Я знал, это самое слабое место моей легенды, поскольку представляет чистую ложь, — Грейс ни в чем мне не призналась. Если связь между ними действительно настолько прочна, как я думаю, то Вальд вполне может упереться рогом и стоять до конца. Если же нет, он может дать слабину и начнет путаться в собственных показаниях.
Он только плечами пожал.
— Что бы ни сказала тебе Грейс, это остается всего лишь словами полоумного ребенка. Со своей стороны я сделал все, чтобы защитить ее. Да, мы в самом деле занимались с ней любовью. Я не отрицаю, я воспылал к ней чистой и неподдельной страстью, а также с гордостью признаю тот факт, что трахал ее в то самое время, когда ты, Эмбер, пыталась заставить меня ползать у твоих царственных ног. О, насколько же это было сладостное занятие! Не стану также отрицать и того, что научил ее, как стать самой чувственной, самой нежной женщиной в мире. Но я сдаюсь. Если она все же хочет, чтобы я взял на себя ответственность за это дело один, то единственное, что я могу сделать, так это — нанять хорошего адвоката.
Он встал, и я поднял пистолет.
— То есть ты, Эрик, хочешь сказать, что мы увидимся в зале суда?
— Это последнее место, куда я хотел бы попасть. Ты прекрасно понимаешь, любой процесс разрушит мою карьеру. После подобного скандала человек просто не может вести нормальную жизнь, даже если сам окружной прокурор поднимет лапки кверху и заявит, что снимает с него все обвинения. А как быть с Пэришем и Хэйтом? У этого тандема поистине беспроигрышные шансы — ухватить за задницу уже тебя, Расс. Так что ты сам окажешься в суде намного раньше меня. Если уж этот мерзавец Пэриш за что-то уцепится, то оторвать его потруднее, чем разжать хватку питбуля, а он ведь в самом деле неплохо прихватил тебя. Что и говорить, он, конечно, полнейший идиот, но при этом идиот, не лишенный решимости. Пока же это дело висит на тебе, Рассел. Ведь это ты закопал Элис Фульц на заднем дворе собственного дома. К тому моменту, когда ты отцепишь лапы Мартина от своих яиц, ты вообще забудешь, как они выглядят.
Он улыбнулся и посмотрел на Эмбер.
— А ты? Ты только посмотри на себя. Самая смазливая в мире сучка.
Эмбер шагнула вперед и отвесила Вальду пощечину. Он чуть отклонился от удара, на лице его по-прежнему блуждала улыбка.
— Вы оба — ниже меня. И не смеете прикасаться ко мне даже пальцем. Погрязшая в деньгах шлюха и тупой экс-полицейский, возомнивший себя великим писателем. Просто удивительно, как это вам вообще удалось сотворить такую... красотку, как Грейс.
Когда Эмбер заговорила, голос ее дрожал, и, пожалуй, это был единственный случай во всей моей жизни, когда я не заметил в ней даже тени наигранности.
— Учти, Эрик, тебе это так просто не сойдет с рук. Ни то, что ты сделал с Грейс. Ни то, что ты сделал с Элис.
— Молчи, глупая сука. Да мне и так уже все сошло с рук. Единственное, о чем я действительно сожалею, так это о том, что не получил удовольствия размазать твои мозги по этому ковру.
При этих словах в комнату неожиданно шагнул Мартин Пэриш — из шкафа, в котором хранились многочисленные наряды Эмбер. В одной руке он держал портативный магнитофон, в котором все еще помаргивала красная лампочка, а в другой — устрашающих размеров револьвер, «магнум» сорок четвертого калибра.
— Гав-гав, — сказал он.
Вальд посмотрел сначала на него, потом на Эмбер и наконец на меня.
— Мы все прекрасно знаем: подобные записи не признаются судом в качестве вещественного доказательства. Это последнее, что я скажу вам без своих адвокатов. Точнее предпоследнее. Последним же будет то, что насрать мне на всех вас, болваны чертовы. Я на голову выше любого из вас и уже смог доказать это. И пока ты, Монро, будешь гнить в тюрьме, я женюсь на твоей дочери. А ты, Пэриш, не смей даже пальцем ко мне прикасаться. Я поджарю тебя, как кусок собачатины, коим ты, в сущности, и являешься. Советую тебе и впредь держаться своего обвинения против Рассела. Тогда мы с тобой и дальше сможем на пару бороться с преступностью.
Пэриш покачал головой.
— Пока ты начнешь приводить в действие свой план, протяни-ка руки, чтобы я смог надеть на них наручники по обвинению в убийстве Элис Фульц и растлении несовершеннолетней Грейс Вилсон. Мы сами направим обвинение твоему адвокату.
— Не забудь только упомянуть в нем про кражу чужого имущества, — сказал я. — В частности моего пистолета. Если бы все развивалось по новому плану Эрика, то завтра утром полиция уже занималась бы расследованием убийства и самоубийства, совершенных в этой самой комнате.
После того как Пэриш сковал руки Вальда за спиной, он повернул его к себе лицом и с такой силой двинул ему кулаком под дых, что я расслышал свист воздуха, вырвавшегося из горла Эрика.
Вальд качнулся, каким-то образом устоял на ногах, в чем ему, несомненно, помогло длительное увлечение искусством восточных единоборств. Тогда Пэриш двинул ему еще раз, после чего Эрик, хватанув ртом воздуха, рухнул как взорванное динамитом здание.
— Ну какая же милая картинка, — сказала Эмбер. — Жаль только, что я никогда не смогу никому рассказать о случившемся.
* * *
Пэриш позвонил в диспетчерскую, вызвал две патрульные машины, всегда ожидающие на улице, и отдал распоряжение об аресте Грейс Вилсон, которая, как мы и предполагали, поджидала победного возвращения Вальда у него дома.
Пэриш сообщил, что Глаза не удалось задержать, несмотря на массированные, хотя и слишком запоздалые усилия, предпринятые управлением шерифа и властями лос-анджелесского аэропорта.
Пятью минутами позже четверо сотрудников управления увезли Эрика. А мы трое — Эмбер, Пэриш и я — продолжали стоять в ее спальне, где, собственно, и началось все это безумие.
Не могу поручиться за то, что знаю, о чем думали остальные, но сам я... у меня было такое ощущение, будто я стою на краю угрожающе раскачивающейся пирамиды, которая едва было не рухнула и не убила нас всех. Она и сейчас еще раскачивается, потому что к числу имеющихся у нас достоверных фактов относятся лишь наша — Марти и моя — страсть к этой женщине, наше участие в ее прошлой судьбе, наша попытка вторгнуться в ее настоящее и... жуткая правда о Грейс, которую мы только теперь наконец-то начали понимать...
К числу менее значительных фактов, однако занимающих весьма существенное место в моих мыслях, относится следующий: как могли мы с Мартином настолько поверить в виновность друг друга, что позволили Вальду исподволь стравливать нас? Меня мучило, как мог я предать честного человека, некогда являвшегося моим другом?
Озадаченное и явно смущенное выражение, застывшее на лице Мартина, свидетельствовало о том же — его одолевают точно такие мысли.
Что же касается моей дочери... по отношению к ней я испытывал сейчас острую боль, чувство вины и угрызения совести.
* * *
В ту ночь, когда я в одиночестве лежал в своей постели, полностью выжатый и неспособный уснуть, мои мысли начали постепенно переключаться на Изабеллу, спавшую сейчас на своем неудобном ложе, именуемом больничной кроватью. И я наконец начал составлять в уме список того, что должен сделать, чтобы подготовить дом к ее возвращению.
Я был благодарен судьбе, что вовремя позаботился о лифте — пусть он даже такой скрипучий и противный, — поскольку в ближайшие дни он понадобится Изабелле как никогда раньше.
В каждую комнату я поставлю по букету свежих цветов. И вымою все окна, изнутри и снаружи, потому что солнечный свет всегда был для Изабеллы Монро источником радости.
Когда в три часа ночи раздался телефонный звонок, я точно знал, кто это.
— Ты сбежал? — спросил я.
— Я смылся через три минуты после разговора с тобой. Сожалею, что пропустил такое интересное зрелище. Но может быть, славная лос-анджелесская полиция нашла какого-нибудь ниггера, чтобы забить его до смерти ичтобы ночь не показалась ей такой уж потерянной.
— Откуда ты говоришь?
— Ш-ш-ш-ш. Твой перехватчик расскажет тебе об этом. Издалека я говорю, издалека. С Апельсиновым округом на время покончено. Можешь сообщить об этом своим ч-ч-читателям. И еще скажи им: я вернусь, когда буду готов. Ты совершил страшную ошибку, сообщив им, что я — Вильям Инг. Надо же, даже заставили бедную Мэри Инг узнать м-м-мой голос. Если бы люди до конца поняли суть моей миссии, они обязательно поддержали бы меня.
— Сомневаюсь в этом.
— Просто ты недооцениваешь интеллект и силу белых мужчин и женщин.
В трубке слышалось легкое потрескивание и слабый гул, что наводило на мысль о просторном помещении и людской суете. Я подумал, скорее всего он звонит из аэропорта.
— Мы уже знаем, кто ты на самом деле, — сказал я.
— Вы даже не знаете, кем я привык быть, — ответил он. — Вы вообще похожи на дворников. Находите отбросы только тогда, когда они падают перед вашим носом.
— Чего ты хочешь?
— Как дела у Изабеллы?
— Мы не говорим об Изабелле. Пэриш арестовал Вальда и Грейс по обвинению в убийстве Элис Фульц.
Глаз рассмеялся. Это был все тот же шелест вырывающегося из горла воздуха.
— Я буду скучать по Апельсиновому округу, — сказал он. — В своей статье о нашем заключительном разговоре скажи всем нашим друзьям и читателям, что Полуночный Глаз вернется тогда, когда он будет особенно нужен. И тогда чистка продолжится.
— Для тебя у меня тоже есть кое-какое сообщение. Я больше не пишу о тебе статей. Если захочешь поговорить, звони кому-нибудь другому. Ты теперь больше не новость, Инг. Так что живи хорошо и помирай поскорее.
С этими словами я повесил трубку.
Перезвонил Кэрфаксу.
— Нью-Йорк, — сказал он с легким раздражением в голосе. — Аэропорт Кеннеди.
Глава 29
Через два дня, в понедельник, двенадцатого июля, я привез Изабеллу домой.
Созвонился со службой медицинского обслуживания на дому и пригласил — по доступной цене — сиделку на неделю.
Зовут ее Ди. Это — очень крупная женщина с круглым гладким лицом ребенка и громадными, но одновременно нежными руками. На глаз трудно представить, сколько ей лет, а спрашивать я не стал. У нее — прямые, медового цвета волосы, и носит она их, связав на затылке в хвостик. Весу в ней не меньше ста восьмидесяти фунтов.
Большую часть времени Изабелла спит.
Наши разговоры коротки: перенесенная операция часто и без всяких предупреждений дает о себе знать.
Обычно мы сидим на веранде и смотрим на каньон.
Изабелла очень обрадовалась, увидев снова нашу Леди, с огнями, мерцающими между ее ногами. Обрадовалась, даже увидев Черную Смерть, который, не успели мы выйти на веранду, уселся на столб электропередачи и повернул в нашу сторону свою розоватую голову.
Иззи с аппетитом ест еду, приготовленную Ди, — Ди оказалась замечательным поваром. Однако за стол с нами никогда не садится. Ест исключительно в своей комнате и оставляет нас с Иззи одних, в чем мы сильно нуждаемся. Но когда подходит время принять ванну, вздремнуть или выпить лекарство, Ди очень вежливо и одновременно очень уверенно вступает в свои права и с застенчивой улыбкой просит меня удалиться.
Нетрудно заметить, Ди вкладывает в Иззи гораздо больше души, чем можно ожидать от мисс X, работающей за Y долларов. Изабелла целиком принадлежит ей — пусть даже всего на одну неделю, — и Ди явно старается сделать так, чтобы ее внимание не рассеивалось ни на что, кроме Изабеллы.
* * *
В течение первого дня, последовавшего за арестом Вальда и Грейс, Мартин Пэриш регулярно информировал меня по телефону о ходе и результатах следствия.
По окончании почти полных суток интенсивных и даже безжалостных допросов ни одному из следователей команды Пэриша так и не удалось добиться ни от Грейс, ни от Вальда ничего, кроме искусно сфабрикованной версии, изложенной Вальдом в ту самую ночь в спальне Эмбер, когда мы разоблачили его, заключающейся в том, что он поехал следом за Грейс и они вместе обнаружили тело Элис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58