Ты же первый и предложил это, Чарли, не так ли?
Лаки с неохотой согласился:
- Я это говорил, и мое мнение не изменилось. Этот вариант надо отбросить.
- Почему ты но хочешь признать его виновным во всем, что случилось с тобой? - воскликнул Анастасиа.
Это несколько развеселило присутствующих. Багси Сигел, любивший изображать веселого малого и Дон Жуана, разбивавшего сердца самых популярных кинозвезд и даже дам из высшего общества, позволил себе беззлобный выпад в адрес Лаки:
- Лучше признайся, что ты вляпался из-за своих подружек. Видимо, ты немногого стоил, если они все разом на тебя ополчились…
Никого, однако, эта шутка не развеселила. Если Багси и забыл, то другие помнили, что Чарли Лаки особенно раним именно в этой интимной сфере. У него даже поползло вниз левое веко, полностью закрыв черный глаз. Сигелу стало не по себе.
Лучиано не только не поддержал шутки, но навсегда запомнил нанесенное оскорбление.
* * *
Штат Нью-Йорк привлек гражданина Лучиано к судебной ответственности 13 мая 1936 года. Он предстал перед Верховным судом, где на этот раз председательствовал Филип Маккук, юрист, католик, абсолютно лишенный чувства милосердия. Он не скрывал своего отвращения при виде обвиняемых.
Томас Дьюи был возбужден. Его аккуратно подстриженные усики, казалось, были намазаны гуталином. Армия помощников передавала своему предводителю материалы следствия, сложенные в папки, как снаряды в ящики, приготовленные для артобстрела, способного стереть в порошок всех этих негодяев. Без лишних слов, что еще больше усиливало впечатление, Дьюи разъяснил присутствующим, что, разумеется, проституция всегда существовала в Нью-Йорке, - принося незначительные доходы жалким сводникам. Но однажды подручный Лучиано, Давид Бэтилло, взял весь рынок в свои руки. Он заставлял девушек заниматься своим ремеслом по двадцать четыре часа в сутки, разрушая тела и калеча души несчастных. Синдикат разврата, контролируемый Бэтилло, располагал более чем двумястами публичными домами в Манхэттене, Бруклине, Бронксе, Куинсе и Гарлеме, эксплуатируя при этом от четырех до пяти тысяч женщин и получая, только по установленным данным, более двенадцати миллионов долларов в год Указывая пальцем на Лучиано, атторней утверждал:
- С тех пор как Лучиано прибрал к рукам эти дела, индустрия разврата превратилась в организацию в высшей степени доходную и функционирующую с точностью хорошо отлаженного механизма. Будет доказано, что Лучиано находился на вершине этой пирамиды, воздвигнутой в Нью-Йорке. Никогда ни сам Лаки, ни кто-либо из других обвиняемых сегодня не вступали лично в контакт с проститутками и не получали с них установленной платы. Лучиано, однако, был всегда в курсе всех деталей осуществляемых операций. Мы вам продемонстрируем, какова была настоящая роль этого человека, слово которого было приказом для тех, кто заставлял функционировать индустрию разврата. Остальные обвиняемые только выполняли его распоряжения.
Хитрость Дьюи заключалась в том, что он сразу дал понять, как ему трудно с доказательствами; и действительно, у него не было никаких вещественных улик для того, чтобы добиться осуждения Лучиано, и Лаки это было известно. К тому же он был не один.
Позднее, в узком кругу, он признался, что потратил добрый миллион долларов, чтобы выпутаться из этой западни. Его адвоката, Моэ Полакоффа (друга еврейского клана и Мейера Лански), отличала редкая хитрость. Чтобы поддержать защиту, он пригласил Фрэнсиса У. X. Адамса, который ушел в отставку после того, как унаследовал пост Томаса Дьюи в качестве федерального атторнея по южному округу Нью-Йорка, и Джорджа Мортона Леви, наиболее известного из нью-йоркских адвокатов.
Поэтому Лаки чувствовал себя весьма уверенно. Секретарша Дьюи, госпожа Росс, так оценивает увиденное: «Он вел себя нагло, уверенный в том, что в силах повернуть ход событий и что у Дьюи нет против него никаких улик. Он ни в чем не признавался и вообще напоминал верховного правителя». Его адвокат Леви в предварительном обращении к присяжным заверил, что Лаки незнаком ни с кем из обвиняемых, что он видит их в первый раз, за исключением Бэтилло, с которым он встречался два или три раза по чистой случайности. Тактика Леви состояла в том, чтобы опровергать утверждения свидетелей, доказать, что они не имели с Лаки никаких отношений, и заставить их изменить свои первоначальные заявления. Почти так и вышло.
Тогда в связи с отсутствием прямых улик против Лучиано Дьюи предпринял новую атаку, предусматривающую два момента: он доказал, что другие обвиняемые были действительно руководителями рэкета в сфере проституции, а затем - что Лучиано находился с ними в тесном контакте. В течение двух недель Дьюи демонстрировал суду невероятную вереницу проституток и содержательниц публичных домов. Выряженные, как на парад, Дженни Фэктори, Коки Фло, Мэгги Рулетт, Люси Пран Тон Тан, Лили Фуэтоз, Дебби Рафаль, Нэнси Петит Мэн, Флавия Ривьер и другие повторили под присягой свои показания о деятельности синдиката разврата. Естественно, адвокаты Лучиано потребовали отвода столь недостойных свидетелей, «хотя бы потому, что они сами замешаны в этом».
Дьюи приготовился к решительному броску и вызвал свидетелей, работавших в отеле «Уолдорф». Молодая горничная, убиравшая апартаменты Лаки, дала весьма невыгодные для него свидетельские показания. Она признала в некоторых обвиняемых (даже в тех, кого Чарли действительно никогда не видел) людей, регулярно посещавших его.
Ситуация еще более обострилась 24-26 июня, когда Дьюи нанес последний удар с помощью самых убедительных свидетельств. Милдред Харрис, жена Питера Балитцера, лейтенанта Бэтилло, содержательница публичного дома, утверждала, что ее супруг хотел оставить рэкет, но, получив отказ Бэтилло, отправился в «Уолдорф» к Лучиано, чтобы тот предоставил ему свободу, но Лаки также ответил отказом.
Впервые имя Лучиано выдвинулось на первый план.
Вторая свидетельница, Коки Фло Браун, любовница Джимми Фредерико, рассказала, что она принимала участие в важных совещаниях синдиката разврата, в ходе которых все главари постоянно ссылались на босса, Чарли Лаки Лучиано.
Третья свидетельница - Нэнси Катастроф Прессер, подвизавшаяся в Гарлеме в публичном доме Джеймса Руссо, показала, что проституцией стала заниматься с тринадцати лет и за это время была любовницей наиболее влиятельных босов: Уэкси Гордона, Шульца, Чиро Террановы, Джо А. Адониса. Нэнси утверждала также, что неоднократно навещала Лучиано в «Уолдорфе». Однако это вызвало затяжную перепалку между нею и адвокатами Лаки, наотрез отрицавшими этот факт.
В довершение всего один из свидетелей Дьюи, Фрэнк Браун, директор отеля «Барбизон плаза», от которого надеялись услышать, что он признает в Бэтилло, Лигуори, Пиноккио и в других гангстерах тех, кого видел вместе с Лучиано, заявил под присягой:
- Я, разумеется, хорошо знаю Лучиано. Он наш клиент. У меня превосходная профессиональная память, однако я утверждаю, что никогда не видел никого из тех господ вместе с ним, тем более не видел никого из них лично в нашем отеле.
Государственный атторней попытался обернуть дело в свою пользу и предъявил список телефонных вызовов, выписанных из книг в «Уолдорфе». Но они в большинстве своем были адресованы на секретные номера Чиро Террановы и Аль Капоне, а также на «Челентанос», ресторан в Лоуэр Ист-Сайде, резиденцию синдиката разврата. Это только повредило Дьюи, так как он не имел возможности доказать свои утверждения.
В тот же вечер, после судебного заседания, Лаки устроил изысканный ужин для своих адвокатов и некоторых друзей. Гай Орлова неожиданно заплакала, а Лаки признал, что его дела совсем плохи.
На следующий день Джордж Леви ринулся на штурм, пытаясь добиться оправдания для своего подзащитного:
- Я не обвиняю Томаса Дьюи в подкупе свидетелей, однако утверждаю, что он вместе со своими помощниками сфабриковал сценарий и набрал подходящих актеров, пытаясь выдать это все за правду. Том Дьюи не представил никакого доказательства, которое могло бы привести к осуждению моего подзащитного. Он рассчитывал добиться этого осуждения только благодаря предубеждениям, истерии, шумихе в прессе, всему тому, во что заставил поверить публику этот необычайный постановщик. Он рассчитывал добиться этого на основе давних правонарушений Лучиано: он пустился в побег, он солгал, чтобы иметь возможность носить оружие. Он рассчитывал добиться осуждения потому, что Лучиано обманул, утверждая, что был только торговцем алкоголем и профессиональным картежником.
Со своей стороны Дьюи мастерски отработал обвинительную речь и направил ее против уловок защиты, напичкав неуемной демагогией и пылкостью. В заключение своей речи он в неистовом порыве ярости кричал, указывал пальцем на Лучиано:
- Этот тип клятвопреступничал с отвратительным фарисейством на протяжении всего процесса, в ходе которого, я уверен, ни у кого из вас не осталось сомнения в том, что перед вами не только профессиональный игрок, не только букмекер, но и самый большой бандит Америки.
Дьюи говорил семь часов без перерыва, и у него еще оставалось что сказать. Судья Маккук, которому надлежало завершить дискуссию, не удержался от того, чтобы не обратиться к присяжным со следующим напутствием:
- Если кто-нибудь получит деньги, добытые проституцией, даже если они будут переданы не непосредственно от занимающихся ею, или если эти суммы будут предназначены для поддержания проституции, этот человек с точки зрения закона будет считаться преступником. Преступления, которые вменяются в вину этим людям, считаются самыми гнусными и самыми низкими, и тот, кто пытается их поддерживать или оказывает пособничество в таких злодеяниях, не имеет права занимать место среди добропорядочных граждан.
Присяжные заседатели удалились в 20 часов 35 минут в субботу 6 июня 1936 года, чтобы огласить свой вердикт только в воскресенье 7 июня в 5 часов 25 минут.
Эдвин Адерер, глава присяжных, зачитал усталым голосом:
- Лучиано признан виновным по всем пунктам обвинения.
Затем последовали обвинительные вердикты другим подсудимым.
18 июня все обвиняемые предстали перед судьей Маккуком для оглашения приговора и тот с нескрываемым удовольствием обратился к Чарли Лаки:
- Суд присяжных, мужественных и проницательных, признал вас виновным в том, что вы возглавили заговор или преступную организацию, орудовавшую в широком масштабе в Нью-Йорке и имевшую ответвления в смежных графствах. Это дает основания признать вас ответственным как с точки зрения закона, так и с точки зрения морали в каждом акте жестокости или оскорбления, так же как и в незаконных поборах, сопровождавших их, в которых признаны виновными ваши соучастники. Я здесь не для того, чтобы читать вам нотации, поскольку вашему поведению нет никакого оправдания и нет никакой надежды на ваше исправление, а для того, чтобы объявить вам о наказании. Суд присяжных признал вас виновным по восьмидесяти семи пунктам обвинения и потому я приговариваю вас к общему наказанию от 30 до 50 лет тюремного заключения…
Лучиано, пока произносился этот приговор, самый тяжкий из всех ранее вынесенных, тем более что он был за сводничество, постарался приподнять веко, чтобы получше рассмотреть своего судью.
Луис Бэтилло получил от 25 до 40 лет лишения свободы.
Том Пиноккио - 25 лет за рецидив.
Джеймс Фредерико - 25 лет за рецидив.
Эйб Уоркман - от 15 до 30 лет тюрьмы.
Ральф Лигуори - от 7,5 до 15 лет тюрьмы.
Джесси Джакобсу, Бенни Спиллеру, Мейеру Беркману была назначена пробация - условное осуждение.
Джек Элленштейн, Питер Балитцер, Эл Уинер, Давид Маркус, признавшие себя виновными, получили незначительные сроки, от 2 до 6 лет тюремного заключения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Лаки с неохотой согласился:
- Я это говорил, и мое мнение не изменилось. Этот вариант надо отбросить.
- Почему ты но хочешь признать его виновным во всем, что случилось с тобой? - воскликнул Анастасиа.
Это несколько развеселило присутствующих. Багси Сигел, любивший изображать веселого малого и Дон Жуана, разбивавшего сердца самых популярных кинозвезд и даже дам из высшего общества, позволил себе беззлобный выпад в адрес Лаки:
- Лучше признайся, что ты вляпался из-за своих подружек. Видимо, ты немногого стоил, если они все разом на тебя ополчились…
Никого, однако, эта шутка не развеселила. Если Багси и забыл, то другие помнили, что Чарли Лаки особенно раним именно в этой интимной сфере. У него даже поползло вниз левое веко, полностью закрыв черный глаз. Сигелу стало не по себе.
Лучиано не только не поддержал шутки, но навсегда запомнил нанесенное оскорбление.
* * *
Штат Нью-Йорк привлек гражданина Лучиано к судебной ответственности 13 мая 1936 года. Он предстал перед Верховным судом, где на этот раз председательствовал Филип Маккук, юрист, католик, абсолютно лишенный чувства милосердия. Он не скрывал своего отвращения при виде обвиняемых.
Томас Дьюи был возбужден. Его аккуратно подстриженные усики, казалось, были намазаны гуталином. Армия помощников передавала своему предводителю материалы следствия, сложенные в папки, как снаряды в ящики, приготовленные для артобстрела, способного стереть в порошок всех этих негодяев. Без лишних слов, что еще больше усиливало впечатление, Дьюи разъяснил присутствующим, что, разумеется, проституция всегда существовала в Нью-Йорке, - принося незначительные доходы жалким сводникам. Но однажды подручный Лучиано, Давид Бэтилло, взял весь рынок в свои руки. Он заставлял девушек заниматься своим ремеслом по двадцать четыре часа в сутки, разрушая тела и калеча души несчастных. Синдикат разврата, контролируемый Бэтилло, располагал более чем двумястами публичными домами в Манхэттене, Бруклине, Бронксе, Куинсе и Гарлеме, эксплуатируя при этом от четырех до пяти тысяч женщин и получая, только по установленным данным, более двенадцати миллионов долларов в год Указывая пальцем на Лучиано, атторней утверждал:
- С тех пор как Лучиано прибрал к рукам эти дела, индустрия разврата превратилась в организацию в высшей степени доходную и функционирующую с точностью хорошо отлаженного механизма. Будет доказано, что Лучиано находился на вершине этой пирамиды, воздвигнутой в Нью-Йорке. Никогда ни сам Лаки, ни кто-либо из других обвиняемых сегодня не вступали лично в контакт с проститутками и не получали с них установленной платы. Лучиано, однако, был всегда в курсе всех деталей осуществляемых операций. Мы вам продемонстрируем, какова была настоящая роль этого человека, слово которого было приказом для тех, кто заставлял функционировать индустрию разврата. Остальные обвиняемые только выполняли его распоряжения.
Хитрость Дьюи заключалась в том, что он сразу дал понять, как ему трудно с доказательствами; и действительно, у него не было никаких вещественных улик для того, чтобы добиться осуждения Лучиано, и Лаки это было известно. К тому же он был не один.
Позднее, в узком кругу, он признался, что потратил добрый миллион долларов, чтобы выпутаться из этой западни. Его адвоката, Моэ Полакоффа (друга еврейского клана и Мейера Лански), отличала редкая хитрость. Чтобы поддержать защиту, он пригласил Фрэнсиса У. X. Адамса, который ушел в отставку после того, как унаследовал пост Томаса Дьюи в качестве федерального атторнея по южному округу Нью-Йорка, и Джорджа Мортона Леви, наиболее известного из нью-йоркских адвокатов.
Поэтому Лаки чувствовал себя весьма уверенно. Секретарша Дьюи, госпожа Росс, так оценивает увиденное: «Он вел себя нагло, уверенный в том, что в силах повернуть ход событий и что у Дьюи нет против него никаких улик. Он ни в чем не признавался и вообще напоминал верховного правителя». Его адвокат Леви в предварительном обращении к присяжным заверил, что Лаки незнаком ни с кем из обвиняемых, что он видит их в первый раз, за исключением Бэтилло, с которым он встречался два или три раза по чистой случайности. Тактика Леви состояла в том, чтобы опровергать утверждения свидетелей, доказать, что они не имели с Лаки никаких отношений, и заставить их изменить свои первоначальные заявления. Почти так и вышло.
Тогда в связи с отсутствием прямых улик против Лучиано Дьюи предпринял новую атаку, предусматривающую два момента: он доказал, что другие обвиняемые были действительно руководителями рэкета в сфере проституции, а затем - что Лучиано находился с ними в тесном контакте. В течение двух недель Дьюи демонстрировал суду невероятную вереницу проституток и содержательниц публичных домов. Выряженные, как на парад, Дженни Фэктори, Коки Фло, Мэгги Рулетт, Люси Пран Тон Тан, Лили Фуэтоз, Дебби Рафаль, Нэнси Петит Мэн, Флавия Ривьер и другие повторили под присягой свои показания о деятельности синдиката разврата. Естественно, адвокаты Лучиано потребовали отвода столь недостойных свидетелей, «хотя бы потому, что они сами замешаны в этом».
Дьюи приготовился к решительному броску и вызвал свидетелей, работавших в отеле «Уолдорф». Молодая горничная, убиравшая апартаменты Лаки, дала весьма невыгодные для него свидетельские показания. Она признала в некоторых обвиняемых (даже в тех, кого Чарли действительно никогда не видел) людей, регулярно посещавших его.
Ситуация еще более обострилась 24-26 июня, когда Дьюи нанес последний удар с помощью самых убедительных свидетельств. Милдред Харрис, жена Питера Балитцера, лейтенанта Бэтилло, содержательница публичного дома, утверждала, что ее супруг хотел оставить рэкет, но, получив отказ Бэтилло, отправился в «Уолдорф» к Лучиано, чтобы тот предоставил ему свободу, но Лаки также ответил отказом.
Впервые имя Лучиано выдвинулось на первый план.
Вторая свидетельница, Коки Фло Браун, любовница Джимми Фредерико, рассказала, что она принимала участие в важных совещаниях синдиката разврата, в ходе которых все главари постоянно ссылались на босса, Чарли Лаки Лучиано.
Третья свидетельница - Нэнси Катастроф Прессер, подвизавшаяся в Гарлеме в публичном доме Джеймса Руссо, показала, что проституцией стала заниматься с тринадцати лет и за это время была любовницей наиболее влиятельных босов: Уэкси Гордона, Шульца, Чиро Террановы, Джо А. Адониса. Нэнси утверждала также, что неоднократно навещала Лучиано в «Уолдорфе». Однако это вызвало затяжную перепалку между нею и адвокатами Лаки, наотрез отрицавшими этот факт.
В довершение всего один из свидетелей Дьюи, Фрэнк Браун, директор отеля «Барбизон плаза», от которого надеялись услышать, что он признает в Бэтилло, Лигуори, Пиноккио и в других гангстерах тех, кого видел вместе с Лучиано, заявил под присягой:
- Я, разумеется, хорошо знаю Лучиано. Он наш клиент. У меня превосходная профессиональная память, однако я утверждаю, что никогда не видел никого из тех господ вместе с ним, тем более не видел никого из них лично в нашем отеле.
Государственный атторней попытался обернуть дело в свою пользу и предъявил список телефонных вызовов, выписанных из книг в «Уолдорфе». Но они в большинстве своем были адресованы на секретные номера Чиро Террановы и Аль Капоне, а также на «Челентанос», ресторан в Лоуэр Ист-Сайде, резиденцию синдиката разврата. Это только повредило Дьюи, так как он не имел возможности доказать свои утверждения.
В тот же вечер, после судебного заседания, Лаки устроил изысканный ужин для своих адвокатов и некоторых друзей. Гай Орлова неожиданно заплакала, а Лаки признал, что его дела совсем плохи.
На следующий день Джордж Леви ринулся на штурм, пытаясь добиться оправдания для своего подзащитного:
- Я не обвиняю Томаса Дьюи в подкупе свидетелей, однако утверждаю, что он вместе со своими помощниками сфабриковал сценарий и набрал подходящих актеров, пытаясь выдать это все за правду. Том Дьюи не представил никакого доказательства, которое могло бы привести к осуждению моего подзащитного. Он рассчитывал добиться этого осуждения только благодаря предубеждениям, истерии, шумихе в прессе, всему тому, во что заставил поверить публику этот необычайный постановщик. Он рассчитывал добиться этого на основе давних правонарушений Лучиано: он пустился в побег, он солгал, чтобы иметь возможность носить оружие. Он рассчитывал добиться осуждения потому, что Лучиано обманул, утверждая, что был только торговцем алкоголем и профессиональным картежником.
Со своей стороны Дьюи мастерски отработал обвинительную речь и направил ее против уловок защиты, напичкав неуемной демагогией и пылкостью. В заключение своей речи он в неистовом порыве ярости кричал, указывал пальцем на Лучиано:
- Этот тип клятвопреступничал с отвратительным фарисейством на протяжении всего процесса, в ходе которого, я уверен, ни у кого из вас не осталось сомнения в том, что перед вами не только профессиональный игрок, не только букмекер, но и самый большой бандит Америки.
Дьюи говорил семь часов без перерыва, и у него еще оставалось что сказать. Судья Маккук, которому надлежало завершить дискуссию, не удержался от того, чтобы не обратиться к присяжным со следующим напутствием:
- Если кто-нибудь получит деньги, добытые проституцией, даже если они будут переданы не непосредственно от занимающихся ею, или если эти суммы будут предназначены для поддержания проституции, этот человек с точки зрения закона будет считаться преступником. Преступления, которые вменяются в вину этим людям, считаются самыми гнусными и самыми низкими, и тот, кто пытается их поддерживать или оказывает пособничество в таких злодеяниях, не имеет права занимать место среди добропорядочных граждан.
Присяжные заседатели удалились в 20 часов 35 минут в субботу 6 июня 1936 года, чтобы огласить свой вердикт только в воскресенье 7 июня в 5 часов 25 минут.
Эдвин Адерер, глава присяжных, зачитал усталым голосом:
- Лучиано признан виновным по всем пунктам обвинения.
Затем последовали обвинительные вердикты другим подсудимым.
18 июня все обвиняемые предстали перед судьей Маккуком для оглашения приговора и тот с нескрываемым удовольствием обратился к Чарли Лаки:
- Суд присяжных, мужественных и проницательных, признал вас виновным в том, что вы возглавили заговор или преступную организацию, орудовавшую в широком масштабе в Нью-Йорке и имевшую ответвления в смежных графствах. Это дает основания признать вас ответственным как с точки зрения закона, так и с точки зрения морали в каждом акте жестокости или оскорбления, так же как и в незаконных поборах, сопровождавших их, в которых признаны виновными ваши соучастники. Я здесь не для того, чтобы читать вам нотации, поскольку вашему поведению нет никакого оправдания и нет никакой надежды на ваше исправление, а для того, чтобы объявить вам о наказании. Суд присяжных признал вас виновным по восьмидесяти семи пунктам обвинения и потому я приговариваю вас к общему наказанию от 30 до 50 лет тюремного заключения…
Лучиано, пока произносился этот приговор, самый тяжкий из всех ранее вынесенных, тем более что он был за сводничество, постарался приподнять веко, чтобы получше рассмотреть своего судью.
Луис Бэтилло получил от 25 до 40 лет лишения свободы.
Том Пиноккио - 25 лет за рецидив.
Джеймс Фредерико - 25 лет за рецидив.
Эйб Уоркман - от 15 до 30 лет тюрьмы.
Ральф Лигуори - от 7,5 до 15 лет тюрьмы.
Джесси Джакобсу, Бенни Спиллеру, Мейеру Беркману была назначена пробация - условное осуждение.
Джек Элленштейн, Питер Балитцер, Эл Уинер, Давид Маркус, признавшие себя виновными, получили незначительные сроки, от 2 до 6 лет тюремного заключения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60