– Спасибо. Все было очень мило! – взбежала по ступенькам и скрылась в доме.
Он уехал, весьма довольный собой. К тому же его деревенская кузина открылась ему в новом, очаровательном свете.
Выждав два дня, он явился утром на третий день на Беркли-сквер пригласить обеих дам посетить вместе с ним «Сэндерс Веллз», чтобы Китти увидела великого Гримальди в возобновленной пантомиме «Мамаша-Гусыня», имевшей громадный успех. Такое безыскусное развлечение могло прийтись Мег не по душе, но что касается Китти, то мистер Веструтер, хорошо знавший ее, был уверен, что спектакль приведет ее в восторг. Если бы это было возможно, он, не колеблясь, пригласил бы ее в «Амфитеатр Эстли» и сам получил бы огромное удовольствие, наблюдая, с какой радостью и изумлением смотрит она на скачки и конные парады. Но «Амфитеатр», как и его конкурент «Королевский цирк» начнут сезон не раньше пасхального понедельника, а к тому времени, полагал мистер Веструтер, Китти должна будет вернуться в Арнсайд.
Дворецкий, открывший ему дверь, сообщил, что ее светлости нет дома, а мисс Чаринг собирается на прогулку с подругой, но пока еще не ушла и находится в Малом салоне. Он проводил в апартаменты мистера Веструтера, где невольно подверг его жесточайшему испытанию. – Мистер Веструтер! – провозгласил он и удалился, оставив мистера Веструтера стоять в дверях с застывшей улыбкой на губах.
В комнате находились трое. Китти в темно-красной шляпке и такого же цвета ротонде натягивала на пальцы новенькие перчатки; спиной к камину стоял Фредди; третьей была мисс Броти, ослепительная в бледно-голубой накидке из мериносовой шерсти, отделанной лебяжьим пухом, с муфтой в руках.
На какое-то мгновение мистер Веструтер прирос к полу. Но прежде чем Китти, обернувшаяся к нему с приветствием, успела заметить его замешательство, он уже пришел в себя и двинулся ей навстречу.
– Кажется, я явился в неподходящий момент, – преспокойно сказал он. – Вы собираетесь на прогулку. Но ничего. Я не задержу вас надолго.
– Да, мисс Броти настолько любезна, что согласилась составить мне компанию, – ответила она, пожимая ему руку. – Мы хотели погулять в парке, там, наверное, уже расцвели нарциссы и крокусы. Оливия, позвольте мне представить вам мистера Веструтера.
– В этом нет необходимости, – спокойно Сказал он, подойдя к Оливии и протянув ей руку. – Я уже имел честь познакомиться с мисс Броти. Как поживаете, мисс?
Это открытие не слишком удивило мисс Чаринг. Но, взглянув на свою подругу, она поразилась при виде ее лица, покрывшегося красными пятнами. Мисс Броти подняла глаза к потолку, потом опустила их, пролепетала нечто невнятное, едва позволила мистеру Веструтеру коснуться ее руки и тотчас спрятала ее обратно в муфту. Такое поведение девушки, пусть и не привыкшей к обществу, выглядело странным. Китти подумалось, не успел ли Джек обидеть Оливию. Она знала, что он часто бывает дерзким, и пришла к выводу, что скорее всего он задел чувства Оливии неосторожным взглядом или репликой. Но тут случайно ей на глаза попался Фредди. Элегантный мистер Станден обратился в истукана, взгляд его стал совершенно стеклянным, лицо застыло, так что Китти сразу же стало ясно, что здесь кроется какая-то тайна, которую он ни под каким видом не хотел бы раскрывать перед ней. Если бы это произошло чуть-чуть раньше, она бы потребовала немедленных объяснений, но даже краткое пребывание в Лондоне научило ее придерживать язык. Не обращая внимания на замешательство Оливии, она сказала:
– А что же привело тебя сюда, Джек?
Он объяснил; она не знала, как отнесется к этому Мег, но от своего имени приняла приглашение посетить «Сэндерс Вэллз» с большим удовольствием. На прощание она пожала руки обоим джентльменам, и они с Оливией отправились на прогулку в парк.
Оставшись наедине с мистером Станденом, мистер Веструтер сладким голосом произнес:
– Не потрудитесь ли объяснить мне, братец, как эта очаровательная птичка оказалась в близкой дружбе с Китти?
– Я так и думал, что ты не будешь от этого в восторге, – ответил Фредди. – Но я здесь ни при чем. Не воображаешь ли ты, что это я познакомил их?
– Признаюсь тебе, что именно эта мысль и пришла мне в голову, – сказал мистер Веструтер.
– Так вот, знай, что это не я, – сказал Фредди. – Хорошенькие мысли взбредают в твой чердак! Во-первых, я сам не знаком с этой девицей; во-вторых, это не та девица, с которой я познакомил бы Китти. – Он подумал немного и щепетильно добавил: – Я хочу сказать, что не стал бы их знакомить, если бы она обратила хоть малейшее внимание на сети, которые ты ей расставляешь в последнее время! Но мне сдается, что она не прочь. Премиленькая штучка, но мозги у нее куриные.
– Благодарю, – саркастически сказал мистер Веструтер. – Если бы не ты, Фредди, кому бы я был обязан за такое наблюдение? – заметив, что поставил своего кузена в тупик, он нетерпеливо продолжил: – Ну? Так кто же познакомил Китти с девушкой, которую ее коварный кузен выбрал объектом своего внимания?
– Скорее всего, никто, – ответил Фредди. – Они познакомились случайно. Знаешь, что я тебе скажу? Неплохо, если бы ты умерил свой пыл. Ведь ты не женишься на Китти, братец!
В ответ мистер Веструтер только сверкнул ярко-голубыми глазами.
– Я мог бы поспорить с тобой, Фредди, но лучше не буду.
Между тем девушки, о которых шла речь, бодро шествовали по одной из тропинок парка, поглубже спрятав руки в муфточки и закутавшись в свои накидки, поскольку солнце хоть и ярко светило, призывая нарциссы скорее выйти на свет, дул пронизывающий восточный ветер.
– Дорогая мисс Чаринг, если бы вы знали, какое утешение для меня находиться в вашем обществе! – проговорила Оливия. – Но жаловаться мне не пристало – я знаю, на какие жертвы пошла матушка, чтобы наша поездка в Лондон состоялась, но, ах, я была бы намного счастливее, если бы осталась дома, со своими сестрами!
Китти было уже известно о существовании Амелии, Джейн и Селины, и она пробормотала нечто невнятное, но сочувственное. Она еще не достигла того возраста, когда можно до конца понять тревоги матери, награжденной равнодушной природой четырьмя дочерьми, но, по словам Оливии, тревоги эти были мучительными. Судя по всему, дорогой папочка не смог обеспечить семью приличным состоянием; зато он наградил дочерей красивой внешностью, использовать которую, как расхожий товар, их приучали с детства. Вот только Джейн внушала сильное опасение своим пристрастием к книгам, а у Амелии стала проявляться грозная склонность к веснушкам. Оливия, самая красивая и старшая из сестер, принимала как должное то, что ее долг состоит в том, чтобы удачно выйти замуж. С этой целью она и приехала в Лондон. Но всякий раз, когда ее девическое воображение рисовало подходящего жениха, он всегда являлся в образе молодого и красивого джентльмена и никогда в виде стареющего ловеласа. Она рассчитывала, что знатные родственники дорогого папочки с Брук-стрит окажут ей с матерью радушный прием, но и здесь надеждам не суждено было сбыться. Отвергнутой семейством Баттерстоунов, мамаше пришлось воспользоваться гостеприимством своей сестры, миссис Скортон, живущей в районе Ханс-Кресент, а та при своей доброжелательности не была вхожа в высшее общество и явно не была светской дамой. Так что избранные собрания в «Элмак», великосветские приемы, ложа в Итальянской опере оказались закрытыми для мисс Броти. Мамаша, развив бурную деятельность в кругах, близких к светскому обществу, с большим трудом добилась для дочери одного-двух приглашений, но ни одно из них не завершилось триумфом, который она предсказывала с такой уверенностью. Что же касается того, чтобы взять высший свет штурмом, как это удалось прекрасным сестрам Ганнинг лет шестьдесят пять тому назад, то ли времена изменились, то ли для успеха требовалась еще одна сестра. – Но Амелии нет еще и шестнадцати, – совершенно серьезно пояснила Оливия, – да мне и не справиться с такими расходами.
Китти сожалела о том, что ее новая подруга так категорически настроилась на замужество. Ее предложение подыскать Оливии место гувернантки не вызвало никакого энтузиазма. Оливия устремила на нее взгляд больших глаз, полный тревоги, и решительно заявила, что лучше ей умереть. Поразмыслив немного, Китти пришлось признаться себе, что Оливия и в самом деле не подходила для такого занятия. Большим умом она не отличалась, образование ее было поверхностным. Но характер у нее был мягкий, нрав кроткий и ей хватало тонкости, чтобы сторониться махинаций мамаши и своих развязных кузин. Однако чем больше общалась с ней Китти, тем больше сомневалась она в том, что за очаровательной внешностью скрывается хоть малейший намек на твердость характера. Еще ей казалось странным, что у такой красивой девушки дома не оказалось подходящего кавалера, который был бы ей небезразличен. Оливия объяснила, что дома и выбрать было не из кого.
– Ну кому может понравиться Нед Бэнди, а Реи все такие вульгарные. Остается только мистер Стиклпат, но он, конечно, в счет не идет.
– Он неподходящий жених? – осмелилась спросить Китти.
– Да нет! Просто он беден как церковная мышь!
– Но ведь он вам нравился?
– Дело не в этом, он-то с радостью женился бы на мне даже без приданого. Видите ли, недавно умерла его экономка и он остался в полной растерянности, а я умею готовить вкусно и недорого, умею шить, а глажу белье получше любой прачки.
Образ бедного, но романтичного влюбленного угас, не успев возникнуть. Обескураженная, Китти спросила:
– И больше никого нет? Совсем никого? Значит, у вас дома еще хуже, чем у меня, а я-то думала, что тоскливее, чем у нас, нигде и быть не может.
– Вот разве что молодой мистер Дрейкмейер, – сказала Оливия. – Он хоть и толстоват, но очень благородного происхождения. Он два раза приглашал меня на танец во время бала. Но ведь Дрейкмейеры живут в замке, и леди Дрейкмейер совсем не понравилось, что он начал за мной ухаживать, вот он и не пригласил меня кататься с ним, как обещал. Мамаша очень бранила меня, но моей вины тут нет! Я вела себя с ним так, как она велела, но ничего из этого не вышло.
– Иногда мне кажется, – осторожно сказала Китти, немного помолчав, – что нет ничего хуже, чем выйти замуж за человека, к которому не испытываешь сильного чувства.
– Вы правы! – вздохнула Оливия.
– Я бы не смогла пойти на это. Честно сказать, я куда с большей радостью осталась бы старой девой.
– Правда? – тоскливо спросила Оливия. – Но посудите сами, милая мисс Чаринг, ведь наши обстоятельства так отличаются друг от друга. Вы пользуетесь всеми благами, которые предоставляет вам состояние…
– Уверяю вас, что это не так! Я нахожусь в полной зависимости от щедрости своего опекуна! И я не преувеличиваю, когда говорю, что у меня и копейки своей нет.
– Это верно, но ведь ваш опекун богат, не так ли? А матушка совсем не богата, да еще у меня три сестры, – на эти слова возразить было нечего. – Я должна выйти замуж. Ах, как огорчится матушка, если ей придется везти меня обратно домой и все деньги, которые она сэкономила для поездки в Лондон, пропадут впустую.
Она так расстроилась, что Китти поспешила утешить ее:
– Вы непременно выйдете замуж, причем за человека, достойного вашего уважения. Только не говорите мне, что у вас до сих пор нет поклонников, потому что в это невозможно поверить. Более того, по-моему каждый, кто хоть раз увидел вас, будет вами покорен, потому что вы гораздо красивее всех известных красавиц Лондона.
Оливия покраснела и отвернулась.
– Умоляю вас – не надо. Мужчины иногда действительно ухаживают за мной, но… ни один из них не сделал мне предложения. В том положении, в каком нахожусь я, – слишком вольные манеры моих кузин способствуют этому – я столкнулась с тем, что тому, кого я считала олицетворением благородства, изменяет чувство приличия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51