— Мэвис? Насколько я знаю, нет. Она где-то здесь, возможно, все еще с этим субчиком с телевидения, как там его звать, черт возьми. Хотя сомневаюсь. Вероятно, дурачится сейчас на чьей-нибудь яхте, наслаждаясь жизнью и поминутно заглядывая в свою сберкнижку. Нет, я говорю о ней в прошедшем времени потому, что для меня она — пройденный этап. Мое прошлое. Через полчаса после ухода отсюда вы тоже станете моим прошлым, и я буду говорить о вас в прошедшем времени. Но это вовсе не значит, что вы умрете.
— Мне просто стало любопытно, — сказал я и попытался кинуть ему наживку, дабы посмотреть, что из этого получится. — А что Бетти Бенсон?
— Кто?
Мне показалось, что это вполне правомерная реакция, но ведь я неважный знаток психологии.
— Бетти Бенсон, — повторил я.
Джонни опять заулыбался.
— Вы шутите, — сказал он. — Так никого не зовут.
— Но эту девушку звали именно так.
Он с улыбкой вздернул брови.
— Звали?
Я дал маху. Поэтому глуповато улыбнулся и сказал:
— У меня тоже есть прошлое. Это я от вас заразился. Зовут. Я о Бетти Бенсон.
— А что, я должен знать эту девушку? Мэвис-то я знаю, но не знаком ни с какой Бетти Бенсон.
— Мне подумалось, что вы могли видеться с ней. Она была… э-э-э… она
— подруга Мэвис.
Он на минуту задумался, потом покачал головой.
— Боюсь, что нет. Я еще могу потратить минуту, припоминая, кто такая Мэвис Сент-Пол. Это не совсем обычное имя, но где вы видели в Нью-Йорке шлюху с заурядным именем и фамилией? К тому же, три года прошло. Но Бетти Бенсон… Я наверняка запомнил бы цыпочку с таким именем, попадись она мне на глаза.
— Да, надо думать, — согласился я.
— Кстати, почему вдруг такой интерес к Мэвис? — спросил он. — У нее возникли трения с синдикатом?
Я никогда не употребляю в речи слово «синдикат». Не знаю, что приходит мне в голову, когда вы слышите это словечко, но у меня в мозгу оно прочно связано с газетными фельетонами, рубрикой «Как добиться взаимности в любви» и прочей чепухой в том же духе. Людей, продающих этот бред всем газетам страны, можно смело назвать «синдикатом». Предприятие, на котором я работаю, не дает советов несчастным влюбленным, разве что, возможно, тот его отдел, где заправляет Арчи Фрайхофер. Я работаю на компанию, на предприятие, на организацию. Но уж никак не на синдикат.
Но я не стал сообщать об этом Рикардо, а просто сказал:
— Мне толком не известно, в чем дело. Я всего лишь мальчик на побегушках.
— Надеюсь, она не попала в беду, — сказал Джонни.
— Думаю, что нет. Вы знаете что-нибудь о ее муже?
Он вытаращил глаза.
— О муже?
— Мне сказали, что она вышла замуж до своего приезда в Нью-Йорк.
— Вот те на. Не помню, чтобы она когда-либо говорила об этом.
— Ну что ж, — произнес я, вставая, — большое спасибо за то, что уделили мне время.
— Пустяки, — ответил он. — Я готов помочь всем, чем могу, кроме денег.
— Джонни рассмеялся кладбищенским смехом. — На все сто процентов. Но если надо раскошеливаться, то десять процентов готовности долой. Должен же я иметь прибыток, а?
— Да, согласился я и пошел к двери, но на полпути остановился и вернулся к столу. — Кстати, у вас есть пистолет?
— При чем тут это?
— К Мэвис это не имеет отношения. Дело совсем в другом. Я чуть было не забыл вас спросить…
— Слушайте, я согласен вам помогать…
— Просто мне стало любопытно, есть ли у вас пистолет, — сказал я.
— Разумеется, есть. Я держу в сейфе крупные суммы денег, и…
— Вам нет нужды оправдываться, — успокоил я его. — Я просто полюбопытствовал. Где он, у вас в столе?
— Да, но я не…
— Можно взглянуть?
— Послушайте, — начал он, и серость сменилась снежной белизной. — Послушайте, в чем дело? Я никогда не причинял вреда Эду Ганолезе…
— Не волнуйтесь вы так. Я вовсе не собираюсь убивать вас из него. Будь иначе, я бы нашел менее людное местечко, чем этот ваш клуб. Я просто хочу взглянуть на пистолет, и все.
— Зачем?
— Увлекаюсь стрелковым оружием.
Я протянул руку, Джонни затеял поединок взглядов, норовя заставить меня опустить глаза, но я был не один. Из-за моей спины на Джонни пялились Эд Ганолезе и вся организация, и в конце концов отвернуться пришлось ему. Он пожал плечами и выдвинул ящик стола.
Пистолет, который протянул мне Джонни, был настоящим чудовищем. Автоматический «кольт» сорок пятого калибра. Имея такой, можно усеять трупами все горы и долины.
— Думаете, вас придут грабить слоны? — спросил я.
— Пистолет, он и есть пистолет, — ответил Джонни. Это было не совсем так, но я не стал с ним спорить. Я поднес дуло к носу, но не унюхал ничего, кроме запаха холодной стали. Извлек обойму. Она была полна. Передернул затвор. Механизм был вычищен и обильно смазан. Из этого пистолета уже давно не стреляли.
— Другого оружия у вас нет? — спросил я.
— Нет.
Я возвратил Джонни его адскую машину, и тут он сказал:
— Мэвис мертва, верно? Ее что, застрелили? С кем она гуляла последнее время? С Эдом Ганолезе?
— Вам следовало бы почаще читать газеты, — посоветовал я.
14
Следующим я решил посетить Сая Грилдквиста, поэтому удалившись на квартал от «Пивнушки Джонни», зашел в аптеку, чтобы позвонить. Я толком не знал, где искать продюсера, когда идет его спектакль, он мог быть и в театре, и дома. Сперва я позвонил в театр, где мне сообщили, что Сай будет в своей конторе только на другой день после обеда. Тогда я попробовал дозвониться до квартиры.
Сай самолично снял трубку. Судя по его глухому зычному голосу, он уже много лет прикуривал одну сигару от другой.
— Грилдквист у телефона, — сообщил он мне и умолк, дожидаясь, когда я назову себя.
Мне не хотелось загодя оповещать его о приходе человека, который желает говорить с ним о Мэвис Сент-Пол, поэтому я сказал:
— Я драматург, мистер Грилдквист. Пока мои пьесы не ставились, но…
Как я и думал, он тотчас принялся отделываться от меня, пустив в ход дежурный набор расхожих фраз.
— Извините, но сейчас я занят «Далекими барабанами» и, боюсь не смогу прочесть пьесу, которая не одобрена театральными агентами. Советовал бы вам обратиться к одному из них.
— О, — проговорил я. — Что ж, большое спасибо.
— Всегда к вашим услугам, — ответил он.
Я вышел из аптеки, подозвал такси и поехал к Грилдквисту, который проживал в районе восточных шестидесятых улиц. Всего в четырех кварталах от жилища Мэвис Сент-Пол, хотя в Нью-Йорке такого рода обстоятельство ровным счетом ни о чем не говорит. Жить в нью-йоркской квартире — все равно что иметь дом на Луне. В сущности вы один в радиусе миллиона миль.
Дом Грилдквиста стоял совсем рядом с Пятой авеню и парком, и я сразу понял, что попасть внутрь будет непросто. В подъезде дежурил швейцар, а у него за спиной на стене висел маленький телефонный коммутатор. Следовательно, без согласия жильца мимо швейцара не прошмыгнешь.
Стало быть, придется все-таки оповестить Сая Грилдквиста о своем приходе. Я поднялся на крыльцо, и, когда швейцар открыл мне дверь, переступил порог.
— Кого вы желаете видеть? — спросил швейцар.
— Мистера Грилдквиста, — ответил я.
— Ваше имя?
— Скажите ему, что я от Эрнеста Тессельмана, — попросил я в надежде, что Грилдквисту известно, кто такой Эрнест Тессельман. — Пришел поговорить о Мэвис.
— Мэвис?
— Совершенно верно.
— А как ваше имя, сэр?
— Просто скажите, что я от Эрнеста Тессельмана, — повторил я.
Несколько секунд он переваривал мои слова, потом пожал плечами и пошел к своему коммутатору. Я ждал, разглядывая блестящий кафель и мрамор подъезда. Наконец швейцар вернулся и сказал:
— Квартира одиннадцать Си, сэр, поднимитесь на первом лифте.
Я поблагодарил его и воспользовался первым лифтом. Квартира 11-Си располагалась в дальнем конце коридора, и Грилдквист открыл дверь, едва я успел нажать на кнопку звонка.
Он пригласил меня войти и повел в гостиную, где предложил сесть. Потом осведомился, не угодно ли мне чего-нибудь выпить. Я пробормотал что-то насчет виски с водой, и Грилдквист отправился готовить выпивку, а я тем временем оглядел комнату.
Похоже, быть бродвейским продюсером — весьма прибыльное занятие. Гостиная была огромной и двухэтажной. Посередине вели две ступеньки, которые вели в эдакую яму, где на белом ковре стояли белая софа и белые столики, неплохо смотревшиеся в окружении бледно-зеленых стен, бара из темного дерева, консоли с телевизором и камина из шершавого кафеля. Камин выглядел как настоящий, хотя сейчас в нем не горел огонь. Французское окно вело из гостиной на балкон, с которого открывался вид на огни города.
Вернулся Грилдквист с напитками, вручил мне стакан и уселся слева от меня. Мы сделали по несколько глотков, глядя на пустой экран телевизора, потом Грилдквист нарушил молчание, спросив небрежным тоном, будто речь шла о каком-то пустяке:
— Кто такой Эрнест Тессельман?
— Последний любовник Мэвис, — ответил я и взглянул на него. — Вы впустили меня в дом, не зная, кто такой Эрнест Тессельман?
Он улыбнулся телевизору.
— А вы думали, это волшебное имя? Нет, уж не обессудьте, но двери перед вами открыло имя Мэвис.
— О, — пробормотал я. — Понятно.
Он все пялился на экран, и я последовал его примеру, но телевизор не работал. Почему-то из-за этого телевизора наш разговор шел еле-еле. Мы с Грилдквистом смотрели друг на друга, мы оба разглядывали телевизор. Мы не обращались друг к дружке, а говорили с этой квадратной дурацкой мордой, которая служила нам то ли толмачом, то ли еще кем.
— Эта штуковина сломалась недели две назад, — вдруг сказал Грилдквист.
— Ну и черт с ней. Я все равно никогда не смотрю телевизор. Жена — та была большой любительницей.
— Потому что телевидение — ваш соперник? — спросил я.
— Нет. Люди смотрят телевизор, когда им лень найти более полезное занятие. А когда не лень, они идут в театр. Телевидение и театр — такие же соперники, как прокисшее пиво и доброе виски.
— У вас прекрасное шотландское, — произнес я, позвякивая кубиками льда в стакане.
— Благодарю, — ответил Грилдквист. — Вы тот самый драматург, который звонил недавно, не так ли?
— Я хотел узнать, дома ли вы.
— Как я понимаю, вы — частный сыщик.
— Вроде тех, которых показывают по телевизору? Нет, боюсь, что нет. Просто приятель Эрнеста Тессельмана.
— Последнего любовника Мэвис.
— Совершенно верно.
— Помолчите минуту, — попросил он. — Дайте мне сообразить. — Грилдквист поудобнее устроился в кресле, хмуро взглянул на телевизор и сказал: — Этот ваш мистер Тессельман думает, что тот парень, которого ловит полиция, не убивал Мэвис. Поэтому он нанял вас, или попросил вас, или велел вам — в зависимости от ваших с ним отношений — разнюхать, что к чему, и выяснить, кто настоящий убийца. Выполняя его указания, вы разнюхали, что к чему, и кто-то сказал вам, что я был знаком с Мэвис. Это навлекло на меня подозрения, и вы пришли узнать, убил я ее или нет.
— А вы ждали моего прихода, — сказал я телевизору. — Почему?
— Вообще говоря, не ждал. Но театральный продюсер проводит изрядную часть своей жизни за чтением пьес. Великое множество этих пьес — детективы. А кроме того, есть еще и… — тут он указал рукой на телевизор. — Когда швейцар сообщил мне, что пришел человек, который хочет поговорить о Мэвис, я без особого труда понял, что мне дали роль в первой картине второго действия.
— Почему вы позволили мне подняться?
— Кабы я вас завернул, вы тотчас решили бы, что я и есть тот человек, которого вы ищете. Нынче вечером я не очень занят, и если мы с вами немного поболтаем, вреда от этого не будет. Кроме того, наш разговор может оказаться полезным для вас, хотя я вынужден признаться, что не понимаю, каким образом. Но я хочу, чтобы убийцу поймали. Мэвис была славной девушкой.
— Мне говорили, она отличалась своекорыстием, — сказал я, вспоминая отзыв Бетти Бенсон.
Грилдквист засмеялся.
— Не совсем. Это весьма точная характеристика Мэвис, но, боюсь, она может увести вас в сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28