Мэвис не была шлюхой, она не легла бы в постель с любым, у кого есть деньги. Чтобы она обратила внимание на мужчину, он должен был ей понравиться.
— А нравились ей только богачи, — вставил я.
— Думаю, в ее жизни просто был такой этап. Полагаю, что, повзрослев, она переросла бы это. Так ее настроило замужество.
— Замужество?
— Вы, должно быть, слышали, что она была замужем.
— Еще в своем родном городе?
— Да. За каким-то рабочим. Перед ней открывалось лучезарное будущее на каком-нибудь пригородном ранчо. Муж предложил ей свою любовь и свою защиту, но уж никак не благополучие. А потом бросил ее. И с тех пор она больше не хотела ни любви, ни заботы, а жаждала лишь благополучия. Это вполне можно понять.
— Вы не знаете, какое имя она носила в браке?
— А разве не Сент-Пол? Хотя нет, наверное, это все-таки был сценический псевдоним. Мне очень жаль, но она, по-моему, никогда не называла имени мужа. Мэвис не любила говорить о нем.
— А когда вы с ней познакомились?
— Пол Девон как-то притащил ее на вечеринку. Он преподает в театральном училище и подрабатывает режиссурой в около бродвейских театрах. Тогда они уже какое-то время встречались.
— Но вы оказались богаче.
Он улыбнулся телевизору.
— Стало быть, к этому сводится мое мужское обаяние? Наверное, вы правы. Я был богаче. Кроме того, я был бродвейским продюсером, а Мэвис отчаянно хотела стать звездой.
— У нее было хоть какое-то дарование?
— Самая малость. Явно недостаточно. Она была слишком порывиста, и ее прочтение ролей не отличалось глубиной.
— Почему вы расстались?
— Моя жена задумала разводиться. Я решил, что лучше какое-то время вести себя безупречно, чтобы не давать ей в руки козырей. А когда все кончилось, Мэвис уже была с кем-то другим. Кажется, с парнем из ночного клуба.
— Как вы это восприняли?
— Завел другую девушку, — он отвернулся от телевизора, чтобы одарить меня улыбкой. — Я не желал Мэвис зла. Кроме того, прошло уже три года.
— Вы с ней еще виделись?
— Раз или два, на вечеринках. Мы остались друзьями, хотя почти не встречались.
— Когда вы виделись в последний раз?
— Где-то год с лишним назад. Она была с Чарли Морганом, телевизионным продюсером. Вскоре после этого он умер.
— Вы в последнее время не встречались с Бетти Бенсон?
— Бенсон? — Он нахмурился, изучая телевизор. — Ах, вы имеете в виду подружку Мэвис? Эту маленькую бюргершу. — Грилдквист внезапно повернулся ко мне. — Это ее только что убили?
— Совершенно верно.
— Вы, разумеется, считаете, что это дело рук того же парня?
— Конечно.
— Я видел эту девушку лишь однажды. Пока Мэвис не вселилась в свою квартиру, снимал для нее жилье. Уж и не помню, как выглядела эта Бенсон.
— И с тех пор вы ее не видели?
— Нет. Не было нужды.
— У вас есть огнестрельное оружие?
Он растерянно посмотрел на меня.
— Мзвис, вроде, зарезали, не так ли?
— И Бетти Бенсон тоже, — ответил я — Мне просто стало любопытно, есть ли у вас пистолет.
— Вообще-то есть. Правда, он не совсем мой. Это собственность моей второй жены.
— Той, на которой вы были женаты, когда встречались с Мэвис?
— Да. Она оставила пушку здесь, а мне все недосуг вернуть. Эта женщина теперь в Калифорнии, а оружие, кажется, запрещено пересылать по почте.
— Могу я взглянуть на него?
— Могу я спросить, зачем?
— Нынче вечером в меня стреляли.
— О! — Грилдквист поднялся. — Не уверен, что мне удастся его разыскать.
— Я хотел бы посмотреть.
— А что, я под большим подозрением?
— У меня нет никакой градации, — ответил я.
— Если мне удастся найти пистолет, я, наверное, стану подозреваемым номер один.
— Это зависит от обстоятельств.
— Пойду поищу. Вы пока налейте себе еще.
— Благодарю.
Он ушел, а я встал, стараясь не смотреть на телевизор. Стакан Грилдквиста тоже был пуст, поэтому я захватил и его, отнес в «яму» и налил по второй. Потом вернулся на место и сел, но телевизор все больше раздражал меня, посему я поднялся и передвинул свое кресло так, чтобы оно оказалось прямо напротив кресла Грилдквиста. Потом я передвинул и его кресло тоже, сел, и тут появился хозяин дома.
С пистолетом в руке. Маленькая дамская пугалка двадцать пятого калибра, с блестящим стволом и рукояткой из слоновой кости. В рекламе говорится, что такие «удобно носить в кармане или дамской сумочке». Грилдквист держал пистолетик в расслабленной ладони, но палец его касался спускового крючка. Дуло было нацелено в пол, в какую-то точку, находившуюся примерно на полпути между нами.
Он немного постоял в дверях, с полуулыбкой глядя на меня, потом сказал:
— Знаете что, будь я тем человеком, который убил Мэвис и пытался убить вас, вы сейчас были бы в весьма неловком положении. Я мог бы застрелить вас, уложить труп в ванну, расчленить и выкинуть по кусочку в мусоросжигатель.
— Это вы в пьесе вычитали? — спросил я.
— Да, — ответил Грилдквист, и его улыбка сделалась шире. — Я ее отклонил. Недостаточно реалистична. Частный сыщик никогда не попадет в такой переплет.
— Швейцар знает, что я поднялся к вам.
— Думаете, он вас запомнит? Или начнет гадать, куда вы подевались?
— Мистеру Тессельману известно, что я пошел сюда.
— Но известно ли ему, что вы до меня добрались?
— Если вы шутите, то играете со смертью, — сказал я.
— Почему это? Пистолет-то у меня.
— С первого выстрела вы можете и промазать, при условии, что я достаточно проворно отскочу в сторону.
Грилдквист нахмурился
— Да, эта шутка начинает набивать оскомину, — рассудил он и, подойдя, отдал мне пистолет.
Я взял его, понюхал дуло, открыл затвор. Пистолетик не был заряжен, его давно не чистили и не пускали в ход. Я вернул его Грилдквисту и сказал:
— Не следует играть с огнестрельным оружием.
— Наверное, вы правы, — согласился он, потом сел, посмотрел на телевизор и опять взглянул на меня. — Вы передвинули кресла.
Отвечать на это замечание было бессмысленно.
— Кстати, о вашей второй жене, — проговорил я. — Она когда-нибудь виделась с Мэвис?
— От всей души надеюсь, что нет. Не думаю, иначе она сказала бы об этом, Джанин далеко не молчунья.
— Говорите, она теперь в Калифорнии?
— Опять вышла замуж. Вы что, думаете, ее обуяла запоздалая ревность? Джанин не способна убить человека. Во всяком случае, ударом ножа. Она предпочитает сживать людей со свету языком.
— У вас, кажется, была и третья жена?
— Она в Европе. У нас с Мэвис все закончилось еще до того, как я встретил Элайзен.
С минуту я потягивал виски, потом сказал:
— Уж и не знаю, о чем еще спросить. Может, вам придут в голову какие-нибудь ответы?
Он улыбнулся, глядя в свой стакан.
— Нет, зато пару вопросов я придумал. Например, вы не назвали свое имя и не объяснили, как связан я с мистером Тессельманом.
Я осушил стакан, поднялся и сказал:
— Вы правы, я не назвался и не объяснил. Спасибо, что нашли для меня время.
— А между тем хотелось бы знать.
Я улыбнулся и зашагал к двери.
— Как вы думаете, имеет ли смысл стращать вас полицией? — спросил он.
Я остановился и оглянулся.
— Как это?
— После вашего ухода я могу позвонить швейцару и сказать, чтобы он не выпускал вас из здания. А потом позвать полицию и заявить, что вы выдавали себя за сыщика.
— Зачем вам это?
— Вы вели разговор так, как было выгодно вам. Я к такому не привык. Мне хочется знать, кто вы такой.
— Вы знакомы с человеком по имени Бугай Рокко? — спросил я.
— Профсоюзный деятель?
— Он самый. Этот человек никогда не осложнял вам жизнь?
— Нет, до сих пор мы неплохо ладили. Да и дел у нас с ним не так уж много. А что?
— Если вы станете осложнять жизнь мне, Бугай начнет осложнять жизнь вам.
— Никогда не встречал такого умельца пускать в ход громкие имена, — сказал Грилдквист. — Сейчас вы скажете еще, что знакомы с Джорджем Клейтоном.
Я разинул рот.
— С Джорджем Клейтоном?
— С тем парнем, которого арестовали за убийство Бенсон. И не врите, будто не знаете этого имени.
Я улыбнулся и перевел дух. Я совсем забыл о газетах. Разумеется, в них было напечатано мое полное имя.
— Джордж Клейтон — это я.
Он мне не поверил.
15
Я должен был встретиться еще с троими: Аланом Петри, Полом Девоном и Эрнестом Тессельманом, но решил, что с этими можно подождать до утра. Был уже одиннадцатый час, а с людьми сподручнее общаться при свете дня. Надо было как-то убить четыре часа, а потом ехать в «Тамбурин» за Эллой, поэтому я отправился домой.
Я допивал пиво, когда зазвонил телефон. Никто, вроде, не должен был так быстро раздобыть сведения, поэтому, входя в гостиную и поднимая трубку, я гадал, кто бы это мог быть.
Голос я не узнал. Он был зычный, глухой и говорил с сильным акцентом
— Вы есть Клей? — спросил голос.
— Кто это?
— Вы знакомы с некий мистер Уильям Кэнтелом? — осведомился голос, безбожно коверкая слова.
— Уильямом Кэнтелом? Вы имеете в виду Билли-Билли Кэнтела?
— Иго самого. Он был просить меня вас телефонировать.
— Когда?
— Только немного мгновений назад.
— Вы знаете, где он?
— Он просил, — произнес голос со сводящей с ума медлительностью, да еще так, что разобрать что-либо было невозможно, — говорить вам, где вы могли встретиться с его.
— Где же? — спросил я, нащупывая карандаш и бумагу.
— Есть станция трубы на улице девяносто два…
— Что там есть?
— Ваше прощение. Станция подземная. Она больше не в использовании. Мистер Кэнтел есть там сейчас ожидающий вас.
— На станции подземки?
— Вы имеете карандаш с бумага? Я буду поведать вам, как достичь туда.
— Да, валяйте.
— Теперь слушайте, — сказал он. — Эта станция подземки есть больше не в употреблении. Нормальные входы опечатаны вконец. Но там есть еще путь пробираться в станцию через подземелье дома на улице девяносто два.
Он рассказал мне, как попасть на станцию подземки, и я все записал. Потом мой собеседник произнес:
— Власти употребляют платформы для складирования досок и много строительного материалу. Мистер Кэнтел был устраивать себе маленькую тайную нору на центростремительной платформе. Вы это имеете записать? На платформе, где бы становились центростремительные поезда, а не окраинностремительные. Это будет на западной стороне станции.
— Записал, — сказал я.
— Вы должны пройти через переход к центроедущая платформе, а потом заворотить к лево. Он там в южном конце платформы. Он взял убежище за штабелем досок там. Вы имеете все это?
— Я имею все это, — ответил я. — Как, вы сказали, вас зовут?
— Мистер Кэнтел говорил мне, что мне не было бы нужно именовать себя, поскольку вы не знаете я.
— Но я хотел бы с вами познакомиться, — сказал я, и в трубке щелкнуло.
Я немного посидел, пытаясь решить, что мне делать. У меня не было ни малейших сомнений в том, что звонил этот умник и никто иной. Этот насквозь фальшивый иностранный акцент, эта попытка использовать Билли-Билли как приманку. Он хотел залучить меня в тихое местечко, чтобы завершить дело, столь неудачно начатое вечером.
Что ж, ищущий да обрящет с моей помощью. Я не сомневался, что найду своего умника на этой заброшенной станции подземки. Он ждет меня там. К тому же, разнообразия ради неплохо бы хоть разок точно знать, где его искать.
Я снова вышел в душную ночь, доплелся до гаража и получил у пуэрториканского мальчишки свой «мерседес».
— По-прежнему жарко, — сообщил он мне, вылезая из машины.
— Хорошо поспал в кино?
— Неплохо. Вы не придумали, какую работу мне дать?
— Все не так, как тебе представляется, мальчик, — сказал я.
Он пожал плечами.
— Все лучше, чем тут вкалывать.
— Это тебе только кажется
— Я хочу свалить отсюда.
— Я поспрашиваю, — сказал я — Но ничего не обещаю.
— Спасибо, мистер, — обрадовался он. — Вы им скажите, что я вожу машину как черт. А когда полицейские начнут задавать мне вопросы, я, извините, по-английски ни бум-бум.
— Я им скажу.
Я сел за руль «мерседеса», сказал «пока» мальчишке, одарившему меня улыбкой до ушей, и поехал на Восемьдесят шестую улицу, а по ней — через парк в Истсайд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
— А нравились ей только богачи, — вставил я.
— Думаю, в ее жизни просто был такой этап. Полагаю, что, повзрослев, она переросла бы это. Так ее настроило замужество.
— Замужество?
— Вы, должно быть, слышали, что она была замужем.
— Еще в своем родном городе?
— Да. За каким-то рабочим. Перед ней открывалось лучезарное будущее на каком-нибудь пригородном ранчо. Муж предложил ей свою любовь и свою защиту, но уж никак не благополучие. А потом бросил ее. И с тех пор она больше не хотела ни любви, ни заботы, а жаждала лишь благополучия. Это вполне можно понять.
— Вы не знаете, какое имя она носила в браке?
— А разве не Сент-Пол? Хотя нет, наверное, это все-таки был сценический псевдоним. Мне очень жаль, но она, по-моему, никогда не называла имени мужа. Мэвис не любила говорить о нем.
— А когда вы с ней познакомились?
— Пол Девон как-то притащил ее на вечеринку. Он преподает в театральном училище и подрабатывает режиссурой в около бродвейских театрах. Тогда они уже какое-то время встречались.
— Но вы оказались богаче.
Он улыбнулся телевизору.
— Стало быть, к этому сводится мое мужское обаяние? Наверное, вы правы. Я был богаче. Кроме того, я был бродвейским продюсером, а Мэвис отчаянно хотела стать звездой.
— У нее было хоть какое-то дарование?
— Самая малость. Явно недостаточно. Она была слишком порывиста, и ее прочтение ролей не отличалось глубиной.
— Почему вы расстались?
— Моя жена задумала разводиться. Я решил, что лучше какое-то время вести себя безупречно, чтобы не давать ей в руки козырей. А когда все кончилось, Мэвис уже была с кем-то другим. Кажется, с парнем из ночного клуба.
— Как вы это восприняли?
— Завел другую девушку, — он отвернулся от телевизора, чтобы одарить меня улыбкой. — Я не желал Мэвис зла. Кроме того, прошло уже три года.
— Вы с ней еще виделись?
— Раз или два, на вечеринках. Мы остались друзьями, хотя почти не встречались.
— Когда вы виделись в последний раз?
— Где-то год с лишним назад. Она была с Чарли Морганом, телевизионным продюсером. Вскоре после этого он умер.
— Вы в последнее время не встречались с Бетти Бенсон?
— Бенсон? — Он нахмурился, изучая телевизор. — Ах, вы имеете в виду подружку Мэвис? Эту маленькую бюргершу. — Грилдквист внезапно повернулся ко мне. — Это ее только что убили?
— Совершенно верно.
— Вы, разумеется, считаете, что это дело рук того же парня?
— Конечно.
— Я видел эту девушку лишь однажды. Пока Мэвис не вселилась в свою квартиру, снимал для нее жилье. Уж и не помню, как выглядела эта Бенсон.
— И с тех пор вы ее не видели?
— Нет. Не было нужды.
— У вас есть огнестрельное оружие?
Он растерянно посмотрел на меня.
— Мзвис, вроде, зарезали, не так ли?
— И Бетти Бенсон тоже, — ответил я — Мне просто стало любопытно, есть ли у вас пистолет.
— Вообще-то есть. Правда, он не совсем мой. Это собственность моей второй жены.
— Той, на которой вы были женаты, когда встречались с Мэвис?
— Да. Она оставила пушку здесь, а мне все недосуг вернуть. Эта женщина теперь в Калифорнии, а оружие, кажется, запрещено пересылать по почте.
— Могу я взглянуть на него?
— Могу я спросить, зачем?
— Нынче вечером в меня стреляли.
— О! — Грилдквист поднялся. — Не уверен, что мне удастся его разыскать.
— Я хотел бы посмотреть.
— А что, я под большим подозрением?
— У меня нет никакой градации, — ответил я.
— Если мне удастся найти пистолет, я, наверное, стану подозреваемым номер один.
— Это зависит от обстоятельств.
— Пойду поищу. Вы пока налейте себе еще.
— Благодарю.
Он ушел, а я встал, стараясь не смотреть на телевизор. Стакан Грилдквиста тоже был пуст, поэтому я захватил и его, отнес в «яму» и налил по второй. Потом вернулся на место и сел, но телевизор все больше раздражал меня, посему я поднялся и передвинул свое кресло так, чтобы оно оказалось прямо напротив кресла Грилдквиста. Потом я передвинул и его кресло тоже, сел, и тут появился хозяин дома.
С пистолетом в руке. Маленькая дамская пугалка двадцать пятого калибра, с блестящим стволом и рукояткой из слоновой кости. В рекламе говорится, что такие «удобно носить в кармане или дамской сумочке». Грилдквист держал пистолетик в расслабленной ладони, но палец его касался спускового крючка. Дуло было нацелено в пол, в какую-то точку, находившуюся примерно на полпути между нами.
Он немного постоял в дверях, с полуулыбкой глядя на меня, потом сказал:
— Знаете что, будь я тем человеком, который убил Мэвис и пытался убить вас, вы сейчас были бы в весьма неловком положении. Я мог бы застрелить вас, уложить труп в ванну, расчленить и выкинуть по кусочку в мусоросжигатель.
— Это вы в пьесе вычитали? — спросил я.
— Да, — ответил Грилдквист, и его улыбка сделалась шире. — Я ее отклонил. Недостаточно реалистична. Частный сыщик никогда не попадет в такой переплет.
— Швейцар знает, что я поднялся к вам.
— Думаете, он вас запомнит? Или начнет гадать, куда вы подевались?
— Мистеру Тессельману известно, что я пошел сюда.
— Но известно ли ему, что вы до меня добрались?
— Если вы шутите, то играете со смертью, — сказал я.
— Почему это? Пистолет-то у меня.
— С первого выстрела вы можете и промазать, при условии, что я достаточно проворно отскочу в сторону.
Грилдквист нахмурился
— Да, эта шутка начинает набивать оскомину, — рассудил он и, подойдя, отдал мне пистолет.
Я взял его, понюхал дуло, открыл затвор. Пистолетик не был заряжен, его давно не чистили и не пускали в ход. Я вернул его Грилдквисту и сказал:
— Не следует играть с огнестрельным оружием.
— Наверное, вы правы, — согласился он, потом сел, посмотрел на телевизор и опять взглянул на меня. — Вы передвинули кресла.
Отвечать на это замечание было бессмысленно.
— Кстати, о вашей второй жене, — проговорил я. — Она когда-нибудь виделась с Мэвис?
— От всей души надеюсь, что нет. Не думаю, иначе она сказала бы об этом, Джанин далеко не молчунья.
— Говорите, она теперь в Калифорнии?
— Опять вышла замуж. Вы что, думаете, ее обуяла запоздалая ревность? Джанин не способна убить человека. Во всяком случае, ударом ножа. Она предпочитает сживать людей со свету языком.
— У вас, кажется, была и третья жена?
— Она в Европе. У нас с Мэвис все закончилось еще до того, как я встретил Элайзен.
С минуту я потягивал виски, потом сказал:
— Уж и не знаю, о чем еще спросить. Может, вам придут в голову какие-нибудь ответы?
Он улыбнулся, глядя в свой стакан.
— Нет, зато пару вопросов я придумал. Например, вы не назвали свое имя и не объяснили, как связан я с мистером Тессельманом.
Я осушил стакан, поднялся и сказал:
— Вы правы, я не назвался и не объяснил. Спасибо, что нашли для меня время.
— А между тем хотелось бы знать.
Я улыбнулся и зашагал к двери.
— Как вы думаете, имеет ли смысл стращать вас полицией? — спросил он.
Я остановился и оглянулся.
— Как это?
— После вашего ухода я могу позвонить швейцару и сказать, чтобы он не выпускал вас из здания. А потом позвать полицию и заявить, что вы выдавали себя за сыщика.
— Зачем вам это?
— Вы вели разговор так, как было выгодно вам. Я к такому не привык. Мне хочется знать, кто вы такой.
— Вы знакомы с человеком по имени Бугай Рокко? — спросил я.
— Профсоюзный деятель?
— Он самый. Этот человек никогда не осложнял вам жизнь?
— Нет, до сих пор мы неплохо ладили. Да и дел у нас с ним не так уж много. А что?
— Если вы станете осложнять жизнь мне, Бугай начнет осложнять жизнь вам.
— Никогда не встречал такого умельца пускать в ход громкие имена, — сказал Грилдквист. — Сейчас вы скажете еще, что знакомы с Джорджем Клейтоном.
Я разинул рот.
— С Джорджем Клейтоном?
— С тем парнем, которого арестовали за убийство Бенсон. И не врите, будто не знаете этого имени.
Я улыбнулся и перевел дух. Я совсем забыл о газетах. Разумеется, в них было напечатано мое полное имя.
— Джордж Клейтон — это я.
Он мне не поверил.
15
Я должен был встретиться еще с троими: Аланом Петри, Полом Девоном и Эрнестом Тессельманом, но решил, что с этими можно подождать до утра. Был уже одиннадцатый час, а с людьми сподручнее общаться при свете дня. Надо было как-то убить четыре часа, а потом ехать в «Тамбурин» за Эллой, поэтому я отправился домой.
Я допивал пиво, когда зазвонил телефон. Никто, вроде, не должен был так быстро раздобыть сведения, поэтому, входя в гостиную и поднимая трубку, я гадал, кто бы это мог быть.
Голос я не узнал. Он был зычный, глухой и говорил с сильным акцентом
— Вы есть Клей? — спросил голос.
— Кто это?
— Вы знакомы с некий мистер Уильям Кэнтелом? — осведомился голос, безбожно коверкая слова.
— Уильямом Кэнтелом? Вы имеете в виду Билли-Билли Кэнтела?
— Иго самого. Он был просить меня вас телефонировать.
— Когда?
— Только немного мгновений назад.
— Вы знаете, где он?
— Он просил, — произнес голос со сводящей с ума медлительностью, да еще так, что разобрать что-либо было невозможно, — говорить вам, где вы могли встретиться с его.
— Где же? — спросил я, нащупывая карандаш и бумагу.
— Есть станция трубы на улице девяносто два…
— Что там есть?
— Ваше прощение. Станция подземная. Она больше не в использовании. Мистер Кэнтел есть там сейчас ожидающий вас.
— На станции подземки?
— Вы имеете карандаш с бумага? Я буду поведать вам, как достичь туда.
— Да, валяйте.
— Теперь слушайте, — сказал он. — Эта станция подземки есть больше не в употреблении. Нормальные входы опечатаны вконец. Но там есть еще путь пробираться в станцию через подземелье дома на улице девяносто два.
Он рассказал мне, как попасть на станцию подземки, и я все записал. Потом мой собеседник произнес:
— Власти употребляют платформы для складирования досок и много строительного материалу. Мистер Кэнтел был устраивать себе маленькую тайную нору на центростремительной платформе. Вы это имеете записать? На платформе, где бы становились центростремительные поезда, а не окраинностремительные. Это будет на западной стороне станции.
— Записал, — сказал я.
— Вы должны пройти через переход к центроедущая платформе, а потом заворотить к лево. Он там в южном конце платформы. Он взял убежище за штабелем досок там. Вы имеете все это?
— Я имею все это, — ответил я. — Как, вы сказали, вас зовут?
— Мистер Кэнтел говорил мне, что мне не было бы нужно именовать себя, поскольку вы не знаете я.
— Но я хотел бы с вами познакомиться, — сказал я, и в трубке щелкнуло.
Я немного посидел, пытаясь решить, что мне делать. У меня не было ни малейших сомнений в том, что звонил этот умник и никто иной. Этот насквозь фальшивый иностранный акцент, эта попытка использовать Билли-Билли как приманку. Он хотел залучить меня в тихое местечко, чтобы завершить дело, столь неудачно начатое вечером.
Что ж, ищущий да обрящет с моей помощью. Я не сомневался, что найду своего умника на этой заброшенной станции подземки. Он ждет меня там. К тому же, разнообразия ради неплохо бы хоть разок точно знать, где его искать.
Я снова вышел в душную ночь, доплелся до гаража и получил у пуэрториканского мальчишки свой «мерседес».
— По-прежнему жарко, — сообщил он мне, вылезая из машины.
— Хорошо поспал в кино?
— Неплохо. Вы не придумали, какую работу мне дать?
— Все не так, как тебе представляется, мальчик, — сказал я.
Он пожал плечами.
— Все лучше, чем тут вкалывать.
— Это тебе только кажется
— Я хочу свалить отсюда.
— Я поспрашиваю, — сказал я — Но ничего не обещаю.
— Спасибо, мистер, — обрадовался он. — Вы им скажите, что я вожу машину как черт. А когда полицейские начнут задавать мне вопросы, я, извините, по-английски ни бум-бум.
— Я им скажу.
Я сел за руль «мерседеса», сказал «пока» мальчишке, одарившему меня улыбкой до ушей, и поехал на Восемьдесят шестую улицу, а по ней — через парк в Истсайд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28