вопросы.
– Автомобиль в удручающем состоянии. Кузов грязный, в ящике для перчаток обертка от шоколада, на полу перед задними сиденьями картонная упаковка из-под гамбургера, а что касается всего салона в целом, то он буквально провонял картофельными чипсами.
Мак-Ларен, кто же еще. Нет, он не ест, он пасется весь день, как канадские гуси, которые, раз начав щипать траву, щиплют ее без остановки, пока не пройдут из конца в конец всю свою территорию. Его можно увидеть у ресторана «Макдональдс» как раз в полдень.
– Нельзя сказать, что это очень хорошо, – вставил шпильку Бэррингтон.
– Нет, сэр, – охотно согласился Слайдер.
– Машину нужно срочно помыть. И впредь чтоб никакой еды в салоне. Или в комнате для агентов. Что, по-вашему, могут подумать представители министерства, если во время очередного посещения застанут наших людей перекусывающими, не отходя от рабочего стола?
Но Слайдер решил не совершать самоубийства, как этого ждал от него начальник.
– Это все, сэр?
Бэррингтон отклонился немного назад, добавляя один-два дюйма к своей ширине.
– Нет. Я начал с незначительного вопроса, чтобы поскорее от него освободиться и перейти к куда более серьезным вещам.
Что может быть серьезнее, чем отношение Мак-Ларена к еде? Невозможно себе представить.
– Сэр?..
– Тут у меня был один телефонный звонок, и довольно сердитый. Звонил Колин Кейт. Я полагаю, вам известно, кто этот человек?
– Имя довольно знакомое, но мне трудно представить, о ком конкретно идет речь...
– Сейчас это влиятельный бизнесмен, а раньше он работал в оперативно-розыскной группе. Он постоянный член различных комитетов и комиссий, включая и те, что оказывают консультативную помощь полиции. К нему постоянно обращаются за советом руководители самых разных рангов, начиная от местных властей и вплоть до Королевской комиссии. Принадлежащие ему предприятия и объекты недвижимости раскиданы по всему Западному Лондону, а некоторая часть его собственности находится на нашей территории. Ну что, колокольчик уже звенит? Я ведь вам не случайно дергаю за веревочку.
Судя по тону, с каким это говорилось, он был расположен больше дергать за яйца, чем за веревочку. Но Слайдер принял мудрое решение, и ни на что не реагировал.
– Может, вы не так долго будете вспоминать, если узнаете, что ему принадлежат девять рыбных баров, один из которых – как он заметил, проезжая мимо, – наглухо закрыт полицейскими экранами. Надеюсь, вы все поняли и в дальнейших подсказках не нуждаетесь?
Слайдер больше не мог хранить молчание, потому что, в противном случае, у Бэррингтона мог сорваться голос.
– Он владелец рыбного бара «Дейв»?
– Да, инспектор, этот бар – его собственность. Но его заинтересовал не столько сам факт его закрытия, сколько причина нашего нежелания обратиться прямо к нему – хотя бы из вежливости, раз уж для вас так мало значит его содействие в этом «вонючем» расследовании!
«У-лю-лю», – подумал Слайдер.
– Мы не знали, что он хозяин бара, сэр. Слотер сказал нам, что бар принадлежит ему.
– Вы должны были это проверить!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60