Казалось, его забавляло их дурное настроение, их испуг…
Утро четвертого дня выдалось нерадостным и серым. Тоскливые тучи бежали в севера, усугубляя и без того скверное настроение запертых на острове пленниц. К полудню голод вновь собрал всех на кухне. Обыск в шкафах не дал ощутимых результатов.
— Можно сварить суп из полуфабрикатов, — голодно поблескивая глазами, предложила Ольга Витальевна. — Кажется, я видела где-то кастрюлю.
— На меня не надейтесь! — злобно окрысилась Надя. Она выдерживала характер, хотя ее желудок сжимали голодные спазмы.
— Давайте, я что-нибудь приготовлю! — примирительно предложила Юля.
— Только я не знаю как. Здесь не по-нашему написано, — она удивленно рассматривала пачку с нарисованными на ней овощами.
— Кажется, это греческий язык, — проговорила Лиза, чувствуя всеобщую неприязнь к себе. Ей хотелось реабилитироваться в глазах товарищей по несчастью. — Может, мы неподалеку от Греции?
— Меня в данный момент больше волнует, удастся ли нам сегодня пообедать, — сухо парировала Лариса, выгребая из шкафа пачку макарон. — Когда-то мы варили такие в общаге… Только это было давно.
Лиза стушевалась — неофициальный бойкот приносил свои плоды.
Выбрали упаковку, на которой инструкция по приготовлению была написана по-английски. Вскоре в кастрюле булькало нечто, отдаленно напоминавшее суп. Однако есть его было не из чего. Грязная посуда горами громоздилась на столах.
— Надо мыть! — таков был всеобщий вердикт. В предчувствии обеда женщины стали необыкновенно сговорчивыми и дружными. Вскоре загудела посудомоечная машина, в раковине зажурчала вода и запахло лимонной жидкостью для мытья посуды. В уборке приняла участие даже брезгливая Лиза, гордившаяся своей непрактичностью, как знаком избранности. Оттопырив мизинец, она прилежно отскребала засохшие до каменного состояния остатки еды, ведь даже машина оказалась не в силах отдраить заскорузлые тарелки.
После обеда у всех заметно повысилось настроение. Но не настолько, чтобы забыть о нехватке продуктов.
— Полуфабрикатов надолго не хватит, — тревожно заметила Алена. — Надо подумать о рыбной ловле.
— Но ведь он обязан нас кормить! Может, продукты еще появятся?
— Каким образом? — обреченно произнесла Юля. — Если только по воздуху…
— Но о чем-то же он думает? — вспылила Лиза. — Полуфабрикаты портят желудок. Мы скоро заболеем и перемрем здесь!
Было решено, ввиду грозящей впереди неизвестности, ввести режим строжайшей экономии продуктов, а также установить посменное дежурство на кухне.
Надя ехидно усмехнулась, представив, что Лизе придется испортить свой стодолларовый маникюр, который и без того порядком поблек в последнее время.
Человек перед экраном монитора выглядел удовлетворенным.
— Девочки решили образумиться, — улыбнулся он. — Скоро они станут совсем шелковые. Еще пару дней диеты — и из них можно будет вить веревки.
Он очень рассчитывал на это.
* * *
Следующие два дня прошли по вновь заведенному распорядку. На кухне, невзирая на выпады некоторых оппозиционных членов коллектива, поддерживался идеальный порядок. Однако, несмотря на режим строгой экономии, продукты таяли на глазах.
Настроение у пленниц было хуже некуда. Приступы надежды становились все короче, а приступы отчаяния все длиннее. Никто не плыл за ними, никто не слал им вестей. Правда, погода наконец исправилась, и вновь засветило радостное южное солнце. Теплый ветер ласкал полуобнаженные тела, а море манило освежиться в прохладных глубинах, но никого не радовала эта климатическая роскошь.
Горизонт был пуст и чист, и, как ни вглядывайся в сверкающую синь, не заметно было ни корабля, ни лодки. Только белели однообразные барашки на гребнях волн, изредка горбатились лоснящиеся спины дельфинов, да чайки камнем падали на воду за добычей.
— Мы здесь уже неделю! — с тоской произнесла Алена за обедом. — А за нами еще никто не приехал!
Ей никто не ответил, все предпочли молча уткнуться в свои тарелки.
— По-моему, пора подумать о строительстве плота из пенопласта, — нерешительно промолвила Ольга Витальевна.
— И куда плыть? — пожала плечами Лариса. Молчание остальных яснее всяких слов демонстрировало безумие этой затеи.
— Нас должны спасти, нас обязательно должны спасти! — горячо выступила Лиза. — Мой папа, он…
Пять пар пронзительных глаз так взглянули на нее, что слова застряли у нее в горле. Несмотря на громкое имя папы, авторитет Лизы в коллективе был на нуле.
— Не могу понять, где он находится, — задумчиво пробормотала Лариса. И без слов было ясно, кого именно она имела в виду. — Я обшарила весь дом… Никого и ничего. А ведь он где-то поблизости…
— Вы думаете, он на острове?
— Безусловно!
— Тогда, может, здесь есть какой-нибудь подземный бункер?
— Бред какой-то! Скорее всего, он уже тю-тю, улетел отсюда.
Обиделся… Ведь эта дочь своего отца ему нахамила.
Неприязненные осуждающие взгляды изрешетили Лизу насквозь. Та была готова вырвать себе язык. После обеда пленницы разошлись по комнатам в мрачном молчании. Что день грядущий им готовил?
Этот день был еще мрачнее предыдущего. Была вскрыта последняя банка с консервами, съеден последний суп. В доме воцарилось уныние.
Лиза сидела на бортике фонтана и водила загорелой рукой по воде.
Жирненькие, но мелкие золотые рыбки доверчиво тыкались губами в ладонь.
«Как хочется жареной рыбки», — вздохнула Лиза про себя и облизнулась. Но где же было ее взять, жареную рыбку-то?
Вечером все как обычно собрались в холле, чтобы вместо обсуждения своего положения (уже не осталось слов, чтобы что-либо обсуждать) грустно помолчать всем вместе. Не было только Лизы. Очевидно, подвергнутая остракизму, она с горя заперлась в своей комнате.
— Давайте будем жечь костры, — уныло предложила Юля. — Для того чтобы с проходящего судна заметили нас. По крайней мере, все путешественники, попавшие на необитаемый остров, делают так.
— Все равно к берегу никто не сможет приблизиться из-за рифов, — вздохнула Алена. — Я заплывала довольно далеко, метрах в двухстах от берега ногами можно достать подводные скалы.
Алена выглядела обеспокоенной. Давно уже прошли все сроки для операции, и это ее очень тяготило. Из-за какого-то сумасшедшего с дикой фантазией рушилось дело всей ее жизни. Это было ужасно!
«Как она изменилась, однако… — подумала Лариса, подозрительно оглядывая девушку. — Какая-то она стала… Что-то с ней не то…»
Поймав ее внимательный взгляд, Алена внезапно смутилась, щеки ее заполыхали даже сквозь толстый слой крема. «Ой, кажется, я забыла напудриться», — подумала она. Терзаемая смущением, девушка приблизилась к окну и повернулась спиной, чтобы спрятать лицо. Статная фигура вызывающе белела на фоне окна, за которым плескалась густая южная ночь.
Внезапно слабый проблеск света мелькнул из-за сомкнувших кроны агатово-черных деревьев. Напрягая глаза, Алена вгляделась в чернильную мглу:
— Смотрите! Там огонь! — Женщины бросились к окну.
— Точно, огонь! — послышались голоса, в которых сияла и переливалась вспыхнувшая надежда. — Это корабль! За нами едут!
Пять пар быстрых ног выбежали из комнаты. Слабый отблеск еще раз завораживающе мигнул и пропал в непроглядной темени. Черная мгла обхватила свежестью полураздетые тела.
— Он был там! — возбужденно закричала Алена, показывая в сторону сада.
Через несколько минут бега сквозь кусты вновь мелькнул ярко-оранжевый цветок. Его заслоняла, то и дело наплывая спиной, чья-то угольно-черная фигура.
— Тише! — прошептала Ольга Витальевна. — А вдруг это он!
Женщины стали беззвучно подкрадываться, стараясь не шуршать упругой травой. Чудесный аромат жареной рыбы защекотал изголодавшиеся ноздри.
— Привет, Лиза, — внезапно произнесла Юля, смело разгибаясь. — Как рыбка? Ничего?
Темная фигура затравленно вздрогнула и обернулась. Это была Лиза, застигнутая на месте преступления. На камнях перед ней стояла маленькая сковородка, на которой, аппетитно шипя в пузырьках масла, подрагивали крошечные золотые рыбки. Непотрошенные.
Лиза растерянно открыла рот от удивления, не зная, что ответить.
— Как мило, пикник на свежем воздухе! — язвительно улыбнулась Лариса. — Девочки, посмотрите, у нее уже все готово!
— Я… Я только хотела, я думала… — запинаясь, пробормотала Лиза.
— Наверно, ты захотела угостить подруг свежей рыбкой? — наслаждаясь смущением Лизы, съязвила Надя.
— Милая, добрая девочка! — едко поддержала ее Ольга Витальевна. — Ты права. Конечно, на костре куда вкуснее, чем на плитке.
— Пойдемте, съедим ее в доме, на воздухе становится свежо! — С этими словами Лариса демонстративно сняла с огня сковородку и, торжественно неся трофей в вытянутой руке, направилась к дому.
За ней торжественно двигались все остальные. Лиза плелась сзади, окончательно пристыженная и потерявшая всякий авторитет. По пути к столовой она незаметно растворилась в бесконечных лабиринтах дома. Ей было стыдно. Она чувствовала себя так, как будто украла у нищего рваный грязный рубль.
Рыба только раздразнила всех таким нежным, таким домашним вкусом.
— И где только дров достала? — удивилась Надя.
— Весь день в саду сухие веточки собирала, я видела, — объяснила Юля. — И около бассейна торчала. А ловила чулком, наверно.
— Испортила отношения с ним, а теперь нам за нее отдувайся.
— Если бы не она, мы бы сейчас жили припеваючи!
— Может быть, он уже перестал на нас обижаться? — с надеждой произнес кто-то.
Тяжелый вздох, вырвавшийся одновременно, эхом пронесся по дому.
А их тюремщик наверху, посмеиваясь, удовлетворенно потирал руки.
— Они уже почти ручные, — произнес он. — Еще пару дней диеты, и девочки будут прыгать передо мной на задних лапках.
Бутылка звякнула о край бокала, и густая, точно кровь, черная жидкость забулькала через запыленное горлышко, играя в электрическом свете рубиновыми огнями. Свернув трубочкой кусок тонко порезанной ветчины, он обсыпал его порубленной свежей зеленью и машинально, без аппетита отправил в рот. Мысли его были заняты совсем другим.
Что за удовольствие — наслаждаться едой в одиночку!
* * *
Эйфелева башня им не понравилась — она была слишком большой и железной, зато в Диснейленде было так здорово, что даже бабушка веселилась там, как ребенок, с удовольствием вылетая из пушки, плавая по каналам на пиратских кораблях и танцуя джигу с Микки-Маусом.
— Как там Васенька? — порой вздыхала она. Ее утешало только то, что ее любимец находится в надежных руках.
— Ничего, бабушка, потерпи еще пару дней. Вышагивая по узким улочкам Монмартра под руку с Илюшей, Наташа была совершенно счастлива. Ведь лишь один раз в жизни случается такое счастье — увидеть Париж. И именно ей выпал этот счастливый билет!
* * *
Еще два дня ушло на то, чтобы подмести последние крошки. Больше еды не было совершенно.
Лиза чувствовала себя изгоем. Пять пар бдительных глаз неотступно следили за ней, подозревая в желании урвать лишний кусок у товарищей по несчастью. Хотя она была голодна как зверь, но под обстрелом холодных взглядов еда не лезла ей в горло. Желудок бурчал, как ворчливый старик.
Волоча ноги, Лиза направилась к берегу моря. Усевшись на камень, она попробовала было жевать водоросли, выброшенные недавним штормом на берег.
Водоросли были жесткими и невкусными, воняли соляркой и гнилой рыбой. От одного только привкуса рыбы Лизу чуть не стошнило. Она сидела на камне, утирая наворачивающиеся слезы, и с сожалением вспоминала, как много прекрасной, великолепной еды она не доедала в ресторанах, прикармливая прожорливых, как саранча, приятелей.
Ей было так одиноко, ей так хотелось домой, к папе…
Алена провела весь день на северных скалах, тренируясь в забрасывании прочной нитки с заточенной шпилькой для волос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Утро четвертого дня выдалось нерадостным и серым. Тоскливые тучи бежали в севера, усугубляя и без того скверное настроение запертых на острове пленниц. К полудню голод вновь собрал всех на кухне. Обыск в шкафах не дал ощутимых результатов.
— Можно сварить суп из полуфабрикатов, — голодно поблескивая глазами, предложила Ольга Витальевна. — Кажется, я видела где-то кастрюлю.
— На меня не надейтесь! — злобно окрысилась Надя. Она выдерживала характер, хотя ее желудок сжимали голодные спазмы.
— Давайте, я что-нибудь приготовлю! — примирительно предложила Юля.
— Только я не знаю как. Здесь не по-нашему написано, — она удивленно рассматривала пачку с нарисованными на ней овощами.
— Кажется, это греческий язык, — проговорила Лиза, чувствуя всеобщую неприязнь к себе. Ей хотелось реабилитироваться в глазах товарищей по несчастью. — Может, мы неподалеку от Греции?
— Меня в данный момент больше волнует, удастся ли нам сегодня пообедать, — сухо парировала Лариса, выгребая из шкафа пачку макарон. — Когда-то мы варили такие в общаге… Только это было давно.
Лиза стушевалась — неофициальный бойкот приносил свои плоды.
Выбрали упаковку, на которой инструкция по приготовлению была написана по-английски. Вскоре в кастрюле булькало нечто, отдаленно напоминавшее суп. Однако есть его было не из чего. Грязная посуда горами громоздилась на столах.
— Надо мыть! — таков был всеобщий вердикт. В предчувствии обеда женщины стали необыкновенно сговорчивыми и дружными. Вскоре загудела посудомоечная машина, в раковине зажурчала вода и запахло лимонной жидкостью для мытья посуды. В уборке приняла участие даже брезгливая Лиза, гордившаяся своей непрактичностью, как знаком избранности. Оттопырив мизинец, она прилежно отскребала засохшие до каменного состояния остатки еды, ведь даже машина оказалась не в силах отдраить заскорузлые тарелки.
После обеда у всех заметно повысилось настроение. Но не настолько, чтобы забыть о нехватке продуктов.
— Полуфабрикатов надолго не хватит, — тревожно заметила Алена. — Надо подумать о рыбной ловле.
— Но ведь он обязан нас кормить! Может, продукты еще появятся?
— Каким образом? — обреченно произнесла Юля. — Если только по воздуху…
— Но о чем-то же он думает? — вспылила Лиза. — Полуфабрикаты портят желудок. Мы скоро заболеем и перемрем здесь!
Было решено, ввиду грозящей впереди неизвестности, ввести режим строжайшей экономии продуктов, а также установить посменное дежурство на кухне.
Надя ехидно усмехнулась, представив, что Лизе придется испортить свой стодолларовый маникюр, который и без того порядком поблек в последнее время.
Человек перед экраном монитора выглядел удовлетворенным.
— Девочки решили образумиться, — улыбнулся он. — Скоро они станут совсем шелковые. Еще пару дней диеты — и из них можно будет вить веревки.
Он очень рассчитывал на это.
* * *
Следующие два дня прошли по вновь заведенному распорядку. На кухне, невзирая на выпады некоторых оппозиционных членов коллектива, поддерживался идеальный порядок. Однако, несмотря на режим строгой экономии, продукты таяли на глазах.
Настроение у пленниц было хуже некуда. Приступы надежды становились все короче, а приступы отчаяния все длиннее. Никто не плыл за ними, никто не слал им вестей. Правда, погода наконец исправилась, и вновь засветило радостное южное солнце. Теплый ветер ласкал полуобнаженные тела, а море манило освежиться в прохладных глубинах, но никого не радовала эта климатическая роскошь.
Горизонт был пуст и чист, и, как ни вглядывайся в сверкающую синь, не заметно было ни корабля, ни лодки. Только белели однообразные барашки на гребнях волн, изредка горбатились лоснящиеся спины дельфинов, да чайки камнем падали на воду за добычей.
— Мы здесь уже неделю! — с тоской произнесла Алена за обедом. — А за нами еще никто не приехал!
Ей никто не ответил, все предпочли молча уткнуться в свои тарелки.
— По-моему, пора подумать о строительстве плота из пенопласта, — нерешительно промолвила Ольга Витальевна.
— И куда плыть? — пожала плечами Лариса. Молчание остальных яснее всяких слов демонстрировало безумие этой затеи.
— Нас должны спасти, нас обязательно должны спасти! — горячо выступила Лиза. — Мой папа, он…
Пять пар пронзительных глаз так взглянули на нее, что слова застряли у нее в горле. Несмотря на громкое имя папы, авторитет Лизы в коллективе был на нуле.
— Не могу понять, где он находится, — задумчиво пробормотала Лариса. И без слов было ясно, кого именно она имела в виду. — Я обшарила весь дом… Никого и ничего. А ведь он где-то поблизости…
— Вы думаете, он на острове?
— Безусловно!
— Тогда, может, здесь есть какой-нибудь подземный бункер?
— Бред какой-то! Скорее всего, он уже тю-тю, улетел отсюда.
Обиделся… Ведь эта дочь своего отца ему нахамила.
Неприязненные осуждающие взгляды изрешетили Лизу насквозь. Та была готова вырвать себе язык. После обеда пленницы разошлись по комнатам в мрачном молчании. Что день грядущий им готовил?
Этот день был еще мрачнее предыдущего. Была вскрыта последняя банка с консервами, съеден последний суп. В доме воцарилось уныние.
Лиза сидела на бортике фонтана и водила загорелой рукой по воде.
Жирненькие, но мелкие золотые рыбки доверчиво тыкались губами в ладонь.
«Как хочется жареной рыбки», — вздохнула Лиза про себя и облизнулась. Но где же было ее взять, жареную рыбку-то?
Вечером все как обычно собрались в холле, чтобы вместо обсуждения своего положения (уже не осталось слов, чтобы что-либо обсуждать) грустно помолчать всем вместе. Не было только Лизы. Очевидно, подвергнутая остракизму, она с горя заперлась в своей комнате.
— Давайте будем жечь костры, — уныло предложила Юля. — Для того чтобы с проходящего судна заметили нас. По крайней мере, все путешественники, попавшие на необитаемый остров, делают так.
— Все равно к берегу никто не сможет приблизиться из-за рифов, — вздохнула Алена. — Я заплывала довольно далеко, метрах в двухстах от берега ногами можно достать подводные скалы.
Алена выглядела обеспокоенной. Давно уже прошли все сроки для операции, и это ее очень тяготило. Из-за какого-то сумасшедшего с дикой фантазией рушилось дело всей ее жизни. Это было ужасно!
«Как она изменилась, однако… — подумала Лариса, подозрительно оглядывая девушку. — Какая-то она стала… Что-то с ней не то…»
Поймав ее внимательный взгляд, Алена внезапно смутилась, щеки ее заполыхали даже сквозь толстый слой крема. «Ой, кажется, я забыла напудриться», — подумала она. Терзаемая смущением, девушка приблизилась к окну и повернулась спиной, чтобы спрятать лицо. Статная фигура вызывающе белела на фоне окна, за которым плескалась густая южная ночь.
Внезапно слабый проблеск света мелькнул из-за сомкнувших кроны агатово-черных деревьев. Напрягая глаза, Алена вгляделась в чернильную мглу:
— Смотрите! Там огонь! — Женщины бросились к окну.
— Точно, огонь! — послышались голоса, в которых сияла и переливалась вспыхнувшая надежда. — Это корабль! За нами едут!
Пять пар быстрых ног выбежали из комнаты. Слабый отблеск еще раз завораживающе мигнул и пропал в непроглядной темени. Черная мгла обхватила свежестью полураздетые тела.
— Он был там! — возбужденно закричала Алена, показывая в сторону сада.
Через несколько минут бега сквозь кусты вновь мелькнул ярко-оранжевый цветок. Его заслоняла, то и дело наплывая спиной, чья-то угольно-черная фигура.
— Тише! — прошептала Ольга Витальевна. — А вдруг это он!
Женщины стали беззвучно подкрадываться, стараясь не шуршать упругой травой. Чудесный аромат жареной рыбы защекотал изголодавшиеся ноздри.
— Привет, Лиза, — внезапно произнесла Юля, смело разгибаясь. — Как рыбка? Ничего?
Темная фигура затравленно вздрогнула и обернулась. Это была Лиза, застигнутая на месте преступления. На камнях перед ней стояла маленькая сковородка, на которой, аппетитно шипя в пузырьках масла, подрагивали крошечные золотые рыбки. Непотрошенные.
Лиза растерянно открыла рот от удивления, не зная, что ответить.
— Как мило, пикник на свежем воздухе! — язвительно улыбнулась Лариса. — Девочки, посмотрите, у нее уже все готово!
— Я… Я только хотела, я думала… — запинаясь, пробормотала Лиза.
— Наверно, ты захотела угостить подруг свежей рыбкой? — наслаждаясь смущением Лизы, съязвила Надя.
— Милая, добрая девочка! — едко поддержала ее Ольга Витальевна. — Ты права. Конечно, на костре куда вкуснее, чем на плитке.
— Пойдемте, съедим ее в доме, на воздухе становится свежо! — С этими словами Лариса демонстративно сняла с огня сковородку и, торжественно неся трофей в вытянутой руке, направилась к дому.
За ней торжественно двигались все остальные. Лиза плелась сзади, окончательно пристыженная и потерявшая всякий авторитет. По пути к столовой она незаметно растворилась в бесконечных лабиринтах дома. Ей было стыдно. Она чувствовала себя так, как будто украла у нищего рваный грязный рубль.
Рыба только раздразнила всех таким нежным, таким домашним вкусом.
— И где только дров достала? — удивилась Надя.
— Весь день в саду сухие веточки собирала, я видела, — объяснила Юля. — И около бассейна торчала. А ловила чулком, наверно.
— Испортила отношения с ним, а теперь нам за нее отдувайся.
— Если бы не она, мы бы сейчас жили припеваючи!
— Может быть, он уже перестал на нас обижаться? — с надеждой произнес кто-то.
Тяжелый вздох, вырвавшийся одновременно, эхом пронесся по дому.
А их тюремщик наверху, посмеиваясь, удовлетворенно потирал руки.
— Они уже почти ручные, — произнес он. — Еще пару дней диеты, и девочки будут прыгать передо мной на задних лапках.
Бутылка звякнула о край бокала, и густая, точно кровь, черная жидкость забулькала через запыленное горлышко, играя в электрическом свете рубиновыми огнями. Свернув трубочкой кусок тонко порезанной ветчины, он обсыпал его порубленной свежей зеленью и машинально, без аппетита отправил в рот. Мысли его были заняты совсем другим.
Что за удовольствие — наслаждаться едой в одиночку!
* * *
Эйфелева башня им не понравилась — она была слишком большой и железной, зато в Диснейленде было так здорово, что даже бабушка веселилась там, как ребенок, с удовольствием вылетая из пушки, плавая по каналам на пиратских кораблях и танцуя джигу с Микки-Маусом.
— Как там Васенька? — порой вздыхала она. Ее утешало только то, что ее любимец находится в надежных руках.
— Ничего, бабушка, потерпи еще пару дней. Вышагивая по узким улочкам Монмартра под руку с Илюшей, Наташа была совершенно счастлива. Ведь лишь один раз в жизни случается такое счастье — увидеть Париж. И именно ей выпал этот счастливый билет!
* * *
Еще два дня ушло на то, чтобы подмести последние крошки. Больше еды не было совершенно.
Лиза чувствовала себя изгоем. Пять пар бдительных глаз неотступно следили за ней, подозревая в желании урвать лишний кусок у товарищей по несчастью. Хотя она была голодна как зверь, но под обстрелом холодных взглядов еда не лезла ей в горло. Желудок бурчал, как ворчливый старик.
Волоча ноги, Лиза направилась к берегу моря. Усевшись на камень, она попробовала было жевать водоросли, выброшенные недавним штормом на берег.
Водоросли были жесткими и невкусными, воняли соляркой и гнилой рыбой. От одного только привкуса рыбы Лизу чуть не стошнило. Она сидела на камне, утирая наворачивающиеся слезы, и с сожалением вспоминала, как много прекрасной, великолепной еды она не доедала в ресторанах, прикармливая прожорливых, как саранча, приятелей.
Ей было так одиноко, ей так хотелось домой, к папе…
Алена провела весь день на северных скалах, тренируясь в забрасывании прочной нитки с заточенной шпилькой для волос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60