С ним все в порядке?
Она спросила с явным беспокойством в голосе.
— А тебя волнует его судьба? — решила уяснить я.
Людмила усмехнулась.
— Плевать мне на этого самца, как и на остальных мужиков. Пусть бы его инопланетяне кастрировали! Просто… от него зависит моё благополучие. Ну где я ещё найду такую жизнь? Кто меня возьмёт на работу, если узнает мою трудовую биографию? Опять в какой-то подпольный цех идти? С местными алкашами и бомжами?
Нет уж, лучше так. Дай Бог долгих лет жизни и здравия дорогому хозяину.
— Его просто ранили, — сообщила я. — А мы помогли ему выбраться. Ну и… — Я думала, что сказать Людмиле. — Они какую-то схему совместную с мужиками разработали, я не знаю деталей… Меня просили с ними поехать. Мне все равно делать нечего: сейчас съёмок никаких нет, дядю Сашу давно знаю, это сосед мой, Марис — друг моего брата… Чего ж не помочь?
Объяснение Людмилу устроило. Она промычала что-то типа «хорошим людям надо помогать», хотела снова плеснуть «Абсолюта», но увидела, что бутылка уже пустая. Женщина грязно выругалась и заявила:
— Пойдёшь вместе со мной на склад. Мне Вадим велел за тобой следить.
Вот. Много раз повторил, чтобы я не пила и не болтала лишнего, все углы проверил, не заныкала ли я бутылек… Но я знаю, где прятать! А ты — настоящий друг, Наташка! И я боюсь там, на складе, свернуть что-нибудь. А Вадим не знает, что я знаю… ну, как туда попасть, в смысле. Меня туда не пускают. Если узнает, что была там — вони будет… От Вадима достанется, Я была там один раз.
Разлила там какую-то дрянь. Они с Ленькой потом на мышей грешили… Травили тут бедных тварей…
— А где склад? — невинно спросила я.
— В нашем же посёлке. Но я боюсь одна идти. Подземное царство.
Катакомбы с сокровищами. Пошли. Я запасусь недельки на две. Тебе дорогу указывать буду, а то сама точно завалю что-нибудь. Вот. А тогда душка Вадик мне шею свернёт. И вдвоём не так страшно. Я один раз только ходила. Только один.
Страху натерпелась… Второй не пойду. Одна не пойду. Даже если пить совсем будет нечего… Вот так можно вылечиться от алкоголизма!
Людмила пьяно расхохоталась, потом заохала, что ей «горло надо бы смочить», глядя на мой стакан голодными глазами, так что я немедленно протянула ей остатки водки. Она с благодарностью выхлебала «Абсолют», заявила, что я — настоящий друг и, шатаясь, направилась в коридор. Я последовала за ней.
— Открывай! — велела она, кивая на самую обычную дверь, расположенную метрах в четырех от кухонной.
«Это здесь проход, что ли?» — подумала я.
— Заходим, — сказала Людмила, щёлкая выключателем.
Под потолком загорелась тусклая лампочка. Оказалось, что это самая обычная кладовка, в которой стоял какой-то старый садовый инвентарь. Все было покрыто толстым слоем пыли. Состояние кладовки резко отличалось от блистающих чистотой остальных комнат дома. Людка сказала, что ей сюда заходить категорически запрещается. Ей же лучше — меньше уборки.
— Давай вон в тот угол, — показала кухарка, держась за одну из стен, чтобы не упасть. — Ищи кнопку, где-то на уровне талии. Ой, вначале вон ту тряпку с пола отодвинь.
Я носком откинула половик, но ничего интересного не заметила. Если тут и есть люк, то досочки подогнаны одна к одной. Я стала искать кнопку. Пришлось отодвигать грязные заржавевшие лопаты, какие-то палки, прикасаться к которым было просто противно. Я пожалела, что без перчаток. Наконец я нашла то, что искала. Глядя на состояние кладовки, никогда бы не подумала что в этом углу что-то скрыто за инвентарём. Кнопка смотрелась как кусок какой-то старой краски, прилипшей к стене.
Я вообще нажала на этот кусок краски случайно, но механизм мгновенно сработал. Люк находился именно там, куда показала Людмила. Крышка начала открываться, обнажая ступени, ведущие вниз. Меня брали большие сомнения, сможет ли Людмила спуститься по металлической винтовой лестнице, даже с моей помощью.
Как же по такой лестнице товар носят, если там в самом деле огромные подвалы, как она утверждала?
— Слушай, а как ты узнала про этот подземный ход? — поинтересовалась я.
— А я про него и не знаю, — Люда пьяно расхохоталась. — Вернее, никто не знает, что я знаю. Ну просто один раз подглядела, как Вадик открывал… Он же мне сам бутылки выдаёт. Ну мне же не положено самой брать… Вот. Пошли.
Я направилась первой, держась одной рукой за поручень, вторую протянула следовавшей за мной Людмиле.
— Ладно, я сама, — промычала она. — Неудобно так. Двумя руками буду держаться. Не ковырнусь, чай.
Мы довольно быстро оказались внизу. Там стояла кромешная тьма. Тусклый свет из кладовки сюда не попадал.
— Свет здесь где-нибудь включается? — спросила я.
— А то как же! Двигай за лестницу. До стены добралась? Так, шарь.
Я нащупала на стене несколько выключателей и стала щёлкать всеми по очереди. Но свет не загорался.
— Люда, не включаются.
Кухарка грязно выругалась, добрела до меня, сильно оттолкнула меня в сторону и попробовала сама. У неё тоже не получилось. На ощупь это были именно выключатели, но почему-то при нажатии они не срабатывали. Провода, что ли, где-то порвались? Или нужно каким-то образом пустить ток в эту цепь? Конечно, я не знала ответов. Хорошо бы иметь фонарик. Я поинтересовалась у Людмилы, где он может быть.
— Иди наверх, — сказала она. — Мне ещё раз не спуститься.
Она дала указания, где найти его на кухне. Я мгновенно взлетела по винтовой лестнице, бросилась к нужному столу, выдвинула ящик, схватила фонарик и бросилась вниз. На всякий случай я закрыла за собой дверь кладовки и даже вставила в ручку одну из железных палок. Вдруг мужчины вернутся раньше? Надо же себя обезопасить: так появлялся шанс все-таки выскользнуть из кладовки незамеченными. Свет в кладовке я выключила, точно запомнив местонахождение выключателя.
Теперь я спускалась по лестнице, держа в руке фонарик. Людмила сидела на земляном полу. Над её головой были неработающие выключатели. Я осветила лучом фонарика стены и заметила нечто, напоминающее по виду выдвижной ящик.
Внутри лежали три фонарика. Я проверила их. Все работали. Я взяла один и протянула Людмиле, помогла ей встать, и мы отправились дальше.
В таком подвале, напоминающем подземный ход, мне бывать ещё ни разу не доводилось. Ну, Вахтанг Георгиевич, ну, хитрый жук! Ведь это же надо было додуматься подземный ход соорудить! И ведь сколько усилий потребовалось, чтобы его сделать! Но на что не пойдёшь ради пользы дела и личной выгоды? Как я догадывалась, выгода в вино-водочных делах была немалой и строительство подземного хода оправдывала. А может, он соорудил его как отходной путь? Зачем их вообще строят? Вернее, строили. Теперь-то они, как мне казалось, не в таком почёте, как в средневековых замках, но, с другой стороны, «новорусская» архитектура очень напоминает средневековые замки этаких князьков, царьков и принцев. Почему же не взять на вооружение старые добрые традиции, проверенные временем? И сколько же у нас, интересно, таких ходов понастроили в Ленинградской области? Подземных царств и укрытий? Между прочим, мог бы Вахтанг Георгиевич и тут укрыться. Или не хочет под землёй сидеть?
Стены и потолок по всей длине хода были обшиты деревом, пол оставался земляным. Клаустрофобией я раньше никогда не страдала, но тут впервые почувствовала у себя её признаки… Я попробовала прочность стен и, главное, потолка. Все казалось сделанным на славу, но ощущение того, что потолок вместе со слоем земли и стоящими на ней домами могут свалиться мне на голову, не проходило.
Как я уже говорила, рост у меня — метр семьдесят девять, мне приходилось слегка наклонять голову.
Вдоль потолка был протянут провод, с которого на приблизительно равных расстояниях друг от друга свисали простые электрические лапочки. Не могли же они все разом перегореть? Я направила луч фонарика на одну из них: спираль внутри была цела. Наверное, из дома можно просто перекрыть подачу питания сюда.
А если вдруг придётся срочно сматываться? Для этой цели в ящике оставлены фонарики — напомнила я сама себе.
В скором времени мы оказались у развилки. Проход шёл дальше, но имелось ответвление направо. Я остановилась, чтобы подождать Людмилу, двигавшуюся, придерживаясь за стену, и спросила, куда нам следует идти дальше. Она кивнула в правый коридор.
— Я не знаю, что там, — показала она на продолжение прохода.
Я подумала, что этот путь, наверное, ведёт куда-то в лес, начинающийся неподалёку от посёлка. А может, здесь ещё один дом принадлежит Вахтангу Георгиевичу, только куплен на подставное лицо? В принципе, какое мне до этого дело? — решила я и пошла направо.
Мы сделали буквально десять шагов и оказались перед наглухо закрытой дверью. Я осветила её фонариком и слева на уровне талии увидела очередной кусок засохшей краски, нажала на него — и мы оказались на огромном складе. Его площадь на глазок я определить не могла, потому что с того места, где мы стояли, открывалась лишь часть помещения. Кругом от пола до потолка стояли ящики, коробки, канистры, бочки… Судя по открытым ящикам, я могла сказать, что свободной тары здесь нет.
— Это все фирменное? — удивилась я.
— Да, здесь все настоящее, — подтвердила совсем опьяневшая Людмила. — Этот товар — кач-чест-твен-ный. Потому что для себя. Хозяин отраву пить не будет. И гостей своих травить не станет.
Я прошлась вдоль ровных рядов. Вина, коньяки, водка. Виски нет. Водки, кстати, было меньше всего. Оно и понятно: раз хозяин — грузин, значит, по своим каналам ему легче поставлять вино. Я пригляделась. Коньяки армянские. Ну, наверное, восточные люди без труда находят общий язык. А водку что, из-за границы гонит? Из дальнего зарубежья, если «Абсолют» — настоящий. И мне казалось, что Вахтанг Георгиевич, наоборот, отсюда туда свой товар поставляет.
Я уточнила у Людмилы.
Она, к моему удивлению, заявила, что сюда из-за границы приходят цистерны, которые стоят в другом конце склада. Кухарка порекомендовала мне на них посмотреть, а если захочу — то и отпить прямо из крупной посуды.
Неужели «Абсолют» тоже гонят цистернами? Вроде бутылка выглядела настоящей. Интересное производство у Вахтанга Георгиевича. Значит, он все сюда поставляет цистернами, разливает в своём официальном цеху и продаёт? А часть разбавляет и разливает в подпольных цехах.
Я хотела обследовать склад, но не успела отойти и нескольких шагов, как услышала крик Людмилы:
— Наташка!
Я тут же вернулась к ней.
— Что, Люда?
— Бутылку мне открой, а потом шляйся, сколько хочешь.
— Чего тебе?
— Водчонки какой-нибудь. Если нашу найдёшь — лучше нашу. Нет, блин.
Нашей тут нет. Давай спирт для покойников.
— Чего? Чего?
— Бельгийский спирт. Им покойников протирают. Ну не наших, конечно. Кто же на наших такое добро будет переводить? — Людмила пьяно расхохоталась. — Бельгийских. Ну и других иностранных. Он и дешёвый поэтому за границей. Его сюда и везут. И хозяин везёт.
— Ты-то откуда это знаешь?
— Вадик объяснял. Думал у меня отвращение вызвать к нему. Ха-ха! Да даже если бы с покойника это самое пойло стекло, я все равно бы его выхлестала.
А этим-то ещё не мыли…
— Но ты же говорила, что здесь весь товар для себя и для гостей…
— Не только… Часть — для гостей. Часть для себя. Часть — для продажи.
Вина, коньяки тут все настоящие. Вадик с Ленькой их пьют — значит, хорошие. А спирт… Спирт не для себя. Для меня. Давай!
Я отправилась искать спирт. «Абсолюта» больше не было, по крайней мере, рядом со входом. Я принесла ей две бутылки с разными названиями, которые мне были не знакомы. Она схватила обе и махнула мне рукой: иди, мол, делай, что хочешь. Перед тем, как уйти на разведку, я уточнила:
— Слушай, ты меня, наверное, полной идиоткой посчитаешь, но скажи:
«Абсолютом» тоже покойников моют?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Она спросила с явным беспокойством в голосе.
— А тебя волнует его судьба? — решила уяснить я.
Людмила усмехнулась.
— Плевать мне на этого самца, как и на остальных мужиков. Пусть бы его инопланетяне кастрировали! Просто… от него зависит моё благополучие. Ну где я ещё найду такую жизнь? Кто меня возьмёт на работу, если узнает мою трудовую биографию? Опять в какой-то подпольный цех идти? С местными алкашами и бомжами?
Нет уж, лучше так. Дай Бог долгих лет жизни и здравия дорогому хозяину.
— Его просто ранили, — сообщила я. — А мы помогли ему выбраться. Ну и… — Я думала, что сказать Людмиле. — Они какую-то схему совместную с мужиками разработали, я не знаю деталей… Меня просили с ними поехать. Мне все равно делать нечего: сейчас съёмок никаких нет, дядю Сашу давно знаю, это сосед мой, Марис — друг моего брата… Чего ж не помочь?
Объяснение Людмилу устроило. Она промычала что-то типа «хорошим людям надо помогать», хотела снова плеснуть «Абсолюта», но увидела, что бутылка уже пустая. Женщина грязно выругалась и заявила:
— Пойдёшь вместе со мной на склад. Мне Вадим велел за тобой следить.
Вот. Много раз повторил, чтобы я не пила и не болтала лишнего, все углы проверил, не заныкала ли я бутылек… Но я знаю, где прятать! А ты — настоящий друг, Наташка! И я боюсь там, на складе, свернуть что-нибудь. А Вадим не знает, что я знаю… ну, как туда попасть, в смысле. Меня туда не пускают. Если узнает, что была там — вони будет… От Вадима достанется, Я была там один раз.
Разлила там какую-то дрянь. Они с Ленькой потом на мышей грешили… Травили тут бедных тварей…
— А где склад? — невинно спросила я.
— В нашем же посёлке. Но я боюсь одна идти. Подземное царство.
Катакомбы с сокровищами. Пошли. Я запасусь недельки на две. Тебе дорогу указывать буду, а то сама точно завалю что-нибудь. Вот. А тогда душка Вадик мне шею свернёт. И вдвоём не так страшно. Я один раз только ходила. Только один.
Страху натерпелась… Второй не пойду. Одна не пойду. Даже если пить совсем будет нечего… Вот так можно вылечиться от алкоголизма!
Людмила пьяно расхохоталась, потом заохала, что ей «горло надо бы смочить», глядя на мой стакан голодными глазами, так что я немедленно протянула ей остатки водки. Она с благодарностью выхлебала «Абсолют», заявила, что я — настоящий друг и, шатаясь, направилась в коридор. Я последовала за ней.
— Открывай! — велела она, кивая на самую обычную дверь, расположенную метрах в четырех от кухонной.
«Это здесь проход, что ли?» — подумала я.
— Заходим, — сказала Людмила, щёлкая выключателем.
Под потолком загорелась тусклая лампочка. Оказалось, что это самая обычная кладовка, в которой стоял какой-то старый садовый инвентарь. Все было покрыто толстым слоем пыли. Состояние кладовки резко отличалось от блистающих чистотой остальных комнат дома. Людка сказала, что ей сюда заходить категорически запрещается. Ей же лучше — меньше уборки.
— Давай вон в тот угол, — показала кухарка, держась за одну из стен, чтобы не упасть. — Ищи кнопку, где-то на уровне талии. Ой, вначале вон ту тряпку с пола отодвинь.
Я носком откинула половик, но ничего интересного не заметила. Если тут и есть люк, то досочки подогнаны одна к одной. Я стала искать кнопку. Пришлось отодвигать грязные заржавевшие лопаты, какие-то палки, прикасаться к которым было просто противно. Я пожалела, что без перчаток. Наконец я нашла то, что искала. Глядя на состояние кладовки, никогда бы не подумала что в этом углу что-то скрыто за инвентарём. Кнопка смотрелась как кусок какой-то старой краски, прилипшей к стене.
Я вообще нажала на этот кусок краски случайно, но механизм мгновенно сработал. Люк находился именно там, куда показала Людмила. Крышка начала открываться, обнажая ступени, ведущие вниз. Меня брали большие сомнения, сможет ли Людмила спуститься по металлической винтовой лестнице, даже с моей помощью.
Как же по такой лестнице товар носят, если там в самом деле огромные подвалы, как она утверждала?
— Слушай, а как ты узнала про этот подземный ход? — поинтересовалась я.
— А я про него и не знаю, — Люда пьяно расхохоталась. — Вернее, никто не знает, что я знаю. Ну просто один раз подглядела, как Вадик открывал… Он же мне сам бутылки выдаёт. Ну мне же не положено самой брать… Вот. Пошли.
Я направилась первой, держась одной рукой за поручень, вторую протянула следовавшей за мной Людмиле.
— Ладно, я сама, — промычала она. — Неудобно так. Двумя руками буду держаться. Не ковырнусь, чай.
Мы довольно быстро оказались внизу. Там стояла кромешная тьма. Тусклый свет из кладовки сюда не попадал.
— Свет здесь где-нибудь включается? — спросила я.
— А то как же! Двигай за лестницу. До стены добралась? Так, шарь.
Я нащупала на стене несколько выключателей и стала щёлкать всеми по очереди. Но свет не загорался.
— Люда, не включаются.
Кухарка грязно выругалась, добрела до меня, сильно оттолкнула меня в сторону и попробовала сама. У неё тоже не получилось. На ощупь это были именно выключатели, но почему-то при нажатии они не срабатывали. Провода, что ли, где-то порвались? Или нужно каким-то образом пустить ток в эту цепь? Конечно, я не знала ответов. Хорошо бы иметь фонарик. Я поинтересовалась у Людмилы, где он может быть.
— Иди наверх, — сказала она. — Мне ещё раз не спуститься.
Она дала указания, где найти его на кухне. Я мгновенно взлетела по винтовой лестнице, бросилась к нужному столу, выдвинула ящик, схватила фонарик и бросилась вниз. На всякий случай я закрыла за собой дверь кладовки и даже вставила в ручку одну из железных палок. Вдруг мужчины вернутся раньше? Надо же себя обезопасить: так появлялся шанс все-таки выскользнуть из кладовки незамеченными. Свет в кладовке я выключила, точно запомнив местонахождение выключателя.
Теперь я спускалась по лестнице, держа в руке фонарик. Людмила сидела на земляном полу. Над её головой были неработающие выключатели. Я осветила лучом фонарика стены и заметила нечто, напоминающее по виду выдвижной ящик.
Внутри лежали три фонарика. Я проверила их. Все работали. Я взяла один и протянула Людмиле, помогла ей встать, и мы отправились дальше.
В таком подвале, напоминающем подземный ход, мне бывать ещё ни разу не доводилось. Ну, Вахтанг Георгиевич, ну, хитрый жук! Ведь это же надо было додуматься подземный ход соорудить! И ведь сколько усилий потребовалось, чтобы его сделать! Но на что не пойдёшь ради пользы дела и личной выгоды? Как я догадывалась, выгода в вино-водочных делах была немалой и строительство подземного хода оправдывала. А может, он соорудил его как отходной путь? Зачем их вообще строят? Вернее, строили. Теперь-то они, как мне казалось, не в таком почёте, как в средневековых замках, но, с другой стороны, «новорусская» архитектура очень напоминает средневековые замки этаких князьков, царьков и принцев. Почему же не взять на вооружение старые добрые традиции, проверенные временем? И сколько же у нас, интересно, таких ходов понастроили в Ленинградской области? Подземных царств и укрытий? Между прочим, мог бы Вахтанг Георгиевич и тут укрыться. Или не хочет под землёй сидеть?
Стены и потолок по всей длине хода были обшиты деревом, пол оставался земляным. Клаустрофобией я раньше никогда не страдала, но тут впервые почувствовала у себя её признаки… Я попробовала прочность стен и, главное, потолка. Все казалось сделанным на славу, но ощущение того, что потолок вместе со слоем земли и стоящими на ней домами могут свалиться мне на голову, не проходило.
Как я уже говорила, рост у меня — метр семьдесят девять, мне приходилось слегка наклонять голову.
Вдоль потолка был протянут провод, с которого на приблизительно равных расстояниях друг от друга свисали простые электрические лапочки. Не могли же они все разом перегореть? Я направила луч фонарика на одну из них: спираль внутри была цела. Наверное, из дома можно просто перекрыть подачу питания сюда.
А если вдруг придётся срочно сматываться? Для этой цели в ящике оставлены фонарики — напомнила я сама себе.
В скором времени мы оказались у развилки. Проход шёл дальше, но имелось ответвление направо. Я остановилась, чтобы подождать Людмилу, двигавшуюся, придерживаясь за стену, и спросила, куда нам следует идти дальше. Она кивнула в правый коридор.
— Я не знаю, что там, — показала она на продолжение прохода.
Я подумала, что этот путь, наверное, ведёт куда-то в лес, начинающийся неподалёку от посёлка. А может, здесь ещё один дом принадлежит Вахтангу Георгиевичу, только куплен на подставное лицо? В принципе, какое мне до этого дело? — решила я и пошла направо.
Мы сделали буквально десять шагов и оказались перед наглухо закрытой дверью. Я осветила её фонариком и слева на уровне талии увидела очередной кусок засохшей краски, нажала на него — и мы оказались на огромном складе. Его площадь на глазок я определить не могла, потому что с того места, где мы стояли, открывалась лишь часть помещения. Кругом от пола до потолка стояли ящики, коробки, канистры, бочки… Судя по открытым ящикам, я могла сказать, что свободной тары здесь нет.
— Это все фирменное? — удивилась я.
— Да, здесь все настоящее, — подтвердила совсем опьяневшая Людмила. — Этот товар — кач-чест-твен-ный. Потому что для себя. Хозяин отраву пить не будет. И гостей своих травить не станет.
Я прошлась вдоль ровных рядов. Вина, коньяки, водка. Виски нет. Водки, кстати, было меньше всего. Оно и понятно: раз хозяин — грузин, значит, по своим каналам ему легче поставлять вино. Я пригляделась. Коньяки армянские. Ну, наверное, восточные люди без труда находят общий язык. А водку что, из-за границы гонит? Из дальнего зарубежья, если «Абсолют» — настоящий. И мне казалось, что Вахтанг Георгиевич, наоборот, отсюда туда свой товар поставляет.
Я уточнила у Людмилы.
Она, к моему удивлению, заявила, что сюда из-за границы приходят цистерны, которые стоят в другом конце склада. Кухарка порекомендовала мне на них посмотреть, а если захочу — то и отпить прямо из крупной посуды.
Неужели «Абсолют» тоже гонят цистернами? Вроде бутылка выглядела настоящей. Интересное производство у Вахтанга Георгиевича. Значит, он все сюда поставляет цистернами, разливает в своём официальном цеху и продаёт? А часть разбавляет и разливает в подпольных цехах.
Я хотела обследовать склад, но не успела отойти и нескольких шагов, как услышала крик Людмилы:
— Наташка!
Я тут же вернулась к ней.
— Что, Люда?
— Бутылку мне открой, а потом шляйся, сколько хочешь.
— Чего тебе?
— Водчонки какой-нибудь. Если нашу найдёшь — лучше нашу. Нет, блин.
Нашей тут нет. Давай спирт для покойников.
— Чего? Чего?
— Бельгийский спирт. Им покойников протирают. Ну не наших, конечно. Кто же на наших такое добро будет переводить? — Людмила пьяно расхохоталась. — Бельгийских. Ну и других иностранных. Он и дешёвый поэтому за границей. Его сюда и везут. И хозяин везёт.
— Ты-то откуда это знаешь?
— Вадик объяснял. Думал у меня отвращение вызвать к нему. Ха-ха! Да даже если бы с покойника это самое пойло стекло, я все равно бы его выхлестала.
А этим-то ещё не мыли…
— Но ты же говорила, что здесь весь товар для себя и для гостей…
— Не только… Часть — для гостей. Часть для себя. Часть — для продажи.
Вина, коньяки тут все настоящие. Вадик с Ленькой их пьют — значит, хорошие. А спирт… Спирт не для себя. Для меня. Давай!
Я отправилась искать спирт. «Абсолюта» больше не было, по крайней мере, рядом со входом. Я принесла ей две бутылки с разными названиями, которые мне были не знакомы. Она схватила обе и махнула мне рукой: иди, мол, делай, что хочешь. Перед тем, как уйти на разведку, я уточнила:
— Слушай, ты меня, наверное, полной идиоткой посчитаешь, но скажи:
«Абсолютом» тоже покойников моют?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52