Посмотрите внимательно «Нью-Йорк америкен джорнэл» и заголовок на восемь колонок «Закройте им проход»… Военные начинают паниковать. Ты, Фрэнк, должен дать понять политикам, близким к ответственным представителям министерства обороны, что наши люди, все бывшие бутлегеры, знают побережье как свои пять пальцев, и тем более все места, где можно тайно высадиться. И не случайно: они достаточно часто высаживались здесь, оставляя в дураках береговую охрану. Если захотят, то же самое могут сделать и нацисты. Договорились?! Ты им предложишь помощь наших людей и заверишь в безоговорочной поддержке. А ты, Мейер, пообещаешь, что немцы не высадятся на Кубе. Как-нибудь уладишь это с Батистой, всучишь ему, если потребуется, дополнительно приличную сумму… На Багамах ты сам хозяин положения. Министерство военно-морского флота оценит это. Но прежде, чем вы этим займетесь, следует поднять страшнейшую панику… Это пусть будет на совести Альберта Анастасиа и Тафа Тони. Отныне вам предстоит покрутиться. Чтобы психоз саботажа развернуть на всю катушку, надо прибегнуть к уничтожению важнейшего оборудования. В ход должно быть пущено все. И все должны заговорить только об этом.
Оба собеседника не могли скрыть своего восхищения выдающимися способностями Лучиано, который по-прежнему не переставал их удивлять. Лански, желая подчеркнуть, как внимательно он слушал, спросил:
- Да-да, это здорово придумано… но ты говорил о втором пункте?
- Начнем с этого, затем примемся за другое. Я не хочу ничего от вас скрывать. Речь идет о том, что должен обстряпать Вито Дженовезе в Италии, особенно на Сицилии, куда я отправил его повидаться с некоторыми донами. Карло Гамбино и Кармине Галанте откроют ему свои двери. Итак, за дело!
На доках царило оживление. У причалов стояли самые различные суда. Советский Союз, с огромным напряжением сдерживая натиск вооруженных армад Гитлера, нуждался в танках, разного рода автомашинах, снаряжении, боеприпасах, которые доставлялись транзитом через Иран. Каждое судно было на учете, тем более что немецкие подводные лодки уничтожали конвои за конвоем, что война на Тихом океане также требовала большого числа судов и транспортов для перевозки людей и снаряжения.
Люди из преступного синдиката со знанием дела приступили к распространению среди докеров слухов о том, что повсюду полно шпионов. Однако пока не было доказательств их присутствия. Не было ни случаев уничтожения оборудования, ни серьезной тревоги. Альберту Анастасиа предстояло сыграть свою роль. И он не ограничился полумерами, осуществляя этот достойный Макиавелли план.
В это время у причалов стоял превосходный теплоход, неслыханно роскошная плавучая гостиница, гордость Трансатлантической компании - «Нормандия».
Американские власти по согласованию с генералом де Голлем получили разрешение переоборудовать гигантский теплоход в транспортное судно по перевозке личного состава войсковых частей. Известие об этом пришлось очень по душе американцам. Пресса периодически информировала их о новых переделках, о фантастических возможностях судна, способного с рекордной скоростью перевозить одновременно очень большое число солдат (пять тысяч). В 1937 году «Нормандия» удостоена была «Голубой ленты».
Все рабочие, привлеченные для работы на французском теплоходе, были членами профсоюза. Внутри гигантского лайнера снимали перегородки красного дерева, чтобы смонтировать металлические конструкции. 9 февраля 1942 года на причал прибыли три сварщика с западной части Манхэттена. Они поднялись на «Нормандию» и спустились внутрь судна. Больше никто ничего о них не слышал. Однако не надо беспокоиться об их судьбе. Они ведут сейчас где-то безмятежную жизнь, купаясь в золоте, и по ночам их не тревожит вид «Нормандии», внезапно охваченной пламенем. В результате вспыхнувшего пожара корабль сгорел менее чем за сутки. Под завывание тех же сирен, которыми было встречено триумфальное появление «Нормандии» в порту Нью-Йорка после получения ею «Голубой ленты», те же пожарные катера, которые в свое время приветствовали ее, устраивая водяные фонтаны, тщетно пытались теперь погасить пожиравшее судно пламя. «Чемпионка морей» медленно накренилась, затем и совсем легла на бок, а клокочущая вокруг нее вода напоминала цунами; тысячи американцев со слезами на глазах присутствовали при этой агонии. Из уст в уста передавались слухи о саботаже. В довершение всего Анастасиа отдал приказ о всеобщей забастовке.
Обстановка вдруг полностью изменилась. Фашистская Италия находилась в состоянии войны на стороне рейха, и, поскольку докеры в большинстве своем были выходцами из Италии, коренные американцы начали открыто выражать им недоверие. Люди, прибывшие в Америку с Апеннинского полуострова, подвергались самым грубым оскорблениям. Слова «шпион» и «предатель» были, пожалуй, наиболее безобидными.
Прошел слух, что рыбацкая флотилия - все итальянцы - занимается снабжением немецких подводных лодок в открытом море, доставляет с них шпионов, направляемых Италией и Германией для подготовки вторжения гуннов с фашистской свастикой на священную американскую землю.
Когда Костелло увидел, что накал страстей достиг угрожающего уровня, он предпринял ответную акцию.
По его команде политические деятели итальянского происхождения, ставшие американскими гражданами, принялись, используя любой подходящий предлог, демонстрировать верноподданнические чувства своих соотечественников. Им вторили политики американского происхождения, получающие подачки из «смазного банка», протестуя против разгула расизма, недостойного свободной страны. Затем Просперо Винсент Виджиано, один из заправил Таммани-Холл, личный друг Джо Адониса, на одной из пресс-конференций заявил, что «можно быть итальянским гангстером, преступником, членом сицилийской мафии, но сохранять самые глубокие патриотические чувства. Это подтверждается и тем, что главари банд недавно связались со мной, чтобы заверить в том, что они готовы в любой ситуации, рискуя жизнью, доказать свою верность избранной ими родине, которой они обязаны всем и которая приняла их так гостеприимно».
Этот намек был понят суровым американским военным флотом. Его командованию через своих представителей пришлось обратиться в Белый дом за разрешением установить непосредственные, но секретные связи с людьми из преступного мира, с людьми из доков.
Вашингтон и сам Рузвельт тотчас дали зеленый свет операции, которая условно была названа операцией «Преступный мир».
Возглавлять ее было поручено молодому и энергичному капитану 3-го ранга Чарльзу Гаффендену из штаба округа Манхэттен. Главный штаб военно-морского флота наделил его самыми широкими полномочиями.
Обращает на себя внимание то, что Гаффенден не имел прямых контактов с Томасом Дьюи, который, несмотря на тревожные времена, не интересовался ничем, кроме предстоящих выборов на пост губернатора штата. Ему удалось провести переговоры с возможным преемником Дьюи, Фрэнком Хоганом, а также с атторнеем Мюрреем Гурфейном, одним из тех, кто больше всех стремился доказать вину Лучиано во время следствия, после которого состоялся суд и Лаки был приговорен к длительному сроку тюремного заключения.
Мы довольно долго расспрашивали Мюррея Гурфейна об этом любопытном эпизоде. Он не заставил себя упрашивать и рассказал следующее:
- В тот момент, когда большое количество военного снаряжения и боеприпасов попадало в руки немцев, своеобразное эмбарго полностью лишило нас возможности отгружать военное снаряжение не только для наших воинских подразделений, но и вообще для союзнических армий. Именно в это время майор секретной службы морского ведомства Гаффенден вступил в контакт с Фрэнком Хоганом и задал ему вопрос: «Есть ли возможность провести переговоры с признанными главарями рэкета?…»
Ход рассуждений был следующим: если мы сможем проникнуть в преступный мир или, еще лучше, если мы найдем в его лице союзника, то нам удастся своевременно обнаруживать и предотвращать случаи саботажа на причалах, организуемые немецкими или итальянскими шпионами.
Главари рэкета, с которыми я встретился, согласились, что они многое могли бы сделать в этом плане… но только после того, как получат на это разрешение… Я спросил: «От кого?» Мне ответили: «От Лучиано, но, к несчастью, он находится в тюрьме…»
По их совету я затем встретился с Соксом Ланца, который возглавлял профсоюз рыбаков…
Ну вот наконец веревочка дотянулась и до Лучиано!
Они пришли к тому, к чему он хотел, чтобы они пришли, но пока что предстояло сыграть свою роль Соксу Ланца.
В течение двух недель Джозеф Сокс Ланца внимательно выслушивал то, что объяснял ему Фрэнк Костелло, и хорошо усвоил урок.
Друзья называли этого типа Джо Сокс. Он был совершенно неграмотным, но благодаря своим особым «дарованиям» сумел стать королем рыбного рынка. Он облагал данью все рыболовецкие суда Нью-йоркского порта. Тариф: сто долларов с каждого судна, возвращающегося с лова рыбы, пятьдесят долларов с каждой автомашины, прибывшей в порт за рыбой, «налог» с которой он уже успел получить. Он не допускал никаких послаблений. Первое предупреждение: крюк на полном ходу опускался на того, кто продолжал артачиться; если же бедолага после этого испускал дух, то это относилось за счет несчастного случая. Второе, и последнее, предупреждение: упрямца обнаруживали раздавленным между причалом и бортом причалившего судна. От него оставалась груда окровавленной плоти, из-за которой яростно дрались огромные крысы. У Сокса возникли трудности, когда он попытался распространить свой рэкет на предприятия, специализирующиеся на изготовлении рыбных консервов. Но, даже будучи осужденным и находясь в тюрьме Флинт (штат Мичиган), он не выпустил из своих рук бразды правления. Его друг Альберт Маринелли, заправила Таммани-Холл, а также его свояк Просперо Винсент Виджиано помогли ему быстренько выбраться оттуда.
Прежде чем согласиться быть представленным капитану Гаффендену, Сокс Ланца немного поломался. В частности, он настаивал на том, чтобы тот пришел на встречу в гражданском: «Если меня увидят рядом с типом в униформе, то мне не поздоровится…» Свидание состоялось в полночь на скамейке неподалеку от могилы великого генерала Вашингтона в конце Риверсайд-драйв.
Следуя советам Костелло, Джозеф Ланца начал разыгрывать из себя добропорядочного гражданина, уверяя офицера, что все его суда, все моряки его флотилии до единого - он даже может поручиться за них - готовы быть на страже. Глаза моряков видят далеко и хорошо. Они готовы сообщать о всех подозрительных судах, которые попытаются войти в порт или выйти из него. Но в отношении того, что происходит в доках, он бессилен. Это не входит в его компетенцию. Он может иметь большие неприятности. Там власть ему не принадлежит…
- Кто имеет отношение к этому? - спросил Гаффенден. - Анастасиа?
- В какой-то степени, немного…
- Но кто же в таком случае?
И тогда Ланца выдал наконец то, к чему он все время вел:
- Кое-кто мог бы уладить это довольно успешно по той простой причине, что он главный босс… но только вам не повезло: он находится в тюрьме в Даннеморе. Это Чарли Лаки Лучиано…
Рыбку удалось поймать на крючок.
Гаффенден долго беседовал с Гурфейном. Как поступить, чтобы уломать Лучиано, ожесточенного судебным процессом, озлобленного тем, что он сидит в тюрьме? Согласится ли Лучиано принять его?
Как и следовало ожидать, на предложение о встрече Лаки ответил высокомерно:
- Принимать официальных представителей в этом дерьме, куда они меня засунули? Об этом не может быть и речи. Если не противно им, то противно мне.
Решив добиться своего во что бы то ни стало, Гаффенден встретился с адвокатом Лучиано Моэ Полакоффом, который направил его к Фрэнку Костелло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Оба собеседника не могли скрыть своего восхищения выдающимися способностями Лучиано, который по-прежнему не переставал их удивлять. Лански, желая подчеркнуть, как внимательно он слушал, спросил:
- Да-да, это здорово придумано… но ты говорил о втором пункте?
- Начнем с этого, затем примемся за другое. Я не хочу ничего от вас скрывать. Речь идет о том, что должен обстряпать Вито Дженовезе в Италии, особенно на Сицилии, куда я отправил его повидаться с некоторыми донами. Карло Гамбино и Кармине Галанте откроют ему свои двери. Итак, за дело!
На доках царило оживление. У причалов стояли самые различные суда. Советский Союз, с огромным напряжением сдерживая натиск вооруженных армад Гитлера, нуждался в танках, разного рода автомашинах, снаряжении, боеприпасах, которые доставлялись транзитом через Иран. Каждое судно было на учете, тем более что немецкие подводные лодки уничтожали конвои за конвоем, что война на Тихом океане также требовала большого числа судов и транспортов для перевозки людей и снаряжения.
Люди из преступного синдиката со знанием дела приступили к распространению среди докеров слухов о том, что повсюду полно шпионов. Однако пока не было доказательств их присутствия. Не было ни случаев уничтожения оборудования, ни серьезной тревоги. Альберту Анастасиа предстояло сыграть свою роль. И он не ограничился полумерами, осуществляя этот достойный Макиавелли план.
В это время у причалов стоял превосходный теплоход, неслыханно роскошная плавучая гостиница, гордость Трансатлантической компании - «Нормандия».
Американские власти по согласованию с генералом де Голлем получили разрешение переоборудовать гигантский теплоход в транспортное судно по перевозке личного состава войсковых частей. Известие об этом пришлось очень по душе американцам. Пресса периодически информировала их о новых переделках, о фантастических возможностях судна, способного с рекордной скоростью перевозить одновременно очень большое число солдат (пять тысяч). В 1937 году «Нормандия» удостоена была «Голубой ленты».
Все рабочие, привлеченные для работы на французском теплоходе, были членами профсоюза. Внутри гигантского лайнера снимали перегородки красного дерева, чтобы смонтировать металлические конструкции. 9 февраля 1942 года на причал прибыли три сварщика с западной части Манхэттена. Они поднялись на «Нормандию» и спустились внутрь судна. Больше никто ничего о них не слышал. Однако не надо беспокоиться об их судьбе. Они ведут сейчас где-то безмятежную жизнь, купаясь в золоте, и по ночам их не тревожит вид «Нормандии», внезапно охваченной пламенем. В результате вспыхнувшего пожара корабль сгорел менее чем за сутки. Под завывание тех же сирен, которыми было встречено триумфальное появление «Нормандии» в порту Нью-Йорка после получения ею «Голубой ленты», те же пожарные катера, которые в свое время приветствовали ее, устраивая водяные фонтаны, тщетно пытались теперь погасить пожиравшее судно пламя. «Чемпионка морей» медленно накренилась, затем и совсем легла на бок, а клокочущая вокруг нее вода напоминала цунами; тысячи американцев со слезами на глазах присутствовали при этой агонии. Из уст в уста передавались слухи о саботаже. В довершение всего Анастасиа отдал приказ о всеобщей забастовке.
Обстановка вдруг полностью изменилась. Фашистская Италия находилась в состоянии войны на стороне рейха, и, поскольку докеры в большинстве своем были выходцами из Италии, коренные американцы начали открыто выражать им недоверие. Люди, прибывшие в Америку с Апеннинского полуострова, подвергались самым грубым оскорблениям. Слова «шпион» и «предатель» были, пожалуй, наиболее безобидными.
Прошел слух, что рыбацкая флотилия - все итальянцы - занимается снабжением немецких подводных лодок в открытом море, доставляет с них шпионов, направляемых Италией и Германией для подготовки вторжения гуннов с фашистской свастикой на священную американскую землю.
Когда Костелло увидел, что накал страстей достиг угрожающего уровня, он предпринял ответную акцию.
По его команде политические деятели итальянского происхождения, ставшие американскими гражданами, принялись, используя любой подходящий предлог, демонстрировать верноподданнические чувства своих соотечественников. Им вторили политики американского происхождения, получающие подачки из «смазного банка», протестуя против разгула расизма, недостойного свободной страны. Затем Просперо Винсент Виджиано, один из заправил Таммани-Холл, личный друг Джо Адониса, на одной из пресс-конференций заявил, что «можно быть итальянским гангстером, преступником, членом сицилийской мафии, но сохранять самые глубокие патриотические чувства. Это подтверждается и тем, что главари банд недавно связались со мной, чтобы заверить в том, что они готовы в любой ситуации, рискуя жизнью, доказать свою верность избранной ими родине, которой они обязаны всем и которая приняла их так гостеприимно».
Этот намек был понят суровым американским военным флотом. Его командованию через своих представителей пришлось обратиться в Белый дом за разрешением установить непосредственные, но секретные связи с людьми из преступного мира, с людьми из доков.
Вашингтон и сам Рузвельт тотчас дали зеленый свет операции, которая условно была названа операцией «Преступный мир».
Возглавлять ее было поручено молодому и энергичному капитану 3-го ранга Чарльзу Гаффендену из штаба округа Манхэттен. Главный штаб военно-морского флота наделил его самыми широкими полномочиями.
Обращает на себя внимание то, что Гаффенден не имел прямых контактов с Томасом Дьюи, который, несмотря на тревожные времена, не интересовался ничем, кроме предстоящих выборов на пост губернатора штата. Ему удалось провести переговоры с возможным преемником Дьюи, Фрэнком Хоганом, а также с атторнеем Мюрреем Гурфейном, одним из тех, кто больше всех стремился доказать вину Лучиано во время следствия, после которого состоялся суд и Лаки был приговорен к длительному сроку тюремного заключения.
Мы довольно долго расспрашивали Мюррея Гурфейна об этом любопытном эпизоде. Он не заставил себя упрашивать и рассказал следующее:
- В тот момент, когда большое количество военного снаряжения и боеприпасов попадало в руки немцев, своеобразное эмбарго полностью лишило нас возможности отгружать военное снаряжение не только для наших воинских подразделений, но и вообще для союзнических армий. Именно в это время майор секретной службы морского ведомства Гаффенден вступил в контакт с Фрэнком Хоганом и задал ему вопрос: «Есть ли возможность провести переговоры с признанными главарями рэкета?…»
Ход рассуждений был следующим: если мы сможем проникнуть в преступный мир или, еще лучше, если мы найдем в его лице союзника, то нам удастся своевременно обнаруживать и предотвращать случаи саботажа на причалах, организуемые немецкими или итальянскими шпионами.
Главари рэкета, с которыми я встретился, согласились, что они многое могли бы сделать в этом плане… но только после того, как получат на это разрешение… Я спросил: «От кого?» Мне ответили: «От Лучиано, но, к несчастью, он находится в тюрьме…»
По их совету я затем встретился с Соксом Ланца, который возглавлял профсоюз рыбаков…
Ну вот наконец веревочка дотянулась и до Лучиано!
Они пришли к тому, к чему он хотел, чтобы они пришли, но пока что предстояло сыграть свою роль Соксу Ланца.
В течение двух недель Джозеф Сокс Ланца внимательно выслушивал то, что объяснял ему Фрэнк Костелло, и хорошо усвоил урок.
Друзья называли этого типа Джо Сокс. Он был совершенно неграмотным, но благодаря своим особым «дарованиям» сумел стать королем рыбного рынка. Он облагал данью все рыболовецкие суда Нью-йоркского порта. Тариф: сто долларов с каждого судна, возвращающегося с лова рыбы, пятьдесят долларов с каждой автомашины, прибывшей в порт за рыбой, «налог» с которой он уже успел получить. Он не допускал никаких послаблений. Первое предупреждение: крюк на полном ходу опускался на того, кто продолжал артачиться; если же бедолага после этого испускал дух, то это относилось за счет несчастного случая. Второе, и последнее, предупреждение: упрямца обнаруживали раздавленным между причалом и бортом причалившего судна. От него оставалась груда окровавленной плоти, из-за которой яростно дрались огромные крысы. У Сокса возникли трудности, когда он попытался распространить свой рэкет на предприятия, специализирующиеся на изготовлении рыбных консервов. Но, даже будучи осужденным и находясь в тюрьме Флинт (штат Мичиган), он не выпустил из своих рук бразды правления. Его друг Альберт Маринелли, заправила Таммани-Холл, а также его свояк Просперо Винсент Виджиано помогли ему быстренько выбраться оттуда.
Прежде чем согласиться быть представленным капитану Гаффендену, Сокс Ланца немного поломался. В частности, он настаивал на том, чтобы тот пришел на встречу в гражданском: «Если меня увидят рядом с типом в униформе, то мне не поздоровится…» Свидание состоялось в полночь на скамейке неподалеку от могилы великого генерала Вашингтона в конце Риверсайд-драйв.
Следуя советам Костелло, Джозеф Ланца начал разыгрывать из себя добропорядочного гражданина, уверяя офицера, что все его суда, все моряки его флотилии до единого - он даже может поручиться за них - готовы быть на страже. Глаза моряков видят далеко и хорошо. Они готовы сообщать о всех подозрительных судах, которые попытаются войти в порт или выйти из него. Но в отношении того, что происходит в доках, он бессилен. Это не входит в его компетенцию. Он может иметь большие неприятности. Там власть ему не принадлежит…
- Кто имеет отношение к этому? - спросил Гаффенден. - Анастасиа?
- В какой-то степени, немного…
- Но кто же в таком случае?
И тогда Ланца выдал наконец то, к чему он все время вел:
- Кое-кто мог бы уладить это довольно успешно по той простой причине, что он главный босс… но только вам не повезло: он находится в тюрьме в Даннеморе. Это Чарли Лаки Лучиано…
Рыбку удалось поймать на крючок.
Гаффенден долго беседовал с Гурфейном. Как поступить, чтобы уломать Лучиано, ожесточенного судебным процессом, озлобленного тем, что он сидит в тюрьме? Согласится ли Лучиано принять его?
Как и следовало ожидать, на предложение о встрече Лаки ответил высокомерно:
- Принимать официальных представителей в этом дерьме, куда они меня засунули? Об этом не может быть и речи. Если не противно им, то противно мне.
Решив добиться своего во что бы то ни стало, Гаффенден встретился с адвокатом Лучиано Моэ Полакоффом, который направил его к Фрэнку Костелло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60