– То есть в дом Сайдмана?
– Да.
– Ладно, поехали.
– Окно было разбито снаружи. Через него похититель проник в дом.
– Или, – подхватил Тикнер, – Сайдман сам его разбил, чтобы ввести нас в заблуждение.
– Или у него был сообщник.
– Тоже возможно.
– Но в любом случае доктор Сайдман не мог не знать о разбитом окне. Если он действительно причастен к преступлению.
– К чему вы клоните?
– Не торопитесь, Ллойд. Мы считаем, что у Сайдмана рыльце в пуху. Следовательно, он должен был знать, что окно разбито, чтобы все выглядело... ну, я не знаю... так, будто кто-то действует наугад. Согласны?
– Допустим.
– Так почему же, – Риган улыбнулся, – он так ни разу и не упомянул о разбитом окне?
– Что?
– Перечитайте его показания. Он помнит, что съел овсяное печенье, а затем – бац! – пустота. Ни картинки. Ни звука. Никто к нему не подбирается. Ничего. – Риган поднял палец. – Почему он не может вспомнить про разбитое окно?
– Потому что сам его разбил.
– В этом случае Сайдман непременно бы упомянул о нем в своих показаниях. Рассуждайте. Он разбивает стекло, чтобы убедить нас, будто похититель проник через окно в дом и выстрелил в хозяина. Что бы вы сказали на его месте?
– "Я услышал звон разбитого стекла, повернулся и получил пулю в грудь", – так бы я сказал.
Теперь Тикнеру стало ясно, куда клонит Риган.
– Вот именно. Но Сайдман этого не сделал. Почему?
– Может, забыл? – пожал Тикнер плечами. – Он ведь был серьезно ранен.
– А может – продолжайте следить за моей мыслью, – может, он просто говорит правду?
Открылась дверь, и в комнату заглянул молоденький санитар с измученным лицом. Увидев полицейских, он закатил глаза и удалился.
– Минуточку, – сказал Тикнер, – если окно разбил не Сайдман, а похититель, то почему хозяин не слышал звона?
– Возможно, просто запамятовал. Разве так не бывает? Сплошь и рядом. – Риган улыбнулся, ему явно понравилась собственная мысль. – Особенно если человек увидел нечто совершенно поразительное. То, что ему не хотелось бы вспоминать.
– Например, жену, раздетую догола и убитую.
– Например. А может, и кое-что похуже.
– Что же может быть хуже?
Из коридора донесся звонок. Ответили на ближайшем медицинском посту. Кто-то ворчал по поводу смены.
– Мы ведь сами чувствуем, чего-то в этом деле не хватает, – медленно сказал Риган. – Мы твердим об этом с самого начала. Но возможно, все обстоит прямо противоположным образом.
Тикнер нахмурился:
– То есть?
– Мы постоянно примешиваем к делу доктора Сайдмана. Послушайте, мы оба прекрасно знаем статистику. В подобных ситуациях муж всегда оказывается виновен. Даже не в девяти случаях из десяти, а в девяноста девяти из ста. Вот и мы, раскладывая колоду, никак не можем отделаться от Сайдмана.
– А вы считаете...
– Не перебивайте, пожалуйста. Мы ведем Сайдмана на поводке с самого начала. Его брак менее всего напоминал идиллию. Он женился, потому что невеста забеременела. Вот мы и ухватились. Но согласитесь, будь они с Моникой как Дафнис с Хлоей, мы все равно сказали бы: «Нет, это чистое притворство, такими счастливыми не бывают», – и гнули свое: Сайдман причастен к убийству и похищению. Но давайте хоть на мгновение вычтем доктора из уравнения. Предположим, он невиновен.
Тикнер пожал плечами.
– Давайте.
– Сайдман говорил о том, что его связывает с Рейчел Миллз? Связывало все эти годы?
– Говорил.
– Похоже, он немного помешан на ней.
– Похоже.
– А что, если у них это взаимно? – Риган улыбнулся. – Или даже больше чем взаимно.
– И что теперь?
– Предположим, Сайдман ни при чем. Он говорит правду. Обо всем. О последней – до супермаркета – встрече с Рейчел Миллз. О фотографиях. Вы ведь видели его лицо, Ллойд. Сайдман не такой уж великий актер. Эти снимки произвели на него шокирующее впечатление. Он не знал об их существовании.
– Трудно сказать, – нахмурился Тикнер.
– Да? В таком случае я обратил внимание еще на одну вещь, связанную с фотографиями.
– А именно?
– Частный сыщик не сделал ни одного снимка, на котором наши герои были бы вместе.
– Ну, да, они соблюдали осторожность.
– Да неужели? Она болталась неподалеку от его работы, заходила в госпиталь. Опасливые люди такого себе не позволят.
– Ну и каков вывод?
Риган улыбнулся:
– Думаю, Рейчел знала, что Сайдман в здании. Но из этого не следует, будто он знал о ее местонахождении.
– Секунду. – Тикнер расплылся в улыбке. – Вы считаете, она его подстерегала?
– Вполне возможно.
– Вдобавок, – кивнул Тикнер, – это ведь не просто женщина. Это хорошо подготовленный федеральный агент.
– Иными словами, тот, кто знает, как профессионально организовать похищение. – Риган принялся загибать пальцы на руке. – Это первое. Второе: она знает и как убить и безнаказанно смыться. Третье: она умеет заметать следы. Четвертое: она скорее всего была знакома со Стейси. Пятое: она вполне могла использовать старые связи, чтобы найти и подставить сестру Сайдмана.
Тикнер возвел очи горе:
– Боже праведный! А еще... Вы ведь сказали, Сайдман мог увидеть такой ужас, что и вспоминать страшно.
– Например, любимую женщину, которая стреляет в него? Или в его жену. Или... – Риган осекся.
– Тару, – подсказал Тикнер. – Но ребенок-то каким боком сюда входит?
– Вымогательство?
Ни тому ни другому эта версия не понравилась. Как и прочие предположения.
– Есть еще кое-что, – сказал Тикнер.
– Что?
– У Сайдмана пропал «смит-и-вессон».
– Ну и что?
– Револьвер лежал на полке в платяном шкафу. Знать, где он хранится, мог только близкий человек.
– Или Рейчел Миллз подбросила милому свой тридцать восьмой, – подхватил Риган. – Помните, там ведь стреляли из двух стволов.
– Но тогда возникает вопрос: зачем ей понадобились два револьвера?
Оба насупились, быстро прикинули в уме варианты и пришли к единодушному заключению, которое сформулировал Риган:
– Нам по-прежнему чего-то не хватает.
– Точно.
– Надо опять вернутся к началу, тогда, может, и ответы найдутся.
– Например?
– Например, почему Рейчел очень уклончиво говорит об убийстве своего мужа?
– Ладно, поспрашиваю кое-кого, – пообещал Тикнер.
– Сделайте одолжение. И приставьте к Сайдману своего человека. У Миллз сейчас четыре миллиона долларов. Не исключено, что она пожелает избавиться от единственного свидетеля.
Глава 30
Зия достала из шкафа мою одежду. На джинсах засохли пятна крови, и мы решили обойтись хирургической униформой. Зия сбегала в коридор и нашла подходящую. Морщась от боли в ребрах, я натянул штаны с робой и затянул пояс. Если так пойдет и дальше, то не скоро мы отсюда выберемся. Зия отправилась посмотреть, свободен ли путь. В случае чего у нее был запасной план. Ее приятель доктор Дэвид Бек несколько лет назад оказался замешанным в одном крупном деле, которым занималось ФБР. Тогда-то он и встретился с Тикнером. Бек был призван на помощь и в данный момент поджидал в конце коридора, чтобы при необходимости заболтать старого знакомого.
Однако такой необходимости не возникло. Никто не пытался нас остановить на выходе из здания. Машина Зии стояла на углу Сто шестьдесят пятой улицы и авеню Форт-Вашингтон. Двигался я медленно и неуверенно и вообще чувствовал себя отвратительно. Зия дала мне проглотить обезболивающее. Таблетки хорошие, без побочных эффектов, в сон от них не клонит.
– Если спросят, – сказала она, – скажу, что сегодня машину оставила дома, езжу на общественном транспорте. Так что какое-то время можешь не беспокоиться.
– Спасибо. А мобильник не одолжишь?
– Разумеется, только зачем тебе он?
– Ну, не знаю. Вдруг, если воспользуюсь своим, засекут?
– А это возможно?
– А черт его знает...
Зия пожала плечами и отдала мне телефон. Это была миниатюрная штуковина размером не больше дамского зеркальца.
– Ты действительно думаешь, что Тара жива? – спросила Зия.
– Не знаю.
Мы спустились в подземный гараж. На лестнице, как всегда, воняло мочой.
– Бред какой-то, – вздохнула она.
– Это уж точно.
– У меня есть пейджер. Если что понадобится: подобрать тебя где-нибудь или еще что – сигналь.
– Непременно.
Едва отъехав от госпиталя, я позвонил Рейчел. Небо было ясным, ветер – умеренным. Огни моста звездами отражались в темной воде. Рейчел откликнулась на третьем гудке, но ничего не сказала. Я сразу понял почему. Скорее всего считывала не известный ей исходящий номер.
– Это я, звоню с мобильника Зии.
– Ты где?
– Выезжаю на набережную Гудзона.
– Двигайся дальше на север, до моста Таппан-Зи. Там пересечешь реку и повернешь на запад.
– А ты где сейчас?
– Рядом с Пэлисайд-Молл.
– Ага, в Найаке.
– Да. Перезвони потом, решим, где встретиться.
– Еду...
* * *
Тикнер что-то втолковывал О'Мэлли по мобильному телефону, когда в больничную гостиную поспешно вошел Риган.
– Сайдмана нет в палате.
– Как это «нет в палате»? – встревожился Тикнер.
– Разве можно понять по-другому?
– А как насчет рентгена или процедур?
– Ночью?
– Вот черт! А есть здесь камеры наблюдения?
– Да, но не во всех палатах.
– Но уж у входов-выходов обязаны быть.
– Тут десятки «входов-выходов». Пока получим запись да разглядим, что к чему...
– Да, да, ясно. – Тикнер на секунду задумался и снова прижал к уху мобильник. – О'Мэлли, ты здесь?
– Так точно.
– Все слышал?
– Угу.
– Сколько тебе понадобится времени, чтобы получить распечатку звонков из палаты Сайдмана в госпитале и с мобильника?
– Последних звонков?
– Да, скажем, за последние четверть часа.
– Минут пять.
Тикнер отключился и повернулся к Ригану:
– Где адвокат Сайдмана?
– Понятия не имею. По-моему, он ушел.
– Пожалуй, стоит связаться с ним.
– Вроде он не особо нас жалует, – сказал Риган.
– Раньше – да, но тогда мы считали, что его клиент убил собственную жену и похитил собственного ребенка. А сейчас мы исходим из того, что в опасности жизнь ни в чем не повинного человека. – Тикнер протянул Ригану визитку, которую оставил Ленни.
– Что ж, почему бы не попробовать? – Риган потянулся к телефону.
* * *
Я догнал Рейчел в городишке под названием Рамси, на границе штатов Нью-Джерси и Нью-Йорк. Созвонившись еще раз, мы договорились встретиться у мотеля «Приличный». Мотель был средненький, хотя и имел, судя по объявлению, «Цветной телевизор!» (будто в других гостиницах телики сплошь черно-белые). Буквы, а также восклицательный знак различались по цвету (для особо бестолковых клиентов, надо полагать). Название мотеля мне всегда нравилось. «Приличный». Мы не прекрасные. Мы не ужасные. Мы – добропорядочные. Честность – лучшая реклама.
Я въехал на стоянку, испытывая определенный страх. Я хотел задать Рейчел миллион вопросов, но все они в итоге сводились к одному: что она делала в Риджвуде, зачем приходила в госпиталь?
На стоянке было темно, свет шел только с шоссе. Украденный фургон стоял в правом дальнем углу, рядом с автоматом для пепси-колы. Я притормозил и не заметил, как Рейчел очутилась на пассажирском месте.
– Трогай, – велела она.
Я повернулся к ней и обмер:
– Господи, что с тобой?
– Все нормально.
Правый глаз у нее заплыл, как у боксера, получившего мощный удар в голову. Шею покрывали желто-бурые пятна. На обеих щеках – длинные широкие царапины, явная работа мужских ногтей. «Не хватало еще, – подумал я, – сотрясения мозга. Хотя вряд ли. Похоже, повреждения поверхностные. Но серьезные. И как это она на ногах держится?»
– Что все-таки случилось? – спросил я.
Она извлекла карманный определитель. Экран загадочно мерцал в темноте. Рейчел внимательно посмотрела на него и отрывисто бросила:
– По Семнадцатому на юг, да поживее.
Я развернулся, выехал на шоссе и, пошарив в кармане, протянул Рейчел флакон с таблетками:
– Прими, должно помочь.
Она отвернула крышку.
– Сколько?
– Одну.
Не сводя глаз с экрана, Рейчел проглотила таблетку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50