— Теперь весь НЗ испорчен шампунем и солью для ванн!
Возмущению общественности не было предела. Нарушительницу режима строгой экономии воды немедленно вызвали на женсовет. Лиза испуганно озиралась по сторонам. Она не ожидала такой бурной реакции на свой поступок.
— Мы же оставили воду в бассейне на крайний случай!
— Я… Я не знала, — смущенно забормотала Лиза, переминаясь С ноги на ногу. — Я думала… Так хотелось вымыться! У меня такая нежная кожа! Я не могу без душа! — Она мало-помалу перешла в наступление:
— Ну и что, что я испортила воду! Сожгите пенопласт, и у нас будет воды хоть залейся!
— А как же спасение?
— Какое еще спасение? Перестаньте тешить себя дурацкими надеждами!
Обещаю вам, мой папа скоро приедет, чтобы забрать меня отсюда. Конечно, я вас тоже с собой захвачу, — милостиво пообещала она.
— Вот спасибо! — единогласно возмутились все. Еще один день прошел в тревоге и страхе. Воды не было, продукты заканчивались. Вечером прибежала запыхавшаяся Юля и радостно сообщила:
— Я нашла воду!
— Где?! — прозвучал ликующий вскрик.
— Там, в одной из спален, которой никто не пользуется, есть туалет.
Там полный сливной бачок!
— Фи! — оскорбилась Лиза. — Ты с ума сошла, пить воду из туалета?
Ни за что!
— Там такая же вода, как в кране, — упорствовала Юля.
Находка была встречена без особого энтузиазма. Решено было оставить воду в сливном бачке на крайний случай.
На следующий день, обнаружив как обычно продукты в ящике, девушки поначалу обрадовались:
— А, понял наконец, что нас не проймешь!
Но вскоре их радость сменилась унынием. Еды было крайне мало. Да и была она какая-то не такая… Соленая рыба, чипсы с луком, острое мясо — казалось, их хозяин от души издевался над ними, заставляя есть то, что вызывало мучительную жажду.
Не удержавшись, Алена все же проглотила кусочек рыбы, соблазнившись ее острым запахом. Вскоре она жестоко поплатилась за свою слабость. Ее одолело мучительное, болезненное желание пить. Не совладав с собой, она направилась к сливному бачку, где хранился НЗ, и, испытывая жажду, смешанную со стыдом, выдула целый стакан. А потом и второй…
Надежда на то, что пойдет дождь и можно будет набрать дождевой воды, не оправдалась. Как назло, солнце глупо сияло в зените, поливая землю раскаленными лучами, в бессмысленно лазурном небе не было ни облачка. Уже один вид слепящего небосклона, казалось, вызывал у пленниц неукротимую жажду.
Стратегический совет, собранный вечером, демонстрировал моральное разложение в некогда стройных рядах борцов за свободу.
— Придется уступить силе, — печально промолвила Лариса. — Нам ничего не остается.
— Я же предлагала! — ехидно напомнила Лиза. — Давно надо было сжечь пенопласт, чего мучиться?
— Может быть… — с тоской попыталась было возразить Ольга Витальевна, но Лиза ее зло оборвала:
— Нет, не может быть!
— Давайте подождем до завтра, — неожиданно поддержала Ольгу Витальевну Юля. — Может, у него заговорит совесть, а может, дождь пойдет.
Нельзя отступать, иначе мы быстро превратимся в послушное орудие в его руках.
Именно этого он и добивается!
Отсрочка до утра была получена.
Юля проснулась от шумящих, булькающих звуков. Ей снилось, что упругие струи били по металлическому днищу ванны, шуршали и уносились в водосток. Всю ночь ей мучительно хотелось пить. Разъедаемое солью тело зудело, как будто его терли наждаком.
А в ванной кристально-чистая, прозрачная влага хлестала из вывернутых кранов. Юля блаженно приникла губами к холодной струе. Напившись, она выбежала в коридор, обрадованно крича на весь дом:
— Вода! Есть вода! Мы победили!
За завтраком все сидели сдержанно-радостные, как будто действительно одержали важную победу.
— Он понял: давить на нас бесполезно! Он согласится на все условия, — фантазировала Юля. — А согласившись на все наши условия, он рано или поздно согласится вернуть нас домой!
— Я была права, когда предлагала вам подождать до утра, — победно улыбаясь, произнесла Ольга Витальевна. — Я знала, я верила!
После завтрака, взяв полотенца и корзинку со свежими фруктами, дружная компания праздничной походкой отправилась на пляж. Уже через минуту эйфория сменилась унынием. На утесе, где еще недавно высилась белоснежная гора, казавшаяся залогом спасения, было пусто. Кучка непрогоревших обугленных остатков мрачно чернела на вершине.
— Кто? — прошептала Ольга Витальевна побледневшими губами. — Кто сжег?
Все молчали. Никто не хотел признаваться в содеянном.
Однако виновник был определен и без слов. Пять пар осуждающих глаз обернулись к Лизе.
Возмущение Дубровинской было искренним и неподдельным.
— Что вы все на меня уставились! — возмутилась она. — Чуть что, сразу я! Я ничего не жгла! Я вообще всю ночь из комнаты не выходила. Сами сожгли, а на меня сваливают…
Еще утром она думала, что как здорово, что вновь появилась вода, теперь никто не заметит, что она изрядно опустошила НЗ в сливном бачке. Видно, на нее решили валить все беды.
— Конечно, это она! — гневно заявила Надя. — Она первая предложила сдаться!
— Надо ее наказать!
— Но как?
— Объявить бойкот!
— Ах вот как, да? — Лицо Лизы исказилось злобной гримасой. — Вы вот так! Я знаю, почему вы ко мне так относитесь! Вы мне завидуете! Все! Потому что вы никто! А я… Я Лиза Дубровинская! Мой папа знаменит! И сама я тоже! Я художница, скульптор и поэт! А вы, вы — никто! И не нужны вы мне, без вас обойдусь, понятно? За мной скоро приедут, а вы здесь останетесь одни! Навсегда!
А я с собой вас не возьму! Вот так!
Она гордо развернулась и пошла прочь, в глубине души еще надеясь, что ее все же позовут. Ощущая спиной осуждающие взгляды, Лиза вошла в дом. Ей было жутко и одиноко.
Пять понурых фигур остались возле кучки пепла. Им казалось, что это сгорела их надежда на будущее. Только одна из тех, что стояли сейчас плечом к плечу возле костра, остро ощущала свою вину за случившееся. И ей было жалко Лизу.
Точно назло к полудню небо затянуло сизыми тучами, и на остров обрушился неукротимый ливень, заливая землю потоками воды.
— У нас не осталось в руках никаких козырей, — резюмировала Лариса.
— Нам нечем бороться с ним.
— Да. У него в руках все: еда, вода, наши жизни, наконец, — вздохнула Ольга Витальевна. — Остается только покориться.
— Вы предлагаете за кусок хлеба ходить вокруг него на задних лапках? — возмутилась Надя.
— Не удивлюсь, если этим закончится.
— Нет! — воскликнула Юля громко. — Послушайте, нет! В его власти вода и пища, но в наших руках самое главное!
— Что? — все одновременно обернулись к ней.
— В наших руках он сам!
— Как это?
Угольно-черные глаза Юли живо блеснули.
— Ему что от нас нужно? Ну, он сам сказал, помните? Любовь, дружба, все такое… Этого ему от нас вовек не добиться, пока он не пойдет на уступки!
Мы в более выигрышном положении, чем он! Мы можем хотя бы общаться друг с другом, а здесь ему не с кем даже поговорить!
— Как это не с кем? — удивилась Алена. — Достаточно только нажать кнопку, и он сможет разговаривать с нами, когда пожелает.
— Нет, только когда мы пожелаем! — торжествующе воскликнула Юля. — Но если мы не захотим с ним разговаривать, он долго не выдержит. Давайте объявим ему бойкот.
— Как, и ему тоже?
— Будем просто делать вид, что мы его не замечаем. Как будто его вообще не существует. Уверена, он долго не выдержит! Ведь это значит: то, на чем он строил свои планы, окажется пшиком! Он сам прибежит к нам, умоляя о том, чтобы мы снизошли до него. И вот тогда-то мы выставим ему свои условия…
— Неплохая идея! — одобрила Лариса. — Кажется, это сработает.
В дом женщины возвращались неожиданно сплоченные. Начался новый раунд борьбы строптивых пленниц за свое освобождение.
* * *
Ему стало скучно, и он вышел в эфир, включив сеть радиотрансляции, которая разносила его голос по всем углам огромного дома. У него было отличное настроение. Мозолившая глаза куча на берегу благополучно исчезла, а его подопечные, хотя и выглядели сердитыми, но, видимо, осознали всю бессмысленность своего сопротивления и выбросили белый флаг. С надутыми лицами они слонялись по дому, щелкали кнопками телевизора, лениво жевали фрукты, изредка перебрасываясь между собой незначащими фразами.
— Мне нужно сообщить вам всем нечто важное, — многозначительно произнес он в микрофон. — Пожалуйста, спуститесь в холл.
Они слышали его слова, это точно. Он видел, как вздрогнула Ольга Витальевна, оторвавшись от справочника по экономическим вопросам, как поморщилась Юля, перестав что-то писать в записной книжке, как дернулась Алена, занимавшаяся в это время изучением собственного лица в зеркале. Да и остальные тоже слышали его слова, но никто не реагировал на них. Ольга Витальевна опять погрузилась в чтение, демонстрируя всем своим видом повышенный интерес к книге, Юля вновь начала строчить в блокноте, Алена опять принялась изучать кожу на подбородке.
Пришлось повторить сообщение. Голос, многократно усиленный микрофоном, разнесся по дальним закоулкам огромного дома, эхом отразившись в комнатах.
— Что ж, — благодушно заметил хозяин, — хочу вас обрадовать. Вы сегодня были послушными девочками, и поэтому мне хочется доставить вам удовольствие. Пусть каждая из вас назовет свое любимое блюдо, и завтра мы устроим маленький пир. Мы встретимся с вами в дружеской обстановке и наконец сможем познакомиться поближе.
Глухое неприязненное молчание было ему ответом.
— Ну, как вам моя идея?
Тишина.
— Ну хорошо, подумайте немного, — миролюбиво согласился хозяин и добавил:
— А потом сообщите мне… В восемь часов. У вас еще есть время…
Никто не реагировал на его слова. Только Лиза воровато стрельнула глазами в сторону, обдумывая заманчивое предложение, но промолчала.
Стрелка неумолимо подтягивалась к восьми часам, однако никто не спешил выходить на связь. Напрасно он ждал, когда на пульте замигает зеленая кнопка вызова.
Он прекрасно видел своих подопечных на экране. Те усиленно делали вид, что страшно заняты. Только Лиза одиноко слонялась поблизости от холла. Ей было боязно пойти против воли коллектива. Вот уже целый день она существовала точно в безвоздушном пространстве: с ней не разговаривали, о ней как будто забыли. Как на грех, ей выпало в тот день дежурить по кухне. В обычное время Лиза бы вволю повыкобенивалась, чтобы всласть поколоть всем глаза своим собственным особым мнением, но на сей раз она безропотно засунула грязные тарелки в посудомоечную машину и даже бросила на сковородку какой-то полуфабрикат.
— Прошу всех собраться в холле. — Просьбу пришлось повторить, хотя он так не любил просить дважды…
Наконец он заподозрил неладное. Не хотят с ним разговаривать, понял он, и жестко усмехнулся. Хорошо же, они поплатятся за это. Новый бунт будет так же жестоко подавлен, как и предыдущий. Они еще будут умолять его о прощении!
Вытянув антенну телефона, он промолвил в трубку:
— Заказ на сегодня отменяется.
Потом нажал «отбой» и переключил в нерабочее положение тумблер аппарата, управлявшего подачей пресной воды в здание. Потом, подумав, дернул вниз рубильник электрической подстанции — ветряк на крыше несколько раз по инерции печально взмахнул лопастями и остановился. Мигнули экраны мониторов и погасли, светлые окна дома потухли, и здание погрузилось во тьму. Мрачная непроглядная ночь мгновенно навалилась на остров, придавив его тяжелым темным брюхом. Сразу же стало темно и страшно.
— Они будут плакать и умолять меня, — зло прошептал он, включая автономную подстанцию, питающую бункер и пульт управления. — И я еще трижды подумаю, стоит ли их прощать.
Однако в этот миг его впервые охватило неприятное чувство собственного бессилия.
А за несколько часов до этого на свежем воздухе, вдали от микрофонов и подслушивающих устройств, которыми до крыши был напичкан дом, в японском саду, где идиллически журчащий ручей вздымал в воздух хрустальные брызги, состоялось тайное совещание, на котором присутствовали всего два человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Возмущению общественности не было предела. Нарушительницу режима строгой экономии воды немедленно вызвали на женсовет. Лиза испуганно озиралась по сторонам. Она не ожидала такой бурной реакции на свой поступок.
— Мы же оставили воду в бассейне на крайний случай!
— Я… Я не знала, — смущенно забормотала Лиза, переминаясь С ноги на ногу. — Я думала… Так хотелось вымыться! У меня такая нежная кожа! Я не могу без душа! — Она мало-помалу перешла в наступление:
— Ну и что, что я испортила воду! Сожгите пенопласт, и у нас будет воды хоть залейся!
— А как же спасение?
— Какое еще спасение? Перестаньте тешить себя дурацкими надеждами!
Обещаю вам, мой папа скоро приедет, чтобы забрать меня отсюда. Конечно, я вас тоже с собой захвачу, — милостиво пообещала она.
— Вот спасибо! — единогласно возмутились все. Еще один день прошел в тревоге и страхе. Воды не было, продукты заканчивались. Вечером прибежала запыхавшаяся Юля и радостно сообщила:
— Я нашла воду!
— Где?! — прозвучал ликующий вскрик.
— Там, в одной из спален, которой никто не пользуется, есть туалет.
Там полный сливной бачок!
— Фи! — оскорбилась Лиза. — Ты с ума сошла, пить воду из туалета?
Ни за что!
— Там такая же вода, как в кране, — упорствовала Юля.
Находка была встречена без особого энтузиазма. Решено было оставить воду в сливном бачке на крайний случай.
На следующий день, обнаружив как обычно продукты в ящике, девушки поначалу обрадовались:
— А, понял наконец, что нас не проймешь!
Но вскоре их радость сменилась унынием. Еды было крайне мало. Да и была она какая-то не такая… Соленая рыба, чипсы с луком, острое мясо — казалось, их хозяин от души издевался над ними, заставляя есть то, что вызывало мучительную жажду.
Не удержавшись, Алена все же проглотила кусочек рыбы, соблазнившись ее острым запахом. Вскоре она жестоко поплатилась за свою слабость. Ее одолело мучительное, болезненное желание пить. Не совладав с собой, она направилась к сливному бачку, где хранился НЗ, и, испытывая жажду, смешанную со стыдом, выдула целый стакан. А потом и второй…
Надежда на то, что пойдет дождь и можно будет набрать дождевой воды, не оправдалась. Как назло, солнце глупо сияло в зените, поливая землю раскаленными лучами, в бессмысленно лазурном небе не было ни облачка. Уже один вид слепящего небосклона, казалось, вызывал у пленниц неукротимую жажду.
Стратегический совет, собранный вечером, демонстрировал моральное разложение в некогда стройных рядах борцов за свободу.
— Придется уступить силе, — печально промолвила Лариса. — Нам ничего не остается.
— Я же предлагала! — ехидно напомнила Лиза. — Давно надо было сжечь пенопласт, чего мучиться?
— Может быть… — с тоской попыталась было возразить Ольга Витальевна, но Лиза ее зло оборвала:
— Нет, не может быть!
— Давайте подождем до завтра, — неожиданно поддержала Ольгу Витальевну Юля. — Может, у него заговорит совесть, а может, дождь пойдет.
Нельзя отступать, иначе мы быстро превратимся в послушное орудие в его руках.
Именно этого он и добивается!
Отсрочка до утра была получена.
Юля проснулась от шумящих, булькающих звуков. Ей снилось, что упругие струи били по металлическому днищу ванны, шуршали и уносились в водосток. Всю ночь ей мучительно хотелось пить. Разъедаемое солью тело зудело, как будто его терли наждаком.
А в ванной кристально-чистая, прозрачная влага хлестала из вывернутых кранов. Юля блаженно приникла губами к холодной струе. Напившись, она выбежала в коридор, обрадованно крича на весь дом:
— Вода! Есть вода! Мы победили!
За завтраком все сидели сдержанно-радостные, как будто действительно одержали важную победу.
— Он понял: давить на нас бесполезно! Он согласится на все условия, — фантазировала Юля. — А согласившись на все наши условия, он рано или поздно согласится вернуть нас домой!
— Я была права, когда предлагала вам подождать до утра, — победно улыбаясь, произнесла Ольга Витальевна. — Я знала, я верила!
После завтрака, взяв полотенца и корзинку со свежими фруктами, дружная компания праздничной походкой отправилась на пляж. Уже через минуту эйфория сменилась унынием. На утесе, где еще недавно высилась белоснежная гора, казавшаяся залогом спасения, было пусто. Кучка непрогоревших обугленных остатков мрачно чернела на вершине.
— Кто? — прошептала Ольга Витальевна побледневшими губами. — Кто сжег?
Все молчали. Никто не хотел признаваться в содеянном.
Однако виновник был определен и без слов. Пять пар осуждающих глаз обернулись к Лизе.
Возмущение Дубровинской было искренним и неподдельным.
— Что вы все на меня уставились! — возмутилась она. — Чуть что, сразу я! Я ничего не жгла! Я вообще всю ночь из комнаты не выходила. Сами сожгли, а на меня сваливают…
Еще утром она думала, что как здорово, что вновь появилась вода, теперь никто не заметит, что она изрядно опустошила НЗ в сливном бачке. Видно, на нее решили валить все беды.
— Конечно, это она! — гневно заявила Надя. — Она первая предложила сдаться!
— Надо ее наказать!
— Но как?
— Объявить бойкот!
— Ах вот как, да? — Лицо Лизы исказилось злобной гримасой. — Вы вот так! Я знаю, почему вы ко мне так относитесь! Вы мне завидуете! Все! Потому что вы никто! А я… Я Лиза Дубровинская! Мой папа знаменит! И сама я тоже! Я художница, скульптор и поэт! А вы, вы — никто! И не нужны вы мне, без вас обойдусь, понятно? За мной скоро приедут, а вы здесь останетесь одни! Навсегда!
А я с собой вас не возьму! Вот так!
Она гордо развернулась и пошла прочь, в глубине души еще надеясь, что ее все же позовут. Ощущая спиной осуждающие взгляды, Лиза вошла в дом. Ей было жутко и одиноко.
Пять понурых фигур остались возле кучки пепла. Им казалось, что это сгорела их надежда на будущее. Только одна из тех, что стояли сейчас плечом к плечу возле костра, остро ощущала свою вину за случившееся. И ей было жалко Лизу.
Точно назло к полудню небо затянуло сизыми тучами, и на остров обрушился неукротимый ливень, заливая землю потоками воды.
— У нас не осталось в руках никаких козырей, — резюмировала Лариса.
— Нам нечем бороться с ним.
— Да. У него в руках все: еда, вода, наши жизни, наконец, — вздохнула Ольга Витальевна. — Остается только покориться.
— Вы предлагаете за кусок хлеба ходить вокруг него на задних лапках? — возмутилась Надя.
— Не удивлюсь, если этим закончится.
— Нет! — воскликнула Юля громко. — Послушайте, нет! В его власти вода и пища, но в наших руках самое главное!
— Что? — все одновременно обернулись к ней.
— В наших руках он сам!
— Как это?
Угольно-черные глаза Юли живо блеснули.
— Ему что от нас нужно? Ну, он сам сказал, помните? Любовь, дружба, все такое… Этого ему от нас вовек не добиться, пока он не пойдет на уступки!
Мы в более выигрышном положении, чем он! Мы можем хотя бы общаться друг с другом, а здесь ему не с кем даже поговорить!
— Как это не с кем? — удивилась Алена. — Достаточно только нажать кнопку, и он сможет разговаривать с нами, когда пожелает.
— Нет, только когда мы пожелаем! — торжествующе воскликнула Юля. — Но если мы не захотим с ним разговаривать, он долго не выдержит. Давайте объявим ему бойкот.
— Как, и ему тоже?
— Будем просто делать вид, что мы его не замечаем. Как будто его вообще не существует. Уверена, он долго не выдержит! Ведь это значит: то, на чем он строил свои планы, окажется пшиком! Он сам прибежит к нам, умоляя о том, чтобы мы снизошли до него. И вот тогда-то мы выставим ему свои условия…
— Неплохая идея! — одобрила Лариса. — Кажется, это сработает.
В дом женщины возвращались неожиданно сплоченные. Начался новый раунд борьбы строптивых пленниц за свое освобождение.
* * *
Ему стало скучно, и он вышел в эфир, включив сеть радиотрансляции, которая разносила его голос по всем углам огромного дома. У него было отличное настроение. Мозолившая глаза куча на берегу благополучно исчезла, а его подопечные, хотя и выглядели сердитыми, но, видимо, осознали всю бессмысленность своего сопротивления и выбросили белый флаг. С надутыми лицами они слонялись по дому, щелкали кнопками телевизора, лениво жевали фрукты, изредка перебрасываясь между собой незначащими фразами.
— Мне нужно сообщить вам всем нечто важное, — многозначительно произнес он в микрофон. — Пожалуйста, спуститесь в холл.
Они слышали его слова, это точно. Он видел, как вздрогнула Ольга Витальевна, оторвавшись от справочника по экономическим вопросам, как поморщилась Юля, перестав что-то писать в записной книжке, как дернулась Алена, занимавшаяся в это время изучением собственного лица в зеркале. Да и остальные тоже слышали его слова, но никто не реагировал на них. Ольга Витальевна опять погрузилась в чтение, демонстрируя всем своим видом повышенный интерес к книге, Юля вновь начала строчить в блокноте, Алена опять принялась изучать кожу на подбородке.
Пришлось повторить сообщение. Голос, многократно усиленный микрофоном, разнесся по дальним закоулкам огромного дома, эхом отразившись в комнатах.
— Что ж, — благодушно заметил хозяин, — хочу вас обрадовать. Вы сегодня были послушными девочками, и поэтому мне хочется доставить вам удовольствие. Пусть каждая из вас назовет свое любимое блюдо, и завтра мы устроим маленький пир. Мы встретимся с вами в дружеской обстановке и наконец сможем познакомиться поближе.
Глухое неприязненное молчание было ему ответом.
— Ну, как вам моя идея?
Тишина.
— Ну хорошо, подумайте немного, — миролюбиво согласился хозяин и добавил:
— А потом сообщите мне… В восемь часов. У вас еще есть время…
Никто не реагировал на его слова. Только Лиза воровато стрельнула глазами в сторону, обдумывая заманчивое предложение, но промолчала.
Стрелка неумолимо подтягивалась к восьми часам, однако никто не спешил выходить на связь. Напрасно он ждал, когда на пульте замигает зеленая кнопка вызова.
Он прекрасно видел своих подопечных на экране. Те усиленно делали вид, что страшно заняты. Только Лиза одиноко слонялась поблизости от холла. Ей было боязно пойти против воли коллектива. Вот уже целый день она существовала точно в безвоздушном пространстве: с ней не разговаривали, о ней как будто забыли. Как на грех, ей выпало в тот день дежурить по кухне. В обычное время Лиза бы вволю повыкобенивалась, чтобы всласть поколоть всем глаза своим собственным особым мнением, но на сей раз она безропотно засунула грязные тарелки в посудомоечную машину и даже бросила на сковородку какой-то полуфабрикат.
— Прошу всех собраться в холле. — Просьбу пришлось повторить, хотя он так не любил просить дважды…
Наконец он заподозрил неладное. Не хотят с ним разговаривать, понял он, и жестко усмехнулся. Хорошо же, они поплатятся за это. Новый бунт будет так же жестоко подавлен, как и предыдущий. Они еще будут умолять его о прощении!
Вытянув антенну телефона, он промолвил в трубку:
— Заказ на сегодня отменяется.
Потом нажал «отбой» и переключил в нерабочее положение тумблер аппарата, управлявшего подачей пресной воды в здание. Потом, подумав, дернул вниз рубильник электрической подстанции — ветряк на крыше несколько раз по инерции печально взмахнул лопастями и остановился. Мигнули экраны мониторов и погасли, светлые окна дома потухли, и здание погрузилось во тьму. Мрачная непроглядная ночь мгновенно навалилась на остров, придавив его тяжелым темным брюхом. Сразу же стало темно и страшно.
— Они будут плакать и умолять меня, — зло прошептал он, включая автономную подстанцию, питающую бункер и пульт управления. — И я еще трижды подумаю, стоит ли их прощать.
Однако в этот миг его впервые охватило неприятное чувство собственного бессилия.
А за несколько часов до этого на свежем воздухе, вдали от микрофонов и подслушивающих устройств, которыми до крыши был напичкан дом, в японском саду, где идиллически журчащий ручей вздымал в воздух хрустальные брызги, состоялось тайное совещание, на котором присутствовали всего два человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60