При первой же возможности надо будет сказать Шулманису об устройстве. Правда, разозлился он на меня здорово… Но ничего, переживу, мне с ним детей не крестить.
Мы ехали чуть больше часа, это дало основание предполагать, что мы покинули пределы Хельсинки. К сожалению, Финляндию я совсем не знаю, так что определить, где мы находимся, была не в состоянии. Марис, наверно, смог бы, но спрашивать его в данной ситуации не следовало.
Мы въехали в какой-то двор, окружённый высоким забором, дверцу машины открыли снаружи. Нас встречали ещё двое хорошо накачанных молодцев.
— Привезли? — спросил один из них, заглядывая внутрь джипа.
— С хахалем, — ответил мой личный страж.
Так, значит, все-таки молодых людей интересую я. И кто же это так беспокоится? Неужели Дубовицкий? Или Волошин? Геннадий Павлович решил снова набирать гарем, и я стою первой в списке наложниц? Или Волошин считает карточный долг долгом чести? Но к чему такие затраты? Или стоит потешить себя мыслью, что я вызываю. в мужчинах такие желания, что они готовы идти на любые расходы, только бы заполучить меня в свои сети?
Нас с Марисом проводили в дом. Меня отвели в комнатку без окон на первом этаже. Не знаю, для каких целей планировали её использовать финны, строившие дом, но, похоже, русские хозяева (или арендаторы?) решили сделать её тюремной камерой. В комнатке имелись одна узкая кровать и два стула. Больше ничего не было: ни умывальника, ни параши. Меня заперли на ключ. Слава Богу, не в полной темноте: свет включить было можно и в глаза он не бил.
Через полчаса дверь открылась, и один из молодых людей принёс мне обед — пиццу, приготовленную в микроволновке, и бутылку «Фанты».
— А виски со сливками можно?
Составляющих моего любимого коктейля в доме не нашлось, и вообще моё пожелание вызвало удивление.
— А чаю? — попросила я.
Чай вскоре прибыл.
— И долго мне здесь сидеть? — спросила я у «официанта».
— Шеф должен приехать вечером, — сообщил молодой человек и оставил меня в одиночестве.
Так, вечером должен появиться какой-то мифический шеф. И этот самый шеф явно желает со мной побеседовать. Вот только о чем, интересно?
И где Марис?
Я сняла заколку и внимательно её осмотрела: маячок находился где-то внутри. «Дядя Саша, вы получили сигнал?!» — хотелось крикнуть мне, но я молчала, вместо этого снова заколола волосы и забарабанила в дверь.
— Чего ещё? — спросил тот же парень, который приносил мне еду.
— В туалет можно?
— Пошли.
Я двинулась по коридору первой, мой конвоир шёл следом. Дом оказался довольно большим, мы сделали два поворота, пока не добрались до удобств. Прошли мимо нескольких комнат. В одной из них разговаривали, оттуда доносились мужские голоса.
Пока я находилась в туалете, к конвоиру подошёл кто-то из приятелей.
— Руки помыть можно? — спросила я, представ перед молодыми людьми.
— А душ принять не желаешь? — с издёвкой поинтересовался тот, который только что подошёл.
— Желаю, — спокойно ответила я. — Пожалуйста, выделите полотенце.
— Ну ты, слышишь, бля…
— Где ванная? — обратилась я к первому.
— Ты это… — тем временем снова открыл рот второй, но я даже не удостоила его взглядом.
Первый посоветовал приятелю от меня отвязаться, а то «неизвестно, что шеф скажет». Подобный аргумент подействовал. Я сделала вывод, что тащить меня в койку воспрещалось, хотя применять силу не возбранялось в случае необходимости (что и произошло в машине). Первый открыл мне дверь ванной и показал на полотенце.
— Может, обойдёшься без душа? — робко спросил он.
— Хорошо, — милостиво согласилась я. — Только вымою руки и лицо.
Закончив процедуру умывания, я вышла из ванной. Мой конвоир снова был один и ожидал меня под дверью.
— А вы чьи? — поинтересовалась я — Приедет шеф, и все узнаешь. Так, на вопросы отвечать запрещено, если что-то и будет объяснено, то только самим шефом.
Меня снова заперли в моей темнице. Я решила лечь вздремнуть — все равно делать было нечего, болела голова и вообще следовало отдохнуть, — неизвестно, что ещё ждало меня ночью.
Я проснулась от шума открываемой двери, кто-то включил свет, который после тьмы показался мне очень ярким. Я закрыла глаза рукой.
— Вставай, спящая красавица, — позвал густой баритон, не принадлежавший ни одному из моих похитителей.
— Выйдите, мне надо одеться, — заявила я. Вместо этого мужчина вошёл в мою темницу и прикрыл за собой дверь.
— Одевайся. Я ничего нового все равно не увижу.
— Но тем не менее… — начала я и осеклась. Мои глаза уже привыкли к свету и я увидела гостя. Это был Викинг — Виталий Станиславович Сергиенко, банкир и отец Лили.
— Вижу, что узнала, — усмехнулся он, устраиваясь на одном из стульев напротив кровати.
Я села, натянув на себя одеяло. Моя одежда лежала на втором стуле. Так, этому что надо? Узнать, как погибла Лиля?
Я вопросительно посмотрела на Сергиенко.
— Ну рассказывай, — сказал Викинг.
— Чего рассказывать? — спросила я. — И вообще мне бы в туалет и умыться…
— Успеешь, — заявил он.
— И как прикажите все это понимать? — спросила я, широким жестом обводя темницу. Я несколько осмелела: убивать вроде бы меня не собирались, пытать тоже. Правда, в доме находилось слишком много особей мужского пола…
— Дитя моё, — заговорил Викинг, — ты решила играть во взрослые игры, а значит, должна понимать, что и спрос с тебя будет, как со взрослой. Итак?
— Что вы от меня хотите? — произнесла я голосом маленькой девочки: я в самом деле не понимала, что ему нужно.
Викинг внимательно посмотрел на меня, наверное, решая, полная ли я идиотка или притворяюсь. По всей вероятности, он не пришёл ни к какому выводу, и поэтому задал конкретный вопрос:
— Что ты делала на кладбище?
— Навещала своего предыдущего, — честно ответила я.
Сергиенко несколько секунд переваривал услышанное.
— Это того алкаша кладбищенского, что ли? Неужели он так плохо обо мне думает?
— У вас все в порядке со зрением? — спросила я.
— Не понял.
Я встала с постели в одних узеньких трусиках и прошлась как по подиуму перед обалдевшим Сергиенко. Закончив демонстрацию, я опять скрылась под одеялом.
— И как я должен это понимать? — выпучился на меня Сергиенко, пытаясь прожечь одеяло взглядом.
— Вы алкаша кладбищенского хорошо рассмотрели? — ответила я вопросом на вопрос. — По крайней мере, смогли прийти к выводу, что он — алкаш кладбищенский, — ответила я вместо Сергиенко. — Я на бомжиху или кладбищенскую алкашку тяну?
Или как?
Викинг расхохотался и долго не мог успокоиться, потом приоткрыл дверь, ведущую в коридор, и крикнул, чтобы ему принесли пива. Я опять попросила себе виски со сливками. Получив очередной отказ, попросила «колу». Через минуту нарисовался конвоир с двумя банками и опять плотно прикрыл за собой дверь.
— Так кто же такой твой предыдущий, как ты его называешь? И почему предыдущий? Это слово вообще-то употребляется в неоконченном математическом ряду.
— Можно подумать, я на последнем поставила точку, — хмыкнула я. — До конца ряда ещё знаете, сколько?..
Сергиенко опять усмехнулся, а потом снова начал задавать вопросы:
— Так почему же все-таки предыдущий?
— Потому что предыдущий, — ответила я чистую правду.
— Мы не понимаем друг друга, — заявил Виталий Станиславович. — Нельзя ли пояснить поподробнее?
— Ну чего тут объяснять? — начала заводиться я. — У вас сейчас какая по счёту женщина?
— Жена вторая, а любовница — не помню. — Сергиенко не прекращал улыбаться.
— Но не первая и не последняя? Виталий Станиславович расхохотался.
— Так, частично понял, что ты имеешь в виду, говоря «предыдущий». А кто нынешний?
— Место вакантно.
— А последний?
— Волошин Олег Николаевич. Слыхали про такого?
— Слыхал, — кивнул Сергиенко. — вcе-таки, кто же предыдущий?
— Вы сами к нему на могилу ходили. Сергиенко высказался непечатными словами, потом глубоко задумался. Наконец он поднял голову, внимательно посмотрел на меня и спросил:
— А откуда ты знаешь этого алкаша?.. С кладбища?
— Так он там все время пасётся, — уверенно ответила я, хотя видела тогда дядю Колю впервые, но раз его знали ребята-могильщики, значит, он бывает там регулярно.
— И ты часто навещаешь своего предыдущего?
— Часто, — ответила я и отвернулась к стене: у меня выступили слезы.
Сергиенко помолчал, потом спросил, не хочу ли я выпить чего-нибудь покрепче. Я отказалась: все равно нет ни виски, ни сливок. Как мне показалось, направляясь на встречу со мной, Сергиенко ожидал услышать другие ответы. Может, теперь думает, что зря устроил весь сыр-бор?
— Наташа… — наконец позвал он меня.
— Ну что ещё?
— А твоего предыдущего… ну, в смысле, Бондаря… его в самом деле убили?
— Вы чего? — Я округлила глаза, а про себя подумала, что слишком многие намекают, что Серёжа может быть жив!
— Ты опознавала тело?
— Да какие могли быть сомнения?! — воскликнула я. — Его застрелили у нас… у него в подъезде. Я ещё в окно смотрела, видела, как он из машины вышел и в парадную вошёл. А потом нет и нет. Ну я вышла и…
Я разревелась. Сергиенко пересел ко мне на кровать и стал меня утешать — как дочь, не проявляя никакого интереса к моему телу. Ещё один названый папаша.
— Ты никого не видела?..
— Послушайте, меня и без вас менты сто раз допрашивали! — закричала я.
— Никого я не видела! Если бы видела, сама своими руками придушила бы! Что вы от меня хотите?! Зачем вы меня сюда притащили?! Что вам нужно?! Дубовицкий в Греции, ищите его там и разбирайтесь с ним! Я его ненавижу так же, как и вы! Он и меня хотел в свой гарем затащить, как вашу Лилю, да я успела смотаться, вот и путешествую теперь по разным странам, дома жить не могу.
Сергиенко слушал меня, открыв рот.
— Подожди-ка, подожди-ка. Я чего-то не понимаю. Наверное…
Викинг глубоко задумался, потом решил уточнить:
— Так ты бросилась в бега, потому что Дубовицкий решил заполучить тебя в свой гарем?
— Да, Волошин проиграл меня ему в карты.
— М-да, — только и сказал Сергиенко, а потом вдруг спросил:
— А при чем тут бывший кагэбэшник и этот латыш?
— Дядя Саша — мой сосед, а девушка Мариса — Рута — тоже была в гареме.
— И вы все ищите Дубовицкого? — уточнил Сергиенко.
— Зачем мне его искать?! — заорала я. — На черта он мне сдался?! Утоп бы он где-нибудь в Эгейском море, я была бы счастлива до беспамятства!
— Но почему все-таки вместе с тобой путешествуют Марис и дядя Саша? — не отставал Сергиенко, неудовлетворённый моим ответом. — И ещё какой-то грузин.
— А это вы у них спрашивайте.
— А тебе-то они что говорят?
— Ничего я ни у кого не спрашивала, — я вела себя как истеричка. — Меня уже давно научили не задавать лишних вопросов. И мой предыдущий, и все предшествующие. Много будешь знать — не дадут состариться, — это я ещё в отрочестве усвоила. Возят меня по разным странам — и возят. Я загораю, отдыхаю, английский учу. Что вы от меня хотите?
Наверное, Сергиенко решил, что я просто ветреная особа, живущая за счёт мужчин. В некоторой степени он был прав. Викинг сделал ещё одну попытку:
— Но неужели ты не поинтересовалась… Тебе что, предложили просто куда-то поехать?..
— Ну конечно! — воскликнула я, как само собой разумеющееся. — Марис предложил мне поехать вместе с ним в Латвию, а потом в Финляндию. Это был наиболее приемлемый вариант. Волошин проиграл меня Дубовицкому, мне нужно было смотаться из города.
Я потупила глазки. Сергиенко, пожалуй, решил, что перестарался, мобилизуя своих орлов на захват меня в плен. Наверное, подумал, что допустил какую-то ошибку в своих рассуждениях.
— А что ты знаешь про Лилю? — перевёл он разговор на другую тему — ту, которая, наверное, волновала его больше всего. Ведь он явно ищет Дубовицкого не для задушевной беседы.
— Она была в гареме, — начала я и пересказала услышанное в своё время от Мулатки и Руты, а также описала штурм особняка Дубовицкого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Мы ехали чуть больше часа, это дало основание предполагать, что мы покинули пределы Хельсинки. К сожалению, Финляндию я совсем не знаю, так что определить, где мы находимся, была не в состоянии. Марис, наверно, смог бы, но спрашивать его в данной ситуации не следовало.
Мы въехали в какой-то двор, окружённый высоким забором, дверцу машины открыли снаружи. Нас встречали ещё двое хорошо накачанных молодцев.
— Привезли? — спросил один из них, заглядывая внутрь джипа.
— С хахалем, — ответил мой личный страж.
Так, значит, все-таки молодых людей интересую я. И кто же это так беспокоится? Неужели Дубовицкий? Или Волошин? Геннадий Павлович решил снова набирать гарем, и я стою первой в списке наложниц? Или Волошин считает карточный долг долгом чести? Но к чему такие затраты? Или стоит потешить себя мыслью, что я вызываю. в мужчинах такие желания, что они готовы идти на любые расходы, только бы заполучить меня в свои сети?
Нас с Марисом проводили в дом. Меня отвели в комнатку без окон на первом этаже. Не знаю, для каких целей планировали её использовать финны, строившие дом, но, похоже, русские хозяева (или арендаторы?) решили сделать её тюремной камерой. В комнатке имелись одна узкая кровать и два стула. Больше ничего не было: ни умывальника, ни параши. Меня заперли на ключ. Слава Богу, не в полной темноте: свет включить было можно и в глаза он не бил.
Через полчаса дверь открылась, и один из молодых людей принёс мне обед — пиццу, приготовленную в микроволновке, и бутылку «Фанты».
— А виски со сливками можно?
Составляющих моего любимого коктейля в доме не нашлось, и вообще моё пожелание вызвало удивление.
— А чаю? — попросила я.
Чай вскоре прибыл.
— И долго мне здесь сидеть? — спросила я у «официанта».
— Шеф должен приехать вечером, — сообщил молодой человек и оставил меня в одиночестве.
Так, вечером должен появиться какой-то мифический шеф. И этот самый шеф явно желает со мной побеседовать. Вот только о чем, интересно?
И где Марис?
Я сняла заколку и внимательно её осмотрела: маячок находился где-то внутри. «Дядя Саша, вы получили сигнал?!» — хотелось крикнуть мне, но я молчала, вместо этого снова заколола волосы и забарабанила в дверь.
— Чего ещё? — спросил тот же парень, который приносил мне еду.
— В туалет можно?
— Пошли.
Я двинулась по коридору первой, мой конвоир шёл следом. Дом оказался довольно большим, мы сделали два поворота, пока не добрались до удобств. Прошли мимо нескольких комнат. В одной из них разговаривали, оттуда доносились мужские голоса.
Пока я находилась в туалете, к конвоиру подошёл кто-то из приятелей.
— Руки помыть можно? — спросила я, представ перед молодыми людьми.
— А душ принять не желаешь? — с издёвкой поинтересовался тот, который только что подошёл.
— Желаю, — спокойно ответила я. — Пожалуйста, выделите полотенце.
— Ну ты, слышишь, бля…
— Где ванная? — обратилась я к первому.
— Ты это… — тем временем снова открыл рот второй, но я даже не удостоила его взглядом.
Первый посоветовал приятелю от меня отвязаться, а то «неизвестно, что шеф скажет». Подобный аргумент подействовал. Я сделала вывод, что тащить меня в койку воспрещалось, хотя применять силу не возбранялось в случае необходимости (что и произошло в машине). Первый открыл мне дверь ванной и показал на полотенце.
— Может, обойдёшься без душа? — робко спросил он.
— Хорошо, — милостиво согласилась я. — Только вымою руки и лицо.
Закончив процедуру умывания, я вышла из ванной. Мой конвоир снова был один и ожидал меня под дверью.
— А вы чьи? — поинтересовалась я — Приедет шеф, и все узнаешь. Так, на вопросы отвечать запрещено, если что-то и будет объяснено, то только самим шефом.
Меня снова заперли в моей темнице. Я решила лечь вздремнуть — все равно делать было нечего, болела голова и вообще следовало отдохнуть, — неизвестно, что ещё ждало меня ночью.
Я проснулась от шума открываемой двери, кто-то включил свет, который после тьмы показался мне очень ярким. Я закрыла глаза рукой.
— Вставай, спящая красавица, — позвал густой баритон, не принадлежавший ни одному из моих похитителей.
— Выйдите, мне надо одеться, — заявила я. Вместо этого мужчина вошёл в мою темницу и прикрыл за собой дверь.
— Одевайся. Я ничего нового все равно не увижу.
— Но тем не менее… — начала я и осеклась. Мои глаза уже привыкли к свету и я увидела гостя. Это был Викинг — Виталий Станиславович Сергиенко, банкир и отец Лили.
— Вижу, что узнала, — усмехнулся он, устраиваясь на одном из стульев напротив кровати.
Я села, натянув на себя одеяло. Моя одежда лежала на втором стуле. Так, этому что надо? Узнать, как погибла Лиля?
Я вопросительно посмотрела на Сергиенко.
— Ну рассказывай, — сказал Викинг.
— Чего рассказывать? — спросила я. — И вообще мне бы в туалет и умыться…
— Успеешь, — заявил он.
— И как прикажите все это понимать? — спросила я, широким жестом обводя темницу. Я несколько осмелела: убивать вроде бы меня не собирались, пытать тоже. Правда, в доме находилось слишком много особей мужского пола…
— Дитя моё, — заговорил Викинг, — ты решила играть во взрослые игры, а значит, должна понимать, что и спрос с тебя будет, как со взрослой. Итак?
— Что вы от меня хотите? — произнесла я голосом маленькой девочки: я в самом деле не понимала, что ему нужно.
Викинг внимательно посмотрел на меня, наверное, решая, полная ли я идиотка или притворяюсь. По всей вероятности, он не пришёл ни к какому выводу, и поэтому задал конкретный вопрос:
— Что ты делала на кладбище?
— Навещала своего предыдущего, — честно ответила я.
Сергиенко несколько секунд переваривал услышанное.
— Это того алкаша кладбищенского, что ли? Неужели он так плохо обо мне думает?
— У вас все в порядке со зрением? — спросила я.
— Не понял.
Я встала с постели в одних узеньких трусиках и прошлась как по подиуму перед обалдевшим Сергиенко. Закончив демонстрацию, я опять скрылась под одеялом.
— И как я должен это понимать? — выпучился на меня Сергиенко, пытаясь прожечь одеяло взглядом.
— Вы алкаша кладбищенского хорошо рассмотрели? — ответила я вопросом на вопрос. — По крайней мере, смогли прийти к выводу, что он — алкаш кладбищенский, — ответила я вместо Сергиенко. — Я на бомжиху или кладбищенскую алкашку тяну?
Или как?
Викинг расхохотался и долго не мог успокоиться, потом приоткрыл дверь, ведущую в коридор, и крикнул, чтобы ему принесли пива. Я опять попросила себе виски со сливками. Получив очередной отказ, попросила «колу». Через минуту нарисовался конвоир с двумя банками и опять плотно прикрыл за собой дверь.
— Так кто же такой твой предыдущий, как ты его называешь? И почему предыдущий? Это слово вообще-то употребляется в неоконченном математическом ряду.
— Можно подумать, я на последнем поставила точку, — хмыкнула я. — До конца ряда ещё знаете, сколько?..
Сергиенко опять усмехнулся, а потом снова начал задавать вопросы:
— Так почему же все-таки предыдущий?
— Потому что предыдущий, — ответила я чистую правду.
— Мы не понимаем друг друга, — заявил Виталий Станиславович. — Нельзя ли пояснить поподробнее?
— Ну чего тут объяснять? — начала заводиться я. — У вас сейчас какая по счёту женщина?
— Жена вторая, а любовница — не помню. — Сергиенко не прекращал улыбаться.
— Но не первая и не последняя? Виталий Станиславович расхохотался.
— Так, частично понял, что ты имеешь в виду, говоря «предыдущий». А кто нынешний?
— Место вакантно.
— А последний?
— Волошин Олег Николаевич. Слыхали про такого?
— Слыхал, — кивнул Сергиенко. — вcе-таки, кто же предыдущий?
— Вы сами к нему на могилу ходили. Сергиенко высказался непечатными словами, потом глубоко задумался. Наконец он поднял голову, внимательно посмотрел на меня и спросил:
— А откуда ты знаешь этого алкаша?.. С кладбища?
— Так он там все время пасётся, — уверенно ответила я, хотя видела тогда дядю Колю впервые, но раз его знали ребята-могильщики, значит, он бывает там регулярно.
— И ты часто навещаешь своего предыдущего?
— Часто, — ответила я и отвернулась к стене: у меня выступили слезы.
Сергиенко помолчал, потом спросил, не хочу ли я выпить чего-нибудь покрепче. Я отказалась: все равно нет ни виски, ни сливок. Как мне показалось, направляясь на встречу со мной, Сергиенко ожидал услышать другие ответы. Может, теперь думает, что зря устроил весь сыр-бор?
— Наташа… — наконец позвал он меня.
— Ну что ещё?
— А твоего предыдущего… ну, в смысле, Бондаря… его в самом деле убили?
— Вы чего? — Я округлила глаза, а про себя подумала, что слишком многие намекают, что Серёжа может быть жив!
— Ты опознавала тело?
— Да какие могли быть сомнения?! — воскликнула я. — Его застрелили у нас… у него в подъезде. Я ещё в окно смотрела, видела, как он из машины вышел и в парадную вошёл. А потом нет и нет. Ну я вышла и…
Я разревелась. Сергиенко пересел ко мне на кровать и стал меня утешать — как дочь, не проявляя никакого интереса к моему телу. Ещё один названый папаша.
— Ты никого не видела?..
— Послушайте, меня и без вас менты сто раз допрашивали! — закричала я.
— Никого я не видела! Если бы видела, сама своими руками придушила бы! Что вы от меня хотите?! Зачем вы меня сюда притащили?! Что вам нужно?! Дубовицкий в Греции, ищите его там и разбирайтесь с ним! Я его ненавижу так же, как и вы! Он и меня хотел в свой гарем затащить, как вашу Лилю, да я успела смотаться, вот и путешествую теперь по разным странам, дома жить не могу.
Сергиенко слушал меня, открыв рот.
— Подожди-ка, подожди-ка. Я чего-то не понимаю. Наверное…
Викинг глубоко задумался, потом решил уточнить:
— Так ты бросилась в бега, потому что Дубовицкий решил заполучить тебя в свой гарем?
— Да, Волошин проиграл меня ему в карты.
— М-да, — только и сказал Сергиенко, а потом вдруг спросил:
— А при чем тут бывший кагэбэшник и этот латыш?
— Дядя Саша — мой сосед, а девушка Мариса — Рута — тоже была в гареме.
— И вы все ищите Дубовицкого? — уточнил Сергиенко.
— Зачем мне его искать?! — заорала я. — На черта он мне сдался?! Утоп бы он где-нибудь в Эгейском море, я была бы счастлива до беспамятства!
— Но почему все-таки вместе с тобой путешествуют Марис и дядя Саша? — не отставал Сергиенко, неудовлетворённый моим ответом. — И ещё какой-то грузин.
— А это вы у них спрашивайте.
— А тебе-то они что говорят?
— Ничего я ни у кого не спрашивала, — я вела себя как истеричка. — Меня уже давно научили не задавать лишних вопросов. И мой предыдущий, и все предшествующие. Много будешь знать — не дадут состариться, — это я ещё в отрочестве усвоила. Возят меня по разным странам — и возят. Я загораю, отдыхаю, английский учу. Что вы от меня хотите?
Наверное, Сергиенко решил, что я просто ветреная особа, живущая за счёт мужчин. В некоторой степени он был прав. Викинг сделал ещё одну попытку:
— Но неужели ты не поинтересовалась… Тебе что, предложили просто куда-то поехать?..
— Ну конечно! — воскликнула я, как само собой разумеющееся. — Марис предложил мне поехать вместе с ним в Латвию, а потом в Финляндию. Это был наиболее приемлемый вариант. Волошин проиграл меня Дубовицкому, мне нужно было смотаться из города.
Я потупила глазки. Сергиенко, пожалуй, решил, что перестарался, мобилизуя своих орлов на захват меня в плен. Наверное, подумал, что допустил какую-то ошибку в своих рассуждениях.
— А что ты знаешь про Лилю? — перевёл он разговор на другую тему — ту, которая, наверное, волновала его больше всего. Ведь он явно ищет Дубовицкого не для задушевной беседы.
— Она была в гареме, — начала я и пересказала услышанное в своё время от Мулатки и Руты, а также описала штурм особняка Дубовицкого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52