— Это все я придумал! — закричал он, прижимаясь губами к замочной скважине. — Юля не виновата, отпустите ее!
Безжалостный тюремщик молча опустил ключ в карман и поспешил прочь.
Итак, двое готовы. Еще одна, Ольга Витальевна, в подвале. Итого трое. Из оставшихся только Лиза его союзница. Остаются Надя и его бывшая жена.
Но Надя хотя и способна на решительные поступки, но в данный момент серьезно больна и потому не опасна. Можно оставить ее на потом. А вот Лариса… Ею и займемся, решил он.
С женщинами без иезуитской хитрости обойтись нельзя — быстро останешься в дураках, усмехнулся он. Поднявшись к себе наверх, он отыскал в ящике стола диктофон и вернулся к своей первой пленнице.
Подкравшись к двери, он поставил включенный диктофон на пол. А потом отошел в сторону и закричал измененным голосом:
— Юля, ты где?
Как он и рассчитывал, уловка сработала блестяще. Юля вскочила и что есть силы заколотила в дверь кулаками:
— Я здесь, Алеша, помоги мне! Меня заперли! Я здесь!
— Юля-а-а…
— Я здесь! Эй! Помогите, хоть кто-нибудь! — надрывалась девушка.
Посмеиваясь в душе, он забрал диктофон и заспешил вниз. У него было очень мало времени, он торопился.
* * *
Лариса напряженно размышляла, что ей делать. Рано или поздно ее махинации вскроются, и тогда не сносить ей головы. Разъяренный муж может сделать с ней все, что угодно. Нужно придумать опережающий удар. Но какой?
Может, организовать пожар в бункере, чтобы замести следы? Выглядит привлекательно: короткое замыкание, плавящийся пластик, тлеющие деревянные панели. Пожарных здесь нет, так что…
Нет, слишком опасно, решила она. Кроме того, пожар в бункере будет означать, что больше никаких серий «Укрощения строптивых» уже не будет: огонь повредит аппаратуру. Нет, она не может собственными руками разрушить с таким трудом построенное здание собственного успеха. Но что тогда?..
— …ите-е! — послышался отдаленный крик. Лариса замерла, прислушиваясь. Кажется, показалось.
— …оги-те-е! — Крик донесся чуть яснее и ближе. Не раздумывая, она выбежала в коридор. Чей это голос? Может быть, что-то с Надей? Неужели она умерла? Лариса побежала туда, откуда доносились крики.
Завернув за угол коридора, она остановилась и прислушалась.
Тишина… И вдруг опять, уже отчетливее и ближе: «Кто-нибудь, помогите!»
Еще один коридор, поворот налево и — тупик! И в тупике — одна-единственная дверь, из-за которой доносился надрывный зовущий голос.
Не долго думая, Лариса рванула на себя ручку. И в ту же секунду кто-то схватил ее за шею, повалил на пол (она больно ударилась бедром), затащил сопротивляющееся тело в комнату и быстро захлопнул дверь.
— Кто это? — крикнула Лариса и тут же догадалась:
— Это ты?!
Молчание было ей ответом. Молчание — и удаляющиеся по коридору шаги.
Поднявшись с пола, Лариса огляделась. Она отметила про себя узкое оконце с фигурной решеткой под потолком, душный застоявшийся воздух и небольшой диктофон, расплющенный ее падающим телом. Ей хотелось в голос завыть оттого, что она так глупо, как девочка, попалась в расставленные сети.
* * *
Поздно вечером Кузовлев возвращался проходными дворами к себе домой, чутко реагируя на появление запоздалых прохожих. Даже теперь, удалившись от дел, он придерживался одной из заповедей разведчика: не возвращайся дважды одной и той же дорогой… За эту часть пути он был спокоен, но оставался еще подъезд…
Двое парней неслышно отделились от стены, когда черная грузная тень миновала лифтовый холл. Один короткий взмах — и сильный удар согнул мощное тело пополам. Ни слова не говоря, нападавшие заломили пленнику руки за спину и втолкнули в машину. Через несколько минут он уже сидел в ярко освещенном кабинете следователя.
— Что ж вы так грубо работаете-то? — ухмыльнулся Кузовлев, потирая вывернутую руку. — Могли бы культурно пригласить, я бы сам к вам пришел!
— Так вы же не шли! — Следователь с телячьими глазами улыбнулся обезоруживающей белозубой улыбкой. — Как же, Алексей Михайлович, еще прикажете поступать? По повестке вы не являетесь…
— А я газет не выписываю, в почтовый ящик не заглядываю…
— Дома вас не бывает…
— Дела все, дела!
— Вот и пришлось вас принудительно препроводить для…
— Для допроса?
— Нет, для беседы, пока только для беседы. Хотелось узнать, что вам известно об авантюре, которую затеял ваш шеф.
— О какой еще авантюре? — допрашиваемый вскинул на следователя удивленные глаза. На дне их читалась тщательно ретушируемая тревога.
— Вы что ж, телевизор не смотрите, шоу «Укрощение строптивых»?
— Нет, не смотрю.
— Ну, тогда я объясню… Тропический остров, компания похищенных девиц, издевательства над ними, преступления и так далее…
— А от меня-то что вам нужно?
— Координаты острова… А также все, что вы можете сообщить по этому поводу.
— Я ничего не могу. Ничего не знаю. Я старый человек, на пенсии давно, ничего не помню…
— Нам известно, что вы курировали строительство на острове, собирали данные о потенциальных жертвах…
Он понял: ничего не зная наверняка, следователь только закидывал удочки.
— Я? В первый раз об этом слышу, — откровенно рассмеялся ему в лицо Кузовлев.
Следователь напрасно старается — ведь он не из тех, кто предает своего Хозяина. Он будет служить ему до последней капли крови. Чьей крови — не уточняется.
По слухам, Ларик Кедров ныне был неплохо устроен. Он работал начальником службы безопасности крупного банка. Строгий черный костюм, галстук, белоснежная рубашка, тонкие золотые очки — ни дать ни взять, преуспевающий банкир.
Судя по выражению лица, бывший подчиненный Кузовлева был не слишком рад визиту коллеги. Вероятно, он подозревал того в стремлении устроиться на работу и ждал униженных просьб. Хотя, возможно, тот пришел по поводу вчерашней повестки из милиции. Все это было чертовски неприятно!
— А, это ты… — кисло вымолвил Ларик, отводя взгляд.
— Надо поговорить, — сурово произнес Кузовлев. По его безапелляционному тону стало ясно: он настроен очень серьезно.
— Где будем говорить?
— У меня в машине.
Через несколько минут они рука об руку вышли из зеркального здания банка и сели в видавший виды «москвичонок». Автомобиль, паралитически дергаясь, отъехал по направлению реки. Престижный офисный район остался позади, дорога стала расхлябанной и ямистой, как стиральная доска, а вдоль обочины потянулись захламленные пустыри промзоны.
— Тебя уже вызывали? — коротко спросил Кузовлев.
— Завтра пойду, — с недовольным выражением лица ответил Кедров.
— Не ходи.
— С чего это вдруг?
— Не надо.
— А дальше что? — невесело усмехнулся Ларик. — Привод под конвоем?
Ты знаешь, Михалыч, я сейчас солидный человек, мне свое место терять неохота.
— Догадываешься, о чем речь будет?
— Есте-с-с-сно…. Не дурак же я.
— И что, расскажешь?
— По мере сил.
— Хозяина заложишь? — жестко произнес Кузовлев.
— Он мне больше не хозяин. У меня нынче новый шеф.
Он замолчал, напряженно глядя перед собой.
— Слушай, — нарушил молчание Кузовлев, — связь с ним нужно наладить, с Хозяином… Надо его предупредить!
— Связи у меня нет никакой. Он сам так решил. Ну, ты же сам знаешь: что ему в голову втемяшилось, не выбьешь. Разве что через вертолетчика предупредить… Да и то, наверно, бесполезно: я сам лично инструктировал его насчет контактов. Дохлое дело! — уверенно заметил Кедров.
— А как вертолетчика найти?
— Да я же говорю тебе, дохлое дело…
— Мне решать… Как его найти?
— Костаки Тео, живет в городке на побережье…
— Погоди, сейчас запишу. — Кузовлев медленно полез рукой в нагрудный карман. — Память стала что-то подводить.
Кедров ухмыльнулся, терпеливо ожидая окончания неприятного разговора.
— Значит, все-таки пойдешь? — промолвил Кузовлев, неторопливо доставая ручку.
— Конечно, пой… — Кедров не договорил. Неожиданно он захрипел и стал плавно заваливаться на левый бок. Рубашка в просвете расстегнутого пиджака медленно окрашивалась красным. Лицо покрылось смертельной бледностью, а глаза закатились под лоб, точно подергиваясь белесой пленкой.
— Я же говорю, не надо ходить, — будничным голосом проговорил Кузовлев и, перегнувшись через обмякшее тело, дернул дверцу машины.
Тело Кедрова, мягко всплеснув руками, повалилось в битые кирпичи, пачкая черной липкой жидкостью чахлые кустики чуть тронутой заморозками травы.
Пистолет с глушителем Кузовлев выбросил по дороге в небольшое озерцо, куда местная артель сливала промышленные стоки.
Ему нужно было торопиться.
* * *
Огромные библейские глаза Тео Костаки, казалось, грозили вылезти из орбит. Говорила же ему его жена: не связывайся… Говорила ему любовница София…
Высокий седовласый тип в широкополом плаще, карман которого выразительно оттопыривался, скрывая, по-видимому, что-то огнестрельное, на ломаном английском потребовал отвезти его на остров.
Тео что-то бессвязно залопотал в ответ на его просьбу. Он жалобно блеял про свою жену, про любовницу Софию, детей Ласту, Косту, Александрину и даже про любимца Теократиса, но этот сумасшедший русский его не слушал. Он выразительно опустил руку в карман просторного плаща.
— Мне запрещено инструкцией брать на борт посторонних, — лопотал летчик, но проклятый карман плаща, точно магнитом, приковывал испуганный взгляд бедного Тео.
И тогда, дрожа от ужаса, бедный пилот сдался.
— Позвольте попрощаться с женой, — жалобно пролепетал он, шмыгая носом. Но незнакомец его не понял, кивнув на готовый к взлету вертолет.
Тео не сомневался: нынешний рейс на проклятый остров окажется последним для него. В своей жизни он сделал всего три ошибки, и все три — смертельные. Первая ошибка — что он вообще согласился на эту работу, вторая — что за дополнительные деньги согласился забрать пакет с острова, а третью он совершает сейчас, в эту минуту. Третья ошибка обычно бывает последней…
Разогнав вокруг себя клубы пыли, вертолет наконец нехотя вздрогнул, натужно взвыл и неторопливо оторвался от земли. Он нес на борту двоих людей.
Глаза одного из них были выпучены от ужаса.
* * *
— Эй, кто-нибудь! — слабо пролепетала Надя, приподнимаясь на локте.
Выздоравливающий организм требовал еды, ей хотелось пить. Она чувствовала себя забытой. С самого утра к ней в комнату никто не входил. Неужели что-то случилось?
— Юля! — слабо крикнула Надя, спуская ноги на пол. Тишина отозвалась ей тревожным шепотом деревьев за окном.
Преодолевая дурноту, девушка поднялась с постели и, шаркая по полу ослабевшими ногами, выглянула в коридор.
— Эй, кто-нибудь! — слабо позвала она. Внезапно странный вихрь налетел на нее сбоку и втолкнул ее обратно в комнату. Надя испуганно ойкнула.
— Чего ты орешь! — прошипела ей Лиза прямо в лицо. — Лежишь в своей кровати, вот и лежи тихо…
— А где все?
— Где-где, на бороде! — Лиза затравленно оглянулась. — Тут такие дела! Слышь, Юльку с Алешкой заперли на чердаке, Ольга Витальевна кукует в подвале, а Ларису в кладовку засадили.
— За что? — Брови Нади изумленно поползли вверх. На фоне случившегося было не до старых счетов.
— За что, за что… За то самое! — Лиза вновь воровато обернулась.
— Слышь, выходит, Юлька-то не врала. Ну, насчет передачи… Хозяин в бешенстве — кассеты пропали. Ну, те, на которые с камер все пишется.
— Как пропали? — удивилась Надя.
— Вот так и пропали!
— Но ведь отсюда ни одна живая душа…
— Значит, по воздуху, с попутным ветром… Вот он и лютует. Ш-ш-ш!
— зашипела Лиза и прижала палец к губам. — Кажется, идет!.. Прячься!
Вдали послышались твердые тяжелые шаги.
— Ну, что, Игорь Георгиевич? — расплылась Лиза в угодливой улыбке и выскользнула за дверь. — Узнали что-нибудь новое?
После этих слов раздался странный утробный хрип — и все стихло.
В щель Надя видела, как сильная мужская рука схватила девушку за горло и, придушив, как котенка, поволокла за собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60